Игра. Игра

В ответ ты смеёшься так неправдоподобно весело и нарочито громко, что все мои сомнения тают. Это, действительно, правда…
Игра, опять игра, Ник. Только сейчас ты явно переигрываешь. Именно поэтому я тебе не верю. Кроме того, я сегодня не твой благодарный зритель, а твой партнёр. Так что берегись!
Ты всё ещё смеёшься, всё больше увлекаясь своей игрой. Хохочешь, запрокидывая голову…
- Перестань! - не выдерживаю я. – Сейчас же перестань. И не вздумай всё как обычно перевести в шутку. Всё, хватит, мы уже и так повеселились на славу.
(Наша с тобой жизнь, Ник, в последнее время напоминает мне слишком плохую пьесу).
- Ну, и кто тебе сказал такую фигню? – говоришь ты совершенно серьёзно.
(От смеха на твоём лице уже не осталось и следа).
Мы сидим в кухне за столом. Я машинально обвожу кончиком ножа пёстрый рисунок на клеёнке: райских птичек, замерших на слишком ярких цветах.
- Я бы могла сказать, что догадалась и сама, но ты вряд ли поверишь.
- Та-а-а-ак, - ты щёлкаешь зажигалкой раз, другой, закуриваешь.
Как ты красиво умеешь закуривать и курить, непринуждённо пуская колечки дыма. Все твои жесты, движения великолепны, как Роденовские скульптуры.
- Вот, значит, как. Опять твоя подружка решила нас рассорить.
- Причём тут Галка?
- Притом!
Ты швыряешь зажигалку на стол, и я успеваю поймать её уже на самом краю.
Очень эффектно получилось. Я раздражён, означает этот жест. Браво!
- Притом, что она спит и видит, как мы с тобой разбежимся и…
- Это была не Галка, - перебиваю я. – И не надо фантазий насчёт и.…
- Ах, прости, твоя Галка святая, я и забыл. Только что-то я не заметил нимба у неё над головой. Она вечно суёт нос в наши с тобой отношения.
- Ник, сейчас речь идёт не о Галке, а о нас с тобой. И не кури, пожалуйста.
От табачного дыма меня начинает подташнивать и слегка кружится голова. Ты раздражённо бросаешь окурок в раковину.
- Это неправда. Что бы там кто тебе не наговорил.
- Нет, это правда, - говорю я тихо. – Просто признайся. Мне больше ничего не надо.
Я пытаюсь в этот момент поймать твой взгляд, но безуспешно. Ты отворачиваешься. Наливаешь себе воды из кувшина. Пьёшь медленно и долго, чтобы выиграть время. Как я знаю все эти твои уловки, и как я от них устала. Нет, Ник, сегодня ты меня не переиграешь. Хватит. Ты же знаешь, я быстро учусь. Кроме того, у меня было много времени и хороший учитель лицемерия.
- Ник, я спросила тебя прямо. Можешь ты хоть раз прямо мне ответить без этих дешёвых комедий, без заламывания рук и истерик. У меня иногда такое ощущение, что из нас двоих мужчина я, а не ты.
Я знаю, что ты немедленно заведёшься от этих слов, но затягивать наш разговор у меня нет ни малейшего желания. Я просто хочу, чтобы ты чётко и внятно подтвердил то, о чём я догадываюсь: у тебя есть другая женщина.
- Ты хочешь прямого ответа, да? – твой голос звенит от возмущения. – Прямого ответа от меня?
Как ты сейчас прекрасен в своём праведном гневе! Безвинно оклеветан молвой!
- Хочу, - говорю я терпеливо.
- Прямого ответа? Да?
- Да, - подтверждаю я.
Ты делаешь глубокий вдох. Нет, ты не признаешь так просто. Мне кажется, даже если бы я застукала вас в нашей постели, то и тогда ты бы выкрутился. Игра. Игра. Сейчас ты начнёшь клясться мне в любви, бить себя в грудь. Может быть, даже упадёшь на колени. Игра. Спектакль, который я видела уже много раз.
- Ирка, перестань дурить! Ты что с ума сошла? Я же люблю только тебя! Ну, как я могу! Я…
Ты опускаешься на колени… Всё так, как я и предполагала. Игра. Хватит! Больше у меня нет сил терпеть это. Сегодня я перепишу нашу пьесу. У меня есть идея. И я решаюсь на провокацию.
- Ну, что ж. Тогда мне очень жаль, что ты всё ещё так сильно меня любишь. Я думала, что моё признание не будет таким… В общем, у меня уже, в отличие от тебя, - я пытаюсь придать своему голосу насмешливые нотки, - есть другой человек. Любимый человек… Что ты на меня так смотришь? Ты понял, что я сказала?
Кажется, я не ошиблась, и мой удар попал в цель. Ты смотришь на меня совершенно несчастными глазами, задрав голову, стоя на коленях, и мне становится так жалко тебя, что я почти теряю своё лицо, вернее маску. Почти, но тут же справляюсь с собой. Нет, сегодня мы партнёры на равных. Сегодня ты не переиграешь меня ни за что. Ага! Твоё минутное замешательство прошло, и ты снова играешь. Игра. Сейчас должна последовать длинная пауза. Очень длинная. Ты умеешь держать паузы, как истинный актёр. Три года Гиттиса – это тебе не что-нибудь там. Я естественно пытаюсь соответствовать, поэтому тоже молчу.
- Давно? – сдавленным голосом, наконец, произносишь ты.
Ай-яй-яй. Ещё бы несколько секунд, и эта пауза стала бы твоим шедевром. Нет, мой удар, всё таки, попал в цель.
Я прикрываю глаза. Сколько же уже? Потом уверенно говорю:
- Уже почти два месяца.
- Два месяца? – ты поражён. – И ты всё это время продолжала спать со мной? Два месяца любишь другого, и продолжала спать со мной?
Я киваю. Ты вскакиваешь с колен и начинаешь бегать по крошечной кухоньке.
Такого поворота в нашей пьесе ты не ожидал. Как же тебе бедному сыграть? Ты даже забыл спросить кто он. Ну же! Ну! Выдай какой-нибудь экспромт! Удиви меня!
- Хорошо, - наконец говоришь ты. – Ты хотела знать есть ли у меня другая женщина? Ты хотела знать? Так вот! – ты делаешь многозначительную паузу. – У меня есть другая женщина!
Я с силой вдавливаю нож в клеёнку, и в животе пёстрой райской птички появляется дырка. Глаза мои неожиданно наполняются слезами. Ну, вот и всё. Моя игра окончена. Я молчу, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос.
- Почему ты не спросишь кто она?
- Зачем? - сглатываю я горький комок в горле.
- Тебе что неинтересно?
Я мотаю головой.
- А я люблю её! Не так, как тебя, а по-настоящему! Кроме того, у неё нет постоянной бредовой идеи, как у тебя, посадить мне на шею ребёнка! Поэтому мы с ней никогда не ссоримся, и она никогда не закатывает мне сцен ревности, хотя и знает, что я женат…
Ты ещё что-то говоришь мне, видимо, чтобы добить. Но зачем? Пьеса окончена. Чего зря стараться? Круг твоей постоянной лжи разорван. Финал… Кто кого переиграл? Какая теперь разница… Ты уходишь, демонстративно хлопнув дверью. А я сижу на кухне, тупо глядя на дырку в клеёнке, и мои слёзы часто капают на райских птичек.
Врач сказал семь – восемь недель, почти два месяца. Это будет мальчик, я знаю…