Смертельная обида

Есть люди, которые безоговорочно считают себя великими гениями. Им все и всё должны. Таким был Александр Черкасов. Он приходил и брал. И если он что брал, то обратно это требовать у него было бесполезно. Бывало, только разживешься микрофонами, или комплектом немецких струн, как они приглянутся Сашке и пиши пропало.
Моя сестра была токарем. Настоящим токарем. Даже училище на Кировском заводе закончила в 72 году. Любила она технику, ну и по художественной части соображала. Однажды она выточила подсвечники. Два тройных и два одинарных. Красивые, наборные - бронза и эбонит. Эти подсвечники долго стояли на нашем пианино, как бы напоминая моей Аленке, что она способна на большее и у нее еще все впереди.
Когда в Молодежном Творческом Центре Всеволод Алексеевич Киселев предоставил мне помещение на Колокольной улице для моих моноспектаклей, я понимала, что каждый вечер на одной и той же сцене и только я, это бред. Ключи от помещения стали размножаться: Леша Бураго со своим театром; замечательная джазовая певица, роскошное контральто Ира Чернова, ну и Саша Черкасов со своими организаторскими способностями.
И вот тогда эти подсвечники перекочевали в наш театрик на Колокольной. Наконец Аленкина работа была на виду. Я начинала свой спектакль в полной темноте. Читая первые стихи, зажигала свечи на Аленкиных подсвечниках. У меня даже в афишках было напечатано: Художник по реквизиту Елена Головина.
Но однажды их не стало. Мы обыскали все помещение - их не было нигде. Потом выяснилось, что Саша Черкасов просто кому-то их подарил в качестве взятки для какого-то своего очередного продвижения куда-то там еще. Как я не умоляла его сказать кому - он был непреклонен. А ведь мне похожих нигде не купить, не заказать - Аленка-то эти с другими не спутает. И вот наступило время моего спектакля. И Аленка пришла, как всегда, и в первый ряд села. Плохо, плохо было без подсвечников, да еще под Аленкиным пристальным взглядом. А после спектакля еще хуже. Ну не на Сашку же кивать! Ведь это мне подсвечники доверили! А сестра со мной с тех пор даже разговаривать перестала. И после, когда вроде бы отношения наладились, эту смертельную обиду уже было ничем не загладить.
Умер Сашка, умерла Аленка, а я так и живу с неизгладимой виной перед сестренкой и невозможностью простить в своем сердце Сашку.