Чиновничий субботник

Заводной мотивчик, доносившаяся со стороны парка культуры и отдыха, вынуждал любопытных  прохожих сворачивать шеи в сторону зеленых насаждений, ища объяснения таинственному обстоятельству. О веселье горожан заведомо не уведомили. Причину праздника знали лишь вездесущие СМИ: чиновники  местной администрации собрались на показательное выступление – субботник.
Свеженькие оранжевые жилеты с импозантным достоинством и в то же время  потерянно, кто группами, а кто по одиночке,  слонялись по асфальтированным дорожкам. Печалились они сугубо по делу: возглавлять кроме себя самого было некого. Кто из равных сподобиться быть ровнее,  потеряет лицо свое холеное?  Дураков нет по струнке ходить, да еще и  за мусором.  Дворники же на совесть  потрудились задолго до  демонстрации номенклатурного энтузиазма, но все же работа кое-где водилась: несознательный  пролетариат успел оставить нечистотный привет.
Бесцельные передвижения вдруг на мгновение замерли, будто  в муравейник пришла беда, в виде сунутой в жилье палки, а потом все двинулось, резво побежало,  засуетилось, закопошилось кругом.
Нагрянуло телевидение.
Какой-то вальяжный тип шустро метнулся в кусты бузины и со сноровкой шулера, извлек из самой гущи пакет из-под чипс. Иные деятели от власти тоже не отставали,  подменив гадливое выражение лиц на деловито-водушевленное, самоотверженно выискивали сор. Некоторые, в трудовом самозабвении,  не гнушались даже окурками.
Главный, а он, главный затейник везде и всюду, включая мусорное дело,  проникновенно вещал в глазок телекамеры:
-… ответственны за поддержание чистоты в нашем любимом городе. Это наш общий дом, где каждый его житель обязан соблюдать общепринятое правило, а оно нынче гласит: нет мусору, да - чистоте! Чистота залог нашего будущего, будущего наших детей, всего процветания планеты!
Неподалеку  серо толпились милиционеры, равнодушно наблюдая за благородными порывами функционеров. Сорная вакханалия их не занимала. У кого забавы, а у кого невидимая служба, которую они несли, будто гроб  с опостылевшим генералом на кладбище.
Объективы,  отсняв  положенные минуты,  отбыли выдавать в эфир беспрецедентную акцию. А государственный аппарат, по инерции пару раз наклонившись, разогнулся с окончательной прямотой.
То тут, то там начали образовываться  несанкционированные кучки. Одно из оранжевых образований  сместилось к памятнику Пушкину, где, возбужденно  переговариваясь, стало выстраиваться для   фотоснимка  себя в экзотическом виде.  Не каждый  день случается «дифиле» в  спецодежде простого российского дворника. 
Запоздавшая дворничиха, в истрепанном желтом  жилете, не обращая ни на кого внимание, медленно двигалась по обочине тротуара, скрупулезно собирая огрызки продуктов цивилизации. Добравшись до чьих-то элегантных ботинок, бабуля подняла голову, и, подслеповато щурясь, попросила:
- Милок, сойди с бумажки.
Чиновник отступил. Свел брови  и подал поставленный во власти голос:
- Старая, куда прешь? Не видишь, мы фотографируемся!? 
Старушка оробела, даже перепугалась как-то. Попятилась, шепча:
- Ничего… ничего, сынок.  Я так……Я сейчас, я уйду…
Отошла. Затаилась за деревом, пережидая.
Оранжевые, вворачивая в грязь щеголеватыми и дорогими туфлями бумажку, отснялись. Гурьбой повалили к выходу, оживленно обсуждая  ресторанное меню дальнейшей программы субботника.
Бабуля, дождавшись пока последний чиновник скроется за воротами,  поспешно схватила истоптанный клочок и  сунула  его в мусорный пакет.
Вдалеке чадили трубы ТЭЦ, застилая копотью наш общий дом.