Глава 4. Через розгу - к мозгу

Это четвертая глава повести
"Злостное английство меня"
Начало - здесь:
http://www.proza.ru/2007/04/18-248
Это - эротическая повесть. В ней любится английский язык


Проснулся я ни свет ни заря. Вернее, не проснулся, а был разбужен. И бесцеремоннейшим образом. Артем сбросил с меня одеяло, включил свет и рявкнул: «Хорош дрыхнуть. Время – вперед, время – не ждет!».

Щурясь от противного света, ежась от противного холода, стесняясь противного Артема, я протянул руку и принялся шарить по креслу в поисках трусов.

«Отставить! – распорядился Артем. – Сейчас оно тебе не понадобится. Сейчас у нас будет интенсивный и углубленный курс английского языка. К неведомым пластам подсознания стремиться будем, до самой магмы пробуримся!

Окончательно продрав глаза, я увидел в крепкой лапе своего «репетитора» – как это было предсказуемо! – пучок розог. Три штуки. Одна – зеленая; другая – бордово-малиновая; третья – желтовато-коричневая. Сам он был в спортивном костюме: зеленом, с широкими буро-золотистыми «лампасами».

- Сделай милость, перевернись на живот! – попросил Артем. Что ж, по крайней мере, он был любезен. Я не мог этого не оценить, вздохнул и повиновался.

- Скажи, милый ребенок, а правда ли, что Лешка никогда тебя не порол? – осведомился Артем, приветливо посвистывая лозами в загустевшем от напряженного ожидания воздухе.

- Никогда, - глуховато ответил я.

- Почему-то я был в этом уверен. В ином случае, Саша, ты бы не допускал такой легкомысленности в иных делах. Например – в азартных играх на деньги…

Мне было нечего возразить – и я промолчал.

- Впрочем, - продолжал Артем, - не хочу, чтобы ты считал меня занудой… брюзгой… морализатором… Лучше скажи: как ты полагаешь, почему у меня в руке не одна розга, а три?

- Потому что ты – больной на голову садист? – предположил я, припомнив Лешкины слова.

- Это тебе братец напел? – Артем, казалось, не обиделся. – Что ж, он прав – но только не в данном случае. И сейчас объясню, почему… А заодно – растолкую, почему та притча про отдельные и связанные прутики – мудацкая. Вот скажи, Саша, доводилось ли тебе париться в русской бане?

- Да.

- И как бы ты охарактеризовал воздействие веника на тело?

- Ну… прикольно.

- Согласен. Казалось бы: голое тело, распростертое на полотях, притом распаренное и влажное, когда кожа на пике чувствительности, - от души хлещут здоровенной связкой прутьев. А ему - прикольно. Теперь же представь, что будет с этим телом, если растащить веник на отдельные прутья и с той же силой истрепать их о тушку один за одним, иссекая кожу и раздирая плоть. Скорее всего – бедняга склеит ласты на половине веника… Вот и подумай, что сильнее: разлапистый сборный веник – или разрозненные кусачие розги…

- Очень свежая аллегория. Правда, очень философично. Ты – мыслитель! - подлизнулся я.

- Я знаю, - со сдержанным достоинством согласился Артем. - А что следует знать тебе: нынче в руке у меня компромиссный вариант. Конечно, тебе не выгорит такой прикольной расслабухи, как в парилке, но и простыни кровью не забрызгаем. А что будет: нам удастся сосредоточить твое внимание на важной задаче, чтобы ты не отвлекался.

- На какой задаче?

- Очень простой. Ты всего лишь должен произнести одну коротенькую фразу. «Я. Обещаю. Никогда. Не играть. В карты. На деньги». Только один нюанс: в это время я буду тебя… стимулировать. Ты должен уложиться за десять ударов, не слишком быстрых. И второй нюанс: ты должен произнести это по-английски и без ошибок. Итак, десять секунд тебе на подготовку.

Я задержал дыхание и со всей дури принялся дергать стартовый шнур генератора идей. Я силился напрячь голову – но почему-то напружинивалась задница, переживая то, что ей сейчас предстоит. А в голове – метались артикли, предлоги, инфинитивы… и почему-то еще, совершенно неуместные – флэши, стриты, тройки; и заполошно порхали отдельные карты, как в финальном сне Алисы в Вандерляндии…
 
Первый удар обрушился внезапно и вероломно. Обжег не то чтобы оглушительно больно – но очень неожиданно. «Ай!» - вскрикнул я.

- Верно. I… - похвалил Артем. – А дальше?

Я понял, что угадал первую букву, и на правильном пути – но дальше был второй удар. Который оказался уже не таким неожиданным, но, пожалуй, более жгучим.

- Oath… - выдохнул я. Да, кажется, “oath” – это «клятва».

- Гхм… Ну допустим…
Вжить! Я дернулся и скорчился в приступе внезапного сколиоза. Вероятно, это прищемило мой спинной мозг, и от ужаса он выдал целую фразу: «Not to never play…»

Дальше Артем никак не комментировал мой торжественный обет, а просто драл. И судя по моим ощущениям – «репетитор» был не очень доволен моими успехами. Удара с четвертого он переместил огонь на нижнюю часть моего седалища – отчего при каждом новом хлесте я норовил броситься грудью на подушку, как обреченный кит – на пляж. Сквозь шипение и взвизги я кое-как докончил клятву: «… in cards on money!»
Воцарилась гнетущая тишина.

- Все сказал? – полюбопытствовал Артем.

- Да вроде…

- А у меня - еще два удара. Не пропадать же добру?

Конечно! Пропадать – это была моя участь в то радостное утро. «Фы!» «Ффыы!»

Боль отступала неторопливо, но неуклонно, как Красное море в отлив. Ее место заполняла надежда. Артем молчал.

- Все? – наконец спросил я.

- Да. Первая попытка состоялась.

- В смысле, все правильно? Без ошибок?

Артем фыркнул:

- Гхм… Ты, однако, нахал. От твоего, Саша, синтаксиса – Стилус покраснеет и удавится вирусом. Итак, у тебя есть еще десять секунд, чтобы обдумать фразу. И еще десять ударов – чтобы озвучить.

Я возмутился:

- Блин! Ты скажи хоть, чего неправильно? А то запорешь нафиг – так и сдохну двоечником!

- Ой-ой, какие мы нежные! Доверься мне: я знаю, когда кто дохнет. Тебе до банального обморока ударов двести осталось, а уж чтобы сдохнуть… Ладно: разбор полетов. Итак, в англоязычной среде никто не говорит «I oath». А если говорят – их тут же отводят к ближайшей тисовой аллее и вешают там, как чукотских шпионов. Потому что правильно: I swear. Далее. В английском не допускается двойное отрицание. Потому что диалектику они учили не по Марксу, а по Гегелю. В частности, если в предложении уже есть never – частица not без надобности. Во всяком случае, ты не Pink Floyd, чтобы забивать болт на грамматику под симптоматичным лозунгом «We don’t need no education!» Еще – англичане играют картами, а не «в карты». И не «на деньги», а… «заради денег», так, пожалуй. Корыстный народец: продуваться не любят… в отличие от некоторых…

- Да я, собственно…

- Ты, собственно, через десять секунд переходишь во второй раунд. Поэтому не трать уже время на болтовню, а напряги мозги!

Я напряг мозги. Я напряг их так, что уши заложило, и чуть из носа мысли не потекли. «I swear to not… to never… play the cards…»

Фьу-вжшш! Опять местоимение «Ай» вышло у меня весьма удачно. Звучно. И всю фразу я выпалил за три удара, которых почти не заметил. Зато остальные семь – еще как заметил. Потому что мой наставник, не желая меня томить понапрасну, отвесил их в энергичном темпе, не давая опомниться. Фьу-вжшш-фьу-вжшш-фьу-вжшш… Чтобы не портить этот выверенный ритмический узор своими хаотичными вскриками, я уткнулся раскрытым ртом в подушку, заглатывая ее все глубже. Когда порка была закончена – изо рта моего торчал лишь уголок наволочки.

- Теперь правильно? – спросил я, отрыгнув подушку на свет божий, отплевавшись и отдышавшись.

Артем осклабился, покашлял и рек:

- Правильно… что ты нашел способ заткнуться. Мне, как гуманисту и просветителю, невыносимы страдания ближних. Во всяком случае, истошные вопли – не в моем вкусе музыка. Что же до английского, Саша, – ну какой там, нахуй, правильно? Что значит “play the cards”? Зачем там определенный артикль? Ты имеешь в виду какую-то конкретную колоду, которой ты обязуешься не играть? Может, ты наебать меня хочешь? Думай еще десять секунд!

С третьего раза мой зарок, наконец, был принят. Но этот изверг не мог не придраться:

- Грамматически корректно… однако вот интонация… Искренности, Саша, недостает, истинной убежденности!

Я поспешил повторить заветную фразу с наивозможной искренностью и убежденностью. Не всякий кандидат в президенты раздает предвыборные обещания с такой ошеломляющей искренностью (и с такой поспешностью).

- Гхм… Ну, теперь – убедительно. Только ведь, - Артем усмехнулся, - только ведь ****ишь ты, Саша. Нагло ****ишь! Можно подумать, ты и впрямь никогда больше не будешь играть в карты на деньги? Ты за кого меня держишь, разводя столь бессовестно? И ведь с каким чувством ****ишь, с какой "искренностью"… Грех это: невыполнимые обеты давать. А меня обманывать – в натуре святотатство. И за вранье свое да за греховное злонравие – получишь ты еще двадцатку…

Тут уж я взбунтовался. Я протестовал бурно и буйно, я был подобен вскипевшему молоку, готовому к бегству из кастрюли. Кажется, я не просто матерился, а орал благим матом на этого зарвавшегося иезуита и инквизитора. Он же – сцапал меня за плечо и тряханул, как 220V…

- Эй!

В глазах у меня потемнело. А когда, через несколько мгновений, снова прояснилось – но неокончательно, лишь до полумрака – я вновь увидел над собой Артема. Только был он почему-то в одних белых спортивных трусах и без розог.

- Хорош, блин, кошмарами своими упиваться! – немного ворчливо попросил Артем.

Тупо таращась на него, я поклялся проржавелым голосом:
- I SWEAR NEVER TO PLAY CARDS FOR MONEY!

Артем покривился:

- Лучше бы: I swear not to gamble away evermore. И это, конечно, охуительно мило с твоей стороны. Вот только ты не мог бы как-нибудь потише свои пионерские клятвы приносить?

Наконец уразумев истинную ситуацию, я тряханул головой и спросил:

- Что, сильно кричал?

- Так, как будто тебя ошкуривают одноразовым бритвенным прибором BIC. Так, что я реально был готов это сделать. Так, что лишь отсутствие в моем доме подобной бомжовой фигни – спасло твою шкуру.

- А сколько сейчас времени?

- Шесть. Аккурат – третьи петухи в это время кукарекают… - подумав, Артем добавил: - Nothing prisonal, of course.

- Ну извини.

- Да ничего. Только ты нервишки-то – береги. Бо – понадобятся тебе еще. И больше – не включай в плейлист таких страшных снов.

Меня подмывало сообщить, что сам Артем более чем причастен к моему гимназическому кошмару, но я решил не грузить его и не напрягать. В конце концов, в ванной стояли три ведра прутьев – и зачем-то же они были припасены?

Продолжение - здесь:
http://www.proza.ru/2007/05/11-16