Облако в доме

Облако в доме.
Забираюсь на небо, и шасть по облакам. Выбираю нужное, хватаю в охапку и тащу к себе, в утес.
224-71-19
- Алло! Да, я! Облако у меня!
- Уже лечу!
Летит он. Тоже мне Карлсон.
Облако – в клетку. А то сбежит. Скребется. Но я безжалостен. Пишу записку «Жди», а сам на рельсы. И до Владикавказа. Знаю я. Как он летает. Пока объявится – не меньше вечности пройдет.
Набираю скорость локомотивом – 200 км, 300, 400. Хватит. В России никто так не ездит. Хотя «И какой русский не любит быстрой езды?». Сейчас Гоголя удар бы хватил от такой скорости.
Во Владикавказе ни разу не был. Что делать, куда идти? Можно смотаться В Пятигорск – там убили Лермонтова. Но ведь приехал уже сюда. Сажусь на камушек. Решаю: пригорюниваться или нет. Не успеваю ни первого, ни второго. Появляются они – горцы. Как встанут передо мною, как запоют. Аж, дух перехватило. Гостеприимные, но некогда мне тут рассиживаться, он ведь и прилететь может. «Спасибо, - говорю,- за песню, потешили душу, уважили старика. Как-нибудь обязательно еще появлюсь». И пока чувства не успевают нахлынуть – обратно на рельсы.
По дороге солнце, облака. Улыбаются. Красивые. Но мое лучше. В клетке сидит, тоскует. Но это дело не вечное. Улыбаюсь в ответ и затягиваю:
«Степь, да степь кругоооом,
Путь далек лежииииит,
В той степи глухоооой
Замерзал ямщиииик»
Разговор с орлом.
Я: Ты же птица гордая?
Орел: И что с того?
Я: Вон крылья у тебя какие огромные и клюв.
Орел: и клюв.
Я: а дети есть?
Орел: я птица вольная. Холостяк по натуре.
Я: Холостяк. Я тоже. Перо подаришь?
Орел: Неа. Обойдешься.
Пауза.
Орел: А ты. Значит. У нас писатель.
Я: Писатель, но не у вас.
Орел: А у кого?
Я: а у себя.
Орел: Про что пишешь?
Я: Про себя, про жизнь, про других.
Орел: И про меня напишешь?
Я: уже.
Орел: А я Булгакова читал.
Я: и как?
Орел: Ерунда.
Я: За Булгакова порву. Он гений. Он любимый писатель, он, он, он….
Орел: Ну, разве что «Роковые яйца», а остальное сжечь.
Я: Все, птица, готовься к смерти.

Разговор с памятником.
Я: Михаил Афанасьевич, я не виноват – он на вас обзывался.
Б.М.А.: Но ему же больно.
Я: А мне разве не больно слышать про вас такое? И потом – ничего страшного – походит недельку с повязкой, как новенький будет.
Б.М.А.: Все-таки не по-писательски это.
Я: А Есенин, а Пушкин, Лермонтов, да все почти?
Б.М.А.: Я орлов не бил.
Я: Но в ваше время они другие были, да и не до орлов вам тогда было. Советская власть.
Б.М.А.: Советская власть….
Я: Ой, дьявол, совсем забыл, у меня же там облако. Извините, Михаил Афанасьевич, мне пора.
Б.М.А.: Творческих удач!
Я: Спасибоооооооо…

До дома остаются метры. Непонятно зачем останавливаюсь, танцую. Весело. Весело. Ве- се-ло!!! Русская, плясовая!
«Эх, яблочко, куда ты котишься,
Подойдешь ко мне – не воротишься.
Эх, яблочко, да с голубикою,
Подойди ко мне – глазик выколю,
Глазик выколю, другой останется,
Чтоб видал, гавно, кому кланяться!»
Камаринскую давай, камаринскую! Раз. Ррраз, раз! Балалайка звучит все громче, энергичнее. Вприсяд иду. Там парам пам пам пам пам там пам, пам парам парам пам там пам пам. Цыганочка!!! Медведей бы, медведей, да цыганок погрудастей. Душа требует праздника!!! Ээээээх.

- Ты чего? – Стоит он, хлопает удивленными глазами, глядит на меня. Прилетел.
- Ничего – танцую.
- Сколько сегодня валидола скушал?
- Нисколько. Мы сегодня не обедали-с.
- А балалайка откуда?
- я выдумал. Красиво?
- Очень.
- Тогда тоже танцуй.
- Неохота.

А я бы еще раз, ррраз, ррраз. Но отсутсвие энтузиазма сбивает.
(Печально) «Эх, раз, еще раз, еще много-много раз».

Заходим домой, он сразу:
- Где? В клетке?
- Да.
- Клетка надежная?
- Да.
Подходим к облаку. Изучаем друг друга. Стрелки останавливаются, начинают идти в обратную сторону. Закрываем все окна, двери, шторы. Жалюзи.
- Ну, что, открывай.
Открываю. Облако жмется у стенки, не решается выползать.
- Робкое.
Да нет, нормальное, надо подкормить.
- Чем?
- казинаками ореховыми.
Мигом вылетело. Голодное. Но есть не даем, хватаем его и щекочем, щекочем, щекочем…. Оно злится, злится, пока не превращается в тучу. Молния. Дождь. Ураа!!!! Гуляем в доме под дождем. Прыгаем по лужам, веселимся. Затем выпускаем ее из дома – пусть все польет, а то жара.
Возвращаемся домой. Грустные.
- Я уезжаю.
- Я знаю. – Вздыхает. – Ну, что, когда повторим?
- Когда вернусь.
- А скоро ты?
- Не знаю, надеюсь, что да.
- Пусть он подольше тогда льет.
- Пусть.
Улетает.
Разговор с ботинками
- Несите меня, несите меня, несите. Несите далеко-далеко, до самой радуги. Уезжаю я.
- Сам дойдешь.
- Вот вечно так. Все- сам.
Шлеп, шлеп, шлеп – сам иду.
10. 05. 2007 г.
ЗЫ: Спасибо Мурками

А. О. : интересное слово – времяпрепровождение. Любое слово – повтори сорок раз – покажется странным, так и жизнь….
10. 05. 2007 г.