Басист

Каринка подошла к вестибюлю станции метро «Университет». Присев на скамейку, девушка запрокинула голову с копной пышных чёрных волос и уткнулась взглядом в часы на противоположной стороне проспекта. Табло показывало 15-07, а значит, где-то через восемь минут должен был подойти Саша. Вчера вечером он позвонил Карине, и они договорились сходить прогуляться до Поклонной Горы.
Погода была для этого самая, что ни на есть, подходящая. Майское солнце светило спокойно и ласково, на фоне серого асфальта и сухих веток влажно блестели молоденькие листочки, колеблемые лёгким прохладным ветерком. Москва ещё не превратилась в шумный и пыльный ад, гудящий и жужжащий тысячами машин, сгрудившихся в бесконечных пробках.
Упрямо лязгнула стеклянная дверь метро, и на улицу вышел молодой человек в кондовых чёрных джинсах и серой ветровке, с чёрным спортивным рюкзачком, небрежно накинутым на правое плечо. Это и был Саша Горюнов.
Каринка тут же вскочила и бросилась к нему на шею. Александр немного повертел её на руках и поставил обратно на землю, предварительно смачно чмокнув в левую щёку.
- Здравствуй, Солнце, давно я тебя не видел.
- Да ну.… Всего-то два дня назад. Впрочем, для тебя, милый, это немалый срок. Ну, веди меня, Сусанин. – Карина тряхнула головой, так что волосы на секунду закрыли ей лицо…
Сашины ботинки загремели тяжёлыми подошвами об асфальт, синкопой отдавалась громыхающая в рюкзаке банка пива. Тихо шуршала складками Каринина курточка. Под такой незатейливый аккомпанемент юноша и девушка шли по дорожке вдоль шумного шоссе к Поклонной Горе. Говорили они тихо: иногда визг проносящейся мимо машины заглушал их негромкую речь. И тогда только гулкие басовые ноты Сашиного голоса прорывались наружу….
- Сашка, до меня дошли слухи о том, что ты у нас басист.
- Кто тебе сказал такую чушь?
- Да ладно тебе прятаться! – Каринка повернулась лицом к Саше и обезоруживающе улыбнулась.
Хорошо, будь по-твоему. Я басист. Только вот я это ремесло это я уже давно забросил. И вообще, ну басуху к чёрту – толку от неё чуть: валяется без дела на шкафу и только пространство захламляет.
- Ну а почему ты не играешь?
- Не играю. Не могу больше.
- Почему, скажи мне? И, ради бога, не увиливай. Я ведь, в конце концов, задала тебе вопрос. А то уйду от тебя! Бука… - тут Карина состроила обиженную рожицу.
- Ладно, дитё ты моё, расскажу я всё. Только не уходи. Прошу. – Александр слегка усмехнулся. – Итак. Начнём от Адама – Саша картинно прокашлялся, как будто бы собирался читать здоровущую и нуднющую институтскую лекцию по какому-нибудь там линалу. – Было мне восемь лет. Как-то раз, не помню, с какого большого бодуна, моя хлопотливая маманя решила отдать меня музыкалку. К тому моменту Люда, моя старшая сестрица, уже заканчивала седьмой класс на скрипке в 64ой музыкальной школе. Меня, как обычно, ни о чём не спросили. Но, слава богу, мать разрешила мне самому выбрать инструмент по вкусу. Так я и выбрал контрабас – надо сказать, меня с раннего детства прикалывали низкие музыкальные звуки. Как-то, лет в шесть я умудрился попасть вместе с папой на концерт Pink Floyd в Москве. Все люди как люди. Слушали и втыкали. А я сидел у папы на коленках и, приложив руку к подлокотнику кресла, ловил гулкие басовые удары, отдававшиеся приятным пульсом в пластике сидения. Так я и начал учиться музыке.
А в десять лет я узнал, что на свете есть такая весёлая штуковина, как бас-гитара. К тому моменту один типус из музыкалки уже подсадил меня на рок, в том числе, и на тяжёлый. Целый год я уламывал предков купить мне басуху. И в итоге, скрепя сердце, моя мама согласилась. А дальше всё пошло-поехало как по накатанной дорожке. Через год я уже терзал свою ямаху в школьной банде. Тогда уже я вовсю мечтал сменить своё палёное дерьмо на крутой «Рикенбакер», Как у дядьки Лемми из Motorhead. Через пару лет, когда я стал уже, можно сказать, профи, мои предки окончательно смирились с тем, что их сын выбрал себе нелёгкую стезю рок-н-ролла.… Ау! Карина, ты ещё не спишь?
- Нет, Саш, я слушаю…
- Так. Ну вот, всё это, собственно, лирика. Итак, уже четыре года я играл в школьной команде. Потихоньку меня скучная жизнь заёбывала. К тому же, лидер нашего полупьяного сборища, Рудольф, гитарила-вокалёр порядком задрал со своей «Метлой».
- Чем, чем, прости?
- «Метлой». На нашем кухонном наречии так называют американскую трэш-металл группу Metallica.
- Ехидничаешь, Саша. Неужели ты имеешь что-то против Металики?
- Да, милая, имею! – победно прорычал Саша – Хетфилд – мудак.
- Ладно, не буду спорить с профессионалом.
- И не надо. Ибо всё это, опять же, лирика. Дык вот. Посему я и послал Рудольфа всерьёз и надолго со всеми его закидонами и закосами под Хетфилда. Вдобавок ещё и Володьку Снегирёва, барабанщика, с собой увёл. Посидели мы со Снигирём за пивком и решили новую банду собирать. Надо сказать, намерения у нас были весьма серьёзные. Ты же наверняка слышала о Володе как об известном мастере слова. Но ты вряд ли знаешь, что помимо всяких там скабрезных рассказиков и бесконечного романа, он ещё и стихи писал. И весьма недурные, скажу я тебе, Карина. Несмотря на то, что необъятная наша родина бедна гитаристами, двух недостающих «дровосеков» мы нашли весьма быстро. К тому же, оба наших гитарилы были весьма хорошими ребятами. Паша Кравчук был порядком старше всех нас. В своём родном Харькове он переиграл во множестве групп, лабая там то блюз, то харду, то прогрессивный металл. Короче говоря, ценный кадр. Ну а Женя Лазарева – так это просто бриллиант. Я сам был в полном ахуе – красавица: глаза голубые, волнистые рыжие волосы до плеч. С гитарой она, вообще, как будто родилась. Такие соляки выдавала! Словами вряд ли опишешь! Ты не поверишь, но Женька ещё и пела! Заебательски пела. Прямо как немецкая железная леди Дороти Пеш…
- Слушай, Саш, это всё, конечно, здорово. Но почему же «был» или «была»? Куда они все подевались? Умерли что ли?
- Погодь. Потом всё узнаешь. Не хочу вперёд забегать.
- ОК.
- Наш творческий союз со Снегирёвым был весьма и весьма плодотворен. К тому же, оба наших гитариста писали музыку, а Женя ещё и подбрасывала, правда весьма неохотно, свои стихи. Почему неохотно? Они у неё были явно не для нашей музыки. Слишком пронзительные и, вместе с тем, очень нежные. Да и по большей части Женя писала верлибром. А верлибр, ежу понятно, на музыку положить очень трудно. В общем, за битый год мы записали музыки на два с половиной альбома. Ты даже, быть может, её слышала.
- Да, чудная музыка.
- Мы на радостях, было, разослали по всяким лейблам наши демки. Мы довольно потирали руки, предвкушая успех. Только хрен! И дело даже не в том, что в офисах рекординговых компаний сидят жирные старпёры, которые слушают Валерия Меладзе и Иосифа Кобзона. У нас ведь даже получилось заполучить контракт на три альбома, и даже, чему могла бы позавидовать любая молодая группа вроде нашей, нам гарантировали полную творческую свободу. Но на нас тут же, как из ведра, полились разного рода неприятности.
Едва мы успели записать первый альбом, как обнаружилось, что у Пашки Кравчука тяжело заболела мама. А мама – это святое. Ничего не поделаешь, пришлось отпустить Пашку домой, в Харьков. Потом Снигирь каким-то макаром на трое суток угодил в обезьянник, где менты вкатили ему таких нехилых ****юлей, что целую неделю Володя ходил с бинтами на руках. Разумеется, долгое время ни писать, ни стучать он не мог. Но вот следующая беда уже окончательно выбила меня из колеи.
- Что ж такое произошло, интересно? Ты ведь у нас просто скала!
- В том-то и дело, что это была просто катастрофа. Итак, после Володиного конфликта с органами правопорядка я дал ребятам небольшой отпуск. К тому же, надвигалась сессия, и всем надо было готовиться. У меня на ВМК, Снигирю – в Лумумбе на юрфаке, у Жени – в РГГУ. И вот, в самый разгар сессии я узнал, что Женя умерла. Сверхдоза героина. И это притом, что до этого Женя Лазарева, в отличие от всех остальных, даже травой не баловалась. Через неделю Снегирёв – я всегда поражался его осведомлённости – раздобыл все подробности Жениной смерти. Оказывается, накануне, когда Женя возвращалась домой из Битцы, какие-то сволочи её изнасиловали.
- И почему же люди так ненавидят красоту!? – не выдержала Карина.
- Скоты потомучто. И мы с тобой тоже немного. Вот слушаешь ты меня сейчас и ничего - живая. И я тоже кровью не истекаю!
- Неужели даже мы такие чёрствые? Саша, всё не так...- Карина непонимающе взглянула на Александра.
- Всё…. Всё. Это было минутное помутнение. Я вернусь к моему повествованию?
- Да, мне очень интересно. Хоть и страшовато.
- ОК. Когда Женя каким-то чудом смогла доползти до дома, она первым делом рассказала всё своему брату. Гена Лазарев был совершенно удолбанный нарк и, к тому же, совершеннейшая мразь. Так что на него известие о том, что трое здоровых мужиков буквально растерзали его родную сестру, не произвело почти что никакого впечатления. Но когда Женя попросила у него четыре чека героина, он всё-таки не смог ей отказать. В итоге, в семь часов вечера того дня милиция обнаружила в Битцевском парке тело Жени Лазаревой. Это было то самое место, где днём раньше Женя была изнасилована. В сумочке менты нашли мятую тетрадку. Нет, там не было стихов. Женя никогда не была пижонкой. Вернее, одно стихотворение-то было. Её последнее. В тетрадке было письмо, в котором она всем сестрам раздала по серьгам. Это был крик души, да такой крик, от которого лопались барабанные перепонки. Впрочем, я не буду тебе пересказывать его содержание. Боюсь где-нибудь наврать. Да и нужды нет.
- Это точно.
- Вот так и настал ****ец нашей группе. Нет, мы со Снигирём не те люди, которые сдаются без боя. Одно время нам даже казалось, что наши дела опять пошли в гору. Володя вскорости залечил руки. Из Харькова вернулся Паша. Приехал он не один, а с девушкой. Оксана, так её звали, тоже была гитаристкой. Не такой гениальной, какой была Женя, но тоже очень хорошей. С её помощью мы даже записали альбом, посвящённый Жениной памяти. Так мы его и назвали: «Реквием по Мечте». Но потом Паша опять уехал на Украину. На этот раз навсегда. Вот это уже был полный ****ец.
- А что потом?
- Суп с котом!
- Ну, Саш… - Карина прижалась к Сашиной щеке и начала ластиться, как котёнок. – Ну что ты такой бука? Может, ты устал?
- Видимо, да.
- Тогда давай сядем где-нибудь и просто помолчим.
- Не вопрос.
Саша и Карина – а к тому моменту они уже незаметно для самих себя дошли до Поклонной Горы – тихонько приземлились на скамейку в тени двух развесистых лип. От долгой дороги и долгой монотонной беседы Карину клонило в сон. Через пять минут она уже мирно кемарила на Сашином плече. Сам Александр тоже находился в некой прострации. Тихий ветерок нежно шелестел свежими листиками и, заодно, колыхал Каринины волосы, легонько щекоча ей нос.
Так бы они и проспали целую вечность, если бы неизвестно откуда не появилась старушка. Это была ну просто вылитая старуха Шапокляк. Только серая, прозаичная и совершенно не смешная: свою сгорбленную тушку она прятала под засаленным коричневым пуховым платком, а свои въедливые мышиные глазки – за толстенными иллюминаторами заплывших от времени очков. Практически полное отсутствие волос наша старушенция прикрывала чем-то бесформенным, отдалённо напоминавшим берет. Шла эта старушка по аллее и никого не трогала, что называется, примус починяла. Но стоило ей заметить нашу влюблённую парочку, в ней что-то сразу встрепенулось, как будто, она заметила подходящую добычу.
- Южас! Панки сидят, ламзаются. Вот, матка бозка, женщина пожилая идёт – хоть бы встали, хулиганы вы этакие!
На слове «хулиганы» у Саши что-то включилось в мозгу, и он легонько толкнул Карину – мол, просыпайся, тревога! Но Карина в ответ только ещё сильней уткнулась Саше в плечо. Старушка отреагировала незамедлительно и забухтела пуще прежнего:
- Ах, так! Вы, ещё и издеваетесь. Мол, думаете, завидую я вашей любви. Да у меня такая любовь была! Не то, что у вас, срамота одна! Как оно там? Секс называется…. А ты, сучка, что зарылась в кобеля-то своего купленного!
Тут уж у Саши начали сдавать нервы. Он, было, хотел рявкнуть на старушку, но вовремя вспомнил, что это бесполезно. Саша дернул сонную Карину за рукав, затем поднял её на руки и буквально потащил в сторону. У Карины тут же вырвалось:
- Вандалы! Варвары!
- Ну я же говорил, скоты! – сердито буркнул Саша, – пойдём, Кариночка, отсюда, а то эта тарахтелка нам весь мозг своими «нравоучениями» вынесет.
- Ага… – тихо отозвалась Карина.
Впрочем, скоро о старушке было забыто, и Саша с Кариной вернулись к прежней теме.
- И что, Саш, это был совсем конец?
- Нет, конечно. Мы с Володей ещё поборолись. У нас сменился добрый десяток гитаристов. Но, как видишь, ничего из этого толком не вышло.
- А Снигирь-то где?
- В Караганде!
- Ну…
- А что ты куксишься? В прямом смысле. В Казахстан смотался. Он говорит, Абая изучать. А я-то знаю – от долгов бегать.
- С чего это ему от долгов бегать?
- Всем бы хорош Снигирь: поэт, музыкант, писатель, даже учится хорошо. Что странно: на мой взгляд, все эти Гражданские и Уголовные кодексы и Конституции для такой творческой личности, как наш Снегирёв, - та ещё скукотища! Одна только беда - охоч он больно на всякие там пари. Вот и проспорил он одному кенту штуку зелёненьких. Обещался написать блюз о ста куплетах.
- Смешно… Ща умру со смеху! – Каринка ехидно захихикала - Впрочем, дай этот тип Володе побольше времени, он бы и новую «Войну и Мир» в стихах написал. – Сказала она уже абсолютно спокойным тоном.
- Ну не заливай. Я-то его лучше знаю. Он, конечно, талантлив, но не настолько.
- А давно он там, в Казахстане?
- Недели две уже мотается.
- А вытащить его оттуда никак нельзя?
- Увы, пока что нельзя
- А что так?
- Да он, собачий сын, телефон отключил. Боится, дурак, что соперник его названивать ему станет, бабло требовать. Ну и лох!
- А ведь забавно, как ни крути.
- Ну, хоть на этом тебе спасибо, Владимир Иваныч! – Саша резко вздёрнул голову и сделал характерный жест левой рукой.
- Так ты думаешь, этот чувак уже забыл про деньги?
- По крайней мере, любой нормальный человек на его месте бы уже забыл.
- Но ведь он вернётся?
- А как же? Универ же он, в конце концов, бросать не собирается. Хотя кто его, Снегирёва знает…. – Сашка недовольно мотнул головой и с силой тряхнул левой рукой.
- Слушай Сань, давай вернёмся к нашим баранам.
- Ты басуху имеешь в виду? Давай.
- Угу…. Кстати, нас тут времечко поджимает – Карина указала на часы – давай потихоньку возвращаться.
- ОК.
- А ты продолжай…
- Итак, ровно год назад группа «Камера-Обскура» официально прекратила своё существование, так и не закончив работу над своим третьим альбомом. И ровно на следующий день мой ещё вполне свеженький «Рикенбакер» занял своё место на платяном шкафу.
- И вот так он и пылится там целый год?
- Я, конечно, слегка преувеличиваю, но, в общем, да.
- А как ты без музыки-то живёшь? Я бы удавилась с тоски.
- Знаешь, Карина, одна умная французская компания изобрела такую программку, Guitar-Pro называется. Специально для разного рода музыкальных онанистов. Пардон за словечко, но иначе сказать трудно. Так вот, в минуты тяжёлой тоски по музыке я предавался сему рукоблудию с компьютером. Что-то из моих потуг я даже сохранил для потомков. – Саша усмехнулся.
- Понятно.
- А вообще, в плане музыки я решил удовольствоваться ролью пассивного потребителя. И знаешь, Карин, я здорово расширил свои познания. Раньше меня можно было смело обозвать тупым и твердолобым металлюгой и не особенно ошибиться. Теперь же всё куда сложнее. Я углубился в авангард и прогрессив, заново открыл для себя классику. Боже мой, «Пер Гюнт» - это просто чудо! Ну и Моцарт, конечно. Куда уж без него! Плюс к тому, я тренирую литературные навыки: печатаю критические очерки и шлю обзоры альбомов на Рокархив. Не боись! Не пропадаю я просто так, без дела. А басуха? Да выброшу я её как-нибудь! Когда руки дойдут. Предварительно раскурочив так, чтобы ни один идиот её ни в жизни не починил!
- Зачем же так жестоко?
- Знаешь присказку: «Назло врагам козу продам, чтоб дети молоко не пили!»? Вот это, как раз, мой случай. Рок-н-ролл мёртв! И это уже боян! Сколько уже юродивых вопило про это на стогнах! Сколько уже спето про это песен! Заебало. Но я всё равно констатирую факт: в России рок-н-ролла больше нет. И я не хочу, чтобы всякие там мажорные босяки пытались это опровергнуть своей неумелой пачкотнёй!
- Сань, успокойся. Ты весь разгорячён…. Я поняла. Но вот что тогда тебе делать со всем этим?
- Да ничего! Вестимо, я буду куда более полезен Родине в качестве программиста, а не басиста. Значит, мне всего-навсего надо забыть обо всём, кроме учёбы и своей профессии.
- Так ты выбросишь свою бас-гитару?
- Да. Только бы руки дошли. А так, во мне, уверяю, больше ничего не дрогнет. И разломаю. Разфигеню бензопилой! – кровожадно прорычал Саша.
- А вот не сделаешь ты этого! – не менее грозно отчеканила Карина - Иначе я от тебя уйду. Через неделю, когда твои предки уедут, приду к тебе спать – проверю. И не найду басуху – сбегу. Да хоть прямо из постели. Навсегда.
- Тссс! Да не выброшу я её, так и быть. Ради тебя.
- А играть будешь?
- Ну не знаю. Посмотрим.
- Посмотрим… – Карина хитро подмигнула Саше.
- Хорошо. Я буду играть и петь. Даже, может быть, группу соберу. Только ты обещай мне, милая, что будешь моей музой! До самого конца! Жизни.
- Ну, ты, конечно, загнул. – Александр умоляющим взглядом посмотрел Карине прямо в глаза – Ладно. Я постараюсь.
- Надо бы Володю Снегирёва из Караганды вытащить. Ладно, я думаю, он не полный придурок. Недельки через две будет, как штык. И гитаристов достать в количестве двух штук. Плюс к тому, я бы очень хотел раздобыть хорошего клавишника.
- Впрочем, клавишник тебе не нужен.
- Э-э-э…
- Я и есть нужный тебе клавишник.
- И что ты, спрашивается, дорогая, молчала?
- Ну, как тебе сказать…. Ну ты бы не стал спать со мной, если бы знал обо мне всю подноготную. А так, ещё одной тайной больше. – Карина обворожительно улыбнулась.
- Да не скажи. Мне бы и одних твоих глаз хватило. Ей богу, милая! – Саша подхватил Карину на руки и крепко прижал к себе.
- Как же я люблю тебя, дурашка! Эх…. Было бы у на хотя бы в два раза больше времени! Нет, лучше бесконечность! А ведь мне уже через полчаса надо быть дома.
- А мне через час, – грустно пробормотал Саша.
- Значит, нам пора прощаться. – Карина прижалась ещё крепче к Саше и начала тереться своим носиком о Сашин нос.
- Ну, ну, девочка моя. Я тебя оч-чень люблю. Ты знаешь. Не скучай. До встречи через неделю. Если, конечно, не считать аську и телефон. – Саша приподнял девушку над собой и немного покружил её в воздухе и затем аккуратно поставил на землю.
- Пока! До встречи! Помни про басуху! Я проверю.
- Да хоть упроверяйся – добродушно заулюлюкал Сашка.
Карина Федосеева стояла у вестибюля метро Университет и махала рукой вслед Саше, постепенно исчезавшему в жидкой толпе москвичей, спешивших кто куда… Саша Горюнов бодро спускался слева по эскалатору, гремя бутылкой «Будвайзера» (самого настоящего «Будвайзера», который варят в Ческих-Будийовицах, а не где-нибудь в Калуге) в рюкзаке. Радостные мысли разноцветным калейдоскопом вертелись в голове басиста. И, несмотря на то, что к ним примешивались и горькие предчувствия и опасения, несмотря на то, что душа ещё не до конца очистилась от ядовитого скепсиса, что-то заставляло его верить в то, что на этот раз всё получится…