Дорога к себе. Глава 5

8 декабря.
Наконец они въехали в Нормонд. Замелькали знакомые проспекты, улицы и здания. Лонтер встрепенулся и посмотрел на дальнобойщика. Тот остановил фуру у тротуара и сказал:
- Дальше в город я не еду. Мне нужно на транзитную базу груз сдавать. Так что здесь расстанемся.
Лонтер кивнул, пожал водителю руку и, сказав: "Спасибо", - спрыгнул на асфальт. Фура отъехала от тротуара и продолжила свой путь через спящие и бодрствующие города, через лето и осень, через границы и реки, мимо миллионов самых разных человеческих судеб, следуя только своей.
Лонтер перешел дорогу и направился вдоль высоких витрин и арок радиального проспекта, через оживленные, залитые мерцанием разноцветных огней, улицы в район Окраинного Пояса. Домой. Из открытых дверей игорных заведений, магазинов и ресторанов лился свет, звучала громкая музыка, тонувшая в хаотичных и дисгармоничных шумах проезжей части, в гуле голосов и реве планетолетов и рейдеров. Бурная вечерняя жизнь пульсировала в движении города, в его душном и тесном пространстве, заполненном миллионами жизней таких взаимосвязанных и в то же время одиноких, во многом бесцельных. Этот сумбур трагического и драматичного конфликта социального и индивидуального и был структурной динамикой существования любого города 38 века.
Лонтер свернул в узкий переулок, отрезавший его своей темнотой и относительной тишиной от людной и сфокусированной на деятельности части города. Несколько дворовых переходов, арок и улочек, - и вот он вышел на улицу, спускавшуюся в Окраинный Пояс. Свет и звуки здесь приглушеннее, фонарей и транспорта меньше, пешеходов почти нет. Лонтер шел вдоль улицы, по которой проносились планетоходы, машины, мотоциклы. Редкая сеть фонарей, окаймлявших улицу, бросала своим скудным светом на асфальт гротескные, резкие синеватые многослойные тени. Здесь уже не было ни магазинов, ни казино, ни кафе. Только жилые дома и некоторые офисы. Этот проезд протянулся на 10,5 километров, постепенно сужаясь и расходясь в ветки узеньких улочек, ведущих в нижний город. Лонтер спустился по проезду на 5 километров и свернул в проулок.
Он в родном микрорайоне. Невысокие жилые дома, узкие пешеходные переходы, темные, заваленные мусором арки, системы по большей части заброшенных гаражей, здания промышленного производства, заводы, склады, ограждения из колючей проволоки и осыпающаяся облицовка сырых стен.
В некоторых окнах горел тускловатый свет, высвечивая в темноте теплые желтоватые прямоугольники, с балконов и из открытых окон доносились приглушенные голоса, от редких растений на подоконниках на стены почти вплотную стоявших напротив домов падали причудливые тени.
Дверь в подъезд была открыта. Лонтер вошел в продуваемый сквозняком холл. Стены, уже более чем на половину лишившиеся краски, были исписаны местной шпаной, в воздухе стоял запах табака и пива. Наемник поднялся по грязной, заставленной какими-то коробками, досками и прочим хламом, лестнице на шестой этаж. Наконец-то он дома. Сколько километров он преодолел на этом пути, сколько световых лет и парсеков, а сколько он повидал и узнал за эти семь лет! Теперь многое в его жизни изменилось, а самое главное - изменился он сам. Сейчас он стоял на пороге двери в квартиру и медленно тянулся к звонку, будто этим движением подводя черту под очередным этапом, а в голове вертелись образы, слова и воспоминания тяжелого урока жизни, затянувшегося на 7 лет пути.
Он позвонил. Пару минут дверь не открывали, а потом за ней послышались шаги. Лонтер рефлекторно напрягся: работали подсознательные боевые установки на готовность к любой неожиданной ситуации. Раздался щелчок в замке, и дверь открылась. На пороге стояла женщина средних лет с распущенными курчавыми волосами, в халате, с заспанным и усталым лицом. Лонтер оторопел и с недоумением смотрел на нее. Она смотрела на него. Наконец, после минуты гробовой тишины, она не выдержала:
- Вам вообще кого?
- Мне Надежду, - удивленно отозвался Лонтер.
- Здесь таких нет. Вы, наверное, ошиблись адресом, - раздраженно сказала женщина, - здесь живем только мы с мужем.
Лонтер через силу кивнул, развернулся и медленно пошел вниз по лестнице, все еще не осознавая произошедшее.
- Молодой человек! - раздался сзади голос, - Вы ведь девушку ищете?
- Да, - еле слышно ответил он.
- Такая светленькая, высокая?
- Да, - эхом повторил Лонтер.
- Так это она мне квартиру продала. А сама улетела куда-то в Дориан, по-моему. Пять лет назад это было. А вам она ничего не сообщила? - голос потонул в мраке лестничных пролетов - Лонтер уже спустился на первый этаж.
Он сел на грязные, холодные ступеньки и прислонился к перилам. Он чувствовал себя раздавленным. Вот так просто и нелепо все закончилось. Она просто уехала, не дав ему знать. А с другой стороны, как же она могла связаться с ним, когда его носило черт знает где, когда он сам, будучи полностью отрезанным от мира, в некоторые моменты не понимал где находится? Нет. Она не виновата. Виноват он. Он ничего ей не сообщал, он не выходил с ней на связь 7 лет. Может даже, она считает его давно погибшем, пропавшим без вести и навсегда? Может, ждала два года, потом позабыла и улетела, чтобы начать новую жизнь? Вот так вот получается: веришь, любишь, выживаешь ради этой любви, а потом оказываешься абсолютно никому не нужным, одиноким, шлаком войны, который стараются не замечать, и все только и ждут, когда же ты наконец сдохнешь и перестанешь смотреть в лица с таким недоверием и укором в глазах. А зачем тогда вообще нужна такая жизнь? Кому нужна запутавшаяся, страдающая душа? "Душа? Нет. Мне не нужна. К чертям эту жизнь!" - Лонтер решительно поднялся со ступенек и вышел на улицу.
Ночь отступала. Близился рассвет. Лонтер подошел к воротам завода, перелез через забор и прошел на производственную территорию. В ее центре высились, извергавшие в воздух ядовитые пары, широкие трубы. Лонтер подошел к одной из них, взялся за перекладины вертикальной лесенки и начал подниматься.
Руки оскальзывались по холодным металлическим ступенькам, покрытым мелкими капельками росы и осевшего пара. Продувной ветер хлестал по телу, норовя сбросить. Наемник продолжал лезть, пока не удостоверился, что высота достаточная. В сердце у него полыхала жестокая решимость. Он остановился где-то на высоте ста метров, почти под вершиной, изрыгавшей грязно-белые пенистые сгустки отходов, трубы. Он развернулся и встал на лестнице спиной к трубе, держась руками за ступеньки. Посмотрел вниз: плоские ржавые крыши гаражей, верхние этажи и балконы высотных домов, ниточки улиц, стрелы подъемных кранов, неравномерные, серые лоскутки истертого асфальтового покрытия разных тонов. Он сжал зубы и выпрямил руки, повиснув на пальцах, а потом стал медленно отпускать и их.
Он не чувствовал ничего: ни страха, ни жалости к себе, ни ненависти к миру, ни обиды; он был готов к смерти, изнутри на волю рвалась черная, острая тоска.
Вдруг на горизонте что-то едва заметно изменилось, словно мелькнуло. Лонтер замер, сдерживаемый каким-то странным, непонятным ощущением, будто чьей-то чужой волей. На горизонте заалела блеклая, прозрачная полоса. Наступал рассвет. С каждой секундой, все ширясь и разгораясь, зажигался новый день с восходом жаркого светила. Первые лучи ударили по мокрым после дождя крышам мерцающем и переливающемся сиянием. Потоки света заструились сильней, и вот показался красный, слепящий диск, высвечивавший и выхватывавший из цепких объятий тьмы квартал за кварталом. Лонтер стоял на лестнице, наблюдал за восходящим светилом и улыбался. Лучи слепили глаза, резкие порывы ветра били в лицо, пальцы на ступеньках замерзали. И он чувствовал себя живым. Он видел, он нашел и осознал в себе душу. И сейчас она переживала, болела, надеялась, искала смысл - жила. Где-то в глубине сознания прозвучали слова Заннанты: "Тот, кто не страдал, не может стать по-настоящему счастливым". Решимость и желание умереть куда-то исчезли, словно испарились под напором мерцающего восхода. Лонтер медленно подтянулся назад к лестнице. "Ну не убиваться же теперь!", - подумал он. Вот идиот. Если она считает его погибшим, то придется ее в этом разубедить.
И Лонтер развернулся лицом к трубе и стал быстро спускаться.

9 декабря.
Пора было заняться элементарными проблемами выживания. Он не ел несколько дней и не хотел свалиться в пути от истощения, тем более что раны напоминали о себе и требовались силы, чтобы терпеть боль и действовать.
Сейчас же все нужно было делать быстро и четко, пока не начался рабочий день. Лонтер приглядел небольшой продуктовый магазинчик на первом этаже пятиэтажки. Придется вспомнить воровское детство и все соответствующие навыки. Он подошел к стене, примерился, отступил на несколько метров назад и, разбежавшись, прыгнул на стену и, оттолкнувшись от нее ногами, зацепился за решетку балкона на втором этаже. Влезал он быстро, ловко перескакивая с одного балкона на другой, цепляясь за подоконники и внешние узлы трубопровода. Наконец он нашел маленькую вентиляционную отдушину в стене под крышей, закрытую пыльной замасленной решеткой. Ухватившись одной рукой за трубу центрального отопления, встав ногами на узкий сточный навес одного их окон верхнего этажа, он другой рукой взялся за прутья решетки и с силой рванул ее на себя. Решетка поддалась и вышла из проема целиком, вместе с окантовкой. Выбросив решетку на участок земли перед домом, где не было асфальта, оперевшись обеими руками на трубу, он подтянулся, извернулся и проскользнул в образовавшееся отверстие ногами вперед. По вентиляционной шахте он продвинулся до рабочей вертикальной шахты и по металлическим скобам, крепившим к стенкам перепутанные жгуты проводов и кабелей, спустился до второго этажа. Там сбоку он вскрыл отдушину, находившуюся под потолком первого этажа, пролез через нее и спрыгнул на пол магазина. Сигнализации не было. Все проще простого.
Разбивая кулаком стекла запертых стеллажей и холодильников, он по ходу ел все, что попадалось под руку, зная, что уносить с собой еду затруднительно и надо утолять голод на месте. Через несколько минут Лонтер почувствовал сытость и направился было обратно к отдушине, но в этот момент щелкнул замок и двери магазина распахнулись, впуская в разоренное помещение двух человек. Какие-то доли секунды они смотрели на наемника обалдевшими глазами, силясь осознать факт столь наглого вторжения. Этого замешательства хватило наемнику, и он бросился к застекленной витрине. Один из мужчин крикнул другому: "Вызывай полицию!", и бросился вслед за Лонтером. А он, сгруппировавшись, с разбегу прыгнул в стекло витрины, с грохотом и звоном пробил ее и, прокатившись по выстилавшим землю осколкам, вскочил на ноги и побежал. Вслед ему летели истеричные вопли и проклятья отстававших преследователей.
Пробежав два квартала, петляя по проулкам и переездам, он остановился во внутреннем дворе изгибавшегося ломанным, кривым шестиугольником дома и, прислонившись к каменной стене арочного перехода, отдышался, стряхнул осколки с рваной и грязной одежды и рассмеялся, подумав: "Вот это жизнь! Совсем как в старые добрые времена!".