Мечты из иглу

- Ну что ж вы? Ну что ж вы, а? Ну что ж вы делаете? - испуганно охала сидящая на перевернутом ящике бабушка, пока обнаглевшие от безнаказанности окраинные скинхеды зачерпывали на ходу полные ладони пыльных семечек, гогоча и хлопая друг друга по спине. Так тревожно начинался вечер пятницы. Но это в Москве. А я-то где-то в Гренландии. И вообще я эскимос. Да, эскимос. И папа мой был эскимос, и мама тоже, и дед мой эскимос как ни крути, и бабушка, а прадед - тюлень. Вот.
И значит лицо у меня такое круглое. Да, круглое. И щеки такие - уффф. А глаза-то у-у-узенькие. А если я хитрю или вообще что-то там замышляю, то вообще их не видно, ага. Только лицо, круглое, как жбан, и щеки. Ну и брови есть чуток. А жена мой тоже эскимос. Только мертвая. Ну че - бывает.
Вот, а еще у меня лыжи есть и автомобиль "Нива". Хорошая машина. Везде пройдет. По любой асфальтовой дороге. Только асфальта у нас мало, поэтому я лучше на лыжах, как папа мой, как дед. Но не как прадед. Тот тюлень был. Ему легче.
А еще я самый высокий в поселении. Метр пятьдесят один. Выше жены и всех оленей, кроме Гимпо. Гимпо у нас здоровяк. Рога у него такие, что ты. Огромные. На бензоколонке работает. График тяжелый - зима через лето. А жена у него, Куна, - не то что моя мертвая, еще какая живая. Смеюсь сейчас злорадно. А глаз не видно, так-то.
Но есть у меня мечта. Лелеемая мечта. Как увидел один раз по телевизору у Гимпо на бензоколонке - загорелся. Спать не могу. Значит так, слушайте. Выйти из иглу в одной рубахе, а вокруг - поля бескрайние, зеленые. С полоской хвойного леса. Ветерок теплый волнами рожь колышет. Сорвешь колосок, потрешь в руках, а он теплый такой, на ядрышки, семечки рассыпается, и пахнет незнакомо душисто. Вот. А потом надо мной проносится кукурузник, и давай всякими химикатами тепленькими прыскать. А потом - бац! И я уже жужелица. С зеленой крепенькой спинкой, черной головогрудью и мощными лапами. И я так фырк-фырк по мягкой плодородной землице. Там погрызу, здесь посру. Благодать.
Ладно заболтался. Пойду оленей привязывать.