Дорога к себе. Глава 6

В одном из самых грязных и шумных притонов нижнего города - "Стартрапе" - уже с утра засиживались авторитеты этого района. Это заведение являлось точкой частых сходок и просто местом, где можно было развеяться и весело провести время в компании отвязных собутыльников. Собирались здесь в основном заезжие трапперы, перекупщики, контрабандисты, а в последние несколько месяцев зачастили незнакомые ребята из соседнего сектора, активно выменивающие казенные драгоценности и валюту на оружие. Обстановка в нижнем городе дестабилизировалась, контрабандисты занервничали, - на Раномо повеяло революционными настроениями из Эленита. Теперь "Стартрап" стал местом для обсуждения различных планов и идей по подрыву правопорядка в верхнем городе. Среди авторитетов ходили слухи о каком-то военном заговоре против чужой галактики, чуть ли не против лионов. Одним словом, здесь было неспокойно. Тревога чувствовалась везде: перекупщики начали осторожничать в сделках, дворовые разборки поутихли, люди нижнего стали объединять свои банды в большие группы и создавать собственные оружейные склады. Источником же информации с других планет так будоражившей буйные головы в данном районе был "Стартрап", куда все галактические проходимцы и авантюристы свозили беспокойные новости со всех уголков Омеги.
Лонтер направился именно в "Стартрап", потому что там частенько тусовались одни из самых осведомленных и влиятельных криминалов, в том числе его приятелей.
В "Стартрапе", несмотря на ранний час, было на удивление людно. Лонтер вошел в небольшое подвальное помещение, заполненное туманом табачного дыма, душным запахом перегара и нестройным, хаотичным шумом. Наемник прошел между столами и огляделся. Так и есть - Марк как всегда на своем месте и, к счастью, один. Лонтер окинул настороженным взглядом взволнованные группы людей и подсел за столик к высокому рыжему мужчине, затягивавшемуся дешевой сигаретой.
- Здорово, Марк, - Лонтер протянул приятелю руку, и тот молча пожал ее, потом сделал глубокую затяжку и, флегматично закинув голову, протяжно выдохнул сероватое облачко.
- Давно тебя не видел, браток, - осыпав пепел с сигареты на край стола, проговорил он хриплым голосом.
- Я на Аксинте застрял, - лаконично изложил все обстоятельства Лонтер.
- Чего же ты, черт тебя разбери, забыл в этой корпоративной заднице? - спросил Марк. Лонтер промолчал, и авторитет, прищурив один глаз, кратко подытожил, - Все ясно…
- Послушай, мне нужна твоя помощь, - после непродолжительной паузы произнес Лонтер.
- Отчего у тебя порез на щеке? - шутливо поинтересовался Марк.
- Стекло.
- Ааа… - криминал снова затянулся и откинулся на спинку стула, - Ну, я тебя слушаю. Выкладывай.
- Я хочу, чтобы ты пробил новый адрес Нади. Я знаю, что ты в состоянии это сделать.
- И что я за это получу?
Лонтер оперся на локти и пододвинулся к Марку:
- Ты мой должник, Марк. Забыл?
Авторитет засмеялся:
- Помню, помню… Ну что там с твоей девушкой?
- Переехала. Насколько я знаю, куда-то в Дориан пять лет назад. Я хочу найти ее.
- Ты думаешь, ты ей еще нужен? Думаешь, она помнит тебя через такую прорву времени? - саркастически усмехнулся Марк, прикуривая от маленького огонька зажигалки очередную сигарету.
- Не знаю, - честно признался Лонтер.
- Ну хорошо. У меня есть связи в Дориане, я постараюсь узнать через наших ребят что-нибудь для тебя.
- Спасибо. Когда ждать ответ?
- Послезавтра, - уверенно ответил Марк.
- Лады. А что у вас происходит? - наемник бросил многозначительный взгляд на собиравшуюся сходку в баре.
- Это не у нас, - вздохнул авторитет, - Это по всей Омеге. Назревает суровое время, Игрок. Бунташное время. Кстати, твой товарищ заваривает кашу на Канопусе.
- Беглец?
- Да.
- Ты присоединишься?
- А куда я денусь? А ты?
- Не знаю пока, - Лонтер неопределенно пожал плечами, - Мне кажется, у них нет шансов.
- А я думаю, есть, - возразил авторитет.
- Ну это твое дело. А я пойду. Послезавтра встретимся, - Лонтер встал и хотел уйти, но Марк жестом остановил его и сказал:
- Ты в розыске.
- Тоже мне, поразил. Я в курсе.
- Тебе есть где ночевать?
- Нет, конечно.
- Пошли, провожу.
Они спустились в промышленный квартал, сплошь застроенный фабриками и производственными комплексами. Все они были либо заброшены, либо простаивали в консервации. Серые однотипные блочные здания заводских корпусов, плотно примыкавших друг к другу, закрывали все обозримое пространство, придавая и без того мрачному пейзажу еще более унылые оттенки.
Они пролезли в выбитую в каменном ограждении дыру и прошли на территорию бездействовавшего строительного комплекса.
- Вот этот комплекс заброшен давно. Его никогда не проверяет ВГСБ. Там можешь перекантоваться. Я пошел, - Марк побрел назад по направлению к бару.
"Неплохо", - подумал Лонтер, осматривая шестиэтажное кирпичное здание с несколькими длинными переходами, пристройками и пандусами, черневшее дырами незастекленных узких окон.
День он провел в барах и подвалах, встречаясь с давними знакомыми и товарищами, и на время позабыл обо всем: о своих сомнениях, метаниях, о неудачах и переживаниях. Ненадолго он вновь окунулся в атмосферу бесшабашной и спонтанной жизни нижнего города, позволив рому затопить и сгладить острые воспоминания последних семи лет. В какой-то момент он даже захотел остаться здесь навсегда и умереть здесь за всех, кто был с ним рядом, если это понадобится. Но Лонтер чувствовал, что его дорога еще не окончена, она еще вьется вереницей трудных дней и ночей за горизонтом настоящей минуты, она зовет его, но к чему приведет, что в итоге станет ее целью, концом, - этого он не знал. И не хотел знать. Он должен был так или иначе найти свое место в этом мире противоречий и страстей, в мире несправедливости и постоянной тоски, научиться жить, а не выживать в этой паскудной действительности. И даже если он никому не нужен, то, наверное, он нужен для чего-то, зачем-то.
Неизвестность и непредсказуемость - вот что делает жизнь человека захватывающей, притягательной, опасной, интересной, яркой и неповторимой - короткий, динамичный отрывок в непрерывной смене эпох и цивилизаций. По отдельности эти жалкие клочки жизни мира никому, кроме самого человека, не нужны, но из них сплетается последовательная нить бытия.
Лонтер чувствовал себя песчинкой на дне безбрежного океана, и ему не хватало сил и опыта, чтобы сориентироваться в многомерном пространстве значений и смыслов. Он очень чутко ощущал свою ничтожность и беспомощность, свою второстепенность по отношению к окружающей реальности. Он потерялся.
Очередная мрачная, гнетущая ночь. Голова гудела и кружилась от выпитого, перед внутренним взором проявлялись фантомные образы: лица, события, слова, действия. Все прошлое сейчас оживало внутри него, захлестывало его сущность, произошедшее давно вновь приходило, ненавязчиво и тихо, заставляя сердце сжиматься, и заново ранило, возрождая из пепла эмоции, чувства. Он заново переживал все то, что умело прятал в глубинах подсознания и памяти, не давая боли пробиться наружу. Теперь же у него больше не хватало сил. Он проживал всю свою нелегкую и бессмысленную жизнь здесь и сейчас, в один пронзительный, терзающий момент. Он страдал сейчас и за тех, с кем когда-то успел сблизиться и кого потерял, он страдал и за все человечество, прощая и принимая его со всей его скорбью, парадоксами и иррациональной, трагичной судьбой.
Лонтер вошел в заброшенный комплекс. Мертвенный, еле отличимый от темноты, свет с улицы полосками ложился от оконных щелей по замусоренному, покрытому трещинами полу длинных коридоров, упиравшихся в глубокие, заваленные хламом пустые лифтовые шахты, и в этих столбиках бледного света клубилась застаревшая пыль.
Многочисленные комнаты, переходы с одного уровня на другой, разрушенные пандусы, покрытые осыпавшейся известкой и бетонной крошкой, лестницы были усеяны клочками обгоревшей бумаги, рваных кусков тряпок, обломками пластика, пластмассы, осколками битого стекла. Бутылки, упаковки из-под шприцов, оборванная, свисавшая с потолка проводка, осыпающиеся по углам и на стыках стены, из которых торчали обрезанные прутья арматуры, и кишки полопавшихся труб, державшихся на проржавевших креплениях под потолком - вот таким было место, где проводили не одну ночь бомжи и беспризорники района. Грязь, пыль, гниль, ржавчина, сырость, протухший воздух - все это было привычно для человека, выросшего в условиях нижнего. Он и не знал иной жизни. Да и не казалась она ему привлекательной, желанной. Она была потусторонним миром, куда подобным ему путь был заказан. Она была им не нужна: они научились быть свободными и сильными, и даже счастливыми и в тех условиях, в которые были поставлены социальной несправедливостью и межклассовой враждой.
Поэтому Лонтер чувствовал себя вполне уютно и привычно в темном, холодном, пустом здании, совершенно один. Глаза быстро привыкали к сумраку, в голове царил разброд от похмелья и разом нахлынувших на сердце чувств. Они требовали выхода. И он подсознательно понял: пора, нельзя больше держать в себе всю эту сублимированную материю ненависти, черный сгусток боли, отчаянный крик погибающей человеческой мечты.
Тогда он встал на колени пред окном и начал рассказывать мигавшему на улице фонарю о том, о чем никогда еще никому не говорил, раскрывая самое сокровенное, переживая и перелистывая вновь и вновь страницы своей жизни, перечисляя имена тех, чей призрак не отпускал его с полей сражений и кладбищенских долин. По лицу катились горячие слезы, а внутри становилось легче и теплее с каждым произнесенным в равнодушную пустоту словом, боль, злость, гнев, тоска, отчаяние отходили, и Лонтер вздрагивал как от реальной физической боли, проходившей разрядом через все его существо в горячечный бред пьяного, в исповедь ясного сознания.
А фонарь чуть покачивался на ветру и подмигивал добрым теплым огоньком во взвеси тумана. И он казался единственным, кто понимает, он будто слушал и слышал, ободрял, помогал. Ведь человек, пусть и проводит всю свою жизнь среди себе подобных, остается всегда одиноким по своей сути. Одиночество всегда было и будет тяжелейшим противоречием человечества, которое пока не разрешимо. И каждый самое тяжелое или самое светлое обречен переживать наедине с самим собой.
Лонтер поднял с пола осколок стекла и вырезал им себе на левой руке слово "память" в честь всех тех, кто погиб когда-то в войне за свободу и счастье, во славу всех, кто уже обречен на смерть своим неугасимым стремлением к борьбе, своей непокорностью. Он должен помнить о них всегда, не забывать того, что они сделали для других людей. А на правой руке он выцарапал слово "вера" в знак того, что никогда нельзя отступаться от своих принципов и идеи, что борьба никогда не может быть напрасна, что рано или поздно, ценою многих жертв, но все же достигнута будет мечта. Теперь он помнил и верил. Он знал, во что верить.
Вера в идеалы и силы людей, способных к бунту, и память о павших в нем - вот что теперь важно, вот что заменит обиду на мир и безудержную грусть, станет новыми маячками его жизни.
Лонтер поднялся с затекших колен и, вытирая тыльными сторонами ладоней лицо, пошел в подвал комплекса; по рукам текли тонкие струйки горячей крови.
Забившись в пространство между изгибавшимися широкими трубами, он лег на обрывки картона и прикрыл глаза. В сердце впервые за много лет появились покой и тепло. Наступила какая-то легкость, внутренняя свобода. И он заснул тихим и крепким сном, как ни спал еще никогда в жизни. Он будет жить. Страдание ушло. Призраки отпустили.

10 декабря.
Утро встретило его свистом ветра в застенках старого здания. Он с трудом поднялся, понимая, что каждый новый день дается ему все тяжелее. "Надо развеяться", - подумал Лонтер и вышел на улицу.
От ночных метаний не осталось и следа. Все растворилось в каком-то отрешенном уверенном спокойствии. Лонтер чувствовал, что все больше и больше отрывается от мира, не ощущает его, уходит куда-то вглубь самого себя, в темную бездну обрывков души, которую он в себе не признавал. Когда поток ветра обдал его холодными струями, ему вдруг показалось, что он уже умер вчера, таким отдаленным и ирреальным чудился прохладный поток, что-то от непостижимой смерти клеймом легло на сердце. Неизбежность конца. Великий парадокс человечества. В чем же смысл жизни, которая заканчивается всегда и для всех одинаково - смертью? Не бессмысленна ли она? Не глупа ли и ничтожна? Заннанта говорила, что жизнь человека бесценна, но люди приходят и уходят, а все остается по-прежнему, мир продолжает существовать, Космос безразличен к смертям и рождениям. Тщета. Тщета во всем. И обреченное спокойствие.
Лонтер поднимался в Окраинный Пояс. Ему хотелось пройтись по знакомым с детства улицам, зайти к старым приятелям, если они еще живы. Он шел по пустынным переходам, не смотря по сторонам, воскрешая в памяти образы былого.
Вдруг сзади раздался резкий окрик. Лонтер обернулся: наряд ВГСБ, утренний патруль.
- Эй, а ну стоять! Руки за голову! - пять человек быстро подходили к наемнику, взяв его на мушку.
"Да пошли вы!" - устало выругался про себя Лонтер и побежал.
- Стоять, сукин сын! - заорал командовавший нарядом лейтенант. Вслед наемнику полетели редкие пули, так и не достигшие цели. Перед патрулем явно не стояло задачи убить Лонтера, они хотели взять его живым. "Не получите, гады", - Лонтер свернул за угол и забрался по решеткам балконов на крышу приземистого дома и лег у ее края, чтобы наблюдать обстановку. Преследователи, потеряв его, разделились и начали обшаривать соседние дворы. Один патрульный с лычками офицера задержался, осматривая улицу. Лонтер приподнялся, чтобы пройти по крыше на другое крыло дома, и тут патрульный заметил его тень, упавшую на стену гаража на другой стороне улицы. Лонтер, пригнувшись, перебежками пересек крышу и спустился с другой стороны дома. Внутренний двор был огорожен железным забором, и выход из него через арку был закрыт сплошными створами въездных ворот. Лонтер подошел к воротам, раздвинул незапертые своры, и его встретило направленное в голову дуло бластера. Он отшатнулся, но среагировать не успел, только мелькнула мысль: "Все-таки вычислили…".
- К стене! - дуло уперлось в грудь, Лонтер попятился к стенке гаража, подняв руки.
Офицер удовлетворенно посмеивался и, обыскав наемника и не найдя при нем оружия, приказал, нашаривая в заднем кармане наручники:
- Повернись.
"Ошибся", - Лонтер повернулся и с разворотом ударил его ногой по руке. Бластер отлетел в сторону. Патрульный было рванулся за ним, но очередной молниеносный удар ногой в солнечное сплетение - и он согнулся от боли. Наемник занес руку для очередного удара, но офицер уже пришел в себя, сориентировался и выхватил нож. Лонтер блокировал направленный в горло выпад и, схватив руку врага, державшую нож, за запястье, начал выламывать кисть в суставе. Офицер захрипел, пытаясь другой рукой оттолкнуть Лонтера. Хрустнула кость, его пальцы разжались, выпуская нож. Лонтер подхватил клинок и воткнул его два раза в податливую плоть. Офицер закричал и осел на асфальт, орошая его своей кровью. Крик боли перерос в вопль. Лонтер подскочил к офицеру, чтобы добить. Он приставил лезвие к горлу врага. И тут офицер затих, и Лонтер услышал тихое:
- Не надо.
На секунду он остолбенел от неожиданности, но потом, словно опомнившись от наваждения, чуть надавил на нож, намереваясь перерезать артерию, и снова уловил трепетавшее:
- Не надо…пожалуйста…не делай этого…прошу, - это была мольба. Мольба о пощаде. Раньше он, не раз убивавший, никогда не слышал ее. Он не знал, что делать в этой ситуации, как поступить, он почувствовал себя в тупике и вновь застыл в нерешительности.
- Нет… - удивительно простая и закономерная просьба сохранить жизнь. Враг. Лонтер внутренне содрогнулся, будто его ударило током. Человек, корчившийся от боли на земле и истекавший кровью, был безоружен, беззащитен. И Лонтер ощутил власть над человеческой жизнью, которая была у него в руках, и испытал сильнейшее отвращение и презрение к себе. Ему не нужно такой власти, он не хочет решать чужие жизни. Он выбросил нож, чувствуя, что не в силах оборвать эту тонкую нить, - что-то в сердце не позволило.
Лонтер выпрямился и посмотрел в глаза офицера: в них он увидел облегчение, радость и, главное - благодарность.
За оградой уже слышались голоса привлеченных криком остальных патрульных наряда.
Лонтер отвернулся от распростертого на земле тела и покинул двор через подвалы складских помещений. На этот раз ему удалось уйти.