Эпидемия страсти

Эпидемия страсти.

Действующие лица:
Дон Карлос - отец семейства Сантьяго, владеет фермой, властителен, самолюбив. Возраст 52 года.
Донья Карлита - жена дона Карлоса, любит своего мужа, т.к. живет на его средства, возрастной интервал от 35 до 48 лет.
Сеньорита Хуанита - безработная дочь, выше указанных родителей. Возраст 17 лет. Очень романтична…
Филиппо - пастух на пастбище дона Карлоса (молодец).
Негр Бобби - почти раб семьи Сантьяго.
Дон Асунсьон - хозяин мясоперерабатывающей фабрики, естественный партнер дона Карлоса. Вдовец при странных обстоятельствах…
Сеньор Санчес - сын дона Асунсьона, кучерявый брюнет, возраст 24 года. Перспективный политик.
Горничная Хосинта - служанка у сеньориты Хуаниты. Возраст 18 лет.
Дон Педро - семейный доктор, 45 лет. Скрытый (так считает он) гомосексуалист.
Сеньор Бертольдо - адвокат, 40 лет. Неглупый парень.
Клаудия - служанка семьи дона Карлоса, возраст 48 лет, старая дева (потому, наверное, и злая).
По ходу повести встречаются эпизодические персонажи.

 Глава первая.
1
Огромное солнце поднималось из-за зелёных холмов, когда молодой пастух Филиппо погнал коров дона Карлоса на бескрайние пастбища. Коровы вышли на поле и, отбиваясь хвостом от назойливых насекомых, стали поедать траву, оставляя за собой коричневые лепёшки, которые заботливо подбирал и укладывал на тележку негр Бобби.
Филиппо не спал всю ночь, т.к. пил со своими друзьями в местной таверне, поэтому решил вздремнуть.
"Чёртово вино", - подумал Филиппо, мучаясь жаждой.
- Эй, Боб, у тебя, случайно, нет с собой ничего выпить?
- Нет, сеньор Филиппо, я все оставил в бараке, - ответил негр, продолжая упаковывать каловые массы. Бобби всегда обращался ко всем белым на вы. Неважно, был то хозяин или обычный пастух. Он смирился со своим цветом кожи и считал всех негров рабами белых людей. Даже фашист не был бы так уверен в этом как Боб.
"Чёртовы черножопые, чёртово вино, чёртова жара", - пронеслось в голове у Филиппо, как неподалёку он увидел дочь своего патрона, мечтательно идущую по полю и собирающую цветочки. Вдруг из стада вырвался огромный чёрный бык с кольцом в носу и прямиком помчался в сторону Хуаниты. Филиппо, забыв про головную боль, бросился за быком, то и дело поскальзываясь на ещё не убранных Бобби лепёшках. В прыжке, опережая быка, пастух бросился на Хуаниту в тот самый момент, когда грозное животное попыталось сделать то же самое (я намеренно выпускаю из текста те непечатные слова, которые во время забега выкрикивал Филиппо). Они упали в траву, бык пробежал дальше.
- Филиппо, от тебя странно пахнет, - пролепетала Хуанита, удивляясь незнакомому запаху перегара, шедшего от пастуха, - и, кстати, что ты делаешь на мне в это прекрасное утро?
- Извините, сеньорита, я просто пытался спасти Вас…
- Молчи, молчи, я видела этого быка - он такой страшный! - проговорила Хуанита, поднимаясь с земли, конечно, не без помощи пастуха. - Какой ты храбрый, ты мой бесстрашный рыцарь!
- Ну, я это, ну..., - засмущался Филиппо, - не стоит.
Они стояли и смотрели друг на друга не отводя глаз… Первой тишину нарушила Хуанита:
- Ты такой милый, я раньше не замечала этого.
- Да, вы раньше и не приходили сюда, - тормозил Филиппо.
- Ах, ну конечно же! Мы встречались только в доме моего отца, тогда я не обратила на тебя никакого внимания, - задумчиво соврала Хуанита.
Филиппо стоял, не зная, что сказать. Он смотрел в эти по-мексикански прекрасные огромные глаза, на эти чёрные густые кудри, развевающиеся на утреннем ветерке, дувшем откуда-то с пастбищ.
- Филиппо, что с тобой?
- Я просто онемел от вашей красоты, а теперь боюсь, что ослепну, - прошептал, переставший тормозить, Филиппо.
Хуанита приблизилась к нему и поцеловала в небритую щёку:
- Никто раньше не говорил мне таких слов, - проговорила она и побежала в сторону дома, легко ступая по земле.
- Хуанита, Хуанита, - кричал ей вслед Филиппо.
Девушка остановилась и на секунду повернулась, а затем побежала дальше. Филиппо жадно поймал этот взгляд и счастливый рухнул в траву. Так он лежал с минуту, глядя на голубое, без единого облачка, небо.
Солнце уже беспощадно жгло всё живое, но Филиппо не обращал на него никакого внимания и весело шёл в сторону бараков.
2
- Сеньор, это конечно не моё дело, но подумайте о том, как отреагирует на всё хо…
Бобби не успел договорить, как получил очень сильный удар ногой в пах и несколько ударов в живот. Он упал на землю, держась обеими руками за то, что называлось половой системой.
- Вот именно, это не твоё дело, чёрная скотина,- закричал Филиппо.
Он вовсе не был так жесток, как показано в этой сцене, тем более не был расистом. Просто не нужно было Хуаните так быстро уходить с поля: возбужденный Филиппо выплеснул свою молодецкую энергию на ни в чём не повинном Бобби. Другими словами сублимировал, сам того не понимая.
- Извини, Боб, - сказал Филиппо, смягчаясь и хлопая негра по морщинистой щеке, расположившейся на искажённом от боли чёрном лице. Пастух достал из кармана кошелёк, вынул из него несколько песо и кинул их на землю рядом с Бобби:
- Это тебе за молчание.
Негр даже не взглянул на деньги, он лежал и плакал. Безусловно, у Филиппо была капля совести и жалость ворвалась в его сердце:
- Ну, не плачь, Боб, ведь ты же мужик, - Филиппо было невдомек, что если Бобби и был когда-то мужиком, то явно до того, как кирзовый мокасин 45 размера врезался в его пах. Филиппо попытался было поднять негра с земли, но тот застонал, всё больше прижимаясь к земле.
- Не хочешь моей помощи, не надо. Лежи тут, а я пошёл спать, - сказал Филиппо, вспомнивший о своём похмелье, которое, по всей видимости, и осушило ту каплю совести, разбудившую минуту назад жалость.
Пастух ушёл в барак, а Бобби так и остался лежать, не меняя своего без того худого положения. "Это уже слишком, сеньор Филиппо", - говорил про себя добрый негр, накапливая злость и обиду, от невероятно жестокой боли…

 3
Хуанита прибежала домой около 10 утра, когда вся семья уже села завтракать.
Она вбежала в столовую и как ни в чём не бывало села на своё место.
- Хуанита ты же знаешь, что я не люблю, когда опаздывают к столу, - сказал недовольный дон Карлос, строго глядя на дочь. Его поддержали строгие взгляды доньи Карлиты и служанки Клаудии.
- Но, отец, я просто гуляла по полю и не заметила, как пролетело время.
- Думаю, что было это в последний раз, - смягчаясь, сказал дон Карлос. Нужно сказать, что он очень любил свою единственную дочь и не мог долго на неё сердиться.
- Завтра суббота, и мы с твоей матерью собираемся в город, ты поедешь с нами?
- Конечно же поедет, она давно собиралась посмотреть спектакль Симона Корвальо
"Лунные ночи", - сказала за Хуаниту донья Карлита.
- Но завтра я собиралась посидеть дома и поготовиться к вступительным экзаменам в колледж, а Хосинта в свой выходной день обещала мне помочь, правда, Хосинта? - пролепетала беспечная Хуанита.
- Правда, сеньорита, - проговорила неграмотная горничная.
- Ну, раз так, то можешь остаться дома, хотя немного развеяться тебе бы не помешало, - сказал довольный своей дочерью Дон Карлос.
- Съездим в другой раз, папа, к тому же спектакль будут показывать ещё месяц.
- Как хочешь, Хуанита, я бы на твоём месте поехала. В твоём возрасте у меня не было возможности ходить по театрам, и даже на обычный деревенский спектакль я шла с замиранием сердца, - сказала донья Карлита, доедая салат.
- Это поколение совершенно не ценит данное им нами, - вставила своё слово угодливая старая дева Клаудия. - Хосинта, убери со стола и неси утренний сок.
«Старая халда», - подумала Хосинта и послушно убрала тарелки и принесла напитки.
- Спасибо, я не буду, итак уже опаздываю на работу, - сказал дон Карлос, вставая из-за стола и целуя жену с дочерью. - До вечера.
- До вечера, дорогой.
- До свидания, папа.
- Счастливого пути, дон Карлос.
- Хуанита, я все же не понимаю, почему ты не хочешь завтра поехать с нами! – глотнув соку, сказала донья Карлита, - раньше я не замечала у тебя такой тяги к учёбе и не думаю, что сейчас она у тебя тут же появилась. Ты можешь обманывать своего отца, у которого нет времени думать о тебе, т.к. он занят на своём комбинате с утра до вечера. У него нет времени даже на меня...
- Клаудия, принеси мне коктейль с водкой и соком! – прокричала горничной донья Карлита, - что ты там копаешься – неси скорее!
- Несу, несу, сеньора.
- На чём мы с тобой остановились, Ху?
Ху – так донья Карлита называла свою дочь, когда собиралась выпить или уже выпила, а выпить она любила. Последнее время донья Карлита начала понимать, что на белом свете очень скучно жить. Её постоянно обуревали какие-то творческие порывы. Раньше эти порывы проходили очень спокойно: донья Карлита лежала на любимой кушетке и рассуждала сама с собой о смысле её никчёмной жизни, протекающей на маленькой, явно не её размаха, мексиканской ферме. Мысль сводилась к тому, что это не та доля, которую должна была получить такая умная женщина, какою считала себя донья Карлита. Вообще, как она могла родиться женщиной! Женщина, ну что это такое! Никто тебя не слушает, никто никогда не обратит внимания на глубокий смысл сказанных тобою слов. «Нет, это не для меня», - думала, глядя в потолок, донья Карлита.
Идея о явно неженской гениальности, возникшая от совершенного безделья, не ушла бы дальше блуждать по лабиринтам самопознания, если бы не «слепой проводник» - алкоголь. Он то и ввел бедную женщину в великое заблуждение, пробуждая заветные желания, придуманные доньей Карлитой в период диванных размышлений. Дон Карлос, целиком поглощённый работой, не находил времени на собственную жену. Да и хотелось ли ему искать это время? Как женщина она понимала, что это пристрастие к спиртным напиткам – есть дурной тон, но оправдание для совести всё-таки нашла в игнорирующем её муже.
- Итак, девочка, скажи, что ты замышляешь? - глядя свысока на дочь, спросила донья Карлита, отглатывая из бокала коктейль.
- Ничего, мама, все свои планы я рассказала за столом. Не могу смотреть, как ты пьёшь эту гадость, - ответила Хуанита, подчеркнув слово гадость, и побежала в свою комнату, уклоняясь от бесполезной беседы с матерью.
«И ты тоже избегаешь общения со мной. Это мне благодарность за твоё воспитание», - подумала донья Карлита, осушив бокал.
- Эй, Клаудия, принеси ещё… Ну, и посиди со иной, ты же знаешь, что я не люблю сидеть в одиночестве, - сказала служанке чуть захмелевшая хозяйка, - себе захвати.
- Одну минуточку, сеньора.
Клаудия принесла пару коктейлей, села рядом на стул; они заговорили о жизни односельчан, то и дело кидая друг на друга одобрительные взгляды.
 4
- Очень хорошо, что я застал тебя, мой добрый друг! – Приветливо улыбаясь, в дверь вошёл дон Карлос.
- Ха, тебе повезло ещё больше, чем ты думаешь! Я не один – Санчес к нашим услугам… - дон Асунсьон встал с кресла и пожал крепкую руку дона Карлоса.
Санчес подошёл к гостю и в знак приветствия слегка кивнул головой.
Все трое прошли к огромному столу и сели.
- Чего-нибудь выпьешь? – спросил дон Асунсьон.
- Я только что из-за стола, спасибо, - дон Карлос посмотрел сначала на отца потом на сына.
  - Мы знаем друг друга много лет, ты знаешь моего сына, так что тут обсуждать – женим парня и породнимся, давно уж пора, - дон Карлос рассмеялся, - Санчес, ведь ты не против? А парень?
- Я к вашим услугам, господа! – молодой человек склонил голову в знак повиновения.
- Вот это мой мальчик! Уважает старших, знает, что отец плохого не посоветует!
- Санчес, а как твои дела в пучине политических интриг? Я слышал о каких-то проблемных вопросах, возникших по поводу поликлиники.
- Все уже решилось в лучшую сторону, дон Карлос, - сказал Санчес и потупил взгляд.
- Да, с трибуны ты более многословен, - задумчиво произнёс дон Карлос.
Дон Асунсьон провел пальцами по подбородку:
- Не будем о политике, я не люблю о ней говорить, тем более у нас есть более важная тема для разговора. Итак, Карлос, Хуанита – дочь твоя, готова ли она к созданию семейного очага? Если я не ошибаюсь ей ведь всего семнадцать?
«Семнадцать? Надо уточнить!» - подумал отец Хуаниты и произнес:
- Конечно готова! Только об этом и говорит, ты же знаешь – все девочки хотят замуж, а хозяйка она, что надо! Порой прислуге не остается работы, не знаю, за что плачу им деньги! С ней Санчес не пропадет… - дон Карлос очень хотел выдать свою дочь за Санчеса, вернее за сына дона Асунсьона. Не то что бы он ему очень нравился. Просто пришла в голову навязчивая идея – выдать дочь замуж, а более достойного в радиусе двадцати миль вроде и не было, к тому же Асунсьон – старый друг.
- Ты знаешь, Карлос, с Санчесом твоя хозяйка тоже беды знать не будет!
- Тогда приглашаю вас с сыном к нам на ужин, где мы всё обсудим уже в женском обществе, - дон Карлос встал и пожал руки собеседникам.
- Мы с удовольствием придем, правда, сынок?
- Я к вашим услугам, господа.
- Ну, что ты заладил: «к вашим услугам, к вашим услугам»! Сам то рад? – с недовольными нотками в голосе спросил дон Асунсьон.
- Да, папа…
- Не дави на человека, дело серьёзное, - улыбаясь, сказал дон Карлос
- Это точно, ну а теперь пора и за работу, - дон Асунсьон проводил гостя до двери
  Дон Карлос попрощался и довольный собой вышел.
Войдя к себе в кабинет, он схватил трубку телефона:
- Алло, Клаудия, позови Карлиту!
- Минутку, дон Карлус… Донья Карлита, вас…
- Да? – послышался в трубке голос жены.
-Дорогая, привет, это я! Я обо всем договорился, они придут к нам на ужин!
- Кто?
- Как кто? Дон Асунсьон с сыном. Скажи слугам, пускай готовят самый званный ужин!
- Они дали согласие? Как хорошо, я не подведу! Надо выставить на стол побольше вина! – обрадовалась донья Карлита, подогретая коктейлями.
- Зачем? – удивленно спросил дон Карлос.
- Я всё беру на себя! Занимайся работой! – повелительно изрекла донья, - разве ты не помнишь, что именно так тебя женили на мне!
«Ну да, вышел бы я за тебя трезвый! »
- Хорошо, надеюсь, у тебя всё получится. До вечера.
- Пока, дорогой, не задерживайся.
Дон Карлос потянулся в кресле. Он думал о предстоящей встрече, о том, что Хуанита наконец-то выйдет замуж, хотя почему наконец-то, ведь она ещё совсем молода, семнадцать лет, как сказал Асунсьон, да какая разница годом позже годом раньше – все решено! Да и партия достойная. Вот теперь надо ей как-нибудь это сказать, пусть обрадуется.


 5
Поликлиника, в которой работал дон Педро, расположилась на самом берегу реки. Это был чудный дом, только что выстроенный сеньором Санчесом, перспективным депутатом из близлежащего города, сыном уважаемого человека дона Асунсьона. За три месяца до выборов в городскую думу он вложил все силы, чтобы добиться успеха среди населявших округу людей. Построив поликлинику, Санчес пригласил из Мехико очень хорошего доктора. Педро давно мечтал уехать из большого города и поселиться где-нибудь в деревне, и, не упустив представившейся возможности, сразу же согласился, бросил всё и переехал в маленькую деревушку.
Новая поликлиника ему очень понравилась.
Двухэтажное белое здание с прекрасным большим садом на фоне остальных построек рабочего поселения очень выделялось и совсем не было похоже на лечебное заведение. Дон Педро сам лично стал ухаживать за садом и, нужно сказать, делал это мастерски.
Местные жители полюбили этот сад, часто прогуливались по нему, поминая добрыми словами нового доктора и, конечно, благодетеля – Санчеса.
Появление поликлиники и, особенно, врача не могло не взбудоражить сердца местных дам. Женщины от скуки и любопытства, какое возникает у детей в период полового созревания, бегали к доктору Педро по несколько раз в день, придумывая всё новые и новые жалобы на своё прекрасное здоровье; однако Педро, несмотря на навязчивость прекрасного пола, каждой уделял внимание и обязательно выписывал какое-либо совершенно безобидное лекарство. «С вашим здоровьем можно забыть о докторах, по крайней мере, лет на десять», - шутил врач. Пациентки таких шуток не принимали, но от души смеялись, пытаясь перевести разговор о здоровье на отвлечённые темы. Доктор оставался бесстрастным, давая понять дамам в вежливой форме, что он занят работой и ему некогда болтать. Они всё понимали и уходили, зная, что скоро снова придут к нему на приём.
Женщины, уставшие от грубости супругов, просто влюбились в культурного доктора Педро:
- Ах, какой милый доктор, - говорила в саду одна дама другой.
- И к тому же отличный врач! – отвечала другая.
- И от него совершенно не пахнет коровьим дерьмом!
- А как он обходителен и ласков…
 Мужья, в свою очередь, заподозрив неладное в поведении жен, поняли, что причиной всему является никто иной, как Педро:
- Хуан, моя жена по три раза на дню бегает к этому коновалу, если так и дальше пойдёт, то я сделаю из доктора пациента! - слышался голос из-за столика в тёмном углу местной таверны.
- Что ты мне рассказываешь! Моя только и говорит, что о нём, мол, какой хороший доктор, - грузное тело мужчины изобразило женщину, видимомо, свою жену. – «Как внимателен, не то, что ты»! Так бы и огрел её табуреткой, чёрт её побери!
Педро было около 45 лет. В волосах его уже имела место седина, но он не казался старым. На красивом, гладко выбритом, почти женском лице, было выражение бесконечного страдания и искания. Крупная фигура, высокий рост, огромные руки врача вселяли в людей уважение. Мягкий, отзывчивый, привыкший всем оказывать помощь, он относился к каждому, как к своему другу…
Но доктора Педро совсем не интересовали женщины: ни высокие, ни низкие; ни худые, ни толстые; ни блондинки, ни брюнетки. Да, он был гомосексуалистом и очень этого стыдился.




Продолжение следует…