Фокусы Фортуны или Голос из преисподней

ФОКУСЫ ФОРТУНЫ ИЛИ ГОЛОС ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ
 
 
 Майский дождь закончился внезапно, как любовное свидание. Начинающийся вечер обволокло жасминовым дурманом и бодрой прелью сырой земли. Бесшумные стрижи прошивали блистающие небеса длинными чёрными стежками. Дворцовые постройки неподалёку казались декорацией кукольного театра. Царевич Кузьма бодро шагал на мызу, где уже второй месяц не знал отказу у Клары, молоденькой жены старого мельника Карла. Предвкушая и оттого торопя приближение сладостей предстоящей ночи, Кузьма пошёл напрямки, через большой луг, именуемый Солдатским. Здесь, ежегодно, сразу после празднования Троицы, разбивался летний лагерь царской гвардии и до поздней осени бесчисленные палатки образовывали маленький городок. Уже через три недели здесь закипит жизнь, а пока пустнынно и безжизненно. Кузьма миновал Гусарский квартал, обогнул Парадную площадь, наискось пересёк Егерский околоток, взобрался на довольно высокий земляной вал, которым был обнесён городок и молодецки прыгнул вниз, на зелёную, правильной прямоугольной формы лужайку. И тут царевич ... пошёл ко дну. Лужайка оказалась огромным солдатским сортиром, прикрытым сверху жердями и дёрном. Тело престолонаследника пробило настил и погрузилось в зловонный бульон. Царевич вынырнул, его моментально стошнило, дна под ногами не было, а высоко вверху, сквозь дыру, зеленела небесная даль. Кузьма взвыл от ужаса. Помирать в дерьме царскому наследнику очень не хотелось. Стены ямы скользкие, глиняные, уцепиться не за что, до жердей не достать - погибель неминучая, т... мать! Кричал царевич, звал на помощь, но кто услышит его, если поблизости ни души...
 На небе зажглись звёзды, руки царевича слабели, голова кружилась от испарений и Кузьма впал в отчаянье, даже молиться и кричать перестал. Раз погрузился с головой, второй, третий и стало царевичу всё равно - помирать так помирать.
 И тут в дыру заглянули. И хриплый голос спросил:
 - Человеческий голос из преисподней, или у меня иллюзия в голове?
 - Спаси меня, прохожий! Озолочу! - прохрипел Кузьма, выплёвывая содержимое рта обратно.
 - Живой. Человек. А может и упырь. Спаси его, так он кровь выпьет, - засомневались сверху.
 - Да не упырь я, а царевич Кузьма. Из дворца я тут, неподалёку который, загородный наш, семейный замок. Спаси, друг, Христа ради!
 - Сотвори крестное знаменье!
 - Да не могу, тону. Вдобавок здесь темно, ты всё равно не увидишь, - теряя последние силы, отвечал царевич.
 - Ладно, держи жердь, цепляйся за неё, - смилостивился верхний человек.
 
 Во дворец спаситель Кузьмы не пошёл, а остался дожидаться вознаграждения в ближайшем кустарнике, ибо были на то причины. Любвеобильная Клара в перерывах между визитами царственной особы принимала с не меньшим пылом дезертира Залётова. Этот бывший гренадер прятался в лесной чаще и промышлял воровством да разбоями. Пикантность ситуации состояла в том, что Залётов перепутал дни посещения и попёрся к мельничихе вне очереди, получив от ворот поворот - Клара ожидала Кузьму. И Залётов, проклиная всех и вся, убыл, не солоно хлебавши, то есть голодным во всех отношениях. Рыскал, аки зверь алчущий, по лесу и совершенно случайно забрёл на Солдатский Луг.
 Уже под утро, сытый и пьяный, Залётов повторно постучался в окно к прекрасной Кларе.
 Она отперла дверь, однако Залётов не вошёл в дом, а начал грубить ей и громко высказывать обиды, не преминув похвалиться царской наградой: памятным знаком "За заслуги перед Его Императорским Величеством". Клара взывала к разуму дезертира, поскольку от его воплей мог проснуться муж. Но Залётов уже закусил удила. Взволнованная женщина, не помня себя, разбудила мужа криками "разбойники!". Карл выбежал из дома с ружьём и, увидев Залётова, убил дезертира наповал.
 
 С той ночи не стало у Клары ни одного любовника, поскольку царевич Кузьма переключился на фрейлину, квартировавшую в левом крыле дворца, а Карл начал страдать хронической бессонницей.
 
 
 КОНЕЦ