4

Добровольская Нина Борисовна ничуть не выжила из ума. Она помнила все события своей жизни, смотрела ежевечерние выпуски новостей, слушала радио «Русская служба новостей», читала утренние газеты, а в перерывах вязала носки своему внуку Пашке. И хотя Нине Борисовне недавно исполнилось восемьдесят два, ясности ее мышления вполне могла позавидовать молодежь. Прошлой ночью, когда Нина Борисовна спала, по обыкновению, в пол-уха, она услышала, как внизу скрипнула старая дверь, и в дом вошел Пашка. Она догадалась, что это именно он по тому, как вошедший споткнулся о ведро с огурцами и громко выругался. Дело в том, что внук Нины Борисовны, юрист Павел Добровольский, с самого детства взращивал в себе талант набивать шишки и синяки. И все бы ничего, если бы он, как все мальчишки, получал их в дворовых драках – это нормально и проходит по мере взросления, но синяки Добровольского имели совсем иное происхождение. Он спотыкался, запинался, ударялся, падал, поскальзывался и проваливался. За пределами Москвы это происходило с ним постоянно. Стоило Пашке приехать на дачу – и начиналось. После того, как его в двенадцать лет увезли отсюда накладывать гипс на ногу, он всеми правдами и неправдами избегал визитов в старенький дачный домик своей бабушки. Поэтому Нина Борисовна совершенно не обрадовалась приезду Пашки – если внук приехал на дачу, значит у него случилось что-то настолько серьезное, что он не побоялся получить пару-тройку переломов. С другой стороны, она так редко видит внука, и она уже связала добрую дюжину огромных шерстяных носков в желто-зеленую полоску, и теперь сможет послушать Пашкино вранье, что он вообще-то их носит, не снимая круглый год, просто именно сегодня тот самый единственный раз, когда он забыл надеть эти расчудесные носки.
Нина Борисовна спустилась вниз и включила свет. Внук ползал по полу, собирая раскатившиеся по всей прихожей огурцы в ведро.
- Пашенька, ну зачем же переворачивать огурцы? Я их засолю и привезу тебе в Москву, будет тебе на зиму заготовка. - Нина Борисовна улыбнулась, взглянув на внука – вон какой большой стал! И красивый, главное.
-Бабуля! – Пашка в ответ продемонстрировал тридцать два идеальных зуба. – А я тут подумал, почему бы мне не навестить мою старушку? Она наверняка скучает без меня, и…
-И что же ты мне привез, внучек?
-Эээ… Сейчас… Так… - Пашка судорожно переворачивал содержимое портфеля, – Вот! Держи, бабуля!– просиял он.
-Ну-ка, ну-ка… - Нина Борисовна подошла ближе, взяла из рук внука «подарок», повертела перед носом и осведомилась: – И зачем мне, по-твоему, зажим для купюр? Да еще и с бриллиантиком – хиленьким, конечно, но все же – зачем?
-Как это зачем? Бабуля, тебе же пенсию платят?
-Да вроде платят пока, не жалуюсь. А что? – насторожилась Нина Борисовна.
-Вот! Придешь в сберкассу, получишь свою пенсию, и оп! – ловко прицепишь на нее зажим, чтоб не растерялась в сумке по дороге. Разве не здорово, а? – Пашка так старался, что явно переигрывал, и это не укрылось от его бабушки.
-Ладно, пошутили и будет. Ну, олух царя небесного, рассказывай, с чем опять явился! По телевизору, по радио, в газетах – везде про тебя и начальника твоего. Только и слышно: арест, арест, арест. Чего вы там натворили? Говорила я тебе, не лезьте во власть, я одного Добровольского уже похоронила, второго отказываюсь хоронить! Тебе чего, дедова урока мало? По личному указу Сталина расстреляли его, между прочим! Забыл, что ли? И смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю, невежа этакий! – Нина Борисовна уперла руки в боки и грозно нависла над внуком, вжавшимся в стенку.
-Ба, я документы тебе привез. Их спрятать надо. Важно очень. Понимаешь? – вздохнул Пашка.
-Понимаю, отчего ж нет! Дед твой тоже привозил в этот дом документы какие-то, я их в подушку зашивала, а через неделю его без суда и следствия… - Нина Борисовна отвернулась в сторону. – Вставай, чаем напою, и чтобы духу твоего здесь больше не было, пока все не кончится, понял меня?!
-Да, бабуля… - проскулил Пашка.
-То-то же. Пойдем в кухню, я чай заварю. А ты мне все расскажешь, как есть, и если утаишь чего – вмиг вылетишь на улицу, так и знай! – старая женщина выключила свет и пошла вглубь дома, Пашка нехотя потащился за ней.