Страшная сказка

 Страшная сказка.
Не всегда то, что кажется нам белым,
является таковым на самом деле…

Жили на свете две девочки. Одну звали Оленька, а другую Валечка. Были они сестрами. Оленька была старше Валечки на десять лет. Они росли в хорошей, доброй и интеллигентной семье, в ласке и заботе. Семья была не богатой, но дружной и счастливой, потому что все любили друг друга, заботились и защищали. Красивая сказка о жизни. И в один прекрасный день все и закончилось, как в сказке, очень страшной сказке…

1.
 2006 год

Вот уже месяц она приходила сюда каждый вечер около девяти, садилась на высокий стул возле барной стойки, заказывала виски с Кока-колой и, молча, смотрела на танцующих и сидящих за столиками людей, медленно потягивая приятный напиток из широкого низкого стакана. Никто не знал кто она, где живет, кем работает. Она ни с кем не общалась, не отвечала на редкие заигрывания подвыпивших мужчин и на пьяные излияния одиноких дам. Она только пила виски и курила длинные темные сигареты. Она выглядела совсем не так, как большинство девушек и молодых женщин, отдыхающих здесь, в ночном клубе «Каста». Темная водолазка с высоким горлом, черные джинсы, кроссовки, на голове широкая черная полоска, прикрывающая половину лба и линию роста волос. Глаза подведены черным карандашом, на губах легкий след бесцветного блеска. Ее поведение тоже было довольно странным и нетипичным для посетительниц ночных клубов – ни малейшего намека на кокетство или желание пофлиртовать, никаких признаков стремления завести знакомство или желания встретиться с кем-то.
- Вы скучаете? - Бармен, молодой, симпатичный парень, работавший здесь пять дней в неделю по ночам, слегка дотронулся до ее руки.
- Нет, спасибо, все в порядке, - Она медленно перевела на него взгляд и слегка улыбнулась.
- Может быть, закажете что-нибудь еще? – Ему очень нравилась эта нестандартная девушка. Почти каждый раз, когда он видел ее здесь, он пытался завязать с ней разговор, но она явно не шла на контакт и не желала общения. Более того, ему казалось, что она, каждый раз отвечая отказом на любые его предложения, даже не узнает его, несмотря на то, что вот уже месяц они встречаются здесь практически каждый день.
- Нет, спасибо, достаточно. – Она отвечала каждый раз одинаково. Отвечала и грустно улыбалась. При этом глаза ее оставались неподвижными, если, конечно, выражение глаз можно было различить при безумном мерцании ослепляющих цветных огней.



2.

Бармена звали Вадим Морзик. Ему было девятнадцать лет. Он учился в автодорожном институте, а по ночам работал здесь, в маленьком грязном клубе «Каста». Нельзя сказать, чтобы ему нравилась его работа. Он сильно уставал и не высыпался, но работал и учился с завидным упорством, несмотря на постоянное желание бросить все это к чертям. Такая возможность у него была. Отец Вадима, Евгений Вадимович Морзик был солидным бизнесменом, владельцем нескольких фирм, занимающихся топливными поставками и сетью автозаправочных станций. Вадим был его единственным сыном. Семейство Морзик имело все, что полагалось при подобном социальном положении. А именно – особняк на Рублевке, с бассейном и теннисным кортом, большой, уютный дом на Черноморском побережье, банковские счета, собственный штат прислуги, состоящий из двух охранников, шофера и приходящей домработницы. Мать Вадима, Елена Викторовна Морзик, вела образ жизни, приличествующий супруге крупного российского бизнесмена. Формально она занималась домом, хозяйством, сыном и прочими важными вещами, а фактически, ее обязанности сводились к своевременной раздаче указаний прислуге и проверке их выполнения. Она прекрасно понимала все плюсы и минусы своего положения и никогда не забывала о себе, систематически посещая косметолога, массажиста и инструктора по фитнессу. Последний, кстати, наряду с тренировками в зале периодически проводил тренировки в собственной постели, что совсем не напрягало, а даже радовало Елену Викторовну, молодую и красивую, тридцатидевятилетнюю заложницу своей богатой и скучной жизни в позолоченной клетке.
Вадик никогда не осознавал особенности материального положения своей семьи. Он всегда был одним из многих, потому что и в детском саду, и в школе, его всегда окружали такие же, как он, дети богатых родителей. Он учился в одном классе с сыновьями и дочерями известных политиков и артистов, бизнесменов и функционеров. Они всегда были сыты и хорошо одеты, они имели все, что возможно было иметь, и то, о чем даже невозможно было мечтать обычным детям, живущим по ту сторону огромного невидимого забора. К пятнадцати годам Вадик объездил почти весь мир, он в совершенстве знал английский, владел компьютером и отлично разбирался в мировой литературе. Он хорошо играл на фортепиано и увлекался историей. Он был вежливым и обходительным, так как ему с детства преподавали курс этикета и хороших манер. Три раза в неделю к нему на дом приходил педагог – специалист по эстетическому воспитанию. Отец Вадима был умным и образованным человеком, который всегда был убежден в необходимости хорошего образования и строгого воспитания для своего сына. Он мечтал о дипломатической карьере для своего единственного отпрыска. Вадим, несмотря на возможность свободной и беззаботной жизни, никогда не посещал ярких тусовок для «золотой молодежи», он всегда был под строгим контролем, и до определенного момента даже не задумывался о свободах и возможностях, которые у него существовали. Он всегда интересовался науками и учился не потому, что заставляли, а потому что ему было интересно. У него не было близких друзей и подруг, он не участвовал в совместных попойках одноклассников и не интересовался доступными девчонками. Все в его жизни шло по плану, заранее продуманному и выстроенному любящими и заботливыми родителями.
Вадим был убежден, что его жизнь – это обычная жизнь любого московского ребенка. Он никогда не задумывался, что бывает и по-другому. Он всегда смотрел на мир сквозь тонированные стекла отцовской машины, когда с мамой или шофером они ездили в Кремль на елку или в дорогой ресторан на юбилеи и семейные праздники таких же «простых» московских бизнесменов. Он никогда не ездил на метро, не знал, как выглядит трамвайный билет и не представлял, что на свете существуют дети, у которых нет компьютеров, мобильных телефонов и приходящих нянь, свободно говорящих по-французски. Конечно, он смотрел телевизор, читал газеты, но никогда не задумывался о том, что где-то там, за пределами Рублевского шоссе, существует другая жизнь.

3.

Он бросил шприц около тела и вошел обратно в клуб. Его раздражал этот мелькающий неоновый свет и громкая музыка, если, конечно, можно было назвать музыкой, эти визгливые и ноющие звуки.
 Таких людей, как он, в обществе почему-то называли маньяками. Он был категорически не согласен. Он не маньяк. Он человек, который делает мир лучше, чище, избавляя его от нарывов и гнойников. Он врач. Он очень хороший врач. Днем он спасает тела людей, вырезая аппендициты и опухоли, а ночью исцеляет их души, умерщвляя гнилую плоть тех, кто не хочет вставать на путь исправления. Он знает, как сделать так, чтобы на Земле воцарилась гармония и красота...

 4.

Сегодня она пришла в «Касту», как обычно. Снова села на высокий стул и заказала виски. Он поздоровался, но она даже не кивнула в ответ. Едва сделав первый глоток, она достала из сумки сигареты и закурила. Вадим, молча, пристально смотрел на нее.
- Сколько Вам лет? - спросил он, неожиданно для себя. Спросил и сам испугался своего вопроса.
- Тридцать, - даже не удивившись, машинально ответила она, переведя на него задумчивый взгляд.
- Не верится. Я дал бы Вам не больше двадцати, - он смущенно улыбнулся, - Извините, такой наглости я сам от себя не ожидал.
- Не страшно, я не скрываю свой возраст, - она серьезно посмотрела ему прямо в глаза, - В любом случае, спасибо за комплемент.
- А почему Вы каждый день сюда приходите? – он говорил, и подсознательно ждал грубости в ответ.
- Вы задаете этот вопрос всем, кто сюда приходит или только мне?
- Только Вам, потому что зачем приходят сюда все остальные, я знаю, - он смотрел на нее, пытаясь вновь увидеть ее глаза.
- А зачем приходят все? – Она, наконец-то, остановила на нем свой взгляд.
- Отдыхать, веселиться. – Он пожал плечами. Музыка была слишком громкой, поэтому ему приходилось почти лежать на барной стойке, чтобы разговаривать с ней. Было очень неудобно, но он очень хотел понять эту странную девушку, и то, что заставляет ее каждый день, почти в одно и то же время приходить сюда, в этот прокуренный, шумный клуб с дешевой едой и сомнительными посетителями.
- Давайте закончим этот разговор. Извините. – Она сделала большой глоток и слегка отодвинулась от бара, давая понять, что не собирается продолжать.
Вадим расстроился. Он подумал, что сегодня у него получится узнать о ней хотя бы что-то, но он перегнул палку, и она, как золотая рыбка, сорвалась с крючка. Он поймал себя на том, что безумно боится того, что она больше не придет сюда. Когда он думал об этом, его охватывала какая-то странная животная паника, и он сам не понимал, почему. Он почувствовал, что сделал что-то не то, но не знал, как исправить ситуацию. К барной стойке подошел подвыпивший парень, и, перегнувшись через нее, прохрипел: «Два пива». Вадим, молча, стал наливать. Краем глаза он смотрел на девушку. Она сидела все в том же положении, и на ее лице читалось выражение отвращения и брезгливости. Парень, ожидающий пива, перевел на нее свой затуманенный взгляд и хмыкнул.
- Что, красотка, скучаешь?
Она не удостоила его ответом, и, вновь достав сигарету, щелкнула зажигалкой.
- Что, не хочешь разговаривать со мной? – парень явно искал приключений.
Вадим понял, что наступил подходящий момент для решительных действий.
- Ваше пиво, - сказал он нарочито громко и резко подвинул стаканы на край барной стойки. Он сделал это так, что один стакан со звоном ударился о другой и упал. Все его содержимое с шипением вылилось на девушку. От неожиданности она вскрикнула и вскочила с места.
- Эй, ты че, безрукий, придурок? – парень в бешенстве посмотрел на Вадима.
-Извините. Сейчас я налью Вам новое пиво. За счет заведения.
- Другое дело. Пусть принесут за крайний стол, - парень махнул рукой в неопределенном направлении, и, взяв уцелевший бокал, покачиваясь, ушел.
- Девушка, извините. Я не хотел. – Вадим повернулся к ней и сделал извиняющееся выражение лица.
- Думаю, хотели. Даже знаю, зачем. Спасибо за помощь. Хотя, не стоило. Я могу сама за себя постоять. – Она явно собиралась уйти.
- Подождите. Давайте, я отведу Вас в подсобку, там можно все отмыть и высушить. Там есть фен.
- Спасибо, не нужно. – Она уже повернулась, чтобы уйти, но неожиданно передумала. – Хотя, отведите меня в подсобку.
- Пойдемте, - он показал ей, куда идти и жестом подозвал одну из официанток. «Постой пять минут за баром», - попросил он.
 * * *
- Вот, здесь небольшая комната. Там есть раковина, полотенце и фен. – Вадим открыл обшарпанную дверь и щелкнул выключателем.
- Спасибо. Вы не подождете меня? А то я заблужусь. – Она посмотрела на него.
- Да, конечно. Я подожду. – Его сердце забилось часто-часто. Он положил руку на грудь, словно пытаясь остановить его.
Девушка скрылась за дверью. Он слышал звук льющейся воды и жужжание фена. Ее не было минут десять. Затем дверь открылась и она вышла.
– Вы не скажете, где здесь туалет?
 Он показал. Она пошла в указанном направлении. Не зная, зачем, он заглянул в комнату, где она только что сушила мокрые джинсы. Первое, что он увидел, была ее сумка, которая стояла на маленьком столике около раковины. Ни на минуту не задумываясь, он открыл ее. Внутри лежали сигареты, зажигалка, толстая записная книжка, документы на машину и паспорт. Он продолжал шарить рукой, и почувствовал на дне сумки какой-то холодный тяжелый предмет. Он схватился за него и вытащил. Это был небольшой черный пистолет. Он не разбирался в оружии. Быть может, это была игрушка или просто газовая модель для самообороны, но почему-то неприятный холодок пробежал по его спине. Он быстро схватил из сумки ее паспорт и открыл. «Кириллова Ольга Михайловна, родилась пятнадцатого марта тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Не замужем, детей нет, адрес прописки – улица Марксистская, дом…, квартира…» Он несколько раз повторил про себя адрес и, торопливо засунув паспорт обратно в сумку, закрыл «молнию» и выскочил в коридор. Он успел. Буквально через несколько секунд она появилась в коридоре.
- Вы выглядите, как будто привидение увидели. – Она взяла сумку и повесила на плечо.
- Нет, просто мне уже нужно бежать за бар, иначе начальство будет ругаться. – Он нервничал и не знал, как сделать так, чтобы это было не так заметно.
- Я вас задержала, извините. - Сказала она без эмоций. – Что ж, до свидания.
- До свидания. Приходите к нам еще. – Все, что он говорил, звучало так глупо, что он буквально ненавидел себя за эту нелепость.
- Обязательно, - Она улыбнулась и пошла в нужном направлении. Она явно знала, куда идти.
- А как Вас зовут? – почти крикнул он ей вдогонку.
- Валентина, - не оборачиваясь, ответила она.

5.

Евгений Вадимович Морзик был старше своей жены на шестнадцать лет. В восемьдесят шестом, когда они познакомились, ей было восемнадцать, а ему тридцать четыре. Его отец, дед Вадика, занимал высокий пост в руководящем аппарате ЦК КПСС, поэтому сына Женю тоже ждало блестящее и обеспеченное будущее. Когда наступили времена перестройки, и рыночная экономика вползла в нашу жизнь гремучей змеей, Евгений проявил свои коммерческие и организаторские способности, превратившись из чиновника и активного члена КПСС в удачливого бизнесмена. Все дальнейшие изменения в экономике, политике и социальной структуре играли в жизни Евгения Морзика положительную роль, так как он был человеком образованным и интеллектуально развитым. А, кроме того, он умел просчитывать различные варианты развития ситуации, имел достаточное количество знакомых среди юристов и финансистов, и, главное, умел грамотно подбирать персонал и организовывать его продуктивную работу. Все это дало ему возможность быть тем, чем он являлся сейчас. Он искренне и справедливо был убежден в том, что человек должен всего добиваться сам, но ему обязательно нужен первоначальный старт. Этот старт он и собирался дать своему сыну, Вадиму, но не получилось…
Жена Евгения Вадимовича, Елена Викторовна Морзик в девичестве носила фамилию Павлюченко и была обыкновенной девочкой из солнечного города Сочи, которая, как и все девочки из провинции, мечтала зацепить богатого парня из Москвы и всю жизнь купаться в лучах его славы, его карьеры, живя при этом своей богатой и беззаботной жизнью. Надо сказать, что Леночка Павлюченко имела большие шансы сделать подобные мечты реальностью, так как была ослепительно красива, да и мозги у нее были по-житейски развиты, что называется, на все сто. Все эти честолюбивые замыслы она с успехом воплотила в жизнь, когда однажды, теплым летним вечером встретила в открытом кафе на пляже Евгения Морзика. На выполнение собственного замысла у Леночки было ровно две недели, именно столько собирался пробыть в курортном городе Сочи перспективный московский мальчик. У Лены все получилось, и через две недели ослепленный бешеной страстью, Женя, предложил ей ехать вместе с ним в Москву. Лена без колебания согласилась, и через два месяца состоялась их пышная свадьба с огромным количеством гостей, реками шампанского, огромными осетрами из партийных источников и вереницей правительственных «Чаек». Этот брак был обречен быть счастливым, потому что не существует на свете более крепких браков, чем те, что заключаются при сочетании мужской страсти и женского расчета. Лена была послушной, ласковой и любящей женой, кроме того, через девять месяцев после бракосочетания на свет появился маленький Вадик. Карьера Евгения Вадимовича росла, как на дрожжах, и соответственно росло благосостояние семейства Морзик. Вскоре из трехкомнатной квартиры на Проспекте Мира семья перебралась в четырехкомнатные хоромы в высотке на Красных Воротах. А еще через несколько лет началось строительство особняка на Рублевском шоссе. Евгений Вадимович не зацикливался на имидже бизнесмена, поэтому, идея переехать в коттедж, построенный в самом престижном месте Москвы, принадлежала Елене Викторовне. Она же настояла на переезде туда до того, как Вадик пойдет в школу.
Вадик всегда любил и уважал родителей. Они всю жизнь заботились о нем, впихивая в его желудок и голову все самое лучшее, что существовало. Он никогда не сталкивался с проблемами и заботами, не знал, как зарабатываются деньги, как трудятся простые москвичи, не заглядывающие за высокие заборы на Рублевке. Однажды, Вадик пришел домой в слезах. На все вопросы матери он не отвечал, а только плакал и отказывался есть и пить. Вечером того же дня отец, приходивший по обыкновению очень поздно, все-таки добился от сына внятного объяснения причины его расстройства. Выяснилось, что мальчик больше не может терпеть издевательств одноклассников. Они беспрестанно дразнили его «мурзиком», «мурзилкой», «замурзышем» и прочими обидными кличками, образованными от его смешной фамилии. Отец подробно выяснил причину слез и имена обидчиков, после чего сказал сыну: «Если ты хочешь быть сильным и непобедимым в жизни, никогда не бойся показывать людям свои видимые недостатки. Умей посмеяться над тем, что в тебе смешно, тогда твои слабые стороны обернутся сильными. Чем меньше у человека секретов и скрытых слабостей, тем сложнее свалить его с ног». Тогда Вадик не понял того, о чем говорил отец. Но в голове этот разговор отложился. Спустя несколько лет при знакомстве с девушками, Вадик представлялся так: «Друзья называют меня Мурзик.» Он понял, что самое главное для человека – наличие твердого характера, а характер у него был. Этот случай стал первым в жизни Вадима, когда он безоговорочно принял правоту отца.

6.

Она вновь пришла на следующий день. Вновь села и заказала виски. Но, правда, сегодня, подойдя к барной стойке, она поздоровалась с Вадимом едва заметным кивком. Раньше она никогда этого не делала. Он решил, что сегодня обязательно проследит за ней. Для этого он даже поменялся сменами с другим барменом Антоном. Антон с радостью согласился, так как в его дневную смену посетителей обычно было мало, а, соответственно, чаевых практически не перепадало. Зато, Вадиму теперь придется работать две смены подряд. Тяжело, но стоит того, чтобы проследить за таинственной Валентиной, которую на самом деле зовут Ольгой, и она носит в сумочке пистолет.
Валентина, как обычно, просидела в клубе около двух часов, после чего встала и, расплатившись по счету, двинулась к выходу. Подождав минуту, Вадим пошел за ней. Он увидел, как девушка села за руль красивой тонированной «BMW» пятой серии, и, стремительно уехала. Этого он не предусмотрел. Около клуба стояло несколько машин. Это были водители-«бомбилы», которые, по обыкновению, ожидали пьяных разгулявшихся пассажиров, желающих добраться до дома. Вадим резко открыл переднюю дверь одной из машин.
- Срочно нужно догнать девушку. Любые деньги. – Он задыхался.
- Ну, садись, раз любые, - пожилой водитель, не спеша, завел машину.
- Только надо очень быстро. – Вадим впорхнул на сидение с легкостью гимнаста.
- На чем девушка уехала?
- «Бумер» черный, только что отъехал.
- Ты чего, парень, издеваешься? Ты мне предлагаешь на шестерке за «бумером» гоняться?
- Вы профессионал, а там девчонка за рулем, - произнес Вадим, и, подумав, добавил, - Обычная девчонка.
- Обычные девчонки на «BMW» не ездят, - водитель хмыкнул, но останавливаться не стал. Видно, Вадим грамотно сыграл на его примитивном мужском самолюбии.
«BMW» ехало метрах в пятидесяти от них. Вадим не знал, зачем он ее преследует. Он понимал, что сейчас девушка остановится около подъезда какого-нибудь дома и исчезнет за дверью подъезда. Девушка ехала достаточно быстро, но не настолько, чтобы ее нельзя было догнать. Когда «BMW» остановилось, Вадим протянул водителю пятьсот рублей и, поблагодарив его, вышел из машины.
Как он и предполагал, Валентина вошла в подъезд жилого дома. Он не знал, что делать дальше. Он даже не представлял, где находится. Он огляделся, но так и не увидел на домах табличек с названиями улиц. Вадим неожиданно вспомнил, что денег у него тоже больше нет. Он зашел на детскую площадку и сел на скрипучие качели. На улице было довольно тепло, хотя в сентябре, обычно, ночи уже холодные, и просто, молча, сидел на качелях, думая о бессмысленности постоянной суеты и житейских переживаний. Чей-то голос прервал его мысли о смысле жизни.
- И зачем ты поехал за мной? – Валентина подошла к нему как-то совсем незаметно, и он вздрогнул.
- Не знаю, - только и смог ответить он.
- Ну, что ж, придется пригласить тебя в гости, следопыт.
Она привела его в маленькую тесную квартирку на последнем этаже старой, вот-вот ждущей сноса пятиэтажки.
- А что, девушки, разъезжающие на «BMW» живут в таких квартирах? – спросил он не то с сомнением, не то с насмешкой в голосе.
- По-разному бывает, - уклончиво ответила она. – Это не моя квартира. Я ее снимаю.
- А где же ваша?
- Можно на «ты». Чаю хочешь?
- Давай. – Он нервничал. Все происходящее казалось ему странным сном. – А ты не боишься ездить за рулем после ста граммов виски?
- А ты всегда доливаешь до ста? – она усмехнулась.
- Вам, то есть тебе – да.
- Молодец. Люблю честных барменов. – Она налила чай в высокую кружку с трещинкой. – Такие машины обычно не останавливают.
- Это я знаю. – Сказал Вадим задумчиво. Он вдруг вспомнил, как однажды, когда ему было лет двенадцать, они с папиным шофером ехали по городу и проскочили какой-то поворот, и как Игорь Иванович, так звали шофера, развернулся на красный свет, через двойную сплошную полосу, прямо перед постом ДПС. Тогда Вадима очень удивило, что люди в форме даже не дернулись, чтобы остановить нарушителя и призвать его к ответу. Вадим поинтересовался, почему же их не остановили. «Такие машины обычно не останавливают», - сказал тогда в ответ обстоятельный Игорь Иванович.
- Наверно, я пойду, - Вадим встал и пошел к двери. Спасибо за чай.
- Который ты так и не выпил, - закончила фразу Валентина. – Доберешься?
- Да, возможно. Мне нужно на Щелковское шоссе. Далеко это? Я ведь даже не знаю, в каком районе нахожусь.
- Это не далеко. Ты находишься в Медведково. Минут пятнадцать езды по МКАД.
- В Медведково? А разве вы… - Он начал спрашивать и осекся.
- Что я? – она насторожилась.
- Да нет, ничего. Спасибо за чай.
- На здоровье. - Она так и не предложила ему остаться.
Вадим уже вышел было за дверь, но решил вернуться.
 - Валентина, ты не одолжишь мне рублей двести, до дома доехать, а то у меня денег с собой нет, - В этот момент он был противен сам себе, но он никогда не простил бы себе, если бы не сделал этого. Ведь если она даст ему сейчас денег в долг, то вероятнее всего, завтра она вновь придет в «Касту», и он снова увидит ее, хотя, после случившегося, он уже не был в этом уверен.
- Конечно, - она полезла в сумочку, – Вот, пятьсот. Мельче нет.
- Спасибо. Я обязательно завтра верну. Ведь вы, то есть ты, придешь завтра в клуб? – он с надеждой посмотрел на нее.
- Приду, следопыт, обязательно приду. Можешь в этом не сомневаться.


7.

Он часто сравнивал себя с другими, с теми, кого ненавидели и боялись, с теми, кто, подчиняясь какой-то своей необъяснимой для него цели, убивал людей. Их то, как раз, и называли маньяками. Он таким не был. Он не мог понять и оправдать их. Ведь он не получал сексуального удовольствия, не издевался над своими жертвами, не истязал их, не резал на куски. Он просто делал мир лучше. Он, уважаемый человек, истинный профессионал, хирург «от Бога», как его называли, заслужил право ставить диагноз не только телу, но и душе. Он всегда оперировал, ориентируясь только на собственные выводы. Когда он умертвил свою первую жертву, молодую девушку, лет семнадцати, он ничего не почувствовал. Все произошло как-то случайно. Он даже не понял, зачем сделал это.
Он возвращался домой после тяжелого рабочего дня. Он безумно устал и дико хотел есть. Впереди показалось что-то, похожее на круглосуточное кафе. Огромные буквы светились разноцветными огнями. «Аделаида». Кафе, бар, дискотека» - гласила надпись. Он решил зайти, съесть что-нибудь, выпить пива и посмотреть, как отдыхает современная молодежь. Ведь он привык видеть избитых и окровавленных людей у себя на операционном столе, а хотелось посмотреть на живых и здоровых, понять, как они живут, чем дышат. Он сел за маленький грязный столик и долго ждал официантку. В конце концов, к нему подошла кривоногая девица с лоснящимся лицом и грязными руками. Она что-то пробурчала, и он почувствовал резкий запах чеснока и потного тела. Его чуть не стошнило. Он извинился и вышел на улицу. Покурив, он вернулся в кафе. Девица появилась снова. Он подавил в себе вновь возникший позыв к рвоте и заказал пельмени. Через полчаса принесли заказ. Девица принесла сморщенные пельмени на треснутой серой тарелке. Он извинился и спросил, не хочет ли она вымыть руки. В ответ девушка разразилась отборной матерной бранью. Он не ответил. Настроение было безнадежно испорчено, и, чтобы немного развеселиться, он стал оглядываться по сторонам. Вокруг сидели какие-то люди с пустыми, пьяными газами. Они о чем-то говорили, омерзительно громко смеялись и пили дешевое разбавленное пиво. Он вышел в туалет, умылся и вновь вернулся в зал, но за столик не сел, а вышел на танцпол. В сизом дыму дергались несколько девочек-марионеток. Ему показалось, что они неживые, как будто, где-то наверху сидел кукловод и дергал за невидимые нитки, на которых в предсмертных судорогах корчились уродливые куклы. Он случайно наступил на ногу одной из танцующих девочек.
- Ты че, козел, не видишь, куда идешь, - Девушка резко повернулась к нему и смачно сплюнула на пол.
- Извините. – Он был в тумане, и в прямом, и переносном смыслах.
- Да пошел ты, козел, - она начала громко и мерзко ржать.
Он вновь вышел на улицу. Ночная прохлада уже опустилась на землю, и он подумал, что все это было каким-то наваждением. Он так и стоял на улице, не понимая, что произошло в его душе. Через некоторое время он увидел ту самую девушку с танцпола. Покачиваясь, она спускалась по лестнице. Она была совершенно неадекватна и пребывала в состоянии сильного алкогольного и наркотического опьянения. Он был врачом, и такие вещи распознавал с одного взгляда. Не успев выйти, она как-то странно задергалась, и ее вырвало прямо на ступеньках кафе. Он поморщился. Он видел в жизни многое, но все его пациенты, с вывернутыми кишками и пробитыми головами никогда не вызывали в нем отвращения, как это пьяная, сквернословящая нимфетка-наркоманка. Повинуясь какому-то странному чувству, он открыл сумку, достал оттуда шприц и какую-то ампулу, и решительно подошел к девушке.
- А, это ты, козел, - она снова засмеялась пьяным смехом.
- Да. Это я. Тебе плохо? – он наклонился над девушкой.
- Так, блин, хреново, беспонтовый приход. Что за дерьмо мне подсунули? - Она села на грязные ступеньки.
- Я помогу тебе. Я врач. – С этими словами он быстро засучил рукав ее легкой куртки. На сгибе руки он увидел небольшие, синеватые пятна и следы уколов. Он достал шприц, и быстро ввел тонкую иглу прямо в вену. – Сейчас тебе будет хорошо.
Она ничего не ответила, и только пьяная глупая улыбка застыла на ее бледном, прочти детском лице. Он оглянулся. Вокруг никого не было, а из кафе, по-прежнему, слышались звуки музыки и пьяные, матерные крики молодых людей. Он вернулся в зал и просидел там еще минут двадцать, а потом началась суета. Скорая помощь, милиция. У него проверили документы, задали несколько вопросов. Он ответил, что видел девушку, наступил ей на ногу, затем она, вроде бы ушла, хотя, он не уверен. Он не боялся. В это время в клубе было много народу, и вряд ли кто-то из них сможет вспомнить, кто, в какое время входил или выходил. Конечно, его никто ни в чем не заподозрит. Они с девушкой не были знакомы, не враждовали, вместе не спали. Никаких контактов. Она просто умерла. Выпила слишком много. Кроме того, явно была наркоманкой. Так бывает. Он знает это, как врач. Уходя из кафе, он оглянулся. «Аделаида», - прочитал он. Все начинается с буквы «А».
Но на следующий день к нему в операционную привезли практически безнадежного пациента – молодой человек, попавший в автомобильную катастрофу, был буквально разорван пополам. Спасти его могло только чудо. И чудо произошло. Парень выжил. Ему сделали несколько сложнейших операций, затронув практически все органы и системы, которые были в его организме. Таких чудес не бывает, но он понял, что вчерашнее происшествие каким-то магическим образом связано с сегодняшним безнадежным пациентом. Вчера он спас безнадежную душу, освободив ее из этой гнилой, нездоровой оболочки, а сегодня господь сделал ему подарок – вернул жизнь умирающему. «Это знак свыше. Я сделал все правильно», - решил он. Дальше идет буква «Б».
 
 8.

В девяносто третьем, когда Оленьке было семнадцать, а Валечке только исполнилось семь, их папа погиб от шальной пули во время перестрелки недалеко от телевизионного центра Останкино. В этом году Оленька поступила в институт, а Валечка собиралась пойти в первый класс. Мама девочек, добрая и интеллигентная женщина, никак не могла справиться со своим горем. Казалось, что она абсолютно потеряла смысл жизни, и даже дочери совсем не радовали ее. Через месяц после трагедии, она совсем перестала следить за собой, не причесывалась и не умывалась. Она перестала готовить еду и убираться в квартире. Иногда она даже забывала забирать из школы первоклассницу Валечку. Оля понимала всю глубину и серьезность переживаний матери, которая всю жизнь беззаветно и преданно любила мужа. Как старшая сестра, она взяла на себя все заботы о матери и сестре. Она готовила, стирала и убиралась, обслуживала мать, делала уроки с Валечкой. Она сама решала все проблемы, связанные с домом, но скоро начала понимать, что деньги, отложенные родителями на «черный день» заканчиваются, и что делать дальше, ей было абсолютно непонятно. Ольге пришлось бросить институт и пойти работать. Раньше она не знала, что означает это слово. В их семье всегда работал только папа. Мама занималась домом и детьми. Они жили небогато, но у них всегда было все необходимое, и на маленькие житейские радости тоже хватало. Всю свою жизнь сестрички росли в атмосфере всеобщей любви и тихого человеческого счастья.
Оленька всегда была домашней девочкой, которая заранее знала план своей жизни – медаль за окончание школы, институт, диплом, замужество, дети. Все было расписано в ее голове, но теперь весь выстроенный ею алгоритм вмиг сбился оттого, что кто-то неизвестный просто однажды не вовремя нажал на курок. Ольга пошла работать лаборанткой в институт, где училась раньше. Все-таки, ее не покидала надежда восстановиться в институте через годик, когда мама придет в себя, и все вновь наладится в их жизни. Но она ошиблась. Ее мизерной зарплаты и издевательского пособия за потерю кормильца катастрофически не хватало даже на то, чтобы прокормить семью из трех человек, а ведь нужно было еще покупать вещи для подрастающей Валечки. Вскоре у Ольги появилась еще одна проблема – мать начала пить. Все уговоры и просьбы не помогали, равно, как угрозы и ругань. Ольга не знала, как поступают в подобной ситуации. Вскоре она начала замечать, что из ее сумки пропадают деньги. Она начала прятать их, но тогда стали пропадать вещи. Мать выносила из квартиры все, что имело хотя бы какую-то материальную ценность. Почти каждый день, приходя домой, Ольга не находила то телевизора, то магнитофона, то зимнего пальто. Так продолжаться не могло. В этот момент в ее жизни появился Паша Ищенко.

Он был ее одноклассником, обычным пацаном, сыном дворничихи, тети Аллы. Когда-то, в далеком семьдесят шестом, тетя Алла, тридцатилетняя, несчастная и одинокая женщина, забеременела от молодого фельдшера скорой помощи, который однажды приехал к ней по вызову. Она жаловалась на сердце. Он послушал ее, сделал укол и уже собирался уезжать, как вдруг, неожиданно, женщина разрыдалась. Фельдшер, которого звали Антон Ищенко, хоть и был моложе на семь лет, быстро понял, что болезнь женщины заключается в ее бескрайнем одиночестве и бессмысленности существования. Повинуясь какому-то неведомому, необъяснимому порыву, фельдшер задержался у пациентки чуть дольше обычного, и через положенный срок тетя Алла благополучно разродилась симпатичным карапузом. Она, хоть и не была замужем, не пожелала становиться матерью-одиночкой, поэтому в соответствующей графе свидетельства о рождении сына, появилась необходимая надпись. Так мальчик, стал Павлом Антоновичем Ищенко. А фельдшер, быстро забыв о своем десятиминутном «служебном романе», так и не узнал, что стал отцом симпатичного парнишки Павлика.
 Пашка всю жизнь слыл хулиганом. Все драки и происшествия в районе проходили не без его участия. Он грубил учителям и прогуливал уроки, курил и пил пиво фактически с малолетства. Никто не удивился, узнав о том, что в пятнадцать лет Пашка Ищенко стал членом одной из московских группировок, занимающейся мелким сбытом наркотиков, «рэкетом» и бандитскими разборками.
Однажды, поздним вечером, семнадцатилетняя Оленька возвращалась домой, неожиданно в подъезде на нее напали двое. Один зажал ей рот рукой, а другой резко сдернул с плеча сумку. В его руке блеснуло лезвие ножа. Она резко дернулась и повернула голову. Перед ней стоял Пашка Ищенко.
- Паша? – от неожиданности, Ольга даже перестала бояться.
- Олька, ты что ли? Тьфу ты, блин. – Паша в сердцах хлопнул себя по коленке. – Ну, я не знал, что это ты. Извини, подруга.
Ольга стояла и не знала, что сказать. Она, не отрываясь, смотрела на бывшего одноклассника, а в глазах блестели слезы. Он уперся в нее своим цепким, немигающим взглядом, и никак не мог решить, что ему делать.
- Вы меня убьете? – Ольга, наконец-то, вышла из оцепенения.
- Валерка. Отпускаем ее. Это моя одноклассница. – Паша повернулся к подельнику и выставил вперед открытую ладонь.
- Ты уверен, Паштет? – Валерка, с сомнением, смотрел на Ольгу.
- Я уверен. Она ничего никому не расскажет. – Паша перевел взгляд на девушку. – Ты ведь никому ничего не расскажешь?
- Н-н-н-ет. – Оля энергично затрясла головой. – Не расскажу.
- Извини, подруга. Не ожидал. Извини еще раз. – Паша бросил ей под ноги сумку и выбежал из подъезда. За ним, злобно зыркнув, потрусил Валерка.
Когда Ольга пришла домой, ей безумно захотелось выпить. В этот момент она даже позавидовала матери, которая таким нехитрым способом избавляется от страха, боли, проблем и обид.
Через два дня Паша Ищенко позвонил Оленьке домой.
- Привет, Олька. Как жизнь молодая? – Он был как-то настороженно приветлив, как будто бы вчера они старыми друзьями расстались после выпускного вечера.
- Привет, Паш. – Оленька не знала, как говорить с ним и чего ждать от этого звонка. Она безумно боялась за себя и за Валечку, свою любимую сестричку.
- Ты уже забыла нашу последнюю встречу?
- Да, забыла. – Ольгу начало трясти.
- И никто о ней не знает?
- Конечно, нет. Я же обещала.
- Молодец. – Паша явно обрадовался. Его тон сразу же поменялся. Голос стал каким-то теплым и родным. – Как вообще живешь то?
Ольга рассказала ему о гибели отца и пьянстве матери, о том, что не хватает денег, и о том, как безумно она устает. Она даже сама не поняла, зачем рассказывает все это Паше после всего, что произошло. Вероятно, сказалась усталость и безумное напряжение последних месяцев. Кроме того, Паша был единственным человеком, кто с момента смерти отца спросил у нее о жизни.
Паша выслушал ее очень внимательно, а потом сказал одно слово «подумаем» и положил трубку.

9.
 
В возрасте шестнадцати лет, Вадик начал задумываться о том, что он живет какой-то неправильной, рафинированной жизнью. Он стал приглядываться к людям на улице, смотрел, как они одеты, на каких машинах ездят. Он стал замечать, переполненные автобусы и бомжей, унылые лица и безрадостные цвета одежды москвичей. Однажды, на автобусной остановке, он заметил невысокую, худенькую девушку. Она стояла с потрепанным пластиковым пакетом в руке и ежилась от пронизывающего осеннего ветра. Она была одета в легкую джинсовую куртку и поношенные джинсы неопределенного цвета. Девушка была совсем молоденькой, но на ее лице уже появилось выражение абсолютной безысходности и раздражения, которое Вадим и раньше замечал на лицах людей. Он увидел странную закономерность – люди были разными, по возрасту, по внешнему виду и поведению, но выражение этой житейской тоски и безрадостности в их глазах, было практически одинаковым. Неужели люди так несчастны, и так не любят жизнь? Вадик никак не мог ответить для себя на вопрос, почему. Ведь для него жизнь была легка и прекрасна. Ему захотелось разгадать эту тайну, и он подошел к замерзающей, несчастной девушке.
Прошло три месяца. Теперь почти каждый вечер Вадим ездил в отдаленный район Кузьминки, на метро, чтобы увидеть свою Оксану, именно так звали ту замерзшую девчонку. Вадим знал, что теперь его жизнь невозможна без этой худенькой, грустной малышки. Он до сих пор вспоминал, как в первый раз попал к ней в гости. Тогда он не мог даже предположить, что на свете существуют такие маленькие однокомнатные квартиры. Он не понимал, как вчетвером, а именно столько человек было в Оксаниной семье, можно жить в квартире, которая вся целиком была чуть больше ванной комнаты в его доме. Тогда он многое понял и узнал. Он увидел воочию, как живут обычные люди, чем питаются, о чем думают и переживают. Тогда он увидел другую сторону жизни и ужаснулся тому, какие унижения испытывают всю эти люди, виноватые лишь в том, что родились не в том месте и не в то время.
Оксана оказалась доброй и любознательной. Она почему-то совсем не удивилась тому, что Вадик – мальчик из богатой семьи. Она постоянно расспрашивала его о жизни, о планах на будущее, о его друзьях и родных. Ее интересовало практически все. Их свидания больше походили на встречи опытной оперативницы и осведомителя. Но влюбленный Вадик не замечал этого. Ему все в ней нравилось. Родители Оксаны оказались очень гостеприимными людьми, и даже, несмотря на тесноту в своем жилище, периодически предлагали Вадику остаться у них ночевать, они буквально подкладывали свою единственную дочь под перспективного влюбленного мальчика с Рублевки. Но Вадик, воспитанный в строгости и послушании, не мог вопреки запретам родителей, остаться на ночь в чужом доме.
Евгений Вадимович и Елена Викторовна стали замечать какие-то странны изменения, происходящие в сыне. Он стал поздно возвращаться домой и все реже пользовался услугами водителя. Он даже стал иногда сам стирать свое белье и научился жарить яичницу. Родители были обеспокоены, хотя на учебе Вадима, это никак не отражалось. Казалось, он стал учиться даже лучше, появилось какое-то особое усердие и старание. Вадим был ответственным мальчиком и четко знал, что должен учиться хорошо, для того, чтобы стать состоятельным человеком, преуспевающим и уважаемым. Так прошел почти год. Вадику вот-вот должно было стукнуть семнадцать.
Дни рождения Вадима в семье Морзик всегда отмечались с особым размахом. В этот день отец не ходил на работу, а мать украшала дом цветами и гирляндами из шаров. Вечером в гости приходили все родственники, а также друзья и знакомые не только самого именинника, но и родителей. Накануне семнадцатилетия, Вадик с таинственным видом сообщил о том, что завтра познакомит родителей со своей девушкой. Конечно, родители были в курсе о ее существовании, но никогда не видели ее и не знали о ней практически ничего. Не то, чтобы они не интересовались личностью подружки сына, просто они всегда доверяли ему, потому что за все семнадцать лет, Вадик никогда не давал поводов для волнений и беспокойства. Так Оксана впервые появилась в доме Вадима. Но родители не приняли Оксану. Она была слишком груба и необразованна для них, слишком безвкусно одета, слишком вульгарно накрашена. Как только закончился день рождения, и гости покинули дом, родители набросились на Вадика с расспросами. Их интересовало все – где живет Оксана, чем она занимается, кто ее родители. Они, а скорее мать, устроили сыну настоящий допрос. Он спокойно отвечал, не понимая, чем скромная и добрая Оксана заслужила такое явное недовольство родителей. Они не запретили сыну общаться с ней, но настоятельно посоветовали как можно быстрее разорвать отношения с этой девушкой. Вадим был в шоке. Он никогда не шел наперекор желаниям мамы и папы, искренне считая, что они всегда правы. Но сегодня он потребовал объяснений. Елена Викторовна была крайне возбуждена, поэтому не захотела ничего объяснять, перепоручив эту миссию Евгению Вадимовичу.
 
 10.

Паша Ищенко появился на пороге Ольгиной квартиры через три дня. Он вошел, и, поздоровавшись простым кивком головы, молча, прошелся по квартире.
- Держи, Олька. Это тебе. На первое время. Вроде как, я твой должник. – Он протянул ей конверт из плотной коричневой бумаги. - Звони, если что.
- Что это? – Оленька с удивлением взяла сверток из Пашиных рук.
- Что? Деньги, конечно, не наркотики же. – Он встал и пошел к двери. – Отдавать не надо. Мы же, все-таки, одноклассники.
Паша ушел, а Оленька еще минут пять стояла со свертком в руке, не зная, что сказать. Когда она развернула конверт, на стол посыпались деньги. Таких денег Оленька не видела никогда. Это были доллары. Много долларов. Целая тысяча.
С тех пор Паша помогал Оленьке постоянно. Он, то пропадал, то появлялся вновь, и всякий раз, появляясь, приносил деньги, продукты, вещи и никогда ничего не просил взамен. Так прошло девять лет. Однажды Паша пропал надолго, его не было три долгих года. Оленька даже начала волноваться. Хотя никогда раньше не ждала Пашу. Он всегда появлялся тогда, когда хотел. А через полгода после его исчезновения, в дверь позвонили. Дверь открыла Валечка. На пороге стоял невысокий угрюмый мужичок. Он, молча, протянул ей какой-то небольшой полиэтиленовый пакет и сказал: «Это для Ольги», а затем резко развернулся и ушел.
- Валечка, кто там? – Ольга вышла в коридор.
- Не знаю, это для тебя. – Валечка протянула ей сверток и ушла в комнату.
Ольга открыла пакет. Там были фрукты, два каких-то свертка, один поменьше, другой – побольше и потяжелее, и письмо.
« Олька. Извини, что я так неожиданно пропал. Я осужден на три года. Попался на ерунде. Не знаю, помнишь ли ты Валерку, но это не важно. Он передаст тебе пакет и это письмо. В пакете два свертка. В одном – деньги. Это для тебя. А другой, побольше, не открывай, пока я не вернусь. Потом отдашь. Если через три года не вернусь, все бывает, отдай его Валерке. Он сам за ним придет. Спрячь его и никому не показывай. Не знаю, почему, но ты для меня, как сестра. Не вешай нос, сестренка. Все будет пучком. Павел»
Ольга сидела с письмом в руках и не могла пошевелиться. В одном конверте, он был даже не заклеен, действительно, лежали деньги, а другой был тщательно перемотан скотчем, и действительно был намного больше и тяжелее первого. Оленька взвесила его на руке и спрятала на кухне, в банке для крупы. Это было самое надежное место. Валечка готовкой не занималась, а маму, по-прежнему, интересовало только то, что имело форму бутылки.

 11.

Евгений Вадимович был обстоятелен во всем. Он был реалистом. За исключением того случая, в детстве, Вадим никогда раньше доверительно не разговаривал с отцом о своей жизни. Поэтому сейчас, слушая отца, он открывал для себя какую-то непонятную и неведомую ему раньше истину, которая пугала и ломала все, что раньше было для него однозначно и незыблемо.
«Эта девушка не любит тебя, Вадим. Она просто видит в тебе перспективу. Она из бедной и несчастной семьи. Она всю жизнь мечтала встретить парня, вроде тебя, чтобы стать богатой и счастливой, вырваться из своей нищеты и стать леди из высшего света. Она никогда не будет тебе хорошей женой. Я знаю это, потому что сам женился на молоденькой лимитчице, которая не любила меня. Я знал это, но был безумно влюблен. Твоя мать окрутила меня, но я не жалею. Она всегда была хорошей женой и матерью, достойно выглядела в свете и вела хозяйство…»
Вадим не верил своим ушам. Он был возмущен и поражен словами отца, но прерывать его не решался. «Так вот, - продолжал Морзик-старший, - твоя мать всегда соответствовала своему статусу и не позорила нашей фамилии. Хотя, я всегда знал, что у нее были другие мужчины. Я говорю это тебе, потому что пришла пора, ты стал взрослым и должен сделать правильный выбор, Вадим. Но твоя мать – уникальная женщина. Она всегда жила своей жизнью, но при этом делала это так, что не создавала проблем семье. Это ее право. Ни один человек на свете не способен всю жизнь хранить физическую верность одному партнеру. Это невозможно. Чтобы делать это, нужно быть фригидной женщиной или импотентом. Этот процент невелик. Но это неважно. Ведь измена – это не физическое понятие, а моральное. Можно увидеть красивую девушку на улице и возжелать ее. И это будет изменой. А можно спать с проституткой и при этом оставаться верным мужем. Тебе сейчас этого не понять. Но со временем, ты поймешь. Я тоже бесился, когда понял, что у твоей матери есть другие мужчины, но это было давно, по глупости. А сейчас я знаю, что такое истинные ценности. Ведь сохранить брак очень непросто. Изначально, брак основан на желании, на страсти, которая со временем угасает. И остается раздражение и привычка, не более того. Так вот, чтобы привычка не переросла в ненависть, нужно сохранить уважение друг к другу. Нужно отдавать себе отчет в том, что самое главное – это поддержка и взаимопомощь, вера и уверенность в партнере. А верность – это шелуха, придуманная примитивными мужчинами-собственниками и ревнивыми женщинами, боящимися одиночества. Если человек состоялся в жизни, он не будет обращать внимания на то, что не имеет значения. Секс не должен быть вызван супружеской обязанностью. Он должен приносить наслаждение и разрядку для головы и тела. Иначе он пойдет только во вред. Ведь браки распадаются именно из-за проблем, связанных с этой стороной жизни. Поводы разные, но причина почти всегда одна – неудовлетворенность, и, как следствие, измены, скандалы, разводы. Зачем это все? Просто не надо зацикливаться на мелочах. Надо жить в гармонии с душой, телом и людьми, которые тебя окружают. Поэтому, Вадим, я и говорю тебе, что твоя девушка не подходит тебе, потому что никогда не способна будет понять этого. Она будет алчно и со скандалами тянуть из тебя все, что ты сможешь ей дать, будет пытаться любой ценой удержать тебя около своей юбки, но не поддержит тебя в трудную минуту. На это способны немногие. Она – не из их числа».
Монолог закончился, а Вадим все молчал. Он был потрясен тем, что услышал. С одной стороны, он понимал, насколько прав его мудрый и все понимающий отец, но с другой, не мог согласиться с тем, что говорил Евгений Вадимович об Оксане, ведь все влюбленные слепы. Так и не проронив ни слова в ответ, Вадим встал и вышел из комнаты. Сейчас он понял, что стал совсем взрослым. И испугался этого.

 12.

Итак, буква «Б». Бар, под названием «Бункер», тоже попался ему случайно. Он увидел яркую надпись из окна маршрутного такси. Как и в прошлый раз, он сел за столик и сделал заказ. На этот раз девушка была посимпатичнее, попроворнее и повежливее. Заведение не вызывало в нем такого омерзения, как в прошлый раз, но теперь это было уже неважно. Сегодня, сделав смертельный укол, он не стал дожидаться приезда милиции. Народу в клубе было предостаточно. Вряд ли здесь кто-то вспомнит немолодого, невзрачного дядечку, без особых примет, зашедшего выпить кружку пива.
Затем в разные дни, на протяжении года, он посетил заведения под названием «Вечерок», «Ганза», «Дядюшка Римус», «Еще», «Желтый дым» и «Заноза». Всякий раз, после освобождения очередной заблудшей души, он испытывал ощущения, подобные тем, что были у него после удачных операций. И каждый раз на следующий день после своих вечерних прогулок, спасая чью-то жизнь во время очередной операции, он лишний раз убеждался в том, что прав, прав, как никогда, и жалел только о том, что не понял раньше своего истинного предназначения.
А в Москве, тем временем, уже заговорили о странном маньяке, убивающем молодых девушек-наркоманок в местах массового отдыха в строгом алфавитном порядке. Поначалу, после первых трех смертей, милиция не придала особого значения тому, что обкуренные и обколотые девушки умирают от передозировки непосредственно в ночных развлекательных заведениях. Но позже, более тщательно проанализировав все эпизоды, оперативники заговорили о маньяке, целенаправленно убивающем неадекватных по поведению и восприятию происходящего девушек, имитируя «передоз» с помощью укола. О том, что убийства происходят по алфавиту, заговорили только после обнаружения пятого трупа.
 После обнаружения восьмой жертвы страшного маньяка, переодетые оперативники почти круглосуточно дежурили, поджидая его во всех ночных клубах и кафе, которые начинались на букву «И». Но они ошибались. Буква «И» - это был уже пройденный этап. И только два человека на Земле знали об этом – Он и Она. Он – пожилой талантливый врач - Антон Иванович Ищенко, а Она – Ольга Михайловна Кириллова, та самая Оленька из нашей страшной сказки.

 13.
 
Павел, как и обещал, вернулся через три года. На дворе уже стоял две тысячи пятый год. Давно закончился переходный период от развитого социализма к недоразвитому капитализму. Отгремели страшные девяностые – время полного беспредела и процветания бандитизма и массового насилия. Многие, кому в этот момент было от шестнадцати до тридцати, так и не дожили до «светлого будущего», погибнув нелепой, никому не нужной смертью. Павлу Ищенко повезло. Он был не из их числа. Несмотря на то, что в самый разгар «смуты девяностых», Паша всегда был в гуще событий, он, как это не странно, выжил.
За месяц до возвращения Павла, умерла мать Оленьки и Валечки. Она, беспробудно пьющая вот уже на протяжении двенадцати лет, практически превратилась в высохшую истеричную маразматичку. Все годы дочери пытались повлиять на мать. Они заставляли ее лечиться и запрещали пить, прятали деньги и запирали ее в квартире, уговаривали и ругались. Все было бесполезно. Мать так и не смогла достойно пережить смерть мужа. Только благодаря стараниям Ольге, мать прожила на свете все эти мучительные двенадцать лет. Как это ни ужасно, после смерти матери, девочки ощутили какое-то непонятное облегчение, как будто с плеч свалился какой-то безумно тяжелый груз. Валечка, которой недавно исполнилось девятнадцать, безумно любила Ольгу, потому что в последние двенадцать лет сестра полностью заменила ей и отца, и мать. Подчиняясь духу события и атмосфере, она поплакала на похоронах, да и выкинула из головы все, что было связано с женщиной, которая когда-то давно заботилась и любила, ухаживала и воспитывала ее. Но это было очень давно. А Ольга, безумно уставшая от своей тяжелой, безрадостной жизни в последние годы, казалось, уже разучилась даже плакать.
Незадолго до возвращения Павла, Оленька решила вновь проверить содержимое металлической банки, где хранился его сверток. Она с ужасом обнаружила, что сверток исчез. Ольгина спина покрылась холодным потом. Она тщетно шарила рукой по дну металлической банки, но так ничего и не нашла. Ольга была в панике. Она не знала, но приблизительно догадывалась, что там может находиться. Но самое ужасное было то, что этот сверток Павел просил сохранить. Оленька даже не могла предположить, когда сверток мог пропасть, ведь в последний раз, она проверяла его наличие около четырех месяцев назад, когда еще была жива мама. Валечка на все вопросы сестры отвечала кратко и односложно: «Не знаю, не видела, не брала». А еще через месяц вернулся Павел. Он очень изменился и повзрослел. Ему, как и Ольге, уже исполнилось двадцать девять.
- Ну что, подруга, как жизнь, рассказывай, - Они сидели на кухне и пили виски с Кока-колой, единственный напиток, который воспринимала Ольга. Почему-то только он не вызывал у нее ассоциаций с мамой-алкоголичкой.
- Да, Паш, все основное я тебе рассказала. Не знаю, что добавить. – Ольга искренне надеялась, что вопрос о свертке не всплывет.
- Как на личном фронте? – Паша спросил об этом просто так, как говорится, для поддержания разговора, но Оленька напряглась. Она всю жизнь принимала его безвозмездную помощь, и никогда не задумывалась, что за все когда-то приходится платить. Но представить себя рядом с Пашей Ищенко она не могла.
- Нормально, а что?
- Да, ты не напрягайся, Олька. Я на тебя не претендую. Я же сказал, ты для меня, как младшая сестренка. Сам не понимаю, почему, но это так. – Он улыбнулся.
- Нет, Паш, ты не понял. Я просто хотела сказать, что у меня нет ничего серьезного. Мне уже двадцать девять, ни мужа, ни детей. Только вялотекущий роман, который длится уже четыре года, и Валечка. Тоже скоро выскочит замуж, и останусь я совсем одна. – Она вздохнула.
- Понятно. Не переживай. Муж – это не главное, а детей завести всегда можно. Вон, как моя мать, например. – Он налил еще по одной, - А я вот, всю жизнь хочу найти отца.
- И что, не получается?
- Да что ты. Ничего сложного в этом нет. Я все о нем знаю. Ему пятьдесят два, раньше он работал фельдшером на скорой. Затем окончил институт и ординатуру, стал хирургом. Сейчас работает где-то в больнице, заведует хирургическим отделением. Я даже его адрес знаю и телефон. Но позвонить боюсь. Представляешь, я взрослый мужик, который в свое время, по малолетке, покалечил, а может быть и убил не один десяток человек, боюсь позвонить какому-то старому козлу, который даже не знает о моем существовании, - Он выразительно посмотрел на Ольгу.
- А почему? – Ольге стало как-то не по себе.
- Понимаешь, сестренка, сейчас у меня есть вера. Вера в то, что когда-нибудь я обрету отца. А если он не захочет знать меня, я, конечно, переживу это, но вера умрет. А ведь это безумно страшно, когда умирает вера. – Паша стал очень серьезен, и Оленька вообще засомневалась, что перед ней тот самый хулиган, Пашка Ищенко.
- Да, я понимаю. – Ольга вздохнула и, мысленно перекрестившись, начала разговор о свертке.
Павел, как ни странно, совсем не удивился и не разозлился. Он только очень серьезно посоветовал Оле поговорить с Валечкой, и присмотреться к ней повнимательнее.
- Я знал, что совершил глупость, попросив тебя сохранить сверток, но, когда понял это, забрать его уже не было возможности. Валерку два года назад убили, выкинули из окна за старые грехи, а посвящать в это кого-то еще я не хотел.
- Что там было, Паш. Я хотела бы знать.
- Там был пистолет и героин. Много героина. – Павел внимательно посмотрел на Олю.
- Что!? – она была в шоке.
- Я не имел права подвергать тебя такой опасности, но, поверь мне, ее, по большому счету, не было. Если бы сверток нашли у меня, мне припаяли бы еще лет десять. А у тебя искать, никому бы и в голову не пришло.
- Может быть и к лучшему, что он пропал, - Ольга с надеждой посмотрела на Пашку.
- Может быть, только я не уверен. Слишком опасное содержимое было в этом свертке. Тогда для меня это было важно. Сейчас нет. Достать наркотики – не проблема. А пистолет и подавно. Ладно. Пора мне. – Он встал и пошел к выходу. – Ты все-таки присмотрись к сестричке повнимательнее. Мой тебе совет.
Тогда, год назад, Ольга даже не догадывалась о том, насколько был прав Пашка. Тогда она не знала, насколько страшным окажется продолжение этой сказки.

 14.

На следующий день, после разговора с отцом, Вадим принял решение. Неожиданно для родных, а в какой-то степени, для самого себя, он собрал свои вещи и ушел из дома. Он снял однокомнатную квартиру в одном из отдаленных районов Москвы, и перевез туда Оксану. Как ни странно, ее родители ничуть не возражали, а, казалось, были даже рады тому, что их семнадцатилетняя дочь, уехала из дома. Через полгода, вопреки всем прогнозам и назло требованиям родителей, вместо МГИМО, Вадим поступил в автодорожный институт. Он был безумно рад тому, что наконец вырвался из-под семейной опеки и пересек невидимую границу Рублевского забора. Он ощущал себя свободным, даже, несмотря на то, что мама и папа практически перестали общаться с ним, как будто бы вычеркнув его из своей жизни. «Я не хочу знать тебя до тех пор, пока ты не вернешься обратно. Пока ты будешь жить вне дома, мы с матерью не станем помогать тебе. Вернешься – примем. Но помощи не проси», - так сказал ему отец.
Теперь Вадим питался, как обычные люди, ездил на метро, и, при этом, ощущал себя абсолютно счастливым человеком, рядом с любимой девушкой Оксаной. Но Оксана, постоянно надеявшаяся на возврат Вадика под крыло родителей, и более обеспеченный быт, в последнее время была все чаще недовольна своей жизнью. Она устраивала скандалы и истерики, жаловалась на нищету. Денег новоиспеченной семье из двух подростков, действительно, катастрофически не хватало, и Вадиму вскоре пришлось устроиться работать барменом в ночной клуб «Каста». Но это не помогло ему наладить отношений с девушкой, и через полгода Оксана сбежала, оставив Вадику лишь воспоминания и короткую записку со словами: «Ты обманул меня. Прощай. Не звони». Поняв второй раз в жизни, насколько прав был год назад его отец, Валентин почувствовал себя таким наивным и беззащитным, что в тот же вечер, ему безумно захотелось вернуться домой, к маме и папе, лечь в свою теплую постель, поесть вкусного борща, который варила домработница. Все, за что он боролся – любовь, независимость, свобода, сейчас показалось ему таким ненужным и временным, что он просто расплакался, как маленький, обиженный мальчишка.
Но он не вернулся. Вот уже больше двух лет, он жил один в своей съемной квартире, учился в автодорожном институте, работал барменом и ездил на метро. Он уже привык так жить. Со временем, родители примирились с решением сына, несколько смягчившись, узнав о том, что Вадим расстался с хищницей Оксаной. По выходным они даже иногда навещали его холостяцкое логово или приглашали его в гости. Отец предлагал Вадику купить ему квартиру, но тот, желая остаться самостоятельным до конца, отказался.

 15.

Ольга так и не нашла Пашин сверток. Вскоре после его пропажи, она стала замечать какие-то странные изменения в поведении Валечки. Та, вроде бы, не пила, уж это Ольга могла определить с первого взгляда, ведь такой опыт имелся у нее в достаточном количестве, но все чаще приходила домой в каком-то странном истеричном настроении. Она училась на последнем курсе колледжа, но в последнее время, практически перестала заниматься. Она все чаще пропадала вечерами, и никогда не рассказывала где и с кем. Ее настроение менялось, чуть ли не каждую минуту. Она, то плакала, то истерично смеялась, то неожиданно приходила в состояние дикой ярости. Ольга не знала, что ей делать, ведь Валечке было уже девятнадцать, и Ольга не имела ни морального, ни юридического права принуждать сестру изменить образ жизни, а к советам Валечка совсем не прислушивалась. Но, боясь повторения истории с мамой, однажды Ольга все-таки потащила Валечку к врачу. Но по дороге та сбежала и не появлялась дома две недели. Ольга вынуждена была вновь обратиться за помощью к Павлу. На следующий день, он привез Валечку домой. Кроме того, он сообщил Ольге, что ее девятнадцатилетняя сестра отдала ему сверток с оставшимися наркотиками и пистолет.
- Олька. Ведь тогда, год назад, я говорил тебе, повнимательнее отнестись к сестре. Ты не послушала. Теперь она сидит на наркоте.
- Что?! – Оленька не верила своим ушам. - Валечка сидит на наркоте? Как ты узнал?
- Во-первых, это видно невооруженным глазом, а во-вторых, у меня свои источники и свои методы. И не говори мне, что ты раньше не догадывалась о том, что происходит с сестрой. – Голос Павла стал жестким.
- Я подозревала, но не могла поверить в это. Мне страшно было признаться в этом даже самой себе. – Ольга была в панике. - Что же мне теперь делать?
- Не знаю. Но пока ситуация не смертельна. Ее нужно срочно показать врачу.
- Я не могу вести ее к врачу. Она не захочет, а потом, она же незаконченная наркоманка! – Ольга с надеждой посмотрела на Павла. - Ты сам сказал, что ситуация не смертельная. Может быть, можно попробовать справиться с ней своими силами?
- Что ж, надеюсь, ты права и справишься, хотя я поступил бы по-другому. – Паша говорил очень серьезно. – Но, это твой выбор. Раз ты не хочешь лечить ее, то для начала, тебе надо подержать ее дома. Недельки две. Никуда не отпускай ее. Даже учиться. Не давай ей звонить по телефону и общаться с друзьями. Это важно.
- Но как я смогу сделать это? – Оля не верила своим ушам.
- Молча и решительно. Все очень серьезно. И вот это тебе пригодиться, - Павел положил на стол пару наручников и маленький ключ. Оленька зарыдала.

Оленька заперла Валечку в квартире. Как советовал ей Паша, она не выпускала ее из дома. Для этого ей пришлось взять кратковременный отпуск на работе. Вся ситуация мучительно напоминала Ольге ее долгий страшный период жизни с матерью-алкоголичкой.
Первые дни Валечка постоянно истошно кричала, и, даже, пыталась убежать через окно. Ольга отключила телефон, спрятала Валечкин мобильник и выкрутила ручки из оконных рам. Она боялась спать, и на ночь пристегивала сестру наручниками к перекладинам кровати. Первые десять дней стали для Ольги настоящим кошмаром. Она не могла есть, а только курила и плакала, постоянно спрашивая себя, за что ей выпали все эти испытания. Валечка не была заядлой наркоманкой, она, что называется «баловалась», поэтому за время домашнего ареста, она не испытывала особой физической тяги к наркотикам, но ее безумно злило это непонятное насилие со стороны любимой сестры. Она искренне считала, что имеет право жить так, как считает нужным. Через десять дней своего заточения, она как-то неожиданно успокоилась, стала послушной и уравновешенной. Она больше не кричала не сестру и не пыталась убежать. Поначалу Ольга не поверила в такие резкие перемены в сестре, но слепая любовь к единственной для нее малышке-Валечке победила. Еще через неделю, взяв с сестры клятвенное обещание не пытаться убежать, Ольга, наконец-то, поехала на работу. Ей пришлось вернуть Валечке мобильный телефон, чтобы была возможность связываться с ней в течение дня.
Ольга вернулась вечером. Дверь в квартиру была открыта, Валечки дома не было. Войдя в темный коридор, обессиленная Ольга опустилась на холодный пол и тихо беззвучно заплакала.

 16.

Сегодня он познакомился со своим взрослым сыном. Он никогда не знал о том, что у него есть сын. История с несчастной дворничихой Аллой, не оставила в его жизни никакого следа. Он все помнил, но не потому, что это было важно для него, а просто, как своеобразное приключение, произошедшее в молодости. Тогда, избавив бедную женщину от постоянного одиночества, он, наверно, впервые в жизни почувствовал себя Спасителем. Сейчас, постоянно освобождая, как он считал, заблудшие души, он просто продолжал свою миссию на Земле.
Сын позвонил ему неделю назад и предложил увидеться. Он ничего не просил и не требовал. Он просто хотел познакомиться. Они встретились, во дворе того самого дома, куда он приезжал тридцать лет назад на машине скорой помощи, поговорили ни о чем. Встреча не оставила в его душе никаких трепетных чувств. Перед ним сидел чужой взрослый парень, что-то говорил, о чем-то спрашивал. Потом попрощался и ушел. Он даже не понял, зачем сын нашел его спустя тридцать лет. Он сидел на сломанной лавочке, и думал о превратностях и причудах судьбы. Он уже собирался уходить, как вдруг заметил молодую девушку. Покачиваясь, она шла по направлению к нему.
- М-м-мужчина. Где тут можно в-в-выпить? – Она смотрела на него пустыми, бессмысленными глазами. От нее совсем не пахло спиртным, но он, как никто другой, понимал, что это означает. Он задумался на несколько секунд, как будто что-то прикидывая у себя в голове.
- Я знаю одно местечко. Кафе «Иван да Марья». Не слышала? Тут недалеко. Поехали, покажу.
- П-п-поехали. – Она была явно не в состоянии трезво мыслить.
- Как тебя звать, красавица? – Он взял ее под локоть и повел в сторону дороги.
- Валентина, - ответила девушка и громко истерично засмеялась.

 17.

На следующий день после погони за таинственной Ольгой-Валентиной, Вадим Морзик пришел на работу раньше обычного. Он всю ночь не мог заснуть, переживая о том, каким идиотом был вчера, погнавшись за новой знакомой, поддавшись какому-то сиюминутному, неоправданному порыву. Но он отдавал себе отчета в том, что его, по какой-то необъяснимой причине, тянуло к ней.
Девушка появилась в «Касте», как обычно около девяти вечера. Увидев Вадима, она на секунду остановилась, и подобие легкой улыбки скользнуло по ее лицу.
- Ну, здравствуй, следопыт. Я даже не спросила вчера, как тебя зовут.
- Вадим, - он покраснел. Такое было с ним первый раз в жизни.
- Вадим, - задумчиво повторила она, - Вадим – в переводе означает «сеющий смуту».
- Я не знал. – Он покраснел еще больше.
- Налей, пожалуйста, виски с колой. Как обычно. - Она села на высокий стул, как всегда, лицом в зал. Вадик понял, что разговор окончен.
Весь вечер Вадим искал повод пообщаться с девушкой. Он не торопился вернуть ей долг, надеясь, что это может стать поводом для какого-нибудь нового разговора. Но пока он никак не мог придумать, как именно использовать этот повод. Он не говорил о деньгах, а она не спрашивала. Казалось, она совсем забыла о том, что произошло вчера. Около одиннадцати, девушка, как обычно, собралась уходить. Вадим запаниковал. Он не знал, как ему быть.
- Валентина, - позвал он. Она вздрогнула и повернулась на голос.
- Да?
- Я должен вам деньги. Вот, возьмите, - он протянул ей долг. – Спасибо вам за помощь и простите меня за мое тупое любопытство.
- А, да. На здоровье. – Она взяла деньги и вышла из клуба.
Вадик даже не понял, что произошло с ним в следующую секунду. Одним махом он вскочил на барную стойку, спрыгнул и вылетел на улицу. Она уже садилась в машину.
- Ольга, - закричал он.
Она резко обернулась и замерла. Он подбежал к ней, схватил ее за руку, и, задыхаясь, прошептал.
- Я знаю, что тебя зовут Ольга. Ты можешь думать обо мне все, что угодно, но не уезжай сейчас. За этот месяц я настолько привык к тебе. Нет, не привык. Это не то слово. Ты стала мне нужна… Необходима… Я не знаю, почему. Пожалуйста, не уезжай сейчас. – Он перевел дыхание. – Поехали ко мне.
- Поехали, - тихо ответила она.

 18.

Он не планировал, когда осуществит очередное убийство. Желание повторить ритуал практически всегда приходило неожиданно. Но чем больше преступлений он совершал, тем чаще стал задумываться о собственной безопасности. Теперь он стал осторожнее. Он понимал, что когда-нибудь, скорее всего, его поймают. Он, также, отдавал себе отчет в том, что люди, которые сделают это, вряд ли оценят величие его миссии на Земле. Они не смогут понять его истинных целей, не поймут, что он не убийца, а Избранный, пришедший в этот мир для того, чтобы сделать его чище. Он жалел только о том, что поздно понял, ради чего появился на этом свете. Впереди было еще много возможностей почувствовать себя Спасителем Мира. Но он смотрел криминальные новости, и понимал, что алфавитный маньяк, как его называли, стал настоящим камнем преткновения для правоохранительных органов, и теперь они сделают все, чтобы поймать его. Он не маньяк, он знал это абсолютно точно. И теперь, чтобы успеть выполнить миссию, ему надо было торопиться.
Он решил, что завтра подходящий день для очередного освобождения заблудшей души.
 
 19.

Они приехали в Строгино, где снимал квартиру Вадим Морзик. Всю дорогу Ольга не произнесла ни слова. А Вадик боялся нарушить это молчание, ему казалось, что каждое сказанное им слово вмиг разрушит этот странный сон, и Ольга, как призрак, навсегда исчезнет из его жизни.
Они вошли в небольшую уютную квартиру на пятом этаже. С тех пор, как ушла Оксана, ни одна девушка не переступала порога этого дома. Вадиму почему-то всегда хотелось, чтобы здесь сохранилась аура их былой любви. Все девушки, с которыми он встречался за этот год, были для него лишь мимолетным приключением, и у него не было ни малейшего желания приводить их в свою, хоть и съемную, квартиру. С Ольгой было все иначе. Она не была его девушкой, но каким-то непонятным, внутренним чутьем, он ощущал, что она нужна ему. И, более того, ему казалось, что и он нужен ей, так как чувствовал, что ей очень плохо, и она очень нуждается в помощи.
Ольга села на табуретку и облокотилась на пластиковый стол.
- Ну что, следопыт, зачем я тебе понадобилась? – она достала сигареты.
- Не знаю, - честно ответил Вадим. – Я чувствую, что с вами что-то происходит, и вижу, что вам надо с кем-то поделиться.
- Ты очень умный для своего возраста. – Она глубоко затянулась. – А мы что, опять перешли на «вы»?
- Я просто понимаю, что мы в чем-то похожи. Я вижу, на какой машине ты ездишь, и видел квартиру, в которой ты живешь. Вижу, как ты одета. Я не хочу тебя обидеть, просто я очень хорошо знаю, как выглядят дорогие вещи. Ты выглядишь на двадцать лет, а глаза такие, как будто ты глубокая старуха. Я не понимаю этих несоответствий, и мне кажется, что ты совсем не та, кем хочешь казаться. Просто в этом мы похожи.
- Да. Ты, действительно, умный мальчик. - Ольга грустно улыбнулась.
- От твоей улыбки хочется удавиться. Кажется, что ты недавно похоронила всю семью. – Он почти кричал.
- Так и есть, - Она посмотрела ему прямо в глаза.
- Прости, я не знал. Я тупица, осел. Я лезу туда, куда не нужно. Навязываюсь тебе с какими-то дурацкими расспросами. Прости. – Он сел на стул и опустил голову.
- Не извиняйся. Налей мне лучше кофе и расскажи о себе. Я же должна знать, к кому в гости пришла.
- Не бойся, я не маньяк. – Он поднял голову и увидел, как она вздрогнула. Казалось, что по ее телу пропустили сильный электрический разряд.
- Да, я понимаю.
Вадим достал из шкафчика две стеклянные чашки, кофе и стал говорить. Он рассказал Ольге о своей беззаботной жизни на Рублевке, о несостоявшейся дипломатической карьере, о разговоре с отцом, поменявшим всю его жизнь, о матери, бывшей лимитчице, которая всю жизнь талантливо играла написанную для нее роль, о девушке Оксане, польстившейся на деньги и положение обеспеченного Рублевского мальчика. Рассказал о разрыве с семьей и о примирении, о том, как назло жизни устроился работать в захудалый ночной клуб барменом. Он говорил и говорил, а она слушала. Когда он замолчал, в комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина.
- Ну что ж, ты молодец. Ты сделал свой выбор в жизни. Сделал, потому что судьба дала тебе такую возможность. Но бывает и по-другому, когда у тебя нет возможности сделать выбор, когда судьба постоянно издевается над тобой, не давая принять решения или изменить ситуацию. Получается, что ты идешь по жизни, как коза на веревке, и все, что происходит вокруг тебя, никак от тебя самого не зависит. Как будто в любой ситуации есть люди и обстоятельства, определяющие твою жизнь. – Она опять нервно закурила.
- Что ты имеешь в виду? – Вадим напрягся.
- Я была счастлива, абсолютно счастлива до семнадцати лет, пока кто-то ни убил моего отца. Отец просто шел по улице, где неожиданно стали стрелять. Ему не повезло. После смерти отца умерла наша семья. Мать начала пить, бросив меня и семилетнюю сестру Валечку на произвол судьбы. Денег не было, я бросила учебу, мне пришлось идти работать, чтобы содержать дом. Мать пила двенадцать лет, а потом умерла. Когда это произошло, я неожиданно узнала, что Валечка стала наркоманкой. – Ольга неожиданно замолчала.
- И где она сейчас? – Вадим не знал, как реагировать на рассказ.
- Она умерла. Она погибла от рук алфавитного маньяка. Слышал о таком? – Ольга внимательно посмотрела на Вадима.
- Слышал. Расскажи, как это произошло.
И Ольга начала свой длинный скорбный рассказ…

Когда она обнаружила, что Валечка исчезла, казалось, что жизнь закончилась, ведь сестра была для Ольги единственным родным человеком на свете. Ее мобильный не отвечал. Ольга не помнила, как вновь оказалась на улице. Она села на лавку и принялась вновь названивать Валечке, но ответом были только длинные гудки. Тогда, от безысходности, Ольга набрала номер Пашки Ищенко.
- Что случилось? – спросил он.
- Валечка сбежала, - Ольга была не в себе.
- Я предполагал, что этим закончится. Я говорил, что ее нужно лечить. Или хотя бы смотреть за ней. Но ты не переживай. Она придет. Как мне ни грустно говорить тебе это, она придет тогда, когда ей понадобятся деньги.
- Паша. За что мне все это? – Ольга была в отчаянии.
- Так бывает, сестренка. Это испытание, которое надо выдержать. – Продолжал Павел, - Кстати, я сегодня встречался со своим отцом. Помнишь, я говорил тебе?
- Да, помню. – Ольга слушала из вежливости. Мысли были заняты Валечкой. Но она не могла просто так отмахнуться от Павла – человека, благодаря которому, возможно, она до сих пор жива.
- Представляешь, когда я позвонил ему и рассказал о себе, пересказав историю, которую мне поведала мать, и предложил встретиться, он даже не удивился. Он даже не спросил меня, зачем. А услышав мой голос, он не разозлился и не обрадовался. По-моему, ему было все равно. Я даже не понял, зачем он согласился увидеться со мной. Наверно, от скуки. Так вот, сегодня мы встречались во дворе нашего дома, посидели на лавке, поговорили. - Павел продолжал рассказ, - Понимаешь, сестренка, я пожалел, что все-таки позвонил ему. Зачем я появился в его жизни спустя тридцать лет, не знаю. Какой-то глупый детский порыв. Ведь ни мне, ни, тем более, ему, это совсем не нужно. Вот так, нашел отца и тут же потерял его. Помнишь, я говорил тебе о вере. Так вот. Моя вера сегодня умерла. Пойду, напьюсь.
Когда Павел положил трубку, Ольга еще не решила, как ей вести себя, где искать Валечку. Она по-прежнему сидела на скамейке, во дворе дома и вглядывалась в темноту. Неожиданный звонок мобильника разорвал вечернюю тишину.
- Валечка, это ты?
- Ольга, спаси меня, - раздался в трубке сдавленный шепот девушки.
- Валечка, где ты? – Ольга вскочила.
- Я в кафе, я не помню, как оно называется, Как-то на «И». По-моему, какие-то имена. Какой-то мужик запер меня в подвале.
- Валечка, вспомни, как называется кафе. Я сейчас приеду.
- Я не знаю. Мы с ним приехали вместе. Он привез меня сюда, посидели в зале, а потом он предложил прогуляться. Мы зашли на задний двор, он вспомнил, что забыл свою сумку в кафе. А потом он затолкал меня в подвал и сказал, что сейчас вернется, чтобы спасти меня. Я подумала, что это игра, но сейчас врубилась, что это маньяк.
- Маньяк? Какой маньяк?
- Тот, который убивает по алфавиту. Пока мы вышли из машины, он сказал, что сегодня у него день буквы «И». Я сначала не поняла, и спросила, что это значит. Он назвал мне кафе на букву «И» и сказал, что в следующий раз поедет в клуб «Каста», а потом в кафе «Лимон». До меня дошло, только сейчас, что это он.
- Кричи, зови на помощь, вызови милицию.
- Я кричу. Тут никого нет. Это грязный задний двор. Тут никого нет. - Она перешла на крик. - Я боюсь. Я решила позвонить тебе. Ты же спасешь меня. Ты же не оставишь меня с маньяком.
- Валечка, солнышко, вспомни название кафе, я умаляю тебя. Не клади трубку. – Ольга металась, как зверь, который чувствует, что через пару минут его собираются усыпить. Она говорит по телефону с Валечкой, но ничего не может сделать. Она готова на все, лишь бы сейчас спасти сестру, но не знает, как. Опять чья-то невидимая рука распоряжается ее жизнью, и жизнью ее родных.
- Оля. Мне кажется, он возвращается. Я не знаю, что мне делать. Оля! Помоги мне! – Валечка заплакала, и Ольга услышала какие-то странные звуки – скрежет тяжелой двери, голоса, смех. Потом, на мгновение все стихло.
- Алло! Алло! Алло! Валечка, ответь – Ольга кричала на весь двор, и обжигающие слезы душили ее.
 - Алло, – мужской голос на том конце провода ответил ей.
- Валечка, где ты? – машинально продолжала кричать Ольга.
- Кафе «Иван да Марья». – Ответил голос, и телефон отключился.
 Трясущимися пальцами Ольга продолжала набирать номер Валечкиного мобильного телефона, но на том конце провода были длинные гудки. Тогда она вновь набрала номер Паши…

Вадим слушал ее рассказ и не верил своим ушам. Он не представлял, что человек может пережить такое испытание, и при этом остаться в здравом уме, не сойти с ума, не умереть. Он смотрел на Ольгу, и понимал, насколько мелочными и глупыми на самом деле оказались все его переживания и проблемы, по сравнению с тем, что пришлось пережить этой девушке.
- И что же было потом? – Вадик сам испугался звука собственного голоса.
- Потом я позвонила Паше, и мы поехали в кафе «Иван да Марья». Там, на заднем дворе, около входа на склад продуктового магазина, мы нашли Валечку. Она была уже мертва. Возле тела валялся шприц. Никто до нас ее не нашел. Павел настаивал, чтобы мы вызвали милицию, но я сказала, что я заберу Валечку домой. Я хотела сама поймать маньяка, который отнял у меня последнего родного человека на свете. Паша подогнал машину, мы забрали Валечку и привезли домой. Я положила ее в постель и бросила шприц рядом с кроватью. Ночью я вызвала скорую. Они увезли Валечку. Врачи сказали, что смерть произошла от передозировки наркотиков. Мне пришлось подтвердить, что Валечка была наркоманкой. Да, они и сами это поняли. На ее руках были не только свежие следы от уколов. Естественно никто не подумал, что это дело рук того самого маньяка.
- Но почему ты сразу не вызвала милицию? Почему не рассказала все, что знаешь, названия кафе и голос, ведь ты же слышала его голос.
- Потому что, если бы я все рассказала, тогда Валечку записали бы девятой жертвой алфавитного маньяка, и следующую его жертву, десятую, ждали бы именно в кафе «Каста». Они поймали бы его сами, без меня, или упустили бы, как раньше. А теперь только я, и еще Паша, знаем о том, что маньяка нужно ждать в кафе, название которого на букву «К». Вся милиция ищет его по клубам и кафе, которые начинаются на «И», потому что не знают о последней жертве маньяка. И только я знаю, где в действительности он появится в следующий раз. Я сама найду его. Найду и покараю. Я не позволю сделать это кому-нибудь другому. Я должна сделать это сама. Я должна положить конец тому, что моя жизнь постоянно зависит от случайных жестоких прихотей судьбы. Теперь месть – это смысл моей жизни.
- А пистолет?
- Ты и об этом знаешь? – Ольга на минуту замолчала. – Пистолет мне дал Павел. Он не стал возражать, когда я сказала, что сама покараю маньяка. Он принес мне тот самый пистолет, который три года пролежал у меня дома, в банке для хранения крупы, и который потом утащила и перепрятала Валечка вместе с наркотиками. У Паши есть знакомые в милиции. От них он узнал информацию о нем. Хотя ничего нового, он не сообщил. Все, что я знаю, это то, что он совершает преступления примерно раз в месяц, исключительно в ночных клубах и кафе, все убийства совершены с двадцати одного до двадцати трех часов. Он убивает только молодых девушек-наркоманок, вводит им смертельную дозу наркотика, бросает шприц на месте убийства и исчезает. Поэтому уже месяц я приезжаю в ваш клуб именно в это время и жду человека, который сейчас интересует меня больше всего на свете. И я дождусь его. Дождусь и убью. Если мне не повезет в вашем клубе, и он успеет совершить новое убийство, я буду искать его в других заведениях, пока не найду. До буквы «Я» еще очень долго. Он прошел только треть пути.
- Но если все знают, как он убивает и где, почему его до сих пор не поймали?
- Не знаю. Раз не поймали, значит, не очень старались. Поэтому я и хочу сделать это сама.
- А почему ты так уверена, что он придет именно в наш клуб?
- Я не уверена. Просто название «Каста» произнесла Валечка за несколько минут до своей смерти.
- Откуда у тебя машина и почему ты снимаешь квартиру?
- Я продала свою квартиру на Марксистской сразу после похорон Валечки. Выписаться пока не успела. Даже штамп о прописке в паспорте еще стоит. Я не смогла больше жить там. На эти деньги я купила машину и сняла жилье в Медведково. Ты там уже был. Машина мне нужна для дела. Так будет удобнее ловить этого человека. А деньги мне не нужны. И квартира тоже. У меня нет семьи, и я не собираюсь надолго задерживаться на этом свете. Я должна убить его, и больше у меня нет причин жить дальше.
- А Павел? Вдруг он расскажет своим друзьям из милиции все, что ты знаешь? – Вадима трясло, как в лихорадке, но теперь он должен был узнать все до конца.
- Он не расскажет. Во-первых, мы вместе тогда увозили Валечку с места убийства. Он судим, и не будет ввязываться в новый срок. А потом, Павел всю жизнь помогал мне, но никогда не вмешивался в мою жизнь.
- А можно я помогу тебе поймать этого маньяка? – неожиданно для самого себя спросил Вадим.
- Нет, Вадим. Для тебя это игра, а для меня жизнь. Я сама. – С этими словами Ольга налила себе в чашку воды из остывшего чайника. – Теперь я все тебе рассказала. Давай закончим этот разговор.
 
 20.

На следующий день Ольга снова приехала в «Касту». Все было, как обычно. Толпа пестрой, подвыпившей молодежи, одинокие девицы в поисках приключений, агрессивные молодые люди, желающие доказать всему миру свою силу и крутизну. За барной стойкой она опять, как обычно, увидела Вадима. После вчерашнего разговора, он явно не знал, как вести себя и боялся лишний раз посмотреть ей в глаза. Ольга вновь села на стул, на котором вот уже больше месяца сидела каждый день в ожидании акта возмездия.

Она увидела его, как только он вошел. Сама не зная, почему, она сразу решила, что это именно он. Ей показалось, что он двигался по темному залу в мелькании огоньков и искал кого-то глазами. Затем он задержался взглядом на молоденькой подвыпившей девушке, которая одиноко сидела за дальним столиком. Он подошел к ней, сказал что-то и присел рядом, на свободный стул. Ольга не слышала слов, но ей показалось, что он предлагает девушке пойти с ним куда-то. Она напряглась всем телом, как тигрица на охоте, готовая в любой момент совершить прыжок. И действительно, спустя минут десять, они оба встали и направились к выходу из клуба. Ольга понимала, что наступил тот самый момент, которого она так долго ждала, ради которого жила на свете в последнее время. Она попыталась встать, но ноги, словно не слушались. Она чувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди, но подняться с места не могла. «Нужно спешить, нужно спешить», - пульсировало в голове. Она боялась, что не успеет, и тогда он снова совершит убийство, и Ольга навсегда лишится возможности восстановить справедливость. Она повернулась к Вадиму. Он пристально смотрел на нее.
- Что? - он почувствовал, что что-то произошло.
- Это он… Там… С девушкой… Они уходят. Помоги. Я не могу встать. – Ольга пыталась кричать, но голос срывался.
Вадим все понял. Он выбежал из-за стойки, и рванул к выходу. Ольга, собравшись с силами, все-таки смогла собраться, вскочила и побежала за ним. Набегу, она открыла свою сумку и нащупала пистолет. Она не умела обращаться с оружием, знала только, как снимать с предохранителя и нажимать на курок. Месяц назад Павел, узнав о ее навязчивой идее возмездия, несмотря на свое отрицательное к этому отношение, все же показал ей, как это делается. Он понимал, что она и без него все равно найдет способ осуществить свою месть.
Ольга выхватила пистолет из сумки и зажала его в руке. Она выскочила из клуба. Около дверей стоял Вадим. В десяти шагах от него тот самый человек, кого она так долго ждала, и чьей смерти так желала, разговаривал о чем-то с молоденькой девушкой, которая явно еле-еле держалась на ногах. Ольга ринулась к ним.
- Девушка, бегите! Я задержу его. – Ольга направила пистолет на мужчину. – Я пришла за тобой. Ты больше никого не сможешь убить.
- Нет. Не надо, - раздался истеричный крик молоденькой девушки, но он потонул в оглушительном звуке выстрела.
- Я отомстила за всех, кого ты убил, - она опустила пистолет, и он начал медленно оседать на землю. Ольга с ненавистью в глазах смотрела на падающее тело маньяка, убившего ее сестру Валечку и еще, как минимум, восемь беззащитных девушек. Она смотрела на него и видела его недоуменные погасшие глаза. «За что»? – только и успел прохрипеть он. И в этот момент та самая молоденькая девушка бросилась на Ольгу и повалила ее на асфальт.
- За что ты убила моего парня, тварь? – она истерично орала и била Ольгу своими маленькими твердыми кулачками. Из ее глаз лились слезы, тушь размазалась, и девушка своим видом напоминала куклу-убийцу из известного фильма ужасов.
- Что? Какого парня? – Ольга не понимала, что происходит.
Вадим, подлетевший к Ольге, пытался оттащить от нее обезумевшую девицу. Но она не отпускала убийцу своего друга. В конце концов, Вадиму удалось скинуть ее с Ольги. Девушка завыла, как раненая бродячая собака и легла сверху на тело застреленного мужчины. Вадим стал звонить в скорую. Ольга на могла встать, и на четвереньках ползла к нему.
-Объясни мне, что здесь происходит.
- Оля. Это не он. Ты убила другого человека, - Вадим был в ступоре. Он не знал, что предпринять.
Ольга, наконец то, поняла, что она ошиблась. Она, молча, оглядела все, что творилось вокруг нее. Молодой мужчина с дыркой в груди, истекая кровью, без сознания лежал на земле. Около него тихо скулила его пьяная подружка. Вадим стоял неподалеку и пялился в телефон, тщетно пытаясь попасть трясущимися пальцами по кнопкам. К ним подтягивался народ, среагировавший на звук выстрела и крики. Она закрыла глаза. Вся ее жизнь как-то быстро, как в калейдоскопе пронеслась перед глазами. Она подняла руку с пистолетом и выстрелила себе в висок.

 21.

Вадим сидел на жестком стуле в комнате свиданий следственного изолятора. Он ждал Ольгу. Сейчас ее должны были привести.
Тысячу раз он прокручивал в голове трагическую ситуацию, которая произошла в тот день, около клуба «Каста». И каждый раз он спрашивал себя, мог ли он что-нибудь сделать, как-то предотвратить то, что случилось. Он понимал, что мог в любую секунду помешать Ольге, напрыгнуть на нее, выхватить пистолет, удержать ее. Мог, мог и еще раз мог. Но он, богатый маменькин сынок, никогда не знавший проблем и горя, не умел и не понимал, как вести себя в таких страшных, нестандартных и непредвиденных ситуациях. Он чувствовал, что все произошедшее на его совести. Он единственный знал обо всем. Ведь Ольга, надеясь на помощь, именно ему поведала всю историю своей жизни. Она, хоть и не признавалась в этом, очень хотела получить чью-то поддержку. Может быть, ему вполне достаточно было просто попытаться уговорить ее отступиться от этой безумной идеи. Но теперь думать об этом было уже поздно.
Когда Ольга во второй раз нажала на курок, никто не услышал выстрела. Только негромкий хлопок раздался в воздухе, как будто только что кто-то открыл бутылку Шампанского. Вероятно, а в действительности, это так и было, Паша Ищенко предвидел возможность такого исхода и положил в пистолет только один патрон. От горя, страха и ужаса, Ольга просто потеряла сознание. Пришла в себя она только в больнице. Сейчас она ждет суда. Вадим давно ее не видел, но сегодня, благодаря хлопотам папы, ему разрешили свидание.

Ольга так и не знает, что в тот же день, когда она совершала свой акт возмездия, маньяк вновь убил молоденькую девушку. Произошло это в клубе «Красный свет». Она не знает о том, что через две недели после этого убийства, его задержали в клубе «Лимон», в тот момент, когда он доставал шприц, наклонившись над своей новой жертвой. Она не знает о том, что по дороге в следственный изолятор, в милицейской машине, он умер от сердечного приступа. Не знает она и о том, что Пашу Ищенко вызывали на допрос, где он с ужасом узнал о том, что маньяком является его вновь найденный отец, и, что если бы не было той их единственной, бессмысленной встречи, то была бы жива Валечка, и вообще, все было бы по-другому. Она ничего этого не знает. Она просто ждет суда, а Вадим ждет ее. Ему не важно, на сколько ее осудят. Его родители нашли Ольге очень хорошего адвоката. Он надеется на условный срок, на то, что убийство квалифицируют, как преступление в состоянии аффекта. Вадим верит, но даже если ей придется исчезнуть из его жизни на несколько лет, он все равно будет ждать ее. Это он уже точно знает, потому что первый раз в жизни понял, что такое настоящая любовь. Он будет ждать ее хотя бы для того, чтобы наша сказка была не такой страшной…


 Январь-февраль 2007