Гоsть

Ночь всегда приходила внезапно. Не успевал ещё погаснуть на бетонно-серых стенах соседних домов пурпурно-алый закат, как к Шалтаю в комнату уже рвалась, просачиваясь сквозь щели в оконных рамах, густая шёлковая темнота. Заполняла постепенно все углы, поднимаясь по стенам, танцевала на потолке причудливыми тенями, тихо смеялась на ухо и давала понять, что до утра квартира Шалтая - её владения.

Шалтай обречённо вздыхал и зажигал повсюду свет, чтобы хоть как-то разогнать клубящуюся в воздухе темноту. И если бы кто-то вздумал посмотреть в светящиеся по ночам на двенадцатом этаже окна, то непременно увидел бы появляющуюся то в одном, то в другом жёлтом проёме тень.
Но редкие прохожие спешили успеть в метро до его закрытия и мало кто поднимал голову. А если и поднимал, то взгляд был уж точно устремлён не на три сиротливо желтеющих огонька далёких окон.

А Человек-Балансирующий-На-Грани всю ночь бродил по пустым комнатам, зияющим чернильными углами и громко, во весь голос, разговаривал сам с собой, боясь остаться в звенящей тишине. Иногда он садился на диван и закрывал руками глаза, но, не просидев и двух секунд, вскакивал и принимался снова лихорадочно измерять шагами небольшое пространство своей квартиры. Порой он начинал петь, и странного тембра дрожащий голос пропитывал каждый атом тугого воздуха в комнате, звучал эхом в ушах, создавая иллюзию не-одиночества.

Потом Шалтай уставал от бесконечной ходьбы из угла в угол и брёл на кухню, где заваривал себе крепкий, как сама незванно приходившая к нему ночь, кофе. Садился на шатающийся табурет и, прихлёбывая обжигающую жидкость, ждал гостей, прислушиваясь к каждому шороху.

Обычно к тому времени, когда на дне чашки оставалась одна только кофейная гуща, в дверь раздавался стук.

Так было и на этот раз. Шалтай устало вздохнул, отставил жалобно скрипнувший табурет в сторону и пошёл открывать. Посмотрев для пущей безопасности в глазок, он убедился, что сегодня к нему пришёл только один постоянный гость - Чёрный Человек, такой же неспящий полуночник; впрочем, тот был одним из немногих, кто умел усмирять разбушевавшуюся не на шутку темноту. Обычно Чёрный приводил с собой ещё пару-тройку булгаковских персонажей, с которыми до утра можно было перекидываться в карты да травить анекдоты, но на этот раз почему-то пришёл один.
Чёрный сдержанно поздоровался с Шалтаем и уже привычно прошёл на кухню, отгоняя щелчками пальцев сразу потянувшиеся к нему из углов хвостики темноты.

В неспешных разговорах проходил остаток ночи, и Шалтай в который раз порадовался, что у него появляется этот угрюмый, вечно недовольный чем-то, измученный хроническим недосыпом персонаж, постоянно жалующийся на недостаток новых идей у современных авторов, дикие цены и абсолютно безвкусный коврик с вышитой на нём толстой белой кошкой перед дверью соседей. Хозяин поставил перед гостем высокий красный бокал со всё тем же кофе, и тот мгновенно опрокинул его, словно это был не кипяток, а прохладный лимонад в жаркий летний день. А после Чёрный Человек вдруг замер и пустым, ничего не выражающим взглядом уставился в окно, за которым, на заметно посветлевшем полотне ночи, стали уже проявляться бело-голубые пятна. И вдруг спросил у Шалтая:

- Скажи... чего ты боишься больше всего на свете?

Человек-Балансирующий-На-Грани долго молчал, задумчиво разглядывая узор обоев сквозь полупрозрачную фигуру ночного гостя.

- Больше всего, говоришь... Я много думал над этим, Чёрный. И понял, что больше всего я боюсь окончательно потерять рассудок.