5

Сидеть и болтать ногами можно ограниченное количество времени, а просто сидеть – бесконечное. Я сижу на перилах лестницы в моем доме и болтаю ногами. Мой муж сидит в тюрьме, и больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы он тоже болтал ногами. Потому, что сидеть и болтать ногами можно ограниченное количество времени, а это значит, что если он будет болтать ногами, то его скоро выпустят. Нет, все это глупости! В его ситуации болтай, не болтай – все одно. Интересно, как живется там, по ту сторону колючей проволоки? Наверное, очень хочется вернутся домой. Но не всем. Есть люди, которым некуда и не к кому возвращаться. У которых нет работы, денег, дома и семьи. И их никто не ждет. По ним никто не скучает. Они никому не нужны. А я скучаю. Очень-очень-очень сильно я скучаю без своего мужа. Пашка сказал – десять, двадцать или даже тридцать лет. Я без него столько не смогу. Да я и года не протяну! С этим определенно надо что-то делать.
Я слезла с перил и направилась в его гардеробную. И принялась искать в свитерах, сорочках и костюмах вещи, к которым он успел хотя бы прикоснуться, и которые еще не забрали в стирку. Но я забыла, что моя Надежда Степановна чертова перфекционистка, и поэтому все, абсолютно все вещи идеально вычищены и лежат на своих местах. От отчаяния я побросала их на пол, сгребла в большую кучу и отправилась в ванную. Перекопав множество пузырьков, флаконов и тюбиков я наконец выбрала несколько любимых ароматов моего мужа и вернулась с ними в гардеробную. Дальше все просто – я открыла крышечки у ароматов и начала поливать ими лежащую на полу одежду. Black XS Paco Rabanne, Bvlgari Soir, John Varvatos – причудливый коктейль, приправленный для надежности коньяком Hennessy X.O. Я потянула носом воздух и удовлетворенно улыбнулась. Рука сама опустилась в карман олимпийки за флакончиком с антидепрессантами. Как там говорил мой врач? Принимать по одной таблетке один раз в день в течении двух недель? Так, посмотрим… Тридцать шесть симпатичных белых шариков выкатились на мою ладонь. Я быстро запила их остатками коньяка, забралась в середину кучи одежды, обняла руками старый прадовский свитер, который муж любил больше всех остальных, потому что когда-то я сама привезла его ему из Мадрида, вдохнула искусственно созданный запах мужа и закрыла глаза. Последним, что я почувствовала, стала слеза, прокатившаяся по моей щеке. Последним, что я увидела стало мое собственное тело, надежно укрытое одеждой мужа, и еще более надежно окруженное его запахом…

…шея болела невыносимо. Эту боль я помню еще из детства: стоило мне понервничать или неудачно поспать, как невидимый зверек впивался мне в шею, задевая своими маленькими, но острыми зубками мой беззащитный позвоночник. И как бы я не пыталась его убить, вырвать все его беленькие зубки по одному, чтобы он больше никогда не смог меня мучить – ничего не получалось, чертов зверь всегда брал верх. Все, что мне оставалось – горстями есть обезболивающие таблетки и ждать, когда этот кошмар утихнет. Да, именно утихнет, потому, что не прекращался он никогда. И даже сейчас, когда я… Проклятие, я все еще жива! Лежу в своей спальне с компрессом на голове и мерзким привкусом марганцовки во рту. На моих ногах неподвижно лежит что-то тяжелое и горячее. Я приподнимаюсь на локтях и вижу своего сына – Артем крепко прижимается ко мне во сне. Мое сердце сжалось от мысли, что если бы мой план удался, то я никогда бы больше не смогла обнять сына. Он заворчал, и я вспомнила, как рожала Артема.
Пять с половиной лет назад, третьего февраля, был ужасно морозный январский вечер, мужа дома, как обычно, не было, поэтому я сидела в огромном кожаном кресле в его кабинете, поедала третью коробку швейцарского молочного шоколада – черный я терпеть не могу, и говорила по телефону с мамой. Мой день рождения был через пять дней и я уже приготовилась впервые в жизни встречать его толстой, поэтому на количество съеденного внимания не обращала. Пять с половиной лет назад, за пять дней до моего двадцатилетия меня увезли в роддом. В самый обычный, облезлый московский роддом в Крылатском. У меня не было ничего особенного, единственное, что мне разрешили – это взять MP3 плеер, так что в моей голове играли лучшие хиты Ибицы. После долгих часов одиночества, боли и унизительного лежания в практически голом виде перед безразличными акушерками, я наконец увидела своего сына. Он был скользкий, липкий и очень громкий. И длинный. Как его отец. Взяв сына на руки я сразу объявила, что его зовут Артем. Не то, чтобы мне нравилось это имя, но у моей мамы были друзья-евреи, и они рассказали, что евреи верят в то, что если в имени ребенка будет буква «р», то он будет счастливым. Поэтому я и назвала сына Артемом. Теперь в его имени целых три буквы «р» - вместе с фамилией, и я верю, что он обязательно будет счастлив, несмотря ни на что.
-Мамочка, не уходи от нас больше. Папа очень расстроится, если ты уйдешь. Пообещай, что будешь с нами, ну пожалуйста…– карие глаза Артема с надеждой смотрели на меня.
-Ну куда же я от вас уйду? Я просто уснула ненадолго, а теперь проснулась. Ты замерз? Полезай под одеяло, я тебя согрею. – я улыбнулась сыну, изо всех сил изображая беззаботный вид.
-Не могу, там уже Машка с Маринкой спят. Вот, мам, смотри. – Артем откинул угол одеяла и я увидела Машку и Маринку, свернувшихся калачиком.
-Ну ладно, пусть спят. А где Пашка?
-Дядя Паша внизу, с Надеждой Степановной дерется. Он украл пирожки, которые она испекла для тебя, а она его полотенцем побила.
-Ладно, я пойду их разнимать. А ты спать останешься или со мной пойдешь? – я встала с постели и направилась к дверям.
-Я спать буду, можно?
-Ну конечно можно! Давай, забирайся, я тебя укрою… - сын улегся на мое место, я поправила ему одеяло и поцеловала в нос. - Вот так. Ну я пойду, хорошо?
-Да, мамочка. – прошептал Артем. В ответ я помахала сыну рукой и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

-Опа! Степановна, смотри - наш самоубивец явился! Да еще и босиком! Непорядок! Где белые тапочки?! – Пашка вопил, давясь пирожком.
-Для тебя приберегла, засранец. Не замолчишь, пригодятся быстрее, чем тебе того захочется. – прошипела я.
-Катериночка Александровна! Ну что ж вы поднялись? Вас этот иезуит разбудил своим голосиной? Говорила я ему, чтоб не орал, так его разве угомонишь?! – Надежда Степановна как обычно заводилась с пол-оборота.
-Надежда Степановна, все хорошо. Я сама проснулась. А принесите-ка нам чаю – очень уж он у вас замечательный.
Вместо ответа Надежда Степановна закивала, погрозила Пашке пальцем и убежала на кухню.
-Вот ты коза! Понимаешь, чего устроила?! Степановна пошла отнести вещи в гардеробную, а там такой театр одного актера. Она все уронила, завопила, прибежали мы с Владом… В больницу тебя везти нельзя было, сама знаешь почему, Влад сам сделал тебе промывание, Степановна при нем крутилась. А потом спать тебя положили. И вот через сутки ты проснулась и как ни в чем не бывало спустилась к нам! Ну не красавица ли? – Пашка явно злился.
- А мама где моя? – пробурчала я.
- Мама? А она еще вчера уехала.
- И она…
- Нет, она уехала до того, как мы тебя нашли. Не знает она ничего. И не узнает, если сама не будешь дурой и не проболтаешься. – Пашка встал и расправил футболку. – Все, поехал я.
-Ты куда?- испуганно подскочила я.
- Как это куда?! В офис! Мне, в отличие от некоторых, работать надо, некогда дурака валять. Вечером приеду. Завтрашним. Пока, Катька.
- Пока.

-Мяу! – кот Пузо заискивающе мяукнул и посмотрел на хозяйку глазами ее совести.
-Уйди, Пузо, я занята. Не мешайся. – Нина Борисовна перевернула очередную страницу дорогого ежедневника в кожаном переплете, и продолжила чтение.
«Выступая тогда на конференции, я с трудом сдерживался… Вспышки фотоаппаратов слепили, на экране мелькали какие-то слайды, это раздражало. В конце концов я опрокинул рукавом пиджака бокал с водой и поспешил завершить весь этот цирк. Деды в двояковыпуклых очках проводили меня аплодисментами, я опустился на стул в первом ряду, рядом с моим вице-президентом. Вскоре тот ушел – настала его очередь произносить речь. Как только Игорь заговорил, я тут же достал эвкалиптовую жвачку и принялся нервно ее жевать. Позже я понял, что все идет по плану, постепенно успокоился и погрузился в себя. Мысли бежали неровно, разбредались и уползали в разные стороны. Вдруг краем уха я выхватил из выступления Игоря слово «зоопарк» и подумал: «Точно…зоопарк…уже давно в жизни чертов зоопарк! И ведь не люди окружают, а звери какие-то… Даже Игорь – и тот друг до определенного момента. Как только этот самый момент настанет, первый вцепится в горло. Подло, трусливо нападет – непременно со спины. И будет долго пить кровь, но сначала сломает хребет, чтобы я уже не поднялся, не сбросил его…»
-Хммм… неужели ты действительно все знал? – изумилась Нина Борисовна.
-Мяууууу… - тоскливо протянул кот Пузо, взглянув на свои лапы.
-Да не ты! – отмахнулась его хозяйка. – Неужели не понятно, я говорю об авторе этого дневника… Этот человек знал о том, что будет, и кто выступит его палачом. Но если все действительно было так, то почему он дал себя арестовать? Почему не уехал, он ведь мог… Что удержало его в стране?
«Сегодня собирал совет директоров. Надел розовый галстук, в нем можно спрятать iPod – Катька подарила, сказала «для тоскливых совещаний». Костюм серый, рубашка белая – все Isaia. И темно-коричневые ботинки A.Testoni. Все отметили, что к совету директоров я всегда надеваю именно этот галстук. Объяснять, в чем именно зарыта собака, я не решился. Пусть думают. Вернулся со сборища метросексуалов, а в кабинете Содом и Гоморра – все мое имущество собрали по коробкам и вынесли в коридор. Мой старый стол куда-то исчез, зато появился новый – дизайна Филиппа Старка. Оказалось, подарок Игоря ко дню рождения… Совсем забыл, что скоро у меня день рождения. Больше чем скоро, завтра! Напустил на себя праздничный вид, уехал с работы пораньше. А сам припарковался за углом и считал машины моих замов и среднего менеджмента. Через полчаса после того, как я покинул офис, в нем осталась только охрана. Завтра всех вызову, по одному, начиная с Игоря… »
-А ты тот еще шутник! – усмехнулась Нина Борисовна. - Ладно, на сегодня достаточно.
Она положила ежедневник к остальным бумагам, убрала все в пакет, сунула в ведро, отнесла ведро на веранду и уже там засыпала все сверху огурцами.
-Мяууу! – радостно пропищал кот Пузо, наконец получив свою законную хозяйку назад, в свое личное пользование.