Звонок

С самого утра Шалтай гипнотизировал телефон. За окном шелестел предвесенний дождь и таял под ногами прохожих последний снег, а Человек-Балансирующий-На-Грани всё бродил по комнатам, не находя себе места, изредка бросая взгляд на старенький аппарат, примостившийся на краю стола.

Телефон молчал. Впрочем, это ему было положено: Шалтаю никогда никто не звонил, а если и случалось такое событие, тот, кому предназначался вызов, замирал рядом с углом стола и так и стоял, застыв, пока еле слышный звонок не переставал дребезжать. Год от года телефон звонил всё реже и реже и, наконец, затих совсем.

Иногда Шалтай просыпался по ночам от того, что ему казалось - он слышит слабую трель, отдающуюся эхом от гулких сумеречных стен. Но всё это было не более чем игрой воображения, и утром телефон, по-прежнему скукожившийся, покрытый серебристо-серым налётом, встречал его гробовым молчанием.

Но сегодня Шалтай решился, наконец, смахнуть многодневную пыль с некогда глянцевой поверхности и набрать один номер. Он долго перебирал в своей памяти цифры, пока не выцепил из потока проходящих перед глазами чисел заветную семизначную комбинацию. Кончиками отвыкших уже от этих движений пальцев покрутил с трудом вращающийся диск и прислушался, словно надеясь сквозь потрескивание телефонного соединения услышать что-то, не предназначенное для человеческого уха.

Но услышал только длинные гудки.
Шалтай замер в ожидании и кажется, даже сердце его забилось взволнованней и быстрей.
И когда на той Стороне подняли трубку, у Шалтая потемнело в глазах и пересохло во рту, и он открыл было рот, чтобы произнести три самых заветных в этот день слова...
 ...и совсем не удивился, когда ему в ухо коротко запиликала знакомая мелодия разорванной телефонной связи.

И отчего-то всё ещё слушая короткие, каплями падающие на бездонную тишину молчания, гудки, он шептал в никуда и никому так и не произнесённые сегодня, торжественные в своей простоте, слова...
"С днём рождения... мама".