Часть 2. Фолкетсвиль - наш транзитный центр

Часть 2. ФОЛКЕТСВИЛЬ - НАШ ТРАНЗИТНЫЙ ЦЕНТР

Хочу рассказать о своих семи месяцах жизни в транзитном центре, куда с семьей попал после Кройцлингена.

ПРОЕЗДОМ ЧЕРЕЗ ЦЮРИХ

Фолкетсвиль (или Volketswill в немецком написании) – это второе место, куда мы направились из Кройцлингена. Откровенно говоря, мы ничего не понимали в этом процессе. Потому что никто ничего не пояснял, а мы свои предположения строили, исходя из догадок и рассказов других азулянтов, которые, в свою очередь, уже кое-что знали из собственного опыта или из сообщений их знакомых... На наши вопросы служба безопасности Центра отнекивалась туманными фразами, типа, это не наша прерогатива, мы следуем инструкции...
19 июля 2006 года в расписании, где фиксировались мероприятия на следующий день, появилась наша фамилия. Нас поздравляли, говорили, что это хорошо, можно теперь чувствовать себя настоящим человеком, мол, в кантоне вы будете ощущать себя превосходно. То есть прощай, «тюрьма» Кройцлингена, да здравствует свобода. Откровенно говоря, я в тот момент побаивался, что меня отвезут в аэропорт, посадят на самолет и скажут: вали в свой Узбекистан. А в Ташкенте меня уже, естественно, ждали СНБшники с наручниками.

Забегу вперед и скажу, что только за три последних месяца в моей стране под разными предлогами и провокациями были арестованы и посажены в тюрьму и в психушку три журналиста, один правозащитник. Еще один правозащитник сбежал в Швецию, где ему предоставили политическое убежище. Перспектива сидеть ни за что меня никак не устраивала.
Но все обошлось. Утром мы сдали постельные принадлежности, причем выяснилось, что кто-то стырил у меня и у дочери полотенца (уж не понимаю, кому из азулянтов это было нужно?). Но на это руководство лагеря махнуло рукой, видимо, такие эксцессы бывают часто.

Наши друзья из Чечни провожали нас, желали успехов и благополучия. От всего сердца и мы пожелали им хорошего результата. Увы, снова забегу вперед, не всех это ждало: главу одной семьи вызвали на собеседование, где ему надели наручники и депортировали через три дня в Польшу (его супруга с детьми сбежала в тот же день во Францию – искать там убежища).

После завтрака мы с вещами подошли к охране. Нам выдали только проездные документы: транспортные билеты, которые действительны для поездок на поезде, автобусе, трамвае, речных судах, и бумаги с нашими данными. Сказали, что мы должны прибыть в Цюрих в такое-то учреждение до 13.00 ч. «Там вами займутся», - сказал высокий лысоватый офицер. Что это подразумевало, он не пояснил.

Поезд (zug) отходил из Кройцлингена в 10.30 ч. До Цюриха – 55 минут езды, но это время для нас пролетело как секунды. Нам даже стало жалко покидать курортный район Швейцарии. Одно только озеро чего стоило...

Станция «Центральный Цюрих» (Hauptbahnhof Zurich) была большой и многоуровневой, то есть в несколько подземных этажей. Ежеминутно сюда прибывали или, наоборот, отбывали пассажирские поезда, одни по региональным, а другие по федеральным маршрутам. Выйдя из здания станции, мы стали оглядываться в поисках трамвайной остановки. Их только рядом со станцией оказалось несколько – но какое из них наше направление? Я подошел к табличке и нашел свой номер трамвая. Только беседуя с одним стариком, мы немного дезориентировались: он указал нам путь, который на самом деле был совсем в противоположной стороне от нашего адреса (уж не знаю, преднамеренно он это сделал или сам просто запутался).

У нас была куча багажа, все это я быстро запихивал в трамвай, чем вызвал удивление многих пассажиров: наверное, такие как я были здесь нечастыми гостями. Однако нам никто ничего предосудительного не сказал: никому не было никакого дела до нас. Однако уже через три остановки, сравнивая названия с нашим маршрутным путем, я понял, что мы едем не туда. Дал команду семье на выход. Опять выброс чемоданов на трамвайные пути, недоумение детей, мол, папа, что случилось?

Уже на новой остановке я переговорил с одним мужчиной, и он сказал, что ехать нужно в обратном направлении. Узнав наш адрес рандеву, он понял, что мы – азулянты, и сказал, что поддерживает тех людей, которые ищут убежища на законных основаниях и живут в Швейцарии честно. Уже тогда я понял, почему местные жители не совсем любят иностранцев - большинство из них близки к криминалу, а кому это понравится? Тут подъехал наш вагон, и мы направились к месту назначения.

Город Цюрих был не тем, чем раньше представлялся моей семье. Они думали увидеть здесь многоэтажные здания – небоскребы, супертранспортные магистрали, то есть то, что видели о дальнем зарубежье в кино. Но и нельзя сказать, что они были разочарованы. Цюрих - это достаточно уютный город с маленькими домами, интенсивным движением транспорта, с видом на озеро, многолюдный и шумный, с обилием офисов и магазинов, мостов, памятников. Во всяком случае, сюда мы часто совершали туристские визиты (о городе я расскажу подробнее чуть позже).

Подходя к зданию, где располагался миграционный офис «Азульт Организации», мы увидели еще несколько групп азулянтов: два тибетца (или китайца), семь африканцев, три пакистанца (или индуса). Нам всем пришлось ждать открытия офиса в 14.00 ч. Пока было время, мы сидели и посматривали друг на друга: всем было любопытно, кто есть кто и откуда? Заговаривать никто, между тем, не решался.

Наконец-то окошечко открылось. Я передал девушке документы. Она просмотрела их, потом спросила, есть ли у нас деньги? Я заявил, что осталось несколько евро, есть также украинские гривны и узбекские сумы, но их нигде не поменяешь, да и суммы по местным меркам смехотворные. Нам дали заполнить какие-то формуляры на английском, после чего всучили копию наших кройцлингеновских удостоверений и новый адрес – город Фолкетсвиль.
- Разве мы остаемся жить не в Цюрихе? – изумленно спросила меня супруга, которая устала от поездок с чемоданами.

- Увы, какой-то город Фолкетсвиль, что в 12 минутах отсюда по линии поезда «S-9», - ответил я, смотря на расписанный маршрут и схему, что дала мне сотрудница миграционного офиса.
И опять путешествие на станцию, поиск нужного пути, ожидание своего поезда. Впрочем, это не заняло много времени. И уже скоро мы были на станции Schwerzehnbach Bahnhof, которая делила город Фолкетсвиль на две части.

Отсюда мы сели на автобус № 725 и через четыре остановки достигли «Центрума». Где-то здесь располагалось наше новое жилище. Растерянно я смотрел на карту, начертанную чьей-то рукой, и пытался сообразить, как все это сопоставить с реальной местностью. Мы находились возле торгового комплекса с надписями «Coop», "ММ", почтовым отделением «Die Post».

Затем я все же взял одно направление, которое оказалось верным. Просто тяжело было передвигаться со множеством чемоданов. Дети тоже кряхтя, несли сумки. Жена на меня ворчала, мол, куда мы приехали, и чего тебе не жилось спокойно в Узбекистане, не надо было писать критические материалы о президенте Каримове и его реакционном режиме и т.д. и т.п. В общем, это были мысли женщины, недовольной нынешней жизненной ситуацией.
Нам помог один африканец. Видя наши мучения, он взвалил на себя пару чемоданов, заодно показал нам путь к зданию «Азульт-хайма» - Asulsuchenende Heim (Kindhausestrasse 35). Там мы зашли в Бюро (это администрация), где, как оказалось, нас ждали. В тот день дежурил парень Матиас, который проходил здесь альтернативную службу. Он оказался неплохим человеком, довольно интересным и невозмутимым. Одновременно он учился в университете Цюриха на историко-экономическом факультете, поэтому мы потом часто беседовали как два ученых.

Матиас поинтересовался, откуда мы, на каких языках говорим. «Увы, ни узбекского, ни русского я не понимаю, - сказал он мне по-английски. – Но можем объясняться поначалу на английском, а потом у вас будут занятия по немецкому языку, и вы сможете уже говорить на немецком, правда, на швейцарском диалекте». Потом он выдал нам 270 франков на недельное жилье и показал нашу комнату. «Вам также нужно будет заключить с нами контракт», - отметил Матиас, добавив, что это можно будет сделать на следующей неделе. А пока он выдал нам его текст на русском языке.

В этом документе сообщалось, что здесь мы будем проживать до тех пор, пока власти не решат, что с нами делать. Нам предлагалось пользоваться услугами «хайма», получать иногда продукты питания и выполнять, в свою очередь, определенные услуги, например, работать... бесплатно. Хочу сказать, что практически вся работа – «черная»: уборка комнат общего пользования и жилых комнат после отъезда из них жителей, мусора с территории, утрамбовка мусорных баков, строительные работы и пр. Я от таких видов труда сразу же отказался, не потому что белоручка, а потому, что нерационально использовать меня с тремя высшими образованиями для такой миссии, в «хайме» достаточно молодых парней, которые могут управляться с этим. Кстати, сами африканцы с презрением относились к таким предложениям, мол, давайте нам чистую работу.

В документе также говорилось, что мы обязаны посещать учебу, иначе будут штрафовать. Кстати, система штрафов хорошо развита в «хайме», она создана для того, чтобы дисциплинировать азулянтов. Но некоторым на это было начихать. Например, некоторые плохо убирались в дни своего дежурства на кухне, уборной, коридоре. К неграм и цыганам это мало относилось, им прощалось многое, с них и требований было меньше, мол, они – унижаемые веками нации, нельзя к ним так строго подходить. А те этим злоупотребляли, делали все спустя рукава или вообще ничего не делали. Зато к выходцам из бывшего СССР – самое строгое отношение. Штрафовали безбожно, часто тыкали лицом в те места, где убрать мусор было трудно, например, за углом кухонного шкафа. Когда я замечал, что шваброй там не достанешь, то получал в ответ: а руки для чего, пальцами там шыркай. То есть многолетний мусор должен был доставать я, а не негры или цыгане, которые плевались туда...

Система штрафов включала также: за неявку на термин к врачу – от 10 франков, отказ от прививок – от 5 франков, за пользование проездными документами сверх установленного лимита, что выдавало Бюро, – от 10 франков за каждый сверхчас, за неуборку комнаты – 20 франков, за неуборку во время выезда из «хайма» собственной мебели – от 40 франков за каждую единицу мебели, за неявку на учебу без уважительных причин – от 20 франков.
Кто не хотел выполнять эти требования, мог получить другой центр с меньшими услугами. Такой центр был в Дубендорфе – все ругали это место, так как там был один туалет или душ на 100 человек, злое руководство, постоянные полицейские проверки. Сам я не посещал это место, хотя в городе бывал не раз.

АХ, ФОЛКЕТСВИЛЬ-ГОРОДОК...

Фолкетсвиль – это, как принято в нашем понимании, провинциальный городок. Здесь нет театров, крупных музеев, дискотек, ночных клубов, то есть того, что мы считаем необходимым для культурной жизни и хорошего времяпрепровождения. Но от этого фолкетсвильцы не страдают. Чуть что – Цюрих со всеми этими штучками-дрючками рядом.
Здесь есть церкви, гостевые дома, лавки, бутики и супермаркеты, автохаузы (площадки, где продают машины), мебельные магазины, цеха (есть промышленная зона), несколько школ, стадионы, железнодорожная станция, автозаправки, автобусные маршруты и, само собой разумеется, кладбище (которое чуть ли не в центре города и ничем не огорожено). Работает также для детей игровой центр «Киндер-сити».

Дома – это красивые кирпичные здания, полутора-трехэтажные, где живут одна-две семьи, или современные пяти- и многоэтажки – бетон и стекло, где много квартир. Нигде я не видел железных решеток на окнах, да и двери здесь порой стеклянно-пластиковые. Люди любят жить на первом этаже – сразу под окнами разводят садик, вечерами сидят, коптят шашлык, а зимой ставят елку с украшениями.

На верхних этажах жители также предпочитают разводить сады, и это красиво. А в некоторых домах я видел деревья, елки, кусты и цветы аж на крышах. Какая-то роща над головой. Иногда я думал, а как у них с крышей – не протекает ли (в Ташкенте это была самая большая моя головная боль, так как ЖЭК не делал ремонта, а примитивные технологии не позволяли гарантировать долгую «жизнь» кровле). Здесь с этим проблем нет – фирма веников не вяжет, если проектирует и строит дом, делает ремонт – все на много лет расчитано.
Дороги и тротуары хорошо освещаются. Если копается траншея, то все огораживается, по вечерам горят специальные фонарики: опасно, будь бдительным, не упади! Мусорные баки огорожены и вовремя очищаются (тут мусор пакетируют, а не выкидывают все содержимое в бак – от этого и вони нет). Бумагу, мебель, утварь, одежду для утилизации выносят только в строго определенные дни, когда за ними прибывает специальный транспорт.

Никто не подметает на улицах. Используют приспособления типа антипылесоса – этакий мотор за спиной работника благоустройства, который при помощи раструба сдувает мощной воздушной струей листья, окурки, фантики в одну кучу. Или машина с щетками: одно удовольствие кататься на таком транспорте – крутишь баранку, сигналишь, а щетки заметают мусор в бак. Названия улиц не отличаются оригинальностью, все упрощено: Ackerstrasse – Полянная улица, Bahnhofstrasse – Железнодорожная улица, Wustestrasse – Пустынная улица, Seegartenstrasse – улица Морского сада, Waldstrasse - Лесная улица. В Узбекистане улицы в основном имени кого-то: захватчика Амира Темура. генерала Узакова, академика Вахидова и т.д. и т.п.

Очень понравилась пунктуальность транспорта. В Ташкенте часами ждешь автобус, троллейбус или трамвай, не знаешь, когда какой подойдет. А тут все по расписанию. Люди выходят за две минуты прихода нужного автобуса, нет вынужденного ожидания. Если даже в салоне один пассажир, то водитель поедет, а в Узбекистане он не сдвинется с места, пока не набьется людьми впритык.

Взрослые очень вежливые, если идут навстречу, то обязательно говорят: «грейци митенант» (здравствуйте всем). От молодежи такого не дождешься, во всяком случае, с ее стороны это редкость.
Здоровьем тут просто бредят: даже старушки бегают по утрам. Взрослые не отказывают себе ни днем, ни ночью покрутить педали велосипеда, а дети просто с самокатов не слазят. Иногда бегут группами – родители впереди, а дети плетутся позади. Зимой интенсивность занятий спортом поменьше, а летом чуть ли не толпы физкультурников на тротуарах.
«Тарелок» на крышах мало, в основном у жителей есть подключение к кабельному телевидению. Спутниковое предпочитают иностранцы, чтобы иметь контакт с родиной, знать о событиях в жизни.

А вечером жизнь тут замирает. Идешь так часов в восемь-девять – и ни души. Все жители сидят дома, делают свои дела, на улицу носа не высовывают. Мою семью это поражало, так как именно в вечернее время в Узбекистане оживала жизнь (днем слишком жарко), все развлекательные заведения работают в темное время суток.

А когда наступает период новогодних праздников, то все преображается. Каждое дерево, каждый куст, каждая крыша, балкон и даже столб обвязываются светящимися проводами, гирляндами, звездочками. Обязательные атрибуты – Санта-Клаус, олени, снеговики, паровозики, сани и т.д. – они стоят в комнатах, или на лоджиях, у входа в дом, квартиру. Никому в голову не приходит все это умыкнуть. Идешь вечером по городу – и красота, все горит, мигает, переливается, такое сказочное настроение. Кстати, в магазинах продажа рождественских сувениров и аксессуаров началась с конца октября. И здесь больше отмечают именно Рождество – проходит оно шумно, а не Новый год, который менее значим для швейцарцев. Ну, и как в любой стране, - петарды, фейерверки, хлопушки в тот момент, когда часы отбивают 12.00 ч. Нового года. Наш «хайм» не был исключением. Стояла такая канонада, что хоть уши затыкай пробкой. Утром весь двор был усыпан остатками ракет, «взрывчатки» и прочей пиротехники.

Фолкетсвиль тем хорош, что от города сразу начинаются поля и леса – есть где прогуливаться. Правда, весной призывают к осторожности – много клещей в лесу и на траве, а вот летом и осенью – никаких проблем. Много полей с картофелем, подсолнухами и кукурузой. Некоторые азулянты воровали початки, дома варили кукурузу или сушили семечки подсолнуха. Недалеко от города расположено озеро. Мы туда один раз съездили, но вода там стоячая, теплая, купаться было не очень интересно (озеро в Кройцлингене мне больше понравилось). Но народ туда валил толпами.
В середине августа резко похолодало, начались дожди, говорили, что лето уже закончилось, теперь начнутся заморозки. Однако погода устоялась, и практически до середины января не было снега. Во всяком случае зима была совсем бесснежной, довольно теплой. 1 января 2007 года здесь стояла температура в +9 градусов, тогда как Ташкент по уши был в снегу. Так что это еще вопрос – какую страну следует считать северной...

ОБЩАГА ЕСТЬ ОБЩАГА

Здание фолкетсвильского «хайма» - это транзитный центр, где живут от 4-х до 6-ти месяцев, практически трехэтажный бетонный дом, построенный в виде буквы «Г» с летними лестницами (открытыми). Есть подвал, где расположены стиральные машины, машины для сушки белья, комнаты для игры в настольный теннис и бильярд, игровой стол «футбол», а также комната с телевизором. Там же было нечто вроде кафе, только туда мы не ходили – в основном там ошивались негры, какие-то темные личности, и по вечерам шла торговля краденым и наркотиками.

Всего лишь четыре квартиры были однокомнатные со своим санузлом и кухней. Чтобы их получить для жилья, как сказала нам потом фрау Хелена (чешка по происхождению), нужно заслужить. Все остальные – трех- или четырехкомнатные с общим коридором, уборной и кухней. Обычно это две комнаты, в каждой из которых жили по два человека, и одна или две комнаты – на четырех жителей. Короче, обычное общежитие со своими «прелестями».
Нам предоставили угловую комнату № 28-с на четырех человек. Комната супруге и детям показалась неуютной, хотя я к этому отнесся равнодушно. Сами посудите: две двухъярусные железные кровати типа «а-ля-казарма», с матрасами, обоссанными до жути, уродливыми простынями и бесформенными подушками. Были также страшные тарелки, кастрюли, столовые приборы. Четыре стула, один стол, шкаф. Лампочка на 40 ватт, создававшая вечером ощущение морга. Новыми были только одеяла и полотенца.

Стены были исписаны карандашом, на потолке декоративные бруски, мол, это модный дизайн, как сказала нам потом фрау Хелена. Но этот дизайн пришелся не по вкусу моей семье. Матиас, который отметил все вещи в документе, сказал, что здесь будем мы жить какое-то время, а когда выедем, то сдадим вещи и комнату под расписку.
Нашими соседями оказались... цыгане. Одна семья с крикливыми детьми, которые затопили туалет и пачкали все вокруг, а вторая семья – ничего, молодая пара – Гергана и Димитар из Болгарии (с ними мы еще как-то наладили отношения). Но вот первая семья в первый же день произвела на нас самое ужасное впечатление. В коридоре стоял гвалт, истошные крики, ругань. Мне казалось, что мы попали в табор.

Жена утром хотела сделать «стоп-азульт» и вернуться в Ташкент. Мол, ее власти там не тронут, а жить здесь, с цыганами, на обоссанных кроватях, от запаха которых она задыхалась, с таким шумом, в такой грязи, не собиралась. Еле ее уговорил остаться со мной.

Слава богу, ночью шумная цыганская семья дала деру из «хайма». Оказывается, глава ее только вышел из тюрьмы (!), он решил, что сейчас их депортируют в Сербию, и цыгане, никого не предупредив, убежали в другую страну. Правда, напоследок они немного «подгавнили» (может, хотели насолить Бюро, а получилось – нам, соседям) - выключили холодильник, но не убрали с полок продукты. Все это гнило неделю, особенно мясо. Супруге было плохо, когда через щели к нам проникали «ароматы». Мы не раз обращались в Бюро: откройте, вычистите комнату, а то дышать нечем, трупные запахи травят нас как тараканов. Но там нам отвечали: не имеем права, так как в течении 7 дней семья может вернуться, и заходить в их «владения» нельзя. То есть не хотели пошевелить и пальцем.

Когда запахи стали вообще нестерпимыми, я решил разобраться с проблемой самостоятельно: со стороны балкона зашел в комнату соседей (благо стеклянная дверь была не заперта, а лишь прикрыта диваном). Там стоял полный бардак-кавардак. Осталось много ковров, вещей, кожаные диваны, красивые тумбочки, личные вещи, что оказалось тяжелым и ненужным для беглецов. Рой мух кружился вокруг холодильника. Когда я открыл пошире дверцу, то меня чуть не стошнило. Вонь, трупные личинки на огромных кусках мяса – все это не могло не вызвать естественной реакции. Понимая, что кроме меня это некому убрать, я обмотал нос платком, надел перчатки, сбросил мясо в пакет и плотно его запечатал. Этим самым я на какое-то время снял «химическую атаку».

Кстати, через неделю там делали уборку. Так вот, первая партия негров отказалась чистить комнату, едва учуяв запах. Вторая партия, видимо, дала себя уговорить.
Почти месяц мы спокойно жили в секции. Молодые цыгане нас не тревожили. Хотя Гергана каждый день снимала в ванной зеркало, уносила к себе в комнату, чтобы привести себя в порядок, но при этом забывала вернуть зеркало на место. Готовила пищу она также не особенно хорошо, так как часто запахи пережаренной рыбы или курицы говорили о том, что муж едва ли все это сумеет съесть. Так оно и оказывалось – продукты затем летели в мусорный бак. Да и убирались они тяп-ляп, и им никто никогда замечаний не делал. И еще, они курили в туалете, после чего туда было противно зайти.

К ним часто без регистрации приезжали другие цыгане. Не пойму, как неделями в двухместной комнате могут жить шесть человек. Обидно, что за всеми ними мы убирались (ведь сами себе мы не могли позволить жить как свиньи). Они были «невидимками» для Бюро, хотя кушали на кухне, шумели, пели, танцевали, гуляли по «хайму», оставались на ночь.

А потом к нам заселили новую семью из пяти человек. Принесли новые матрасы, красивую посуду, в том числе детскую, поставили цветы, игрушки, повесили на окна тюли и занавески (у нас даже этого не было). Сначала мы подумали, что готовят семью из страны, где идет война, мол, жалеют, хотят показать гостеприимство. Оказалось, это... цыгане из Сербии. Но ведь война в Югославии закончилась 10 лет назад – какие оттуда беженцы? Нас, приехавших легально, так не встречали, как этих «бедолаг».

Новые соседи были не совсем приветливыми. Они понимали немного по-русски (сербский, как ни крути, близок к русскому, например, я понимал их речь), но говорили часто на цыганском и на немецком. Супруги и трое детей-школьников. Муж где-то подрабатывал, и я его редко видел. А супруга Беляна с некоторыми амбициями смотрела на нас свысока.
Слава богу, они потом переехали на второй этаж к другим цыганам, сделав там для себя хороший ремонт. Нам нельзя было без разрешения менять комнаты, но это не касалось негров и цыган. Когда я попросил отдельную свободную двухместную комнату в своей секции, мол, мы с супругой по традициям не можем жить в одной комнате с детьми, причем одна из них достаточно взрослая (почти 13 лет), мне отказали. Хотя свободных комнат в «хайме» было много. Но отказа для цыган и негров никогда не было – им часто меняли комнаты по их просьбе, предоставляли комфорт.

К слову, были секции с тремя комнатами, где жила только одна семья цыган в пять человек, и никого больше туда не заселяли. Или африканской семье из двух человек давали большую комнату на четыре места. А выходцев из СССР забивали в секции до отказа. Разные уровни культуры, социальных пониманий и мировоззрений становились причинами конфликтов. Люди пакостили друг другу, ругались. Бюро редко вмешивалось в это. Мне казалось, что их задача – создать больше проблем, чтобы люди отказались от убежища и вернулись домой. Но больше они потакали африканцам и цыганам, позволяли то, что запрещалось нам, представителям других наций и народностей. Например, иранцы жаловались на монголов, что те по ночам вовсю включают музыку, но Бюро это игнорировало. Или армяне - на цыган, что те безобразничают, - та же реакция. Африканцы вообще позволяли себе шумные попойки, крики по ночам, дискотеки, и никто не делал им замечаний. Много было у чернокожих и посторонних, на что Бюро закрывало глаза.

Например, цыган из Балкан Изет Халилович, алкоголик и буян, постоянно лез в драку, полиция его знала как облупленного, поскольку жалобам на него не было счета. Его дети безобразничали, пачкали все вокруг, супруга занималась проституцией. Однако они имели привилегированное положение – все три комнаты в одной секции, их никто не контролировал по ежедневной уборке. Более того, семья потом получила самый лучший трансфер – частный дом и неплохое пособие.

А те, кто хрячил целый день, выполнял все поручения Бюро, вел честный и скромный образ жизни, не имел замечаний, получал Дубендорф или еще нечто подобное. Казалось, что чем хуже себя ведешь, тем лучше к тебе отношение со стороны местных руководителей. Фрау Хелена поясняла, мол, они, безобразники, - безграмотные люди, бескультурные, поэтому с ними нужно быть помягче. «Ага, а с нами можно похуже, так, что ли? – спросил я. – Вы же сами стимулируете то, чтобы люди вели себя так же по-свински, как эти цыгане».

Дело в том, что большинство цыган промышляло воровством в супермаркетах, причем их часто ловили, но... не наказывали. Этим занимались, кстати, и грузины. В «хайме» жили представители Кавказа, которые целыми днями где-то пропадали и появлялись лишь в четверг к 14.00 ч., чтобы получить пособие на следующую неделю. Они в это же время обходили «хайм», предлагая по дешевке ворованные вещи – МР-3-плейеры, цифровые камеры, компьютеры, диски, бритвенные машинки, медицинские приборы (термометры, измерители давления) и многое другое. Я сразу сказал им: «Ко мне не подходите. Я не имею дела с криминалом». Грузины поняли и больше ко мне не обращались с подобными предложениями.
А вот другие жители Центра не отказывались от таких «товаров», покупали. Абхазцы тоже любили заниматься перепродажей краденого.

Негры специализировались на торговле наркотиками. В «хайме» часто бывали полицейские – они делали облавы и всегда находили наркоту. Один раз я увидел, как полицейский нес два целлофановых пакета с наркотиками, остальные взяли двоих негров в участок, а вечером... эти арестованные спокойно шатались по «хайму». То есть практически никто из африканцев не страдал за торговлю отравой. В Узбекистане за это они получили бы если не «вышку», то 25 лет тюряги точно. Какое-то странное отношение к подобным правонарушениям. Из-за таких вот «мигрантов» жители Швейцарии считают всех азулянтов преступниками. И такое отношение распространялось и на мою семью.

За все время проживания к нам лишь два раза наведывались полицейские. В семь утра постучал в дверь молодой парень, представился, сказал, что он производит полицейскую проверку (типа паспортного режима у нас, в Узбекистане). Взял наши «аусвайсы», просмотрел их и вернул, извинившись за беспокойство. Утром выяснилось, что только на нашем этаже у цыган выловили нескольких нелегалов. В крыле, где в основном проживали африканцы, тоже было немало людей без документов. Их всех забрали в участок. Бюро в эти процессы никогда не вмешивалось.

Особо много споров возникало по поводу стирки. В подвале стояло четыре стиральных агрегата и четыре сушки. Я, например, ожидал своей очереди, клал свое белье в «стиралку», запускал ее и уходил на один час. А когда приходил, то видел, что там крутится чужая одежда, а моя валяется на полке. Оказывается, это цыгане нахально останавливали машины, бесцеремонно доставали вещи и стирали свое. Их дети вообще бегали по этим помещениям и игрались с кнопками. В итоге одна за другой летели машины. Бюро ругалось, вызывало мастеров, которые чинили их, естественно, не бесплатно, однако никто не одергивал цыганят.

Кстати, каждое утро я выходил на лестничную площадку и осматривался: весь двор был в мусоре – сломанные игрушки, рулоны туалетной бумаги, огрызки яблок, кожура бананов, кастрюли, остатки еды, одежда – все это выкидывали проказники цыганята и африканцы. Бюро прекрасно знало, кто это делает, но решило однажды собрать всех нас в помещении школы (это деревянный домик, где мы учили немецкий язык). Руководительница «хайма» Астрид по-английски сказала, мол, есть проблема с чистотой, пачкают дети, а родители не смотрят, чем занимаются их отпрыски...

Тут одна цыганская старушка стала кричать:
- Алес киндер! Алес киндер! (Все дети).
То есть она утверждала, что мусорят все дети, живущие в «хайме». Частично она была права: сорили ее внуки и африканские болосята. Дети армян, чеченцев, узбеков, к примеру, себе такое не позволяли. Однако это обстоятельство фрау Астрид пропустила мимо ушей, и, как предложило Бюро, все родители должны были убирать двор, для этого специально составили расписание.

Я сразу отказался от подобной работы.
- Мои дети сидят дома, делают уроки, смотрят мультики, мы их не выпускаем во двор, так как их там обижают африканцы и цыгане, - сказал я. – И они воспитаны не так, чтобы сорить вокруг себя. Я не собираюсь убирать за других детей. Пусть каждый убирается сам за себя. Например, мы до блеска драим свою комнату и секцию, где живем. Не перекладывайте чужую ответственность на других.
 
Но Бюро нужно было доиграть сцену. Расписание, конечно, повесили, однако, как я и предполагал, никто его не соблюдал.
Потом мне фрау Хелена сказала:
- А вы, случайно, не расист?
- Я изначально не могу быть расистом, так как в Узбекистане никогда не жили негры, - ответил я. – А те представители Африки, что учились в наших ирригационном, сельскохозяйственном, медицинском институтах еще во времена Союза, оставили о себе самое гнусное впечатление у местных жителей. Живя здесь, я еще раз убедился, что с неграми не стоит иметь никакого дела... Я не имею ничего против африканцев, но и дружить с ними не желаю, особенно после того, как увидел их безобразия в «хайме», продажу наркотиков, воровство... Кстати. Вы сами часто жалуетесь на них, чего же с меня требовать толерантности?

- Слово «негр» считается оскорбительным. Нужно говорить «африканец»...
- Я говорю по-русски «негр», а это – литературное слово, а не нецензурщина. Если неграм это не нравится, то пускай напишут письмо президенту Путину, может, он своим указом внесет изменения в русский язык. Кстати, измените название таких стран, как Нигерия и Нигер – ведь это оскорбление! Да, попросите еще короля Испании запретить слово «негро», что означает «черный» - ведь так режет слух африканцам...
- А почему вы цыган не любите?

- А вы их любите, скажите честно? И где их любят? Я никогда не слышал, чтобы цыгане собирали хлопок, стояли у мартеновской печи, работали водителями автобусов, учили детей математике, - сказал я. – Увы, никогда не занимались благородным трудом, они предпочитают воровать, обманывать, попрошайничать. Так что цыгане сами виноваты в том, что к ним так негативно относятся остальные люди. И с меня нечего требовать иного подхода. Вы здесь только работаете, а я живу все 24 часа в сутки, все вижу и все чувствую.
После этого фрау Хелена со мной не спорила.

Слава богу, что вскоре к нам в секцию прибыла чеченская семья – молодая пара и трое их детей. Нам стало веселее жить. Потому что было с кем перекинуться словечком, отпраздновать мероприятие, куда-то сходить. К сожалению, через пять месяцев их депортировали в Польшу.

Как только уехали цыгане Гергана и Димитар, в их комнату заселили супружескую пару из Эфиопии. Они особенно не шумели, но к ним толпами ходили африканцы, они вместе обедали на кухне (значит, невозможно было готовить нам), порой зайти в туалет было нельзя, так как там сидели неизвестно кто. Женщина-эфиопка готовила что-то ужасное, поскольку стоял такой тошнотворный запах на кухне, что хотелось убежать куда-нибудь подальше или носить противогаз. Моей жене вообще было плохо от подобных ароматов. К счастью, мы получили отдельную квартиру, и эти проблемы постепенно ушли.

О социальной структуре. В «хайме» все живут по земляческому принципу. Франкоговорящие африканцы кучкуются вместе, англоговорящие – сами по себе, арабы – со своими ближневосточными соседями или с африканцами, знающими арабский. Цыгане общаются тоже со своими. Выходцы из экс-СССР тоже стараются держаться вместе. Там были белорусы, армяне, чеченцы, русские, грузины, абхазцы. Как говорил выше, я избегал только грузин, а с остальными у меня были хорошие отношения. Почему же грузин я выделял?

Я уже этот опыт учитывал при выборе друзей или определении круга общения.
Кстати, кто такие кавказцы, прекрасно знало и Бюро. Оказывается, за один год грузин воровством может «заработать» свыше 100 тыс. франков. Все деньги отправляются домой, где на них строятся магазины или открываются кафе. Один грузин сказал, что ему предложили уехать, мол, Швейцария за это дает 7 тыс. франков, а посольство Грузии – 5 тыс. «Но это же мизер!» - усмехнулся он. Тут я вздохнул: 12 тыс. франков – это около 10 тыс. долларов – подъемные – суммы немаленькие для узбекистанца или жителя Кыргызстана, Таджикистана. На них можно прожить определенно длительное время, начать свой бизнес. Но, видимо, мало для кавказцев, которые имеют больше дохода от криминала.

Да, была еще армянская семья – Альвина, женщина 37 лет, ее двое детей, муж, который прожил в Швейцарии 12 лет и был депортирован в Армению. В Ереване его посадили в тюрьму, хотя он не имел гражданства этого государства. Просто он уехал еще до армяно-азербайджанской войны, чтобы не служить в армии. Это ему и вписывалось в обвинительном акте. Но все решили деньги – взятка в 10 тыс. долларов, и его освободили. Мужчина с трудом вернулся в Швейцарию (пришлось даже два месяца отсидеть в Польше за нелегальный переход границы). Семья воссоединилась. Но надолго ли? В «хайме» он у семьи жил нелегально – Бюро не знало о его существовании (рано утром муж уходил, и поздно вечером приходил).

Альвина жила в Швейцарии 5 лет, хорошо говорила по-немецки. Ее дети вообще не знали русского, с акцентом говорили и по-армянски. Чтобы как-то прожить, она тоже, видимо, чем-то занималась нелегальным и противозаконным, за что была судима. Ей пришлось даже выехать на 1 неделю в Берн, чтобы там посидеть в тюрьме. Альвина нам тоже предлагала купить то сотовый телефон, то компьютер, то еще кое-какую мелочь. Я, чувствуя здесь что-то «черное», отказывался под предлогом отсутствия лишних денег. Зачем мне головная боль с дешевыми, но ворованными вещами? Сама Альвина объясняла факт торговли необходимостью платить адвокату.

Дело в том, что ей пришел второй негатив от миграционных властей. Но не депортировали только из-за того, что женщина была беременна. Тут заступались и адвокат, и врач. Но сама армянка не собиралась долго оставаться в Швейцарии, она хотела уехать в Испанию. «У мужа – «золотые руки», он автомеханик, сумеет найти себе везде работу, так что жить нам будет на что», - сказала она.

То есть, не все здесь надолго задерживались.
Как-то я встретил и русских – мать и ее взрослого сына – довольно странная семейка. Они приехали из Италии, видимо, там безуспешно пытались получить азульт. Здесь они старались сторониться нас, не разговаривали, жили как-то незаметно, и в один какой-то день просто испарились. Скорее всего, уехали куда-то на север...

Был белорус Сергей – молодой долговязый парень. Он просил политического убежища. Но, поговорив с ним, я засомневался, что он имеет какие-то политические предпосылки для азульта. В политике он разбирался как муха в геометрии. Сергей мне заявил, что самая демократическая страна - это Саудовская Аравия, потому что там богато и припеваючи живут местные жители. Мой сосед-чеченец Муса зло сказал: а чего ты попросился в Швейцарию? Езжай в Саудию тогда – дыши свободой от Лукашенко. Или еще заява Сергея: прописка – это демократический инструмент передвижения. Что после этого скажешь этому «политазулянту»? Потом его перевели в Дубендорф, но он часто приходил в наш «хайм», видимо, там не было друзей.

Также я познакомился с профессором иранского университета курдом Хасретом (он хорошо говорил по-русски), болгарином Иваном и его супругой цыганкой Анной (в совершенстве знали русский), афганцем Ахмедом (тоже знал русский). Вечерами мы собирались на скамейке и вели светские беседы. Конечно, не обходили стороной и ситуацию в наших странах. Хасрет претендовал на статус «Б», остальных, наверное, устраивал и «Ф». Слушая наши разговоры, некоторые цыгане и африканцы морщились, мол, русская тусовка...

Я никогда ни к кому не лез со своими ценностями или мировоззрением. Но почему-то меня пытались учить другие. Вот, скажем, я один раз жарил колбасу на гриле, и ко мне подошел африканец-мусульманин.
- Ты мусульманин? – спросил он меня по-английски.

Я ответил положительно.
- А почему ты ешь свинину? - сказал он мне, указывая на колбасу. – Ты же не русский...
- А почему ты приехал в христианскую страну, где люди едят свинину? – в свою очередь спросил я. – Почему не попросил убежища в Объединенных Арабских Эмиратах или Турции, где можешь не опасаться увидеть и, тем более, съесть случайно свинину, где все разделяют твою религию?.. Кстати, ты никогда не бывал в России, чтобы осуждать русских. К тому же, кто ты такой, чтобы учить меня или делать замечание? Отойди от меня, пока я не разозлился!..

Вот так порой приходилось сажать на место некоторых придурков. Вообще-то я воспитывался в духе интернационализма, одинаково хорошо относился ко всем нациям и народностям. Но все мои убеждения разбились об «обычный» быт общаги, где я столкнулся с тем фактом, что твои интернациональные идеи не находят понимания. Люди почему-то считают это признаком слабости и начинают по-хамски к тебе относиться. Первое время я успокаивал себя: ну, что взять с африканцев, нужно быть снисходительным, не ругаться. А потом видел, что сам себе только наношу вред, поскольку те не воспринимают хорошего отношения, и поменял тактику. И суровый «язык» стал доступен всем. Сразу отвязались.

Откровенно говоря, я не намеревался описывать в этой статье проблемы межнациональных отношений. Но уж больно часто приходилось сталкиваться с этим, и рассказать об этом – значит утаить то, что является на самом деле проблемой... увы, только для азулянтов. Нас всех бросили в один котел, и там мы варимся, ненавидя друг друга...

Ладно, продолжу описывать нашу общагу. В «хайме» есть комнаты общего пользования, это:
- магазин, где бесплатно дают моющие средства, туалетную бумагу, прокладки, мыло, а также продают чуть дешевле, чем в магазинах, кое-какие продукты питания (консервы, макароны, масло). Работает 2 раза в неделю по 1 часу;
- магазин «секонд-хэнд». Обычно ношеные вещи принято бесплатно давать, в «хайме» их продают, недорого, но все равно обидно покупать то, что приносят сюда жители задаром. Работает 2 часа 1 раз в неделю;

- пункт медицинской помощи, правда, это слишком громко сказано, так как здесь нет врача. Просто фрау Хелена здесь принимает больных, если может, то сама оказывает первую помощь (перевязка, таблетки) или договаривается о «термине» с врачом. Расписание – 1 час приема в разное время рабочего дня с понедельника по четверг. Здесь же 1 раз в месяц делается вакцинация по схеме каждому человеку. Например, моя семья получила по три укола три раза (от кучи болезней, в числе которых гепатит). Правда, доктор Майер делал это несколько странно: он не протирал заранее спиртом кожу, сразу вонзал иглу в руку (Мускулюс Глютеус Максимулюс, или просто заднее место врачами для этих целей игнорировалось), выдавливал лекарство, а потом прикрывал рукавом место укола. И если только шла кровь, доктор лепил пластырь. После таких процедур рука болела, появлялись синяки и «шишки»;

- касса, где выдают 1 раз в неделю пособия. Выходит администратор Адриан или сотрудница Карин с железным чемоданчиком. Сопровождают их два телохранителя из числа негров – азулянтов, один из них охраняет внутри, а второй снаружи регулирует поток людей. Начинается выдача денег, это самый волнующий момент, некоторые лезут без очереди;
- здесь же детская комната, где дети иногда играют;

- секция, где выдают продукты питания (иногда используют гараж велосипедов для этих целей), здесь же есть комната, где ведутся беседы с азулянтами (например, по контракту), иногда готовятся блюда (был кратковременный клуб женщин – они встречались, пекли или жарили национальные деликатесы, говорили о жизни, проблемах, короче, встречи феминисток);
- класс, где Марион вела уроки для абсолютно безграмотных людей (многие цыгане не умеют ни читать, ни писать);
- библиотека, где можно взять словари или почитать что-то. Правда, я не видел, чтобы она была открыта;
- компьютерный зал с Интернетом – работает 2 раза в неделю по два часа. Здесь же проводятся курсы компьютерной грамотности для азулянтов.

Само Бюро работало в каком-то странном режиме: с 8.00 до 10.00 ч. оно открыто, с 10.00 до 14.00 ч. – закрыто для посетителей (работа с документами, перерыв), а с 14.00 по 17.00 ч. – опять открыто. С 18.00 ч. до утра дежурит ночной администратор, который не особенно хочет что-то делать, чаще всего избегает брать на себя ответственность, старается отложить любую проблему до того момента, когда придут сотрудники Бюро.
Летом в «хайме» работала группа молодых людей (студенты) – волонтеры, которые устраивали для детей различные мероприятия. Они приехали из разных стран – Швеции, Польши, Болгарии, Турции, Франции, России, Испании. Благодаря им, пока были каникулы в Фолкетсвиле, дети были чем-то заняты, весело проводили время. Лишь только с ними мы отпускали своих детей, ибо под присмотром волонтеров хулиганы – цыганята и африканцы – не обижали других.

На дворе «хайма» расположены волейбольная площадка, теннисный мраморный стол, качели, гриль-площадка (там иногда мы жарили сосиски). Можно было пользоваться велосипедами: даешь ответственному за их эксплуатацию аусвайс, 10 раппенов в час - и катайся. Также можно было взять напрокат баскетбольный мяч, ракетки и шарик для пинг-понга, бильярдные принадлежности. Но я предпочел купить ракетки и шарики, чтобы ни от кого не зависеть: мы с детьми каждый день играли в подвале в настольный теннис.

В «хайме» многие ставили «тарелки», хотя это не разрешалось. То есть русскоговорящим нельзя было, а вот неграм и цыганам – пожалуйста, без проблем. От Димитара, который имел такую спутниковую систему, я провел линию, поставил «ресивер» и смотрел... нет, не телевидение СНГ, так как для этого нужно было соответственно нацелить антенну, а французское, немецкое, итальянское – это было для нас какое-то разнообразие. А швейцарское телевидение было скучным, даже смотреть не на что...

Если холодная вода была постоянно, то горячая подавалась только по расписанию, то есть нельзя было в любое время повернуть кран и искупаться. Время – 7.00-9.00 ч., 11.00-13.00 ч., 15.00-17.00 ч., 19.00-20.00 ч., 21.00-22.00 ч. Только не думайте, что здесь все было пунктуально: часто горячая вода подавалась с опозданием на полчаса, вместо двух часов она была лишь час, а иногда ее вообще не было в рамках расписания. Моя супруга часто ругалась: заходишь в ванную, мылишь голову, а воды уже нет... На все жалобы дежурный в Бюро вечером или сотрудники Бюро утром-днем разводили руками, мол, это где-то в центре регулируют подачу. Мне кажется, что просто все делалось из-за экономии энергии, мол, господа азулянты, эффективнее распоряжайтесь ресурсами, в том числе горячей водой. Ведь котел располагался прямо в «хайме», оттуда, кстати, подавался обогрев в батареи в холодное время года. Мне фрау Хелена жаловалась, что африканцы и цыгане (!) часто не выключают воду в ванной, свет на кухне, за них приходится делать это дежурным Бюро. «Они сами не платят за это, и поэтому так халатно и безалаберно относятся к тому, за что каждый швейцарец отдает большие деньги», - говорила она. Все попытки приучить их к этому были бесполезными: африканское мировоззрение никак не изменишь. Может, истории о безводном Черном континенте – миф?..

За исключением воскресенья, каждое утро был контроль за уборкой. Дежурство в секциях устанавливалось согласно расписанию. Нужно убраться до 10.00 ч. и потом сообщить Бюро об этом. Приходит сотрудник (Матиас или Марион), проверяет качество уборки и делает отметки в листе. Если не уберешься или вовремя не сообщишь – штраф в 20 франков. Придирчиво осматриваются унитаз, раковина и кухонная плита – самые грязные места человеческой жизни. Зная, что вокруг нас люди неизвестно откуда с неизвестно какими болезнями, наша семья драила по всем правилам и химических средств не жалела на дезинфекцию. Особенно сильно обрабатывали мы унитаз и ванну.

На кухне стоят электроплитки (о газе тут никто не помышляет). Первое время трудно к ним приспособиться, так как нужно регулировать определенную температуру, когда, к примеру, готовишь плов. Часто все подгорало или, наоборот, недоваривалось. Со временем научились использовать эту плиту – нужно было только приноровиться.

Для азулянтов иногда устраивали пикники – поездки в лес или горы, причем мужчины ездили по своим маршрутам, женщины – по своим. Кстати, неплохие поездки, занимательные. И за это я благодарен Бюро. Например, нас (учебную группу Бесника) один раз повезли в горный лес, где расположена телевышка – до него добирались на электричке. Поощрили таким культурным мероприятием и одного негра, который был известен мне как продавец наркотиков и который не особенно любил учить немецкий язык...

ТУДА НЕЛЬЗЯ, СЮДА НЕЛЬЗЯ

Через три дня после нашего прибытия в Фолкетсвиль нам выдали «аусвайсы» (Auswies fьr Asulsuchenende) - временные документы. Там были фотографии, указывались наше гражданство, время обращения за убежищем, регистрационные номера, и категория статуса – «N». Действительны эти документы были в течение полугода. За это время или решался вопрос человека, или действие «аусвайса» продлевалось на новый срок. Нам, например, 24 января 2007 года «аусвайс» продлили до августа. Чем очень расстроили меня и мою семью.
Потому что жить как бы в подвешенном состоянии долго трудно. В психологическом смысле. Так как в материальном мы не испытывали проблем. Хорошо было с деньгами и продуктами питания, одеждой.

Еженедельно, в четверг, нам выдавали пособия. Мы получали 272 франка. Этого хватало на покупку еды, вещей, одежды. В первый день нам также дали 300 франков на одежду и обувь. Предоставляли потом старшей дочери Азизе по 50 франков на плавание (8 уроков по 1 разу в неделю, по 30 минут каждое занятие).

Однако этих денег не хватало на поездки, если кто-то хотел посещать соседние города или в самом Фолкетсвиле ездить на автобусе. Поэтому можно было брать в аренду проездные карточки: платишь 3 франка за пользование, плюс 10 франков – депозит (его возвращают, когда отдаешь обратно карточку, минус за просроченное время). Если работаешь в «хайме», то не платишь 3 франка, и срок пользования не 5 часов, как для неработающих, а восемь. Мы с семьей часто брали такие карточки и катались в Цюрих.

Кому не доставались проездные, часто ездили «зайцами». Их за это штрафовали контролеры. Правда, не всегда можно было на них нарваться. Но если уж попался, то контролер фиксировал данные о человеке с «аусвайса», а потом приходил счет в 80 франков. Не знаю, кто из азулянтов их оплачивал... но зато знаю, что при решении о предоставлении убежища властями учитывались все штрафы и нарушения, ведь вся информация стекалась к ним.
С «аусвайсом» нельзя было выехать в другую страну. Мы были ограничены и в получении медицинской помощи – только экстренную. Например, кариес зуба – это не причина посетить стоматолога, лишь острая боль. Только тогда фрау Хелена, которая отвечала за вопросы здравоохранения (Gesundheit) в «хайме», давала направление (termin) к врачу. Вообще, фрау Хелену мы называли «фрау нет», так как на любую просьбу она стремилась отвечать «нет». Нам то нельзя, нам это нельзя, нам туда нельзя и сюда тоже. Короче, мы предпочитали говорить с другими сотрудниками Бюро, чем с чешкой. Потому что те чаще шли навстречу, чем Хелена.

Но и не стоит уповать на особую благосклонность сотрудников Бюро. Напрасно, видимо, мы сказали, что знаем русский, так как Марион – администратор как-то презрительно сказала: «Хм, руссиш...» С этого момента и отношение было не столь приятным, так как нас считали выходцами из России (уж не знаю, чем им насолили русские, может, фельдмаршал Суворов во время альпийского перехода что-то натворил?). И лишь своим трудом, спокойным поведением и выполнением всех правил, активной учебой мы заслужили уважение.

Мне дали работу с корреспонденцией, я стал называться почтальоном (Brieftrдger). Работа несложная, и, как говорила фрау Хелена, она не дает права получить отдельную квартиру в «хайме» (назло ей мы получили, правда, через четыре с половиной месяца). Такие квартиры имели цыгане, которые не особенно утруждали себя работой.

Два раза в неделю выдавали продукты. То есть приезжала машина из магазина «Coop», выгружали ящики с продуктами, которые уже не покупали жители, или если подходил к концу последний срок употребления. Можно было получить немного овощей и фруктов, молочных, мясных и хлебобулочных изделий, сладкое. Я брал для детей пирожные, йогурты, бананы, молоко. Много привозили салатных листьев и брокулей, но их мало кто брал. Африканцам больше давали бананов, чем нам, мол, это их родная пища, мы не можем им отказывать в этом, говорила фрау Хелена. Конечно, они только что слезли с дерева, прикрылись фиговым листком и съели банан... Тогда почему нам не дают яблоки, поскольку это тоже наша традиционная узбекская пища?..

Мы не любили, когда дежурила фрау Хелена. Ее распределение было таковым: всем помалу, это и это нельзя, а это тем более не просите, в итоге остается на складе много невостребованной продукции, которая потом гнила, и ее вынуждены были выставлять на лестницу. И тут цыганята устраивали полный беспредел с продуктами: летели вниз помидоры, морковь, банки, все стены были измазаны майонезом.

Продукты выдавали сначала тем, кто работает (в 13.00 ч), а потом тем, кто не работает (в 14.00 ч). Негры и без работы лезли первыми в очередь, и тут порой приходилось на них наезжать, чтобы поставить на место. Кстати, они же считали, что белым, а особенно, «руссишам», тут одни привилегии, мол, это расизм по отношению к ним. Странное дело, работать – только белым, а получать продукты – только неграм. (Кстати, прошу не воспринимать мои записи как проявление расизма, просто я констатирую то, что пережил сам – прим. А.Т.).

Летом нас вообще завалили креветками, устрицами и сыром. Их было столько, что никто не знал, куда все это положить: наши холодильники не вмешали такой объем продуктов. Предлагали даже соседним домам. Я же наелся креветок на всю жизнь, и больше на них даже смотреть не хотел. Были также соки и газированные напитки, в которых химии больше, чем символов в таблице Менделеева.

Да, кстати, о воде. Помните фильм «Мимино», где герой, которого играет Фрунзик Мкртчян, говорит грузинскому летчику Валико, что первое место по вкусу воды занимает Швейцария, а второе – его родное село в Армении? Увы, у меня сложилось несколько иное представление о качестве воды этой европейской страны. В Кройцлингене мы пили только сырую воду и по утрам чай и кофе, но видимо, там воду очищали. Мы же через несколько дней самостоятельного приготовления пищи обнаружили, что стенки кастрюль и чайника покрыты белым налетом – его здесь называют «кальк», что в переводе означает известь. Потом, если дать воде отстояться, то можно увидеть этот известняк на дне сосуда. Тут приходит на память реклама, где мастер говорит бедной женщине, что ее стиральная машина испортилась, потому что в ней скопилось много извести. «Используйте «Калгон» - он смягчает воду», - добавляет мастер. Неужели и нам нужно пить нечто похожее на «Калгон»?

Но и к самой воде мы относились с подозрением, потому что на ее поверхности были какие-то жирные пятна. Вначале думали, что это масляные капли, которые остались на посуде, хотя супруга и дети тщательно ее мыли. От этого чай и кофе были безвкусными, с каким-то странным запахом. Фрау Хелена уверяла нас, что ничего опасного здесь нет. Мы, мол, всю жизнь пьем здесь воду – и, как видите, живы. Но это нас мало успокаивало, а когда я обнаружил в Бюро очистители, то понял: сами сотрудники предварительно пропускают воду через фильтры. Да и в магазинах продавалось много приборов по очистке воды, на них были фото «пятнистой» и очищенной воды.
Некоторые азулянты вообще покупали бутилированную воду и только ее использовали для питья или приготовления пищи.

Запретов у азулянтов много, но они не касаются человеческих прав. Например, им нельзя иметь машину, если они находятся на социальном пособии – и это вполне оправдано: государство обязано поддерживать человека, а не его имущество. Пока не выдан статус, также не всегда дают разрешение на связь (стационарный и мобильный телефоны), хотя все цыгане и африканцы ходят с «сотками» по «хайму» и даже имеют автомашины (наверное, записаны на другие фамилии). Также только граждане Швейцарии вправе иметь домашних животных – кошек, собак...

Азулянт может опротестовать решение чиновника об отказе в предоставлении убежища через суд. Многие это делают, наняв адвоката. Только адвокатские услуги не из дешевых. Поэтому здесь представители этой профессии зарабатывают неплохо, хотя не могут гарантировать положительный результат. А иногда они сразу говорят: «Кайне шансе», если дело не стоит и выеденного яйца. Тут азулянту никто не поможет.

Хочу отдельно сказать о медицине. В общем-то, ее здесь считают качественной и высокоэффективной. Азулянтам многое из врачебных услуг не полагается, пока у них не будет определенного статуса. Но о качестве медицины я сужу по нашим собственным походам по врачам.

Здесь нет поликлиник в нашем представлении – лишь частные кабинеты, причем, окулист может быть в одном городе, а гинеколог – в другом. При первых симптомах болезни не бежишь к ним, поскольку следует заранее договориться о встрече с врачом по телефону. На том проводе говорят: температурите? Кашляете? Сердце колет? Ну, извините, терпите, вас примем через три дня, так как все время уже распределено для других пациентов. То, что за это время человек может умереть, никого не беспокоит. Нет, конечно, можно срочно госпитализироваться (если Бюро убедится в такой необходимости), но и там долго вас не продержат – кто будет платить?

В узбекской поликлинике вы в тот же день дождетесь своей очереди, и врач все равно вас примет (можно его за это и отблагодарить – ничего в этом предосудительного нет). И «скорую» можно вызвать бесплатно, и в больнице получить помощь (хотя это тоже не всегда верно: нет лекарств своих – нет и лечения). Если лечение зуба мне обходилось дома в 4-6 долларов, то здесь за меня «Азульт Организация» за эту же самую услугу заплатила в размере 400 франков. Нужно признать, что у стоматологов здесь – самое прогрессивное оборудование, все компьютеризировано. Делают вам прямо в кресле рентген, через минуту снимок в компьютере. Врач лечит, медсестра ассистирует. Операция проходит за считанное время, даже чихнуть не успеете.

Семейный доктор (типа нашего терапевта) – это и бог, и царь для жителей. Он распределяет больных по профилирующим врачам – гинекологам, кардиологам, онкологам, если требуется более детальное изучение ситуации. Но и сам он проводит первичное обследование, благо располагает хорошей аппаратурой: ЭКГ, рентген, анализ крови, гормонов, УЗИ и многое другое. Только все это сводится в компьютер, который и дает окончательный диагноз.

- Я плохо себя чувствую, сердце болит, в голове шум, - жалуется супруга.
Доктор Кристофер Майер, глядя в компьютер, отвечает:
- У вас все хорошо, вы здоровы, гормоны в пределах нормы, кровь, согласно анализу, хорошая, сердце стучит нормально, кровяное давление тоже в норме, так что у вас нет проблем.
- А почему я себя плохо чувствую? Спина болит...
- Гм. Акклиматизация, стресс... Попейте эти таблетки. Помажьте спину этим кремом…

То есть нас исследует и выдает схему лечения не врач, а компьютер. Ваши личные чувства в расчет не принимаются. Мне как-то рассказали такой случай: у одного мальчика был аппендицит, а врачи не оперируют, так как компьютер не подтверждает диагноз. И лишь когда ему совсем стало худо, когда его довели до крайности, только тогда положили на операционный стол.

Как-то заболела моя младшая дочь. Мы знали, что это бронхит (не впервой). Врача-педиатра нам дали только через неделю, когда мы собственными силами и при поддержке той аптечки, что привезли из Узбекистана, подняли Зарину с постели. Доктор Либерман дал конфетки с ментолом и никаких антибиотиков – это здешние врачи вообще не практикуют.

В следующий раз мы обратились к доктору Майеру – он же семейный врач. Тот дал сногсшибательные препараты. У Зарины пошла реакция: от лекарств стали болеть мышцы и кости. Прочитали инструкцию, а там множество ограничений, для детей вообще сниженные нормы (об этом врач не предупредил). Так что заработали еще какую-то болезнь.
Здесь боишься идти к медикам. Единственное, что мы получили в полной уверенности, что поставленный узбекским диагностическим центром (MDS-service - дорогостоящее учреждение) диагноз моей супруге (конкретизировать не стану) здесь не подтвердился, а томография в госпитале Устер, куда ее направили (одна процедура стоит свыше 1000 франков!!!), выдает однозначный результат.

Да, когда не знаешь язык – как общаться с врачом, объяснить свои проблемы? Слава богу, что я знал английский, да и немецкий мы более-менее уже освоили. А другим как тяжело...
Когда наступает трансферт, одним это сообщают через три дня, другим – за месяц и более. В практике нашего «хайма» - адреса не давать. Лишь в последний момент – в день отъезда, когда сдаешь ключ, показываешь освобожденную от мебели комнату, прибранную, получаешь депозит (еженедельно с пособия снимали по 5 франков, чтобы в случае чего «погасить» издержки Бюро – вывезти на мусорку нашу мебель, сделать ремонт) и листок с адресом. Оказывается, раньше люди узнавали место нового проживания, ехали туда, видели, как там плохо, и после этого отказывались менять хорошие условия «хайма» на эти. Выгнать их было невозможно. Придумали вот такую схему. Самое интересное, многие цыгане и африканцы уже заранее знали, где будут жить, какие там условия. Другие азулянты не имели таких «льгот».

Да, о льготах. Если ты работал в Транзитном центре, то тебе предоставляют транспортные услуги – семью и вещи доставляют к новому месту проживания на микроавтобусе. Если не работал – добирайся сам. Твои вещи – это твоя головная боль. А в период проживания в «хайме» вещей скапливается немало. Не зря же говорят, один переезд равен трем пожарам.

УЧЕНЬЕ – СВЕТ, НО И БЕЗ ЭТОГО МИГРАНТЫ ВЫЖИВАЮТ...

В «хайме» есть сотрудник, ответственный за учебу, то есть он сам ведет уроки немецкого языка и отправляет в школы детей азулянтов. Таким сотрудником был пятидесятилетний герр Бесник, албанец, который прекрасно говорил на немецком, итальянском, французском, английском, сербском, турецком, не говоря о том, что он знал свой родной язык. Это был умный и мудрый человек, и беседовать с ним – одно удовольствие. Он дал списки детей, проживающих в центре, в учреждение, типа районо, откуда пришло потом распределение: кто где будет учиться. И дети пошли в школу 21 августа.

Среднее образование в Швейцарии весьма оригинальное. Первые классы учатся не как у нас в Узбекистане или во всем бывшем СССР по строгим правилам, а в игровой форме. Дети пишут, читают, рисуют в рамках каких-то игр и других развлекательных мероприятий. Более того, не ставят и оценки, а вместо этого – печати, на которых изображены лев («отлично»), или слон («будь внимательнее, аккуратнее»). Детей не ругают. Если не сделал к сегодняшнему дню домашнюю работу (ausgaben), то ничего страшного, потом принесешь. Это снимает у них отрицательное отношение к учебе и стимулирует к творчеству, стремлению познать мир. Хочу сказать, что учебные программы различаются не только в кантонах, но и в разных школах они далеко не тождественны. Однако в итоге все равно здесь весьма высокий уровень образования, хотя мне казалось, что здесь процесс несколько примитивен и знаний дают немного.

Например, детям дают листок с заданием, там не нужно писать «5 + 5 =», так как это уже написано. Ученику остается только поставить итог решения – «10». Но зато много решений на логику, и это я приветствовал, даже пожалел, что ничего подобного нет в бывшем СССР.
Учебное время. Оно также отличается от того, к которому привыкли мы. Занятия начинались в 8.20 ч. и шли до 12.00 ч., то есть проходило 4 урока с одной большой переменой. Потом предоставлялся 1,5-часовый перерыв (Pause), чтобы школьники могли пойти домой, пообедать, отдохнуть, после чего они к 13.30 ч. вновь идут на занятия – на два или три урока. В субботу вообще нет учебы. Самое интересное, что детей не пускают в школу до 8.15 ч. – они стоят на улице, независимо от того, холодно или жарко там, идет снег или дождь. Лишь когда раздается сигнал, они гурьбой, с криками и шумом врываются в здание, словно берут штурмом крепость. В этом смысле дети ничем не отличаются от наших, экс-советских.

Школы (Schule) здесь подразделяются на начальные: 1-6 класс, потом дети идут в другое здание для 7-9 класса, потом еще куда-то, то есть 12 лет они учатся в разных школах с разными учителями и в разных местах. В университеты уже поступают в 20-летнем возрасте. Правда, здесь нет вступительных экзаменов, все решается по результатам школьных тестов/оценок, которые абитуриент рассылает в те высшие учебные заведения, куда намерен поступить. Впрочем, сейчас я не все помню о специфике школьного образования, хотя нам об этом специально рассказали во время встречи с учителями.

Правда, здесь мне не все понятно. Например, у нас уже после второй четверти первого класса делается праздник Букваря, дети уже умеют сносно читать и писать прописью. Здесь же целый год дети читают по слогам, пишут только печатными буквами. Пропись начинается только со второго класса. Математика тоже простая – до зимы дети учатся складывать и вычитать до 20. Более высокие цифры – это чуть позже. Есть также урок труда (Handarbeit), где дети делают разные поделки из бумаги, дерева, ниток, а также уроки компьютерных игр – эти предметы очень нравились моей Зарине. И один раз в неделю преподают урок Библии, на него могут не ходить дети, представляющие иные конфессии (ислам, иудаизм, буддизм и т.д.), но мы хотели, чтобы наша маленькая дочь посещала этот предмет – будет больше знать, меньше иметь проблем на религиозной основе.

Во время уроков детям разрешается свободно ходить по классу, обращаться друг к другу, выходить в туалет, не спрашивая разрешения у учителя. Можно подходить к учителю с вопросом или показать результаты сделанной работы. Если кто-то устал или плохо себя чувствует, в классе есть уголок с кроватью, где можно прилечь, отдохнуть.

Сам класс весь украшен детскими рисунками, много игрушек, какая-то мишура, есть компьютер и телефон. Обычно в начальных классах уроки ведут два учителя. У моей младшей дочери Зарины ими были фрау Рейнхард (толстенькая приятная бабушка) и фрау Кумров (худая 45-летняя женщина), обе очень внимательно и доброжелательно относились к детям. Они каждое утро стояли у дверей класса и здоровались за руку с каждым учеником, спрашивали их, как дела, здоровье.

Дверь украшена фотографиями учеников, причем каждый класс оформляет это по-своему. Одежда вывешивается у входа – ее никто не трогает (здесь вообще нет воровства). Многие дети приезжают в школу на роликах или складных самокатах, их можно также заносить в здание и ставить возле вешалок. Дети меняют уличную обувь на тапочки и в них ходят по классу. Если у них физкультура (Turner) или музыка (Musicalschule), то принято носить «чешки». Моя Зарина об этом не знала и в первый же день пела в музыкальном классе... босиком (даже носки заставили снять, почему – не знаю). Впрочем, она была не одна, так как некоторые дети тоже забыли принести с собой специальную обувь. Также произошло и на уроке физкультуры, где ей запретили ходить в кроссовках, заставили бегать по залу босиком. Кстати, уроки физкультуры ведут сами же классные учителя.

Лишь плавание (Schwimmen) проводит специальный учитель. Дело в том, что в каждой школе есть бассейн. Все дети обязаны уметь плавать – таков закон. Вот и ходят они на эти уроки, правда, мальчики (Knaben) в свой день, а девочки (Mдdchenen) – в свой. Но моя Зарина страшно боится воды, она всего лишь 2 раза была на этом уроке, а затем у нее начались истерики, мол, все, не пойду в школу, хоть убейте. Потому что опять плавание. Разговаривали с учителями, те в недоумении, как может ребенок не ходить на уроки плавания? Конечно, если ему в этот день нельзя плавать (вакцинация, горло простужено), то тогда ученик ходит на гимнастику с противоположным полом. Например, моя дочь тренировалась с мальчиками (девочки в этот момент учились плавать). Но всегда так быть не может, нужно обращаться к психологу, специалистам. Короче, нам Зарина устраивала проблемы.

Еще одна проблема – это знание немецкого языка. Кантон Цюрих – это немецкий кантон, и здесь говорят на немецком, правда, с цюрихским диалектом. Зарину сразу определили в первый класс, поскольку ей исполнилось 7 лет. Я думал, что ей легче будет интегрироваться в школьную среду и выучить язык. Оказалось, что быстрее освоила немецкий старшая Азиза, которая попала вначале вообще в Интеграционный класс.

В этом классе учатся дети постарше. Здесь сидит и 9-летний, и 12-летний, разницы в возрасте не делают. Они изучают немецкий и одновременно математику. У них нет плавания, физкультуры, музыки. А расписание вообще курам на смех: в понедельник четыре урока, вторник – свободный, в среду – шесть уроков (четыре до обеда, два – после обеда), в четверг – два урока после обеда и в пятницу – четыре урока. Выходные – суббота и воскресенье. После 4 месяцев делается тест: насколько человек освоил язык и может ходить в регулярный класс.

Азиза смогла получить высокие баллы, после чего ее определили в нормальный класс, правда, на один уровень ниже. То есть она должна была пойти в шестой, а попала в пятый класс. Это оспорить невозможно, так как здесь есть какие-то процедуры совместимости знаний, и все определяют учителя. Хотя, по-моему, в узбекской школе давали больше знаний и предметов, чем в швейцарской. Например, когда Азиза была в первом классе, то изучала письмо, чтение, рисование, математику, природоведение, экономику, физкультуру, труд. Чем выше класс, тем, безусловно, больше дисциплин. Учительница фрау Рачич очень удивилась, когда я зачитал ей предметы начальных классов и какие оценки получала моя старшая дочь: геометрия, алгебра, история, география, литература, ботаника, иностранный, государственный узбекский и русский языки, основы конституции, трудовое образование, искусство, музыка и танцы – все отлично. «Такие предметы наши дети изучают только в старших классах», - сказала она. Кстати, высший бал в Швейцарии – «шесть».

Так вот, Азиза уже после Нового года стала ходить в обычный класс (впрочем, пару раз в неделю она посещала и дальше Интеграционный, чтобы укрепить знания в немецком), а у Зарины дела шли плохо. Она ничего не понимала, что ей говорили учителя, дети ее не понимали, иногда обзывали «руссиш», хотя этнически Зарина – узбечка (просто хорошо говорит и по-русски). Пацаны ее обижали, а некоторые девочки дразнили. Из-за этого она отказывалась иногда ходить в школу. Обидно ей было и то, что иногда ее дразнила африканка, которая сама хорошо говорила по-немецки. Уж кому-кому, а вот ей не стоило бы высовывать свой черный носик...

Нет, кое-как говорить Зарина научилась, но язык за 8 месяцев проживания даже на приемлемом уровне не освоила. Мне часто приходилось сидеть с ней над домашним заданием и разбирать его, переводить. Впрочем, это была своеобразная школа и для меня.
А вот Азизе учиться нравилось. Она одновременно учила французский язык. Математика ей давалась легко, так как ее знания были выше уровня пятого класса. Только в Швейцарии математика была более практического свойства: большинство заданий – это работа с цифрами денежных единиц (это стоит столько франков и раппенов, а это – столько-то), измерений емкости (литры, декалитры), расстояний (метры, километры), времени (часы, минуты, годы). 120 минут – это, понятно, 2 часа, а 540 минут чему равны? Вот и приходится проводить расчеты, а это не просто. Новый класс тоже хорошо принял ее (жаль, что проучилась она тут меньше месяца, так как 1 февраля 2007 года мы получили трансферт - переехали на новое место).

Учебный год в Швейцарии длится 11 месяцев, причем летние каникулы в каждой школе устанавливаются в разные месяцы: у одних это июнь, у других – июль, у третьих – август. В Фолкетсвиле они были с 19 июля по 19 августа. Вы скажете: а почему так мало? Ведь у нас аж целых три месяца!

Так на три месяца здесь никто губу не раскатывает, ведь такой большой перерыв расхолаживает детей. Зато в течение учебного года у них много каникул и праздничных дней. Например, осенние, зимние и летние каникулы – больше 2-х недель. За это время организуют поездку на турбазу, а там лыжи, треккинг, купание в озерах или реках, в общем, полный скаутинг. Бывают еще общегосударственные, региональные и городские праздники, когда объявляются выходные дни. Например, Рождество началось практически с начала декабря. Здесь любят всякие «хеллоувины», «день трех королей», еще что-то подобное. Весело и жутко интересно. Дети одеваются в карнавальные костюмы, веселятся, их вывозят за город, показывают достопримечательности, разводят костры, поют песни, музыку. Мне понравилось ноябрьское вечернее шествие, когда дети и взрослые со свечами в свекле ходили (специально дети сами готовили на уроках труда) по улицам города, а потом на площади был концерт, гуляние – это что-то связанное с протестанизмом. В эти дни хороший оборот получают продавцы гамбургеров, соков, печенья, бубликов, рогаликов и прочей кулинарии.

Такое же было в период Хеллоувина: маски, страшилища из тыкв, завывания, свечки, шествия, музыка и танцы, игры... Короче, детям здесь дают вдоволь погулять и повеселиться. И не зря в магазинах продаются костюмы мушкетеров, ведьм, волшебников, чародеек, спайдерменов, ниндзя, котов, ковбоев, рыцарей и т.п. Даже учителя наряжаются в какого-нибудь героя. Например, фрау Кумров была одета в ведьму и так вела уроки.
Ладно, это касается детей. А что же с образованием взрослых?

Мы тоже учились. Три раза в неделю для группы азулянтов проводились двухчасовые занятия немецкого языка. Вел их Бесник (иногда его заменял Матиас или Марион – немного вредная женщина-итальянка). В «хайме» проживало около 200 человек, и поэтому было сформировано несколько групп по 10-15 человек. Состав этих групп менялся, так как были трансферты – людей перемещали в другие места из Транзитного центра, приходили новые.

То есть в одной группе были представители разных стран, народностей, родственные языки – от суахилья и фарси и заканчивая чеченским и арабским. Занятия шли на немецком, то есть нас сразу приучали через жесты, образы, понятия воспринимать и осмысливать значения немецкого языка. И это имело результат: уже через месяц мы понимали несложные тексты, могли сами читать и говорить (только на слух воспринимать речь было сложновато, если говорили другие люди и причем быстро). Если что-то было совсем непонятно, то Бесник переводил на английский, французский или итальянский. Для русскоговорящих он озвучивал мысль на сербском – было понятно.

Сам урок – это смесь игры и разговора. Мы редко что записывали во время урока, так как нам давали бумажные копии материалов. Но иногда писать приходилось – когда нужно было запомнить новое слово, или разобрать предложение по грамматическому составу, или просклонять по падежам. Домашние задания не проверяли – не маленькие дети ведь учатся, и потом – ведь это тебе нужно... Как я говорил, многие понятия формировались у нас через образы. Например, Бесник, объясняя смысл времени и часов, ложился на пол, изображал из себя спящего, заводил будильник. Мы смеялись, но зато легче воспринимали фразы. Или когда он инсценировал приход в полицию, чтобы получить новый документ, или в ресторан, чтобы устроиться на работу, - тоже весьма интересное и – самое главное! – поучительное зрелище. Ведь потом некоторым из нас это приходилось делать на самом деле.

Была у нас одна африканка Лидия из Камеруна, так она с недоумением и презрением смотрела на эти сцены. Она хорошо говорила по-французски и не хотела учить немецкий (и это было понятно, ведь французский – один из четырех государственных языков Швейцарии). Читая слово, она страшно коверкала язык и сама же смеялась. Поэтому, походив всего пару раз, она больше не появлялась, и на штрафы ей было наплевать – она деньги делала на том, что продавала азулянтам телефонные карточки. Большинство африканцев тоже равнодушно относились к учебе – они знали английский, а этого было достаточно, чтобы сносно жить в стране и не чесать затылок, думая, что сказать.

Приходилось над языком корпеть нам – выходцам из СНГ. Также прилежно учились индонезийцы, иранцы, палестинцы, тибетцы, колумбийцы. Я заметил, как старались побыстрее выучить язык иранцы – они хотели остаться в стране и не возвращаться в Иран, где их ждала мучительная смерть или долгий тюремный срок. Ведь инакомыслящих там, как и в Узбекистане, карали жестоко.

Как я понял из бесед, большинство жителей Швейцарии, как и сами азулянты, не имели представления, что такое Узбекистан и где он находится. Всем слышалось: Пакистан, Афганистан... Я терпеливо расширял их географические познания, один раз сделал лекцию о стране на немецком языке, включил узбекскую музыку, дети надели национальные платья и станцевали. Хотя некоторые швейцарцы вспоминали: а-а-а, это там, где ваш президент расстрелял в Андижане 2 тыс. человек?.. Увы, по таким грустным событиям люди имели представление о моей республике. Хотя, ведь я сам здесь по этим же негативным причинам.
В свою очередь мы поражали местных граждан своими познаниями в истории или географии страны. Марион впала в ступор, когда я сказал, что в школьные годы увлекался итальянской эстрадой, перечислил имена многих знаменитых певцов, рассказал историю страны, даже о мифах Древнего Рима. Она долго стояла, хлопая глазами, а потом произнесла что-то вроде «я не знаю, где Узбекистан, а там знают даже наши песни, нашу историю и культуру». Видимо, это ей польстило... После этого она более охотно разговаривала со мной, приносила диски с песнями.

ЯЗЫК ДОВЕДЕТ ДО... СУМАСШЕСТВИЯ

Если кантон французский, то язык там учат французский, если итальянский – то итальянский. В ретророманских кантонах, говорят, вообще не было азулянтов – там никому не давали убежища. В немецких, каким был Цюрих, нам преподавали немецкий.

Для меня немецкий вначале казался грубым на слух языком. Не зря же его считали языком армии, им легче отдавать команды. Бесник говорил, что немецкий – это математический язык, его легко свести в таблицы и формулы. Наверное, так оно и есть. Для меня артикли das (для существительного среднего рода), die (женского), der (мужского), den, dem (трансформируемые артикли) были сущим кошмаром. Потому что в русском и немецком языках совершенно разные понятия рода. Например, собака: в немецком она мужского, а в русском – женского рода. И трудно понять, какой артикль применять, если не знаешь род. Ладно, у нас с этим как-то еще можно разобраться, а вот для тех, кто говорил по-английски, это было настоящим кошмаром – у них же нет такого деления (по родам, хотя есть определенные и неопределенные артикли – «a» и «the»).

Помучался я и с определенными и неопределенными артиклями. Если говоришь просто о каком-то существе, без конкретики, то используешь «ein» (мужской) или «eine» (женский род), если определенном – die, der и das, когда их отрицаешь, то kein (для мужского рода) и keine (женского). Когда указываешь на конкретный предмет, вот, именно это, то тогда применяешь артикль dieser или diese.

Казалось бы, в русском шесть падежей – с ума можно сойти, а в немецком – лишь четыре – вот сплошное удовольствие. Ха, как бы не так! Именно в них сконцентрировано все то, что мы размазываем в шести падежах – тут черт голову сломит. В основном используют они Nominativ (именительный), Akkusativ (винительный), Dativ (дательный), а Genitiv (родительный) вообще редко применяют. Но именно этот падеж был самым сложным для меня.
Прошедшее время – тоже головная боль. Ставишь слово haben/habe/hast/hat (если все происходит в статике) или sind/bin/ist (если это в движении) и заканчиваешь глаголом с приставкой «ge-» и тогда получаешь фразу в прошедшем времени. К слову, «у меня была книга» – Ich habe der Buch gehaben. Или «я ходил в кино» - Ich bin im Kino gegangen.
Да и отрицание – тоже тема для раздумья. Говоришь, например: «Я не иду в кино» - Ich gehe in das Kino nicht. Так вот, отрицаешь эту фразу в самом конце. Вначале получается, что идешь (Ich gehe in das Kino...), и лишь со словом nicht в конце понимаешь: ан нет, не идешь, братец, дома штаны протираешь. То есть, пока не дослушаешь речь, не поймешь правильность фразы. Это часто ставило нас в тупик при беседе с людьми.

Или отрицание существительного. Мы привыкли отрицать глагол. А в немецком отрицаешь существительное. Пример: «Сегодня я не имею школьных занятий» и строишь предложение: Heute Ich habe eine Schule nicht. Но это неправильно. Нужно говорить: Heute Ich habe keine Schule – Сегодня я имею не школу. Как можно иметь не школу? Блин, это вообще головная боль! Не знаешь, где отрицать глагол, а где существительное!

Раньше меня пугали многокилометровые слова: боже, как же их выучить?! А оказалось, что это синтез из двух-трех и более слов. Например, Asulsuchenende – это слагаемое из двух слов – «убежище» и «ищущий». Просто нужно читать их по частям – и тогда нет проблем. Существительные пишутся с большой буквы (особенно, если это предметы, идеи, люди, животные). Sie – это «Вы» (то есть обращение с уважением, ед. число, с большой буквы), sie – это «она» (с маленькой буквы пишется), Sie – это «Они» (мн. число), но значение каждого этого слова определяется по глаголу (в спряжении). Пока не узнаешь, какой стоит глагол, не поймешь, о ком идет речь – об уважаемом человеке, о ней или о них.

Но иногда пугают понятия. Умер человек – «капут». Сломался прибор – «капут». Плохи твои дела – тоже «капут». По словарю «капут» - испортился. Или диалекты, где плачут даже лингвисты. Например, я долго смеялся, когда по телевизору ведущий лотерейной передачи говорил игроку, мол, «цвай тузик франкен» я вам дам, чтобы не смотреть в этот ящик. «Тузик» - это популярное имя для собаки, или уменьшительно-ласкательное слово к «тузу» в картах. Оказалось, это искаженное слово «таузен» - тысяча. А мы по привычке думали: зачем человеку собака за два франка?

Диалект проявляется везде. Если в Фолкетсвиле люди говорят «грейци» (здравствуйте), то уже в Цюрихе – «грёци». В Германии вообще не знают, что это за слово. А таких отличий так много, что они ставят порой в недоумение. Другое дело, что мы учим литературный немецкий язык, на котором... мало кто изъясняется в Швейцарии. Впрочем, это «ужас» для всех немецких земель, говорят, одна Бавария ставит в тупик всю Германию.

Проблема для нас заключалась в том, что здесь нет узбекско-немецкого словаря. Нет русско-диалектнемецкого словаря, потому что ищешь такое-то слово, а его просто нет на страницах, потому что это – диалект. У нас был словарь 1965 года (Москва, Советская энциклопедия, под редакцией И.В.Рахманова, 20 тыс. слов), так вот, там некоторые слова не соответствовали правильности значения и написания, а некоторые вообще не употребляются. Я пытался сказать сотрудникам Бюро, что дети-африканцы порвали мою тетрадь, но слово raufen (рвать) они не поняли. Или под словом schick мы понимаем элегантный, а у них что-то другое. Вывод таков: использовать допотопный словарь – это значит учить язык, которого не понимают швейцарцы или немцы.

О дифтонгах я вообще ничего говорить не стану... Или о неправильных глаголах – их просто нужно зубрить.
Так же прикольно считают по-немецки. Скажем, мы говорим цифру «21» - «двадцать один». А по-немецки произносят «один и двадцать», то есть наоборот (как бы «12» - «двенадцать») – einundzwanzig. А попробуй разобраться сразу на слух с такими числами как 3459821!!! С ума сойти можно.

Впрочем, этот параграф я писал для тех, кто не смыслит в немецком. Кто учил его в школе или знает, потому что этот язык для него родной, может пропустить текст – он вряд ли будет им интересен... Особенно тем, кто интересуется языками других кантонов.

ПОКУПКИ, ПОКУПКИ И ПРОЧИЙ ШОП-ТУР

Ходить по магазинам – это что-то вроде своеобразного похода. Мне казалось, что шопингом интересуются только выходцы из стран, где существует полутоварная экономика. Оказалось, нет, и жители Швейцарии – большие любители магазин-походов. Это и поиск чего-то новенького, модного, и приобщение к жизненному процессу, ведь человеку каждый день что-то нужно из продуктов питания или промышленных товаров.

Для моей семьи шопинг стал каким-то приключением. Жена и дети с удовольствием заходили как в специализированные магазины (одежды, посуды, косметики и аксессуаров), так и в обычные супермаркеты, где все навалено вперемежку друг с другом. Для них это было лучше, чем сходить в театр или музей. Хотя и магазины можно назвать узкопрофилированным музеем и театром, выставкой достижений народного хозяйства.
 
В Фолкетсвиле есть два мощных торговых центра, внутри которых множество бутиков и магазинов. Правда, тут наши интересы расходились: я следовал в «InterDiscount», где продавались электроника, программные продукты и техника, а моя прекрасная половина с детьми – в «Dosenbach», «Vogel», «Coop», «Migros», «Denner», где было все по части костюмов, обуви, парфюмерии, всяких прибамбасов для рук, ног, ушей, головы, а также бытовой, кухонной утвари, продукты питания, то есть то, что вызывало у меня скуку и зевоту.

Нужно сказать, что здесь обилие ассортимента и качества товаров, есть многое на любой вкус. Но не все золото, что блестит. Например, я в «Coop»-е купил DVD-player «Qonix» за 49 франков, а он оказался китайским, причем, судя по внутренним устройствам (мне пришлось его вскрыть, чтобы достать диск), сделан в каком-то полукустарном подпольном цехе: уж насколько примитивно были подогнаны детали, обляпано все клеем. Этот аппарат проработал у меня меньше 2 месяцев, а потом что-то в нем отключилось, и все попытки реанимации оказались бесполезными. Обменять тоже не смог, так как сам вскрыл крышку.
Второй раз я не позволил себе тормознуться на дешевизне. Второй плеер взял в «InterDiscount»-е, причем, не китайского производства, и с гарантией.

О ценах. Самые дорогие вещи и продукты питания – в сети супермаркетов «Coop», чуть дешевле (процентов на 5-10) в «Migros», еще дешевле (на 10-20%) - в «Denner». Есть еще магазин «Aldi» из немецкой системы, там дешевле порой на 30%. Самое интересное, что в «Denner»-е покупателей я видел меньше, чем в двух вышеуказанных дорогих супермаркетах, «деннерские» продавщицы порой зевали, хотя продукты и вещи у них не менее качественные.

Мясо – очень дорогое, даже не подступишься. Наши знакомые швейцарцы признались, что позволяют себе мясо раз в неделю. Мы пару раз взяли говядину для плова (баранина бывает только в турецких лавках), а в остальное время налегали на курятину. Много свинины, рыбы, моллюсков, креветок – тоже дорого, но, в общем-то, доступно. Иногда мы покупали косточки с мясом, которые годились для супа.

Кстати, здесь множество полуфабрикатов. Супы в пакетике – бросил порошок в воду, помещал на плитке и через 2-3 минуты все готово. Ну, не так уж вкусно, но есть можно. Также много мясных полуфабрикатов – котлеты, колбасы, сосиски из рыбы, свинины, говядины, курицы. Есть даже вегетарианские шницели.

Для детей тут – полное раздолье: печенья, конфеты, шоколад, мармелад разных форм, расцветок. Если даже желудок полон, то глаза у них не наедаются. Я думал, что Узбекистан может похвастаться обилием сухофруктов, однако здесь продаются сушеные продукты из абрикосов (курага), винограда (кишмиш), инжира, бананов, соленые косточки и пр. Только все это импортируется из Ближнего Востока. По вкусу – приемлемо. По ценам – терпимо. Но все равно узбекские сухофрукты мне казались вкуснее.

Есть также магазинчики турков и албанцев. Почему-то принято считать, что у турков все дешевле и свежее. Не уверен в этом, так как моя практика показала: цены такие же, как в «Migros», да и качество не всегда ах-супер – все завезено из Турции. Овощи и фрукты тоже не всегда прямо с грядки... Правда, кое-что было в ценовом отношении ниже общих «стандартов», например, куриные окорочка (2,5 кг за 10 франков) были дешевле, чем в «Coop»-е (1 кг – 15 франков). Только эти «курочкины ножки» были какие-то мелковатые, худые, словно куриц плохо кормили. Вот у албанцев этот продукт получше, и стоимость такая же, и килограммы те, и мяса много на ножках. Сами понимаете, что албанский магазин стал для нас более притягательным. У албанцев мы покупали 1 кг бананов за 1 франк, тогда как в среднем цены на них были от 2,5 до 4 франков. То же самое касалось яблок, груш, лимонов, персиков, винограда, капусты. А иногда нам вообще отдавали все бесплатно (gratis), когда поняли, что мы беженцы. Они сразу подходили к нам и говорили: «Это 1 франк», хотя цена, может, была в 3 раза выше. Моя супруга так и назвала меня: «Герр айн франк».

По части вкуса. Не знаю, но все овощи и фрукты мне казались не вкусными. Ну, яблоки и бананы еще ничего, а вот груши – гм, извините, никакого вкуса. Какая-то безвкусная масса во рту, жуешь ее, жуешь и не можешь понять, что это такое? Или тыква. В Ташкенте мы часто делали различные блюда из тыквы – самсу или манты, или жаркое, или в суп кидали. Здесь она была совсем без вкуса, без запаха, не сладкая, пористая, пустышка внутри. Мы купили два маленьких кусочка (ой, цены зато какие – 3,5 франка за 200 гр.), попытались сделать из них манты, но то, что получилось, мало по вкусу напоминало наше национальное блюдо. Моя супруга назвала эту тыкву «курбокани усрок» («пук лягушки»). Больше с этим продуктом мы не экспериментировали. Один раз купили половинку дыни и не смогли ее съесть. Не поняли, что это за продукт такой, который подписан как «meloni». Одна вода.
Умора здесь покупать баклажаны или огурцы. Дома я брал с рынка сразу по 10 кг и это было оч-чень дешево. А тут возьмешь осторожненько одну штуку, взвешиваешь на электронных весах, выползает цифра в 3-4 франка, и после этого экономно ешь этот лиловый овощ целую неделю. О баклажанной икре (а мы ее делали литрами летом и поедали в 2-3 дня) тут и не помечтаешь.

Конечно, есть маринованные огурцы, перец, много специфических приправ – и тут черт ногу сломит, пока узнаешь, что есть что. Соусы, консервы – изучать можно всю жизнь. Я, например, каждый раз покупал новые, чтобы узнать, какой лучше. И все они мне нравились. Хлеб, печеное, булочки, торты, печенья – это остров сокровищ для любителей изделий из теста.

Одежда и обувь – это отдельная тема разговора. Ммм, тут вкусы разные, одинакового подхода нет, то, что нравится моей семье, вызывало равнодушие у меня, или наоборот, мои вкусы были непонятны супруге и детям. Конечно, есть красивое, но дорогое, есть практичное – по карману, только не броское. И вообще, швейцарцы одеваются скромно, я, например, не видел, чтобы по улицам разгуливали дамы в шикарных одеяниях. В основном все женщины предпочитают темные тона, любят брюки. О глажке белья тут никто не помышляет: достал простиранную вещь из сушильного аппарата, надел и – вперед! Не знаю, есть ли здесь вещевые рынки, но в основном люди покупают одежду в «C» и «Vogel»-е. Ныне популярны полувоенные цвета и костюмы.

Предпочитают женщины (да и мужики тоже) цеплять всякие прибамбасы на нос, уши, на шею. Если в Ташкенте я ходил с «дипломатом», то тут и молодежь, и пожилые носят рюкзаки или спортивные сумки. Ассортимент сумок разнообразный. Только все это сделано... в Китае. И одежда, и текстиль, и даже обувь (особенно спортивная).

DVD-диски тоже не из дешевых. Ну, игры для компьютеров (РС) стоят от 10 франков, для «Play Station-2» - от 29 франков (доходит до 80 франков, если это хит сезона), мультфильм – от 5 франков, фильмы – от 15 франков. В Ташкенте я покупал 10 фильмов на 1 диске за 6 долларов!!! Представляете, какая ценовая разница?
Когда наступает межсезонье, то начинается «reduziert», то есть скидки. Можно по дешевке купить неплохие вещи. Иногда скидки бывают на праздники – на рождественские, Новый год и т.п. Народ отоваривается именно в этот период. Много скидок на одежду и обувь. Аппаратура «скидывается» не так интенсивно, хотя все равно дешевеет. За 8 месяцев я видел, как одна модель компьютера подешевела с 1600 франков до 880 франков, практически в 2 раза. Чуть медленнее идет скидка на видеоаппаратуру – цифровые камеры, видеокамеры, DVD-плееры, телевизоры. Ныне здесь популярны плоские телевизоры и аппаратура «домашний кинотеатр».

Отдельно скажу об интим-магазинах, типа «Mega-X». Там все для тех, у кого тестостерон кипит в крови, и для тех, кто становится равнодушным к противоположному полу. Можно позабавиться разными игрушками (вибраторы, пластиковые вагины, резиновые женщины, шарики, презервативы с «колючками» и пр.), можно разнообразить секс всякой одеждой (ее даже трудно описать), можно насмотреться всяких фильмов и журналов (порно всех мастей и жанров). Есть серьезные механические игрушки, но к ним подойти я как-то побоялся. Больше всего спрос на всякие там мази, лекарства, типа «виагра», дезодоранты «Летите ко мне мальчики/девочки». Есть и для однополой любви, и для трансвеститов, и прочих извращений. Короче, скучно в таких магазинах вам не будет, если вздумаете совершить туда экскурсию.
В эти магазины ходят и молодые, и пожилые – все в порядке вещей. Продавцы – понятливые люди, могут предложить ту или иную продукцию, дать совет. Только все изделия в большинстве своем произведены на фабриках... в Китае (ох, и до этой сферы дошли узкоглазые коммунисты - где же их принципы!).

Кстати, обычное порно – диски и журналы – продаются везде, практически в каждом киоске есть полка для этой продукции. Стоят они от 20 франков и выше. Дети туда не лазят, а взрослые иногда просматривают.
И все равно, цены в Швейцарии на порядок выше, чем в Германии и Франции. Оказывается те швейцарцы, которые живут у границ, делают покупки у соседей, и закупаются они на полный багажник машины.

АРХЕОЛОГИЯ МУСОРКИ, ИЛИ УЮТ ДОМАШНЕГО ОЧАГА

Мама, когда я уезжал, плакала: «Алишер, как ты будешь жить за границей – по мусоркам шастать?» Будете смеяться, но мусорки здесь – это рай для любителей халявы. Потому что есть такие места, куда выкидывают дорогостоящую и порой в хорошем состоянии аппаратуру. Именно сюда и днем, и ночью ходят азулянты, как, впрочем, не брезгуют посещать эти места и местные жители. Ведь здесь мы отовариваемся практически всем необходимым, причем неплохими вещами.

Электроника вся скапливается у магазина «Fust», именно они ответственны за утилизацию подобного хлама. Есть также подобные места у других магазинов, торгующих аппаратурой и техникой. Вот сюда и наведываются бедняки. Например, два хорошо работающих телевизора – один большой, 72 см по диагонали, и маленький, я взял с мусорки. А сколько всего там было до меня и после – не пересчитать. Только можно нарваться и на неработающий агрегат. Один раз я взял такой телевизор, на коляске отвез в «хайм», а там выяснилось, что он не работает. Пришлось тащить его обратно.

Очень много компьютеров, причем разных моделей, и все они в хорошем состоянии. Многие мои соседи имели такие компьютеры. Я не брал, так как места в комнате для него не было. Также жители выкидывали очень много сканеры, принтеры, ксероксы, периферийное оборудование, телефоны, даже мобильные, лампы, пылесосы, холодильники, тостеры, стиральные машины, видеомагнитофоны, музыкальные центры, световые установки и многое другое, чего не перечислишь в этой статье. Эх, нам бы все это в Ташкент... Работники магазинов даже радовались, когда азулянты все это забирали – им работы по утилизации меньше.

Кстати, проходя через мусорки, которые находились возле тех или иных домов, мы видели, как люди выставляли на утилизацию столы в хорошем состоянии, кожаные кресла и диваны, стулья, посуду. Азулянты не упускали возможности все это забрать в «хайм». Да и жителям это нравилось – им меньше платить денег за утилизацию домашнего имущества.

Вообще, походы на мусорку – это какая-то мания: идешь и думаешь, а чего новенького выкинут люди, что там есть? Идешь, а навстречу тебе африканцы, цыгане или арабы – уже успели первыми и тащат что-то себе в каморку. Приходишь к месту рандеву, а там все разобрано. То есть даже сюда нужно успевать. Кстати, тут орудует целая группа цыган, которые собирают эти телевизоры и прочую аппаратуру, чинят (если нужно) и везут на Балканы, где продают. Видимо, бизнес дает обороты, раз этим занимаются.
Может, для будущих археологов швейцарцы ничего и не оставят, но в этом «культурном слое» нам, азулянтам, не грех и покопаться – та-акое найдешь!..

Просто каждый из нас хотел немного одомашнить свой уголок. Долго ли можно прожить в обстановке казармы – двухъярусная кровать, солдатские стулья и столы? Конечно, люди тащили найденные ковры, абажуры, полки, диваны, кресла и даже картины, чтобы создать уют в своей каморке. И это порой успокаивало душу, человек начинал любить обстановку. В некоторый «хаймах» это запрещалось, у нас – слава богу! – это не возбранялось. Только человек должен был после отъезда утилизировать эти вещи или забрать с собой.

Мы тоже взяли неплохую мебель с улицы, торшеры, стол, и это привнесло некоторый уют в нашу жизнь. А что делать – покупать не по карману, а от дармовщины кто откажется?
Пластиковые бутылки там принято сбрасывать в специальные ящики в супермаркетах, батарейки – на почтовых отделениях, стекло – в металлические контейнеры на улицах.
В «хайме» азулянты не делали градаций в мусоре – все совали в один пакет: и биоотходы, и бумагу, и металл, и дерево.

ВАЛИ В СВОЮ СТРАНУ, ЧУЖАК...

Что касается отношения местных жителей к азулянтам – то тут не все однозначно. Большинство из них против мигрантов, об этом можно судить по тому, что 97% граждан на референдуме проголосовали против миграции в страну. Но с другой стороны, здесь много межнациональных браков, швейцарки выходят замуж за негров, мужчины женятся на африканках, кореянках, тибетках. Например, у сотрудницы Бюро нашего «хайма» был муж из Африки и, естественно, смуглая дочь. Однако в какой стране любят мигрантов? В самой России разве нет ксенофобии? Или на Украине лучше относятся к «москалям»?..

Как сказал Матиас, швейцарец – это человек, который залазит на гору и сверху всему миру кричит: нам хорошо, нам никто не нужен, мы никому не угрожаем и пусть нас не беспокоят. Это понятно – нелегальная миграция угрожает их социальным порядкам, вводит криминальную стезю в размеренную и спокойную жизнь.

Меня никто не упрекал в том, что я – азулянт. Один раз только ощутил на себе презрительный взгляд некой девушки, когда я на станции читал расписание движения поездов. Она сразу учуяла во мне мигранта. Но и объясняться с этой дамой я не стал – зачем? Что я могу ей сказать? Что уехал из Узбекистана, потому что мне было опасно оставаться? Что это был самый крайний шаг? Поймет ли? Ведь у них здесь нет таких проблем.

Наверное, для нее мигрант – это нахлебник. Потому что она работает и платит налоги, содержит государство и нас, мигрантов. А мы – только жрем, бездельничаем, то есть сидим на ее шее. И еще воруем и торгуем наркотиками. В чем-то она права.
Только со статусом «N» работу найти трудно. По закону, азулянт в первые 6 месяцев вообще не имеет права на работу. А кто возьмет человека, которого вот-вот могут депортировать? Правда, большинство устраивается нелегально. Но ведь это нарушение закона...

А воруют и торгуют наркотиками только нелегалы. Те, кто приехал на законных основаниях, живут по закону и заботятся о своем имидже не меньше, чем сами швейцарцы.
И среди местных жителей у нас появились друзья. Например, семейная пара – Сильвия и Петер помогли нам, когда мы 1 февраля получили трансферт и переехали в другое место. Они установили нам телефон, дали лэп-топ, кое-какие вещи, даже оплатили Интернет. Как сказала Сильвия, они с мужем делают различия между теми, кто на самом деле вынужденный азулянт, а кто приехал выбивать у швейцарцев деньги, спекулируя на милосердии.
Были и старички, которые переживали за нас, помогли с книгами, даже продукты привозили, хотя нам все это было неудобно брать.

Ясно, что в этой стране есть добрые люди. Только нужно вести себя по-человечески. И тогда найдете понимание и поддержку. «А вали в свою страну...» - это уже тем, кто скалит зубы и живет обманом.
Однако в течение всего проживания в Фолкетсвиле мы старались в семье не говорить между собой по-русски – боялись негативного отношения прохожих, местных жителей. Чеченцы, которые учились с нами, писали, что они из Чеченской Республики Ичкерия, а не из России. Точно так же писали тибетцы, что они из Восточного Тибета, а не из КНР, и китайского языка принципиально не признавали.

Как-то в нашу секцию влетела толстая цыганка с шестилетним сыном. «Где эти руссиши?» - орала она. Гергана показала на нас.
- Нет, другие руссиши?
Тут вышел чеченец Муса:
- Что надо?
- Ты или твой сын избил моего сына! – орала цыганка. Но как трехлетний чеченский мальчик мог избить шестилетнего – она не стала вдаваться в эти подробности. Сам Муса никогда бы не поднял руку на ребенка. Он пытался ей объяснить, в чем дело, но та продолжала орать как резанная.

Тогда чеченец не выдержал и сам заорал:
- Я не бил твоего ребенка! Ты поняла? – у него были такие дикие глаза, что цыганка опешила. Видимо, она не ожидала такой реакции. А Муса грозно и устрашающе на нее надвигался. Цыганка взвизгнула и убежала. Больше к чеченцам она не подходила.
А я сказал Гергане:
- Я – узбек! Муса – чеченец! Здесь нет «руссишей», поняла?
- Но вы же говорите по-русски! – пыталась оправдаться Гергана.
- Потому что для нас русский – международный, интернациональный язык, - сказал я. – Я не знаю чеченского, а он – узбекского. Ты говоришь на немецком и английском, знаешь болгарский, но ты же цыганка, не англичанка, ни немка, ни болгарка. Поэтому не подменяй понятия языка и наций. Кстати, русских я очень уважаю, чего не могу сказать о других народностях, здесь проживающих. И передай это другим цыганам, что если «руссиши» услышат такое неуважительное отношение к себе, то могут и в морду дать...

Один раз я ехал в поезде в Цюрих. На станции ко мне подсела женщина, которая по «мобилке» стала с кем-то переговариваться. По акценту я понял, она – русская. А когда женщина закончила, то я с ней разговорился. Оказывается, она дирижер, уже много лет живет в Швейцарии. И здесь есть большая русская диаспора, выходят журналы на русском языке. Она пригласила меня на воскресный концерт, который организуют местные русские швейцарцы. К сожалению, из-за болезни дочери в тот день я туда поехать не смог.

Но что держит людей в «хайме»? Если в Миграционном центре Кройцлингена – интервью и трансферта в кантон, то и в «хайме» ждут очередного трансферта и интервью. Для кого-то оно окончательное: или дают долгожданный статус, или вон из страны. У одних интервью проходит через месяц после приезда в Транзитный центр, у других так и не происходит по истечении 6 месяцев (так было с семьей иракцев), пока они живут тут. Никто не знает, по каким принципам происходит работа с азулянтами, когда кого вызовут и каков будет результат. Самое интересное, все цыгане получают негатив, но лишь немногих из них депортируют.

У меня интервью было через три с половиной месяца. Я получил повестку на 7 ноября – в день Великой Октябрьской Социалистической революции, последствия которой до сих пор живут в режиме президента-диктатора Ислама Каримова. Явились в миграционный центр кантона Цюрих вместе с женой. Разговор был настолько долгим, что потом я приехал еще через неделю для продолжения. Предоставил новые документы, которые переслали мне родные, и факты, которые произошли после моего отъезда из Узбекистана. Я заявил, что вернусь домой, как только уйдет из власти И.Каримов и станет безопасным проживание для диссидентов и оппозиционеров, надолго оставаться в Швейцарии не намерен. Доказательства удовлетворили сотрудников центра.

И на этом все заглохло. Когда я пишу эти строки, еще не имею своего статуса. Пока я – «ищущий убежище», и это угнетает. Колумбиец Диего прибыл в «хайм» в августе, а в октябре получил статус «Б». У него прошло все быстро. Или моя коллега Инера – уже через три месяца пребывания в Швейцарии у нее был статус «Б». Только у меня что-то все застопорилось...

А с другой стороны... Первый месяц проживания в «хайме» я видел один и тот же сон: бегаю по Ташкенту, везде плакаты с моей фотографией и надписью «Разыскивается оппозиционный журналист», думаю: как я сюда попал? Ведь я должен быть в Швейцарии. Как я приду в посольство и вновь попрошу помощи, если они ее мне уже один раз оказали, что им скажу? А тут в спину дышат зловредные пузатые милиционеры, мечтающие получить звездочку на погон или медальку на грудь... Просыпаюсь, смотрю со второго яруса – фу, я в Швейцарии, а сердце все еще бешено колотится...

А потом пришли другие сны – грустные, тоскливые, полные ностальгии. Осенний Ташкент, желтая листва, еще теплый солнечный луч, горячая самса из тандыра, веселые лепешечники, продавцы винограда, журчание арыка. Скамейка у моего дома, где сидит моя мама... Мамы не стало 29 сентября, то есть через три месяца, как я покинул Узбекистан. Никого из детей в этот момент не было рядом: я не мог вернуться, а старшей сестре Лейле, гражданке ФРГ, не выдали въездную визу (так наказывали узбекские власти семейство Таксановых). Хоронили дальние родственники. Все спрашивали друг друга: а где Алишер, почему нет сына рядом? Официально считалось, что я недалеко – в Казахстане. Но мало кто знал, что я в это время был в далекой Европе...

Иногда так тоскливо на душе, что хочется плюнуть на все, собрать манатки и рвануть домой. Пускай меня там арестуют, пускай посадят или убьют, но еще раз подышать воздухом родного города, увидеть лица друзей и родственников, поговорить с ними. И лишь в последнюю секунду удерживаюсь от такого шага: значит, я проиграл, режим диктатора именно этого и добивается – задавить всех тех, кто хочет демократических перемен, он разобщает, морально убивает человека, чтобы тот больше и не пикал о своих правах и свободах. Нет уж, пока я жив, я буду бороться с этой системой. Иначе – какой смысл в моей миграции?..
Последние абзацы – это, скорее, мысли вслух о личном. Не берите это в голову, читайте лучше о Швейцарии.

ХОЧЕШЬ МИРА – ГОТОВЬСЯ К ВОЙНЕ

Несмотря на то, что более 200 лет Швейцария не ведет войн, а с 1914 года придерживается нейтралитета, она имеет свою армию. Неплохо вооруженную, кстати. Говорят, что она – одна из самых боеспособных в мире. Правда, говорят это теоретики, так как швейцарские вооруженные силы ни в прошлом столетии, ни в нынешнем не участвовали в мировых и региональных конфликтах, не выполняли миротворческих миссий, то есть на практике не демонстрировали свою мощь и навыки. Единственное, что мне известно: швейцарцы и поныне поставляют своих граждан в личную гвардию Папы Римского. Например, кантон Вале традиционно направляет большую часть юношей для службы в Ватикан. Официальным днем основания швейцарской гвардии считается 22 января 1506 года, когда 150 конфедератов предстали перед папой Юлием II, призвавшим их на службу католической церкви. Кстати, 11 ноября 2006 года в Натере, на территории бывшей военной крепости открылся музей, посвященный самой крошечной армии в мире, одетой в оранжево-синие костюмы.

И все же армия в Швейцарии достаточно мобильна. Как-то рано утром мы были разбужены лязгом и грохотом. Выскочив на лоджию в полном недоумении, мы застыли от изумления: по дороге один за другим следовали пятнисто-зеленые танки. Их было много, штук двадцать. Замыкали колону грузовики и легковые бронемашины. Видимо, ехали на маневры. Чтобы по городу шастала бронетехника – такого в Узбекистане не увидишь. Ну, может, в Андижане в мае 2005 года они были, когда И.Каримов дал армии команду стрелять в гражданских...
Да, рядом с Фолкетсвилем расположен аэродром: на нем базируются не только легкие частные самолеты, но и военные вертолеты – они часто пролетают над нашим «хаймом». А один раз было воздушное шоу – летали настоящие боевые самолеты. Зрелище было красивое, во всяком случае, раньше мне такого воочию наблюдать не приходилось (ну, кино не в счет).
 
Военных, как и полицейских, в Швейцарии встретишь редко. Больше всего я их видел в поездах и на вокзалах. Сидят парни в пятнистых мундирах. С рюкзаками на спине, каской на плече, кинжалами на боку и... автоматами на коленях. Контролер идет мимо, делает им отметку в путевом листе (это вместо билета), мол, езжайте с хорошим настроением и дальше к месту службы. Я представил, насколько это возможно в бывшем СССР, чтобы рядовой ехал сам на военную базу, да еще был вооружен... Нет, это невозможно. Нашим солдатам даже на «воле» патрон боятся доверить, не то что оружие. Хотя такую ситуацию я видел в Израиле, но там каждый день идет необъявленная война с Палестиной...

Да, кстати, в Швейцарии есть закон, который обязывает владельцев при строительстве дома обязательно планировать в нем бомбоубежище. По оценкам экспертов, ныне в стране более 300 тыс. бункеров, где можно укрыться от ядерной, химической и прочей атаки, и в нем может спрятаться все население государства плюс приезжие (только для гражданских лиц, ибо военные должны воевать). В них установлены душевые кабинки, двухъярусные кровати (матрасы и одеяло люди должны приносить сами), холодильники для продуктов, а также химические туалеты (ведра со стульчаками, реактивы, устраняющие запах). Сам я в таком помещении не был, но знаю, что даже в нашем «хайме» оно есть.

Обычно ответственность за его «боеспособность» несет «хауз-мастер»: он каждый день включает очистительные насосы, чтобы не ржавели моторы и не застаивалось машинное масло, меняет прокладки на дверях, поддерживает чистоту. А каждые два года проверяется состояние самого бункера. Конечно, сейчас вероятность ядерной войны уменьшилась, однако никто закона не отменял. Если домовладелец не имеет такого бункера, то он платит за место в общем бункере (1200-1500 франков в зависимости от кантона).

А вообще, мне казалось, что полстраны так или иначе живет в бункерах. Например, очень много подземных гаражей, каких-то тоннелей, складов. Идешь по улице и видишь только трубы – это вентиляция, слышишь голоса из-под земли, шум моторов. По-моему, из дома в дом можно пройти по подземным коммуникациям. А каждый уважающий себя супермаркет имеет подземную стоянку.

В ЧУЖОЙ МОНАСТЫРЬ НЕ ЛЕЗЬ СО СВОИМ УСТАВОМ

Любой человек, приезжающий в другую страну, испытывает культурный шок – это естественно. Слишком различны у нас традиции и общественные отношения. Но больше всего мы страдаем от стереотипов.

Например, почему-то думаем, что все в Западной Европе ходят в одежде от кутюрье Сен Ив-Лорана, Кристиана Диора, Джорджио Армани или Гуччи. Нечего подобного, такие дорогостоящие костюмы позволяют себе лишь богатые люди, да и то их одевают только на определенные торжества и официальные церемонии. В обычные дни все ходят в серых и неприметных одеяниях. Даже министры и бургомистры.
 
Мы никогда не пойдем в гости в порванных носках или помятых брюках. Швейцарцы не стесняются этого. Одежда у них не возведена в культ. Одеваются все просто и практично. Своим достатком здесь не хвастаются. Хотя достаток – это не машина или одежда, бытовая аппаратура или мебель, что можно купить в кредит, а дом. Я видел цены новых построенных квартир в Фолкетсвиле – трехкомнатные в 100 кв. м – от 500 тыс. франков и пятикомнатные в 140 кв. м - до 1,5 млн. франков. Средняя зарплата – 3-4 тыс. франков в месяц, сами судите, кому это по карману? Квартиры редко кто покупает, все в основном берут в аренду.
Машину имеет практически каждая семья, ибо она не роскошь, а средство передвижения. Потому что человек может работать в одном городе, а жить – в другом. Хотя здесь так хорошо развита транспортная инфраструктура (железные дороги), что дешевле пользоваться поездом и автобусом.

О настоящей швейцарской кухне ничего не скажу – не пробовал. Ибо в магазинах не разберешься, где чья национальная еда, а на улицах стоят турецкие или албанские «пятиминутки» с кебабами, чизбургерами (или что-то похожее на них).
В праздники жители, особенно из села, предпочитают одевать национальные костюмы, и, глядя на них, ощущаешь себя словно в 17 или 18 веке. У многих перед домом висят флаги, обычно их три – государственный, кантонный и города/села. Чувство патриотизма впитывается с молоком матери. Но этот патриотизм – не слепое исполнение указов правительства, а защита закона, основ демократии, прав человека. Идеи здесь не размыты и туманны, они имеют конкретику: если это свобода, то не на бумаге и в рассуждениях чиновника, а в каждом социальном процессе, в повседневной деятельности человека. Народ не позволит узурпировать власть одной личности или какой-либо партии. Никто не сажает здесь диссидентов за инакомыслие, не убивает журналистов, не преследует за то, что вы, например, не любите президента страны и не читаете его книги, отказываетесь сдавать экзамены по его трудам, чтобы получить должность или звание. И здесь видны явные противоположности политического состояния Узбекистана и Швейцарии. И не следует говорить о несовместимости Востока и Запада – это хорошая отговорка для тиранов, мол, западная демократия не для нас, мы следуем своим путем – через расстрелы, тюрьмы, цензуру к светлому и великому будущему.

Ладно, отвлекся...
Швейцарцы неплохо знают родную страну, но только в теории - сами они редко посещают интересные места, которые находятся далеко от их собственного дома. Такой вывод был сделан специалистами Министерства туризма и Швейцарских железных дорог, проводивших совместный опрос сограждан. 1500 человек приняли участие в анкетировании. Им был представлен список из 12 швейцарских достопримечательностей и заданы вопросы – «знаете ли вы о них?» и «бывали ли вы там?». Оказалось, что только 56% швейцарцев слышали о половине самых популярных туристических объектов своей страны, при этом, большинство опрошенных никогда лично не посещали их.

Первое место по популярности и посещаемости занял Рейнский водопад (Rhine Falls) близ Шаффхаузена (Schaffhausen). 9 из 10 человек слышали о нем и большинство видели его воочию. Высота Юнгфрау также была опознана большинством участников опроса, но более половины из них никогда там не были. Третьим хорошо узнаваемым местом стали находящиеся в центральной части страны горы Пилатус близ Люцерна (Lucerne), но ситуация с их посещением еще хуже, чем с первыми двумя, несмотря на хорошую транспортную доступность гор. Впрочем, это не очень-то и удивляет, вспомните себя: как часто вы посещаете интересные места в своей стране и как мечтаете поехать за рубеж. Наверное, в этом смысле мы все одинаковы. Нас тянет экзотика, а не обычная, уже известная среда.

В Швейцарии популярна национальная эстрада, хотя молодежь предпочитает американскую или англопоющую. О российской никто не имеет представления. И не особо интересуются. Молодые люди больше знают об американских, французских, германских теле-, кино- и шоузвездах, певцах, чем что-либо о тех, кто знаменит на просторах СНГ. Имена Алла Пугачева, София Ротару, Лада Дэнс, Юлия Савичева, Валерий Меладзе, «Корни», «Виагра», «Фабрика» не известны, может, только уж очень ограниченному кругу швейцарцев. О России знают только то, что здесь правит чекист-президент Владимир Путин, а ФСБ устранила в Лондоне перебежчика-подполковника Литвиненко при помощи радиоактивного вещества. И еще – газовая война, Чечня... К Москве определенное недоверие, и в этом виноваты, к сожалению, сами россияне.

Рассказали мне, как проводятся здесь свадьбы. Сам не видел, но слышал, что это веселая заварушка. Начинается процесс с обсуждения политики на Ближнем Востоке и проблем глобального потепления... в церкви, где идет венчание, а потом начинается попойка в доме жениха. Песен исполняют много, а драк не бывает. Зато стреляют из ружей по разным предметам. Говорят, если у парня нет оружия, значит, откосил от армии. На свадьбе должен быть обязательно индус – «свадебный генерал», он контролирует момент, когда люди кричат «Горько!» Этого делать ни-ни - индус взывает к порядку. Потом загаживают навозом всю квартиру молодоженов, а в дымоход бросают пеликана.
Ну что сказать – весело? Ах, такие тут традиции...

Фолкетсвиль, кантон Цюрих, 20 июля 2006 – 1 февраля 2007