Возможно ли победить исламо-экстремизм?

ГЕОПОЛИТИКА
Возможно ли победить исламо-экстремизм?
Эволюция радикального фундаментализма в умеренный сузила сферу деятельности террористов
Вопрос модернизации ислама на протяжении многих веков волновал мусульманское сообщество. И сегодня он остается одним из самых актуальных. Как на фоне нарастающего влияния Запада сохранить древнее вероучение? А может быть в этом нет особой необходимости, если оно способно стать залогом прогресса?
Сразу же отмечу, жертвовать древней религией во имя прогресса, конечно же, никто не будет. Слишком высока цена утраты. Ислам на протяжении многих веков являлся и продолжает оставаться философией жизни мусульман, их верным проводником. В минуты слабости государственной власти и неспособности решать социально-экономические проблемы люди «погружаются» в религию, обращаются к ней за помощью. И она, как панцирь у черепахи, устанавливает заслон перед встречающимися трудностями с одной стороны, а с другой стороны, еще и указывает на «путеводную звезду».
Зачастую этим пользовались радикальные фундаменталисты, целью которых было создание исламского государства. В Иране кризисную ситуацию блестяще использовали шииты и в 1979 году знамя ислама водрузилось над Тегераном. В Ираке заслон исламистам уничтожили американцы, свергнув режим Саддама Хусейна, который хорошо сдерживал активность движений религиозного толка. В целом ряде государств (Алжир, Египет, Узбекистан и др.) ислам обратил внимание властей на причины появления исламо-экстремизма (коррупция, экономический кризис, обнищание населения, безработица и другие). Как правило, исламисты начинают поднимать голову там, где руководство страны начинает закрывать глаза на людские проблемы.
В какой-то мере сам ислам является «возмутителем спокойствия», приводя общество в движение. Процесс всплеска и затухания религиозной активности имеет циклический характер. Логически можно условно выделить три фазы цикла: фаза подъема или прогресса в обществе (идет постепенный отход от ислама, т.к. люди постоянно в движении, религия отходит на второй план), стабильности (центральное место занимает традиционный ислам), упадка (идет духовный поиск, в результате чего ислам подвергается «обновлению»). Однако так ли это на самом деле?
Когда дела в стране идут хорошо: экономика на подъеме, государственная «копилка» трещит от избытка денег, благосостояние граждан увеличивается, религиозный вопрос теряет былую остроту. В мусульманских странах обновление в экономике, науке, образовании, технике не привело к отходу от ислама. Реакция была обратной. Основная причина — изменения были привнесены извне, то есть с Запада. Еще были свежи воспоминания о колониальном гнете, а все «блага» привнесенные «развитой цивилизацией» лишь способствовали глубокому осознанию мусульманами своего неравенства и угнетенного положения (Алжир, Тунис, Индия, Египет).
Первым ответом мусульман на экспансию Запада стал панисламизм, он эффективно использовался османскими султанами, считавшими себя халифами всех мусульман. Неспособность панисламизма противостоять Западу привело его к упадку, пришедшее на смену халафитское движение 20-х годов XX века то же не продержалось долго. Их место заняли мусульманский национализм и социализм, ярко проявившиеся в 20-60-е гг. (национализм — правление Гамаля Насера в Египте, Кадаффи в Ливии, Зульфикара Бхутто в Пакистане, Али Шариати в Иране).
Лидеры национализма были сторонниками исламского модернизма, то есть пытались сочетать идеи мусульманской реформации (Джамаля аль-Афгани и Мухаммеда Абдо) со стремлением к секуляризации частной и общественной жизни, к созданию светского национального государства. В тех же странах, где светские лидеры отгораживались от ислама (Мустафа Кемаль в Турции, Хабиб Бургиба в Тунисе, Фархат Аббас в Алжире), в стане националистов возникало мощное контртечение, которое доходило до полного отрицания национализма и его заменой законами шариата.
Однако и мусульманский национализм не смог ничего противопоставить новой более изощренной экспансии Запада и обеспечить процветание народа. Хотя и сыграл большую роль в освобождении многих стран от колониального гнета (руководимые феодалами и патриархальными вождями восстания племен в Афганистане, Ираке, Ливии, Марокко). Ему было не под силу в одночасье ликвидировать вековую экономическую и техническую отсталость, как и преодолеть низкий уровень жизни, неимея значительных капиталов и квалифицированной рабочей силой.
Новый «возврат к истокам» мира ислама в наши дни вызван продолжающейся экспансией Запада в сферах экономики, политики и технологий, «вестернизацией» быта, нравов, социальных связей между людьми, подрывающей традиционную монополию древнего учения в этих сферах жизни, отмечает сотрудник Института Ближнего Востока, доктор исторических наук, профессор Роберт Ланда. Прямым результатом процессов модернизации и глобализации явились быстрый рост обнищания Востока, высокие темпы разорения крестьянства и обильное пополнение социальных низов города армией сельских маргиналов. К 1980 году в Пакистане было три четверти горожан неимущими, в Ливане — 40 процентов, а безработными ходили около 20 процентов марокканцев, 22 процента алжирцев. Ситуация складывалась взрывоопасная: бывшие сельские жители, не утратившие связи с деревней, придерживались более твердой веры, нежели горожане. Обращаясь к уравнительным принципам ранней мусульманской общины, к традициям «садака» (предписывает имущим мусульманам помогать нуждающимся единоверцам), деревенские жители стали объяснять свои несчастья забвением Корана и шариата, заветов пророка и других предписаний ислама. Со временем «народный ислам» из деревни перебрался в город, что привело к радикализации религиозного вероучения в городской среде. Частично сам Запад поддерживал такие настроения, натравливая исламистов в Афганистане, Пакистане и Саудовской Аравии на СССР. Яркое подтверждение тому афганская война, которая стала следствием не нужной для большинства населения Афганистана модернизации страны.
Заигрывание с исламом Западу обошлось слишком дорого. После кончины СССР и превращение мира в однополярный, как и следовало ожидать, врагом номер один в мусульманском мире стал Запад во главе с США, попытавшимися всеми средствами укрепить свое доминирование в мире. Вторжение в Афганистан и Ирак сыграли против агрессивно настроенных Штатов. Поднялась новая волна исламского возрождения. В мусульманском мире стали рассматривать различные варианты блокирования.
Насколько опасен радикальный фундаментализм и не приведет ли он к столкновению цивилизаций, о которой говорил ученый Cамюэль Хантингтон?
В противостоянии умеренных и радикальных фундаменталистов верх все же на стороне первых. О победе ярых исламистов говорят, как правило, те, кто так или иначе пострадал от их деятельности (американцы и европейцы, прозападно настроенные азитаты и африканцы), считает Роберт Ланда. Возможно, умеренных фундаменталистов гораздо больше, чем радикальных, но они составляют как бы «молчаливое большинство», а вот радикалов- экстремистов благодаря своей агрессивности, шумной агитации, терактам, широко освещаемых в СМИ нельзя не заметить, они всегда на виду.
Доказательством спада активности радикалов являются процессы, протекающие в различных странах мусульманского мира. В основном они направлены на эволюцию исламо-экстремистских организаций в сторону умеренного течения. Одной из первых такой шаг сделала Ассоциация братьев-мусульман, в Египте она уже к 1975 году полностью отказалась от насильственной формы борьбы за власть. В Алжире в политический процесс, отходя от вооруженной борьбы, включились Хамас, Ан-Нахда. Здесь правящие круги пытались всячески поощрять исламские движения, изменившие свои взгляды в сторону умеренного курса. В Марокко с середины 90-х гг. прошлого века в отношении исламистов власти стали проводить политику терпимости, поощряли их вхождение в проправительственные партии, разрешали создавать новые. Эффективный способ борьбы с экстремистами использовал режим Асада в Сирии, он сочетал в себе военное подавление исламистских организаций и действия спецслужб, широкую пропагандистскую работу СМИ и борьбу за ликвидацию «социального дна» в городах. Этот опыт был впоследствии использован в Тунисе. В Судане и Бангладеше исламистам противостояли армия и суфийские братства (почти такими же силами было восстановлено относительное спокойствие и в северокавказских республиках России).
В ряде государств заметную роль играет правящая элита: в Иордании — происхождение династии, в Бахрейне — давность ее пребывания на троне, в Катаре— многочисленность правящего клана (до 10 процентов населения), в Марокко, Саудовской Аравии — слияние в руках правителя светской и религиозной власти. Пока ей удается сдерживать давление исламо-экстремистов.
Однако локализовать и уничтожить полностью радикальный исламизм никогда не удастся, он будет использовать малейшую возможность, любой конфликт, чтобы возродиться в новой форме, обрести новое лицо, сохраняя старую личину. В некоторых случаях страны ислама, не желавшие джихада у себя, с большим рвением призывали к нему в государстве с только что вспыхнувшим военным конфликтом. Например, в Боснию они направляли в качестве «добровольцев» наиболее беспокойных граждан, щедро финансировали боевые операции.
Понятно, что насильственным прогрессом мил не будешь. Именно он сильнее всего воздействовал на мусульман, обратил вновь их лицом к исламу. В минуты государственного бессилия «возврат к истокам» имеет не только веские основания, но и реально становится смыслом жизни. Здесь наряду с традиционным исламом появляются и ростки различных сомнительных учений с отрицательной окраской. В данном случае происходит не модернизация традиционного ислама, а его подмена другим радикальным учением.
Ситуацией в Азербайджане, например, умело воспользовались ваххабиты (строго придерживаются Корана и хадисов). Распад Советского Союза, несбывшиеся надежды, связанные с Западом (возврат Карабаха в обмен на нефть), системный кризис (политический, экономический, социальный) вновь поставили перед азербайджанцами проблему поиска своей идентичности, но теперь уже духовной. Правда, возникший вакуум в духовной сфере стали восполнять не представители официального духовенства, а ваххабиты. В отличие от представителей традиционного ислама они еще не утратили доверие, их специалисты получили прекрасное исламское образование и могли дать ответы на многие вопросы. С приходом к власти Гейдара Алиева ваххабиты получили некий «карт-бланш». Лишь в первые нынешнего столетия, чтобы не испортить отношения с Россией, Азербайджан стал противодействовать ваххабитскому движению, а чеченских беженцев, посчитав боевиками, стали выдавать российской стороне. События в Ираке и ситуация вокруг Ирана вновь всколыхнули чувства азербайджанцев, и религиозная активность, подпитываемая иранскими и арабскими эмиссарами, резко пошла вверх.
В Таджикистане и Узбекистане молодые фундаменталисты добились функционирования неофициальных религиозных заведений уже в 80-е годы прошлого столетия, импульсом к созданию которых стало развязывание войны в Афганистане. Перестройка ослабила границы и через нее стали проникать первые ваххабитские амиры. КГБ уже не мог их локализовать и в 1989 году они появились на Северном Кавказе.
В северокавказских республиках России основные причины активизации радикальных исламских организаций были почти те же, что и в Азербайджане, и во многих других странах СНГ. Особенно ухудшение социально-экономического положения повлияло на Дагестан, в котором ваххабизм возродился в новом обличии и призывал к борьбе с «неверными» (см. газету «Республика Башкортостан», №35, от 21 февраля 2007 года). К этому времени Дагестан опережал другие регионы по численности активного мусульманского населения, в то время, как знаний у местного духовенства было недостаточно для объяснения изменений в стране и мире.
Раскол Духовного управления мусульман (ДУМ) Дагестана в 1992 году на небольшие национальные муфтияты ослабил традиционных мусульман и позволил ваххабитам (салафитам) осуществлять свою деятельность (выделение средств на строительство мечетей, распространение религиозной литературы, предоставление возможности получение духовного образования за границей, оплата поездок в святые места). В результате финансовой поддержки арабских фондов и организованных преступных групп, бесперебойном снабжении чеченскими боевиками оружием жителей Кадарской зоны, там весной 1998 года было образовано шариатское мини-государство, — пишет в своей книге «Новейшая история ислама в России» исполнительный секретарь Межрелигиозного совета России Роман Силантьев. Начиная с лета 1999 года власти Дагестана совместно с мусульманскими духовными лидерами начали широкомасштабную кампанию по искоренению радикального ислама в России. В Чечне перелом произошел во вторую военную кампанию, когда общество раскололось на традиционалистов, принявших сторону федерального центра, и ваххабитов во главе с мятежными полевыми командирами. Постепенно ваххабизм стал вытесняться суфизмом (проповедует идеалы аскетизма, бедности и воздержания, чем противопоставлял себя ортодоксальному исламу — религии богатых феодалов).
В других северокавказских республиках салафитское учение не нашло большой поддержки. В Ингушетии ваххабитское движение было локализовано мусульманским духовенством и светскими властями. В Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и Северной Осетии сумели маргинализировать это течение и приравнять его приверженцев к обычным бандитам.
В Поволжье главными партнерами салафитов стали обособившиеся от ДУМ Европейской части СССР и Сибири муфтияты. Активность ваххабитов замечена в Астраханской области (община Омарова), в Мордовии (образование подобия Кадарской зоны), в Татарстане (трансформация набережночелнинского медресе в центр по комплексной подготовке боевиков). Стычки между традиционалистами и ваххабитами происходили в Москве, Башкортостане, Ульяновской, Волгоградской, Свердловской, Тюменской, Омской областях и др. В 2003 году деятельность 15 террористических организаций была запрещена на территории России, а некоторые их активные участники арестованы. Постепенно борьба с рассадниками нетрадиционного ислама была сведена к рутинной работе выявлению и локализации эпицентров экстремистской идеологии (в 2005 году — село Средняя Елюзань Пензенской области), аресту членов террористических организаций, изъятию литературы (труды турецкого духовного лидера Саида Нурси, исповедующего нетрадиционный ислам, в конце прошлого года были изъяты в Красноярске, Казани, Туймазах). В Татарстане, Оренбургской и Тюменской областях заведены уголовные дела и ведется расследование в отношении лиц, обвиняемых в принадлежности к террористической организации ваххабитского толка «Хизб ут-Тахрир», сообщает правозащитный центр «Мемориал» и комитет «Гражданское содействие».
Как и в зарубежных странах, единственным надежным заслоном от сомнительных религиозных учений, проникающих в души россиян, является единство нации, то есть объединение усилий правительства, законодательных, судебных правоохранительных органов, духовенства, СМИ, общественных организаций. А главное, чтобы не приходилось потом кусать локти, как так просмотрели создание исламистских организаций, нужно обеспечить качественный уровень жизни и свести к минимуму дифференциацию в доходах граждан.
Краткий анализ политизации ислама в зарубежных странах и на территории России демонстрирует, что попытки модернизации ислама предпринимаются в периоды нестабильности в обществе (кризисы), возникновении внешних угроз (экспансия Запада). В этот период максимально обостряются противоречия в обществе и происходит возврат к традиционному исламу (это заметно на небольшом отрезке истории — от Мустафы Кемаля до Реджепа Эрдогана в Турции), то есть тому, который на протяжении многих веков оставался верным спутником мусульманина.
Владимир ШАКИЕВ,
обозреватель газеты «Республика Башкортостан».