2

-Катерина Александровна… Катерина Александровна… просыпайтесь, на свидание опоздаете… Влад уже унес вещи, машина ждет… Катерина Александровна, душенька… - домработница Надежда Степановна подходила будить меня уже в третий раз.
-Ррррааррряяяууу! – вместо ответа я издала протестующий звук и попыталась перевернуться на другой бок, но попытка не удалась и я упала с дивана, больно ударившись головой.
-Мама! Возьми меня с собой, к папе! Ну пожалуйста, ну мамочка, я даже розовые лыжи просить не буду, возьми меня и Артемку, мы больше не будем мазать Лизину свинью клеем, честное слово! – Машкин голос окончательно вернул меня в реальность. В реальность, в которой я привыкла быть супругой олигарха, но в одночасье превратилась в жену заключенного.
Машка виснет на мне амбарным замком и снять ее с шеи стоит нечеловеческих усилий. Артем долго сидел в кресле и внимательно смотрел на меня, потом подошел и молча сунул в мою руку сложенный вчетверо листок бумаги, и пояснил:
-Это папе.
Я обняла сына и отдала листок Надежде Степановне:
-Положите к моим вещам, скажите Владу, что я буду готова через полчаса.
Ровно тридцать минут спустя я стояла перед выходом и рассматривала себя в зеркале. Чем дольше смотрела, тем яснее видела – мне уже двадцать пять. Зеленая бархатная олимпийка с золотыми крыльями на спине, узкие синие джинсы, черные лакированные кроссовки. Ни грамма косметики, русые волосы собраны в хвост простой черной резинкой, короткие ногти с маникюром без лака – сейчас надену темные очки и превращусь в тинейджера. И правда, так мне нельзя дать больше шестнадцати, я ведь очень худая. Не больше шестнадцати – это пока я в очках и не видно правой руки с обручальным кольцом. Боюсь, как только я сниму очки, все сразу увидят красные, опухшие от слез глаза и поймут, что мне уже далеко не шестнадцать. Двадцать пять, и то очень крутых. Ну и что. В конце концов, я еду к мужу в СИЗО, а не на школьную дискотеку.
Только в машине я вспомнила про листок, который передал для папы Артем. Надежда Степановна положила его на самый верх сумки, поэтому долго искать мне не пришлось. Развернув клетчатый листочек, я поймала себя на том, что у меня дрожат губы: на бумаге цветным карандашом была обведена Артемкина лапка, а внизу коряво написано «папа вирнись дамой ето я намасал лизину виалету клейем ето ни машка». Всю дорогу до изолятора я рыдала в голос.


-Приехали, Катерина Александровна. Вот, возьмите, он не должен видеть Вас такой. - Влад повернулся ко мне и протянул носовой платок.
-Да, иду. Спасибо, Влад. – я вытерла слезы, надела очки и вышла из машины.

Миновав ставшую обычной процедуру досмотра и получения пропуска я наконец села перед двойным стеклом. Вскоре привели мужа. Он немного похудел, сменил привычные линзы на очки.
-Катюшка! А я думал, опять Пашка будет на мозги капать… Наверное, скоро совсем меня съест, не дождусь предъявления обвинений. Ты чего бледная такая? Случилось что-то?
-Мужа арестовали, а в остальном все хорошо. Дети спокойно не спят, а так все ничего. Боюсь в машину садиться, но в целом все отлично. Прекрасно-распрекрасно.
-Муж твой в полном порядке, так что изводить себя брось. К детям бабушку вызови – пускай приезжает и кормит их вареньем, в момент сон восстановится, это я тебе точно говорю. В машину правильно боишься садиться, на дороге ты просто оружие массового поражения. Но знаешь, я рад, что в общем все прекрасно. Впервые моя жена довольна жизнью. – даже находясь в такой ситуации, мой муж шутил. И правда, «человек-праздник», так называли его все, кто в той или иной степени были с ним знакомы.
-Ну как ты? Что Пашка говорит? На какое число назначили слушание?
-Я нормально, Пашка ворчит, как обычно. Про слушание пока неясно… - тут я заметила, что правую руку муж почему-то прятал и избегал смотреть мне в глаза. Когда я спросила его об этом, он отвернулся и замолчал. Я повторила вопрос.
-Что с рукой? Думаешь, я ничего не вижу? В чем дело?
-Кать, ты ничего не сказала про детей. Как Машка с Артемом? – он попытался уклониться от вопроса, но получилось, как у слона в посудной лавке.
-Машка все время хнычет, про тебя спрашивает. Артем… да молчит, только просил передать рисунок, потом посмотришь. Так что с рукой?
-Кать… мне часы снять пришлось – здесь не положено. И кольцо…ты прости, я сам бы никогда… У Пашки все в конверте, он сказал, что как выйду – тут же отдаст… Кать, прости меня.
-Это ты прости меня! Прости за все, за то, что даже когда я творила черт знает что, ты никогда меня не упрекал, прости за то, что я винила тебя в том, в чем не имела права винить, но знаешь, всем этим я причиняла боль себе тоже, потому что любовь к тебе сделала меня уязвимой, и сейчас я сижу здесь, смотрю на тебя, но прикоснуться к тебе не могу, и впервые в жизни я не знаю, что делать, раньше у меня всегда были все ответы на все вопросы – или мне только так казалось – а теперь... а теперь я уже ничего не понимаю...
Остаток свидания мы провели в разговоре о детях, о слушании, я пообещала встретиться с Пашкой, заверила мужа, что больше не буду ездить без охраны и эксплуатировать Влада в качестве водителя. Я так и не поняла, что творилось у мужа в душе – он никогда не показывал своих чувств ко мне при посторонних. Единственное, что он себе позволил, это приложить свою ладонь к моей, пусть через стекло, это неважно.

По дороге домой Влад заехал в Стокманн, купил какой-то еды. Я осталась в машине. Сначала сидела, рисовала на стекле, потом позвонила Пашке, он пообещал заехать вечером и что-то рассказать. Влад вернулся и протянул мне яблоко – по его мнению, узники Бухенвальда могли бы мне позавидовать.
-Спасибо. Я уверена, что с этого яблока наберу пять килограмм живого веса. Слушай, Влад, вот сколько мы с тобой знакомы? Это ведь ты встречал меня на входе в ресторан – если бы ты не перепутал меня с девицами, которые шли на кастинг, я бы сейчас здесь не сидела. Скажи мне, за те семь лет, что ты меня знаешь, как я изменилась?
-Вы стали матерью, Катерина Александровна. И похудели еще сильнее. Больше никаких изменений.
-Хорошо хоть не постарела. Поехали домой.
Влад – бывший офицер, служил в Афганистане, теперь он начальник охраны моего мужа. Неофициальный. Официально он не имеет никакого отношения к безопасности нашей семьи, официально Влад водитель, но убить он может голыми руками кого угодно. Поэтому со дня ареста мужа всю охрану я оставляю дома – с детьми, а сама беру Влада и еду без охраны. Как-то раз я пыталась уехать одна, но он узнал, догнал меня по дороге, и пригрозил, что расскажет все про мои проделки мужу, если я не соглашусь с его требованиями не ездить без охраны. Вообще Влад меня очень любит и за меня пойдет в огонь и воду. Дело в том, что три года назад от лейкемии умерла жена Влада, и они с восьмилетней дочкой остались вдвоем. Я тогда поговорила с мужем, и он предложил Владу вместе с Маринкой переехать к нам в дом. С тех пор Маринка получает все самое лучшее и растет вместе с Артемом и Машкой, им она как сестра. Маринка учится в английской гимназии и через год поедет в Лондон, очень умная и хорошая девчонка. Благодаря ей и Владу я спокойна за моих детей: если со мной что-нибудь случится, одни они точно не останутся.


С детьми я просидела до самого Пашкиного приезда, а явился он в половине десятого. О Пашкином прибытии возвестил рев мотора его Порше, а несколько минут спустя в дом ввалился Пашка – коньячным духом от него несло за километр. В том, что машину он вел самостоятельно, я не сомневалась ни на секунду.
-Пьянь!!! – проорала я, как только Надежда Степановна увела детей. Вслед за воплем Пашка получил звонкую пощечину и моментально повалился на диван. – Ты что творишь?! Если тебя поймают в таком виде, будет скандал! Им только этого сейчас и нужно, чтобы окончательно его уничтожить! Ты его единственный адвокат, представляешь, что раздует пресса?! Пашка!!!
-Катюшка… Ну чего ты орешь? Я был сегодня у него, мы говорили, да… Он просил рассказать все тебе, вот я и приехал…ты помнишь, ты звонила мне днем, а, Кать? – Пашка миролюбиво улыбался.
-Если ты, тошнотик убогий, был за рулем, я не успокоюсь, пока об твою башку каждый кирпич из кремлевской стены не расколочу! Кто машину вел?! Отвечай! – я понимала, что вполне могу убить Пашку на месте и зашить труп в диван.
-Катерина Александровна, все в порядке, за рулем был я. Павел Ярославович позвонил мне час назад и попросил забрать его из офиса. Так что причин для беспокойства нет. Хвоста за нами не было, все ребята на постах. Если я понадоблюсь, я у себя в кабинете. – Влад появился совершенно неожиданно, как из земли вырос.
-Да, спасибо большое, Влад. Ты как всегда спас ситуацию. – я в очередной раз подумала, каким неоценимым сокровищем стал Влад для нашей семьи.
-Так, Пашка, давай, поднимайся, сейчас ты неспособен адекватно воспринимать действительность, поэтому говорить будем завтра. А сейчас спать. Ты сам хоть встать в состоянии? – я говорила, глядя в сторону, а когда повернулась, то заметила, что Пашкина голова свисает с дивана, а сам он похрапывает.
Мне ничего не оставалось, кроме как подложить под его бестолковку подушку, укрыть Пашку пледом, выключить свет и отправится спать. Перед тем, как отключиться, я подумала о том, что в моей гостиной спит пьяный в стельку самый дорогой юрист Москвы – адвокат моего мужа.