разве люди улыбаются первый шаг

Разве люди улыбаются?


Я не знаю, как художники пишут картины, что они чувствуют, что служит вдохновением для них, хотя и был знаком с одним. Странный был парень. Жил один, в маленькой квартире на краю города. Я был, чуть ли не единственным его знакомым. Мы частенько выпивали бутылочку другую вина, любили поговорить о музыке, в ней он разбирался прекрасно. Вся его жизнь была окутана таинственностью. Он мало рассказывал о себе, да я и не расспрашивал. Иногда он гулял в дождь ночью, говорил это лучшее, что есть в мире. Я с ним не спорил, он был отличный парень, моим другом, и я бы гордился, если бы и он назвал меня другом. В его творческий процесс я не вмешивался, а вот результат меня поражал. Если это был пейзаж, то он выглядел как меленькое окошко в мир, рожденным его воображением. Когда долго всматриваешься, то, кажется, можно услышать шум дождя, шорохи листвы, почувствовать запахи леса… в общем, пейзажи его были чертовски хороши но это не был его единственный талант, настоящие шедевры, это его портреты. Причём, мужские и женские получались в равной степени превосходно. У меня, даже мурашки пробегали, при взгляде на очередной, так сильно было ощущение, что живой человек смотрит на тебя. Но все его работы объединяла одна общая черта, все они были печальны, в глазах жила грусть и боль. Вот девушка, прекрасным лицом, но искаженным отпечатком безысходности. Держит в руках конверт. Что её гнетёт? Мысль о безответной любви была естественной. Или парень, сидит в, пустой комнате обхватив голову руками, казалось, он вздрагивает. От чего он плачет? Может от одиночества, или… нет, всё - таки от одиночества. Да, именно так и называется картина. Стоя рядом с этими фотографиями чужого горя, начинаешь чувствовать себя виноватым, как будто невольно стал свидетелем чужих переживаний, залез в душу. Среди всех картин, была одна, весьма меня заинтересовавшая. На ней был изображен старик, в каком то тряпье, сидевший на земле. В место одного глаза зияла, кровавя рана, а на голове был венок из колючек, вроде тех, что изображают на Христе. Но на его лице не было боли, а скорее, горькая насмешка. Я, однажды, спросил у него, об этой картине. Он сказал, лишь, что это человек, которого не поняли. Он не много рассказывал о героях своих работ.
Как- то, за бокалом вина, я позволил себе смелость, поговорить с ним на тему его творчества.
-Слушай, почему твои картины такие мрачные? Неужели в мире всё так плохо, оглянись, вокруг много прекрасного. Попробуй хоть раз нарисовать улыбающегося человека.
Он сидел некоторое время молча, крутил бокал с вином в пальцах, рассматривая на свету.
Потом ответил:
- Ты прав, в мире много всего прекрасного, но я не могу это рисовать. Мне кажется это не достаточно настоящим, понимаешь, когда я пишу людей, то прежде всего стараюсь передать душу, а не маску настроения. Мы все носим маски настроения, её легко надеть на лицо, а вот на душу трудновато.
Я не стал его переубеждать. После этого разговора я долго не мог застать его дома, ну а когда, всё-таки застал. То он показался мрачнее обычного, мне он казался похожим на кого-то из его портретов. На мои вопросы он отвечал, что, мол, не выходит закончить одну работу. Я решил оставить его на время, не мешать. Спустя неделю, подумал навестить его, но на звонки он не отвечал, и я отправился к нему. Долго звонил в дверь, потом открыл своим ключом, благо он мне доверял. Зайдя в квартиру, мне показалось, что его дома нет, но я прошёл в мастерскую и… оцепенел. На полу, перед мольбертом, лежал он, держа в раскрытой ладони пустую баночку Луандама. А на мольберте был портрет, мой портрет. И я на нём улыбался.

С тех пор я тоже престал замечать улыбки, как и мой друг. Я и забыл как это, улыбаться…
Мне кажется, она осталась там, на портрете, а может, он просто снял с меня маску?