Город

Не так давно в одном из когда-то существовавших миров в отдалении от Синих морей земле располагался небольшой городок, к тому времени насчитывавший пять веков своей жизни. Все дома в нем располагались на горе закрученными в спираль, спускаясь вниз по всему ее пологому склону, находясь в окружении ветвистых зеленых кустов, вот-вот собиравшихся дать желтые сладкие плоды. Каждый из домов имел плоскую, лишь по краям округленную вверх крышу с черепицей из особых живых листьев, собиравшимися владельцами этих угодий у самого подножья горы, где земные пары обжигали голые ступни горожан, а плотный туман до слез разъедал глаза. Ни один житель этого городка не ведал, что может быть за туманом, потому как всякий герой, отважившийся это узнать, пропадал в тумане без вести о себе. И вот одним поздно, наступившим летом, когда городок как-то по-особенному расцвел, и животные раньше всех просыпавшиеся выползали на лесные тропинки, чтобы определить на нюх приближение дождя, в это утро из подножья горы послышался страшный шум. Все жители городка были очень напуганы и удивлены. Каждый звал своего соседа спуститься с ним вниз, чтобы узнать, в чем дело. Итак, через полчаса у подножья горы уже собрался весь город, будто роем сползший с зеленой вершины. Они стояли переминаясь с ноги на ногу, кто на выступающем камне, кто на почках, поросших мхом, терпеливо снося жар земли и прислушиваясь к не прекращающемуся шуму. Они стояли так, пока по другую сторону горы не начало всходить Солнце, и пока оно пекло их ничем не покрытые с утра головы, и даже когда спускаясь зарей, оно окрашивало их устремленные вдаль лица в багряный цвет зарева. И так, на город опустилась ночь, неспокойная, пугливая даже мотыльками, она в трепетном страхе принудила людей подняться в свои дома. В окошках почти каждого жилища не была потушена лучина, а жители города в ночных колпаках, под все так же не прекращающийся шум, тихим говором рассуждали о происшедшем, пока вдруг под утро не случилось страшное явление. Люди, кто поспав, кто так и просидев у окна в тихих беседах, все таки принялись за свое хозяйство, одни пошли поводу, другие принялись за работу в огороде, третьи что-то дедали по дому, а дети спешили на самую вершину горы, где должны были находиться треть дня, обучаясь разным примудростям и ремеслам. И вот тут-то, когда каждый из жителей города решившись на время позабыть и не замечать страшного шума, лишь еще больше усилисвшегося за ночь, занялся своим делом, в эти самые мгновения, когда в уме каждого человека успокоилась мысль о возможной гибели, сменившись заботой о завтрашнем дне, который будет неполноценным, если не потрудится сегодня, в эти спокойные и неторопливые минуты земля под ногами людей страшно задрожала, оползнями раздвигаясь в противоположные стороны, поднимаясь, опускаясь и сдвигаясь по всем направлениям, словно какое-то животное переворачивалось внутри нее с бока на бок или даже пыталось появиться наружу. Люди падали в образовывающиеся котлованы, кричали, снова падали, скрываясь под сдигающимися на них пластами земли. Целый час люди хватались за руки друг друга, за ветки свалившихся на землю деревьев, забираясь на их корневища, оказавшиеся над поверхностью земли, пытаясь сохранить жизнь свою и жизнь каждого рядом, не расцепляя дрожащих рук, не отводя глаз от тех, кому уже не помочь, разделяя их страх и боль, и жалость, гоняя в голове из угла в угол мысли, как же такое могло произойти и что же это такое произошло. И когда все успокоилось, тогда стали слышны лишь стоны и кашель, видны разодранные вкровь ладони, исцарапанные ноги и измаранные, и в синяках, и даже мертвые тела, люди просто заплакали, и молча стали собирать оставшихся вживых. Было решено спуститься к подножью горы, к самому уцелевшему от землетресения месту. Сюда были перенесены все съестные припасы, все снадобъя и отвары для лечения раненых, которые только удалось собрать из разрушенных домов. Люди набили тюфяки и теперь сидели на них, дыша сырым воздухом тумана. Их осталось очень мало, и если бы кто-то смотрел на них с неба, ему бы подумалось, что люди похожи на мокрых воробев, растрепанных, нахохлившихся, дрожащих, медленно перемещающиеся друг к другу и обратно на свое место, получая кусок хлебной лепешки и пропитанную лечебным раствором повязку на свои раны. Первым заговорил самый старший. Он предложил переждать день или два, а потом возвращаться к своим жилищам и восстанавливать их. Люди сначала молчали, но старший продолжал. Он сказал, что нужно откопать всех умерших и похоронить их по всем обычаям, а потом взяться за восстановление города, укрепляя фундамент домов, выбирая для их расположения безопасное место. Люди поднимали головы и начинали слушать, постепенно выходя из оцепенения. Старший выбрал место, с которого был виден каждому и еще раз повторил свое намерение. Тогда люди стали задавать вопросы, как им это сделать, и не повторитсся ли землетрясение вновь, на что старший ответил, что то, что уже разрушено разрушить еще раз нельзя. Но люди сказали в ответ, что им страшно подниматься снова на вершину, они были измучены болью и утратами своих родных и детей, многие плакали, и твердили, что все теперь обречены. Поднялся молодой юноша и стал на равне со старшим. Он медленно, смотря поочередно всем присутствующим в глаза проговорил, что всем стоит спускаться туда, еще ниже в туман, где возможно на много безопаснее, чем здесь, где земля снова может начать свое смертельное движение, разрушая все их новые постройки, погребая под глыбами сваливающихся с вершины камней, если они останутся тут у склона горы. Люди повскакивали со своих мест, сокрушаясь в проклятиях и срываясь на крик, что не ужели он забыл своих братьев, так вот ушедших и никогда еще не возвратившихся, что не ужели он не помнит безутешных слез своей матери, и потерявших всякое присутствие жизни глаз своего отца. На что юноша сказал, что если это те, кого уже не вернуть, стоит ли о них все еще плакать? А старший прервал, что стоит бояться их неизвестной судьбы. Раскрасневшийся юноша с еще большим отчаянием прокричал, как же можно бояться того, не зная чего? Ведь тогда в равной степени возможен и благоприятный исход так для них сомнительной предложенной им возможности спасения. Люди застыли, казалось бы будто время остановилось, взгляды замерли, собирающиеся вырваться наружу обличительные мысли, словно камнем утопленником оторвались от веревки, тянущей их за собой, и они растворились в надежде, в нескольких секундах надежды, когда открылась возможность что-то почувствовать иначе, без страха и дыхания Смерти за спиной. Люди за это короткое мгновение представили себе новую счастливую жизнь, задержали ее образ еще на несколько секунд перед глазами, а потом побрели обратно на свои места, с каждым шагом и присиданием возвращаясь к своей физической боли, своим ранам, больше кровоточащим, чем терзающим. Юноша схватился за голову и стал просить их вымышленного Бога, чтобы тот их образумил, потом просто хватал за руки почти каждого и тянул за собой в туман, люди кричали, пинали и забрасывали его какмнями. Потом он заплакал так горько, что сердце каждого чуть защемилось и они больше не смели поднять на него руку, роняя камни мимо. Юноша всхлипывал и хромая начал исчезать в тумане, люди сделали шаг, второй...и всё, кто не решаясь пойти дальше, кто не решаясь просто его остановить, остановились сами. А он шел и плакал, и был уже измучен голодом и ранами, когда вдруг встретил такого же как он, одного, потом вторго, третьего, блуждающих в тумане..И они начали идти все вмести, поддерживая друг друга за руки, и каждый думал, что же осталось там, с их городом и как скоро закончились мучения их близких, отгоняя мысль когда-нибудь вернуться туда и мысль обнаружить всех в полном здравии и душевном покое...