The Wings of Wing 10

Глава 5
«Devil may cry»

«Привет! Эй, привеееет! Алло, ты меня слышишь?» - где-то далеко на заднем плане звучал голос, который явственным образом кого-то звал, но так не хотелось отрываться от музыки и слышать голос нашего старого препода по философии, который уже третий раз уснул на фразе «Капиталистическое общество строится на…»
По ходу дела, мы так и не узнали, на чем же оно строится… хотя это не особо сильно огорчило меня и других, потому что после таких лекций мы все равно сидели в библиотеке, дочитывая то, на чем наш преподаватель падал в теплые объятия Морфея. Если честно, то в тот момент мне самому ужасно хотелось мирно сложить руки на крышке парты и, устроив на них щеку, предаться сладкой дреме под успокаивающие акустические записи Хелависы. Но тот голос… кажется, кто-то все же обращался ко мне. И, наверное, был немало удивлен, когда к нему развернулась моя помятая, сонная мордаха, обрамленная спутавшимися от постоянного присутствия в них пальцев волосами. Да, на меня смотрело изумленное и несколько смущенное восточное лицо, которое чем-то было даже похоже на мое, только в глазах чувствовался акцент другой страны и он был сильнее, чем у меня. Очи цвета чистой стали… холодного оттенка и при этом излучавшие потрясающее тепло, которым он, как мне чудилось, мог укрыть, словно мягкими крыльями, весь мир.
- Привет! – повторил он тише и перегнулся через парту, чтобы прошептать мне на ухо следующее. – Ты писал прошлую лекции по прогрессу? А то я на половине уснул…
 Я на секунду задумался, пытаясь припомнить, а писал ли я это… а был ли я… и если уснул, то на каком моменте. Когда же до меня дошло, что всю прошлую пару я записал полностью, мои руки уже ловко расцепили кольца тетради и на автомате передали назад сиреневые листы с нужным текстом.
- Спасибо огромное! Кстати, меня зовут Рейджи, а тебя как? – спросил меня сероглазый интимно тихо, быстро садясь рядом со мной и в момент очередной отключки нашего препода раскладывая вещи на моей парте.
Пару секунд я с любопытством наблюдал за ним, а потом, поняв, что все же придется рассиживаться в библиотеке, обложившись разными умными толмутами, быстро начеркал в блокноте свою фамилию и пририсовал смайл-улыбку. Видимо, приняв правила такой игры-переписки, Рейджи аккуратным почерком выписал довольную рожицу и сказал на бумаге следующее: «Что-то я тебя ни разу не видел на философии. Ты новенький?»
В: Это раз. Но и еще хуже: я – инженер.
Р: Ааа… понятно. Эээ… ты с пятого курса? %)
В: Ну да, я экстерном… :-[
Р: Крутой! А сколько тебе лет? :-[ Мне 21.
В: Ой, а я малолетка, мне на прошлой неделе 17 стукнуло)))
Р: Шутишь?! =-О
В: Не-а. :-[
Р: Даааа… ты точно крут! *THUMBS UP*
В: *CRAZY*
Р: А почто крейзи-то?
В: ))) А просто так, чтобы было))) Да и смущенных смайлов уже и так слишком много…
Р: %) Это да))) :-P
В следующую секунду Винг не нашелся, что ответить, а Рейджи отыскал на моем пиджаке свободный наушник и, устроив его в кулачке под волосами, с удовольствием отметил:
Р: «High Anxiety»!!! ГДЕ ДОСТАЛ???
В: Эээ… не помню, где скачал… только помню, что сильно радовался, потому что не знал названия группы :-[ Помогает не уснуть по «бодрый» глас господина Цукермана)))
Р: Кажется, когда я тебя окликнул, ты уже вовсю сопел о_0
В: Ну да _, но то у меня была более спокойная музыка, которая никак не настраивала на плодотворную работу. Да и собеседник меня тыркал в спину не так уж и рьяно ;-)
Р: :-D Это я тебя нерьяно тыркал? Да я полстержня истратил на твою спину!!! :о
В: ЧТО??? ГДЕ??? =-О
И я ту же попытался проверить, реально ли он оставил следы от ручки на моем любимом пиджаке. Я реально старался это сделать… очень старался! Выворачивался, как пьяный угорь, хрипел, как раненый антилоп, чуть приподнимал полы… но быстро понял, что, не раздевшись, я ничего не увижу. Мне показалось, что новый знакомый только этого и ждет, желая увидеть то, что скрывается не только под черным твидом, но и под тонким сиреневым шелком рубашки.
В: Потом посмотрю. Если что, я запомню твой хитрый фейс и заставлю стирать мою одежду ]:-, причем не в машинке, а ручками-ручками!
«Мистер Винг! После пары подойдите, пожалуйста, ко мне, чтобы обговорить порядок сдачи вами темы семинарского занятия», - внезапно проснувшись, сказал преподаватель, сверкнув добрыми карими глазами из-под толстых стекол очков в роговой оправе.
Р: Попал ты! ]:-
В: :-P Не злорадствуй раньше времени! У меня такое постоянно.
Р: И как ты до сих пор не вылетел? =-О
В этот момент прозвенел звонок с пары, и я не успел ничего ответить Рейджи, потому что мне нужно было срочно собрать вещи и бежать к преподу, чтобы, во-первых, успеть захватить миг, пока он снова не уснул, а, во-вторых, чтобы в деталях обсудить, что и как мне писать по моей теме, пока он не забыл, кто я такой и как эта тема звучит.
- Винг! – сероглазый парень позвал меня через пол-аудитории, помахав рукой. – Во сколько ты будешь свободен сегодня?
На секунду опешив, я поднял обе руки вверх и загнул три пальца на правой, оставив остальные весело торчать.
- В семь? Встретимся в десять минут восьмого у главного входа, ОК? – прокричал он и, получив утвердительный кивок, исчез вместе с остальными студентами за дверью.
После этой милой ноты следовал наискучнейший разговор с преподавателем о том, какую работу мне надо написать, какой должен быть у нее объем и содержание, что мне нужно обязательно сдать ему в начале практического занятия конспект, написанный от руки, с кратким изложением моей темы. Вообще на самом деле я писал гораздо больше других, потому и рука у меня почти не болит от постоянного строчения. Мдя, в моменты, когда мои однокурсники отвечали на семинарах, устраивали дискуссии, я сидел за последней партой и тихонько улыбался, чтобы не зеленеть от зависти, потому что, как бы я ни хотел, у меня не было возможности поучаствовать в этих разговорах. И только на занятиях по психологии мне удалось урвать свой кусок счастья, когда преподаватель предложил мне использовать ноутбук, чтобы быстро печатать то, что я хочу сказать. Но, как можно догадаться, скорость все равно была недостаточной, потому стопорилась вся группа, и в конечном итоге я отказался от этой затеи.
Когда я познакомился с Рейджи, я в какой-то мере хотел отблагодарить Провидение за то, что обстоятельства сложились так, что мы сначала начали писать, а он не пытался разговорить меня. Но это был только первый момент, а то, что могло произойти дальше, меня пугало… мне вовсе не хотелось, чтобы он считал меня калекой, чтобы жалел. Я желал быть, как все, алкал показать, что человек, лишенный дара речи, может вести точно такую же жизнь, как и другие, что она не лишена радостей! Но, как бы неприятно это ни звучало, со временем я все больше убеждался в том, что это все-таки проблема… моя немота… может быть, часто я накручивал себя, даже больше сам себя убеждал в том, что я всем мешаю… но избавиться от этого ощущения у меня никак не получалось.
Когда большие старые часы в башне пробили семь раз, я уже сидел на широких каменных ступенях у главного входа в университет и тихонько печатал решения задач для завтрашней самостоятельной работы, готовился, чтобы, если что, помочь не только себе, но и тем, кто учился вместе со мной. Теплое вечернее солнце приятно пригревало макушку, волосы слегка развевались на легком ветерке, иногда налипая на чуть влажноватые припухшие губы (постоянно их прикусываю, когда о чем-то сильно задумаюсь… нередко и до крови, если решить какой-то вопрос не получается). Мимо меня чинно прошествовали двое моих однокашников, приветливо меня окликнув и пригласив сходить с ними в кафе, но я отрицательно помотал головой и виновато пожал плечами, припомнив, что дал обещание Рейджи встретиться с ним здесь.
Минуты тянулись, как расплавленная и прилично пожеванная жвачка, через три или четыре уже совершенно не хотелось заниматься сопроматом, потому что задачи примеров были слишком легкими, а что-то сложное брать я не стал, так как на подобное точно не было времени. Посему я предался самому примитивному занятию, которое смог придумать, – раскладыванию пасьянсов.
- Точны, как швейцарские часы! Это у всех инженеров такая привычка, ха? – внезапно раздался голос прямо за моей спиной.
Прежде, чем я успел повернуть голову, на мое лицо ниспала густая ароматная тень, а когда она развеялась, я увидел, что восточный сероглазый парень уже присел рядом со мной, подложив под себя портфель. В ответ на его вопрос я только улыбнулся и, на секунду прикрыв глаза, быстро включил родной Microsoft Word и быстро напечатал: «Если мы не будем точны, нас надо будет срочно заменять. Погрешности только на бумаге хороши, а вот на практике…»
Рейджи с непониманием наблюдал за моими действиями, хлопал большими серыми глазами, периодически убирая за ухо непослушную прядь с виска, которую ветер упрямо желал уложить на щеку.
- Ммм… извини, конечно… но почему ты печатаешь вместо того, чтобы говорить? Или это глупый вопрос? – сокрушенно спросил мой новый знакомый, отводя смущенный взор. Как мне почудилось, он уже знал ответ.
- Я не разговариваю, - беззвучно прошептали мои губы, а пальцы тихонько похлопали по шее там, где под галстуком скрывался тонкий белесый шрам.
- Ааа… прости, я не хотел тебя обидеть… - смущенно пролепетал сероглазый парень, опуская голову и стараясь спрятать виноватый взор в неверной вечерней тени.
И, хотя меня не покидало ощущение того, что он просто разыгрывал спектакль передо мной, что на самом деле он все знал наперед, но позволял мне быть собой, я протянул руку и несмело потрепал густые темно-черные волосы, с кроваво-оранжевом свете принявшие в себя красивый бронзовый оттенок. На мое лицо неожиданно пришла улыбка, приветливая и ласковая, которая должна была сказать вместо несуществующего голоса, что я вовсе не сержусь на него, что он просто не знал.
- Не держи на меня зла, Винг, я просто даже не мог подумать, что ты… не говоришь… - прошептал Рейджи, взяв мою руку в свои пальцы и некрепко их сжав. – Кажется, у твоего ноутбука аккумулятор скоро сядет, - заметил он, внимательно всмотревшись в индикатор на панели задач. – Я живу на первом этаже в общаге, можем зайти ко мне, у меня есть зарядник.
Не скажу, что я был из робкого десятка, но почему-то мне не очень понравилось его это предложение, хотя в голову не приходило ни единой мысли, что он может сделать мне плохого. Я ощущал в нем какую-то загадку, что-то, что он старательно скрывал, но желал рассказать мне, хотя и совершенно меня не знал… в его поведении: жестах, словах, интонациях я видел удивительное доверие. Может, его подкупил факт того, что я немой? Не хотелось об этом думать, потому я подтвердил его предложение уверенным кивком и, опустив крышку лаптопа, быстро спрятал его в сумку, заменив в руках на блокнот и ручку.
- Значит, предложение принято, да? – радостно переспросил сероглазый парень, словно он не мог поверить счастью, которое столь неожиданно свалилось на него.
Я смог только смежить веки и разулыбаться в приятном умилении, что легло на мои щеки легким теплым румянцем, как мне казалось, даже кончики ушей слегка покраснели, потому что мне ни разу не приходилось встречать столь эмоциональных людей. По сравнением с Рейджи все мои ужимочки и, как мне казалось, развитая мимика меркла, как на солнце становится блеклой дешевая краска. Что греха таить, я привык быть личностью яркой, интересной, и я в какой-то мене не понять поверить в то, что кто-то способен меня затмить. Но, как ни странно, эта реалия не пугала, а, наоборот, привлекала… может быть, как мотылька манит пламя свечи, но все же…
За этими раздумьями я почти не заметил, что мы уже идем, почти прижавшись друг к другу боком, по мощеным бордовой и кирпично-красной плиткой тропкам по направлению к студенческому городку. Легкие наполнялись едва ощутимыми ароматами теплого, пряного вечера бабьего лета, которое было так похоже на август за городом, но все же приносило совсем иное чувство светлой грусти от осознания того, что все изумруды превратятся в золото, засыпая на руках осени. Ласковые воздушные струи оплетали лицо, словно ленты так, что встречным ветром было почти невозможно дышать – столь чистым и насыщенным казался он жителю серого мегаполиса. Столь тяжело было позволить себе сделать этот первый глубокий вдох.
- Только не обращай внимания, у меня в комнате медведь живет, - заранее предупредил меня Рейджи, когда мы зашли на первый этаж корпуса гуманитарного факультета.
Строение студенческого городка было предельно просто: несколько корпусов (по одному на каждый факультет), небольшой магазин, где можно было купить и продукты, и необходимые хозяйственные мелочи, хотя ремонтировать технику мы все равно ездили в город, огромная библиотека университета да столовая. Причем корпус, в котором обретался я, находился ближе всех остальных к вечнозеленому лесу, так что непривычные к свежему воздуху студенты первые дни осеннего семестра обычно ходили, словно зомбированные, а потом довольно быстро начинали вести себя, как макаки… что поделать, кислородное опьянение… все же оно получше будет, чем аналогичное голодание. А вот факультет Рейджи занимал шестиэтажный корпус (сколько курсов на факультете, столько и этажей) напротив самого святого места для студентов, того, где можно вкусно поесть, так что, пока сероглазый парень вел меня по коридору в мужской рекреации на шестом этаже, я наслаждался сладким запахом свежей выпечки.
Когда же ключ тихо повернулся в замочной скважине и Рейджи жестом пригласил меня войти в его апартаменты, я даже частично понял, что же за зверь у него там обитал: на одной из кроватей небрежно так валялись джинсы и майка, на спинке висела сумка, какой-то пакет и несколько пар чистых белых носочков. Это было все, что я мог увидеть со своего угла зрения, потому небольшой беспорядок меня ничуть не испугал, а, скорее даже и порадовал, потому что в доме моих родителей вещи были больше похожи на музейные экспонаты: ничего нельзя было трогать, раз в пару дней обязательна влажная уборка, при этом у каждой мелочи свое строго определенное место… в общем, кристальная чистота и постоянный запах шампуня для ковров… все это должно было войти в привычку по идее, но, если честно, то с годами все же вызвало отвращение. Потому и моя собственная комната в общежитии не отличалась особой чистотой и аккуратностью… беспорядок имел свойство скапливаться на относительно небольших горизонтальных поверхностях: на столе, стульях, подоконнике, однако с завидной периодичностью убирался под внутренние уговоры себя любимого «чистота – залог здоровья, порядок – прежде всего». С умилением и откровенным удовольствием, неспешно развязывая шнурки на ботинках, наблюдал я за тем, как Рейджи моментально скинул туфли и, пролетев в спальню, принялся наводить марафет на небольшом, но прилично так заваленном дубовом секретере. Хотя наличие там бумаг, проводов и даже сразу двух «мышей» меня чем-то порадовало. Когда же я сам вошел в комнату, со все же несдерживаемым любопытством осматриваясь по сторонам, моему взгляду предстало поистине великолепное зрелище: мерно покачивающиеся на одной из лопастей люстры-вентилятора мужские стринги цвета фуксии. Да, такого я явно нигде не видел и больше не увижу. В общем, после беглого изучения комнаты нового знакомого я пришел к выводу, что это вовсе не медведь тут живет, а просто прошел Мамай.
- Извини за беспорядок, просто у нас… ну, пати была, вот и не успели убраться, - смущенно пролепетал Рейджи, принимая из моих рук ноутбук и ставя его на зарядку.
Я же сам, вдоволь наулыбавшись, удобно устроился на одной из синих сатиновых подушек, коими просто изобиловал пол в комнате. Вторую я прижал к груди и, уткнувшись в нее носом, обнял, помимо рук, еще и ногами, вдыхая тонкий аромат каких-то благовоний. Видимо, подушки принесли уже после самой пьянки, потому как они не успели пропахнуть табаком и пролитым вином, в отличие от ковра. Мой новый знакомый с некоторым удивлением наблюдал за тем, что я делал, просто очаровательно хлопал большими стальными глазами, присаживаясь рядом со мной на пол и кладя ладони на подушку, которую я обнимал. Чем заставил мои брови немного приподняться, выражая скорее любопытство, нежели что-то иное, я ведь так и не знал, зачем он пригласил меня к себе.
- Извини, конечно, за такой вопрос в первый же день знакомства… а какой пол ты предпочитаешь? – щеки сероглазого тут же зарделись, как маков цвет, потому он попытался скрыть лицо в ладонях.
Если честно, то этот его вопрос ввел меня в откровенный ступор, но, казалось, я начал понимать, в чем тут дело. Почти сразу после того, как Рейджи произнес эти слова (и тем паче после того, как он закраснелся), до меня дошло, что я ему, похоже, чем-то приглянулся, причем не просто как студент, у которого можно спросить конспекты, но и… эхм… как парень… точнее сказать, как девушка, потому что в свои семнадцать лет я еще не мог зваться каланчой, во мне и было-то 170 см роста… так что бывало и такое, что меня сзади принимали за очень худую девушку. Да и смотрел он на меня именно на как на создание женского пола: словно я был райским цветком, на который можно любоваться… потому что сорвать меня он не решался. В тот момент мне это все же представилось немного странным, но мысль о том, что рядом со мной сидит гей, не вызвала отвращения или испуга, я это принял как должное, потому в блокноте появилась следующая запись:
- Да я и со своим полом-то не определилось)))
Похоже, сии слова Рейджи немного повеселили, но и смутили тоже, причем не в меньшей степени, посему он практически сразу перестал улыбаться и принялся кусать пальцы, не находя, что сказать. Чтобы не заставлять его выполнять столь сложные действия, я чуть придвинулся к нему и, выпустив из рук подушку, обвил руками его шею, весьма ощутимо прижавшись к теплому стройному телу. В ту секунду мне показалось, что Рейджи мог ожидать чего угодно, но только не этого, - сердце забилось чаще в ставшей вдруг такой узкой груди, ладони несмело скользнули на мою талию. Я внимательно прислушивался к своим ощущениям, пытаясь для себя определить, могу ли я дать сероглазому парню то, что он хочет или же мне придется сказать ему и себе горькое «нет». Непрерывный поток тепла и робость обеих сторон… под моими пальцами бешено билась сонная артерия Рейджи, под губами легонько подрагивало его довольно крепкое плечо, всем своим естеством я чувствовал его едва приметную улыбку, даже в которой он все еще не мог поверить своему счастью. Чуть отстранившись, я ласково потрепал парня по щеке, коснувшись бархатистой кожи кончиками острых ногтей, заставив его сладко вздрогнуть. Взяв мои пальцы в свою горячую руку, он оставил прохладноватый след губ на костяшках, а после потерся о них носом, словно желал оставить свой тонкий запах. И все же мне думалось, что он не хочет пугать меня откровенным выражением своих желаний, потому и до сих пор я не узнал вкуса его губ. И хотя я уже явно хотел большего, не делал ничего, ждал действий от Рейджи. Он же только перебирал мои пальцы, словно зерна опалов, а когда получил от меня поцелуй в нос, недовольно надул губки и засопел, смешно фыркая, как ежик.
В каждом его жесте я узнавал некое отражение меня самого: порой более мужественный, а порой и более женственный вариант мои же поступков. Переложив ноутбук на пол, мы стали переписываться, узнавая друг о друге больше, спрашивая о том, что может быть интересно новым друг для друга людям. К концу вечера, потребив приличное количество кофе с ватрушками и все же немного устав от постоянного стука клавиатуры, мы дошли до моей комнаты (я в тот момент порадовался, что завал был и у меня на секретере), где я стал копаться в своем шкафу, выискивая, на что можно было бы заменить форму, потому что мы собрались немного погулять по лесу, обучаясь общению без слов. А Рейджи почти с благоговейным ужасом рассматривал мои чертежи и расчеты. Чтобы занять его на то время, пока я пытался привести волосы в относительный порядок, то есть хоть как-то их расчесать и сделать косу, я дал ему в руки мою небольшую тетрадь с рисунками собственного производства. И только через полминуты закусил губу, поняв, что зря я это сделал, ибо ни один психолог (а он учился на психолога) не упустит возможности продиагносцировать столь удачно легшие ему в руки материалы. Рейджи же удобно устроился на моей постели, поджав ноги под себя и обняв голени одной рукой, а второй каким-то образом умудрялся переворачивать страницы и сдержанно смеяться над тем, что я там изображал. А что было в сем кондуите? Пародии на наших преподавателей, на студентов… просто рисунки, которыми я поднимал себе настроение. Порой там встречался я сам: худенький паренек с двумя хвостиками (а они тогда были почти неизменными) и большими раскосыми фиолетовыми глазами… причем на своих иллюстрациях, как и в жизни, как правило, я не мог собрать себя по частям, то есть то где-то валялся, то у меня волосы были всклокочены, то я спал на паре, положив ладони на затылок и спрятав фейс в парте…
- И не страшно, что я начну сейчас говорить тебе всякие гадости вроде того, что у тебя несколько заниженная самооценка, также, что ты часто обращаешься к своему прошлому, хотя и стараешься его не вспоминать, потому что там, вероятно, есть события, которые тебе причинили немало боли? – Рейджи не смотрел в мои записи, его взгляд был прямым, вызывающим, направленным прямо в душу.
«Эхм… ну я же думал, что не стоило этого делать… ну да ладно, ай-да что-то новое для себя узнаю, интересно же…» - думалось мне, пока я наблюдал за тем, как лицо Рейджи озаряется улыбкой.
- Не думаю… почему-то мне кажется, что ты и так себя прекрасно знаешь, не так ли, Винг? – неожиданно спросил он, заставив меня удивленно захлопать глазами. – Хочешь, я научу тебя пользоваться телепатией? Ой, только не делай такое лицо… тебе ли не знать, что магия в этом мире живет и процветает. Я не шантажирую тебя, просто… хочу подружиться и помочь тебе…
Его слова прозвучали для меня вполне искренне, потому я с радостью принял это предложение. А потом, медленно прохаживаясь по проторенным тропам парка мы тренировались, пытаясь понять, что может нам помочь установить друг с другом контакт мыслей. Не могу сказать, что я был безалаберным учеником, не способным усвоить простые вещи, но некоторые проходили мимо ушей, потому как я временами откровенно ленился и больше старался развести Рейджи на веселье, чуть покусывая его за плечо или заваливая на кровать и начиная ощутимо щекотать его бока. Две недели он терпел меня, а потом, закричав, что с него хватит, опрокинул меня на постель и, крепко сжав мои запястья над головой, принялся чертить горячим языком узоры на моей шее, заставляя тело тут же отозваться сладостной теплой дрожью, неожиданным румянцем.
- Еще будешь дурачиться, Алистер? – обратился ко мне мой друг интимно тихо, томно шепча эти слова мне на ухо, а потом принимаясь чутко исследовать мочку сильными губами.
*Ты что творишь?* - только и смог подумать я, когда ароматное дыхание Рейджи коснулось моей щеки, перешло на прикрытые ресницы, обволакивая их нежностью с каждым прикосновением складочек чуть влажной нежной кожи.
Я уже почти не решался дышать, когда теплые ладони забрались под мою рубашку, аккуратно поглаживая живот и грудь, находя мгновенно твердеющие под пальцами соски, чуть прихватывая их и аккуратно оттягивая. Последние мысли исчезли из головы, как только горячий влажный язык сероглазого парня проник в мой рот, исследуя, робко пробуя скользить по нёбу, убегая, каждый раз, как встречался с кончиком моего языка. Я терял себя под его руками, сам не понял, в какой момент оказался абсолютно голым и смотрел на его прекрасное обнаженное тело, что прижималось к моему, изнывая в запретном предвкушении. Меня сковывал страх и страсть давала силы, когда перед моими глазами очутилась его нежная плоть, которой я робко коснулся пальцами, а потом и губами, ощущая столь ясно яркий пульс его желания. Легкий запах лавандового геля для душа, тонкий вкус его кожи, под которой так быстро бегала кровь, заставляя его член подрагивать в напряжении под атаками моих губ и языка, что становились все глубже, - это сводило с ума, скручивало сладкими судорогами мышцы под животом, заставляя их стонать вместе с ним, в такт с каждым его движением.
Как только он взял мое лицо в свои руки, отстраняя, я почувствовал, сколько силы, сколько власти было в нем над гордой бескрылой птицей – надо мной. Он заставлял меня стоять на подкашивающихся ногах, смотреть в его глаза, хотя под веками разливался страстный туман, когда в его ладонь, как влитая, легла моя напряженная, так жаждавшая этого плоть, когда тело инстинктивно потянулось к своему хозяину, желая большего, о большем моля. Как только мои губы почти коснулись его, он резко развернул меня к себе спиной, жаркие руки лентами оплели тело, властно сжимая. Мне оставалось только смотреть в высокое напольное зеркало, что видело, как его ловкие пальцы, скользнув по животу вниз, обнажили пульсирующую головку моего члена, чуть поглаживая ее, образуя кольцо ласки. За собственным бешеным сердцебиением и резким поверхностным дыханием я едва смог понять, что его плоть скользнула между моих ягодиц, заставив их в напряжении сжаться, что она коснулась промежности, что сильные руки легли на мои бедра, приказывая им соприкоснуться, образуя горячую ловушку для нее. Я мог только вздрагивать и что-то бессвязно шептать, когда чувствовал, что гладкая головка касается моей мошонки и вновь ускользает, как только я пытаюсь ее задержать, чтобы коснуться непослушными пальцами. Ждать, предчувствовать и умолять взять меня.
Когда неистовый пульс его плоти у внутренней стороны бедер сменился прохладой воздуха спальни, меня сковал ужас от ощущения внезапной пустоты. Спиной я чувствовал, что он все еще рядом, но не могло мое тело простить того, что он был так непозволительно далеко. Ловя ртом воздух, я прижался щекой к его плечу, ища руками талию, увлекая за собой на кровать.
Ни звука… и только его тихий голос, говорящий мне о том, что все будет хорошо, и я поверил ему. Я верил, когда его ладонь медленно прошлась по моей щеке, когда его пальцы, коснувшись моих губ, проникли в рот. Я верил, ощущая легкую их соль на языке, перекатывая их и чуть посасывая, а внутри дрожа от страха. Я верил, когда эти пальцы ворвались в меня, когда моя спина выгнулась, а плечи свело как будто конвульсией. Я верил, когда мне чудилось, что эта мука будет вечной, когда он отстранился и я ощутил пульс его члена у своего заднего прохода, когда он аккуратно вошел в меня.
В тот момент мне показалось, что я умер, но за разрывающей напополам болью я все еще слышал, как он просил прощения за то, что делает со мной, чувствовал, как его губы пытаются успокоить меня легкими прикосновениями к шее, ключицам, к плотно сомкнутым векам. Я умер во второй раз, когда терзавшая меня головка коснулась простаты, заставив тело выгнуться от невероятного жара и всепоглощающей волны удовольствия и, замерев на мгновение, требовать продолжения сильными сжатиями ягодиц, когда его бедра касались меня, тяжелым дыханием, которого мне катастрофически не хватало, чтобы увидеть его лицо. Мои губы искали его, чтобы убедиться, что я еще не ушел в мир иной, и, находя, впивались, не желая отпускать. Под пальцами растекалось что-то вязкое и горячее, обрамляющее его сильную спину, острые лопатки. Он двигался во мне все быстрее, а я плакал сквозь сомкнутые веки, не желая прекращать эту сладкую муку. В третий раз я умер, когда его тело, содрогнувшись в последний раз и тихо застонав, излило в меня жгучее семя. И окончательно я умер вслед за ним, на секунду распахивая глаза, но не видя ничего, кроме радужных всполохов. Я умер, содрогаясь в оргазме, проваливаясь в горячий зев тяжелой сладкой истомы последних прикосновений.
Воскрес я, когда, найдя в себе силы открыть глаза, увидел перед собой его правильное лицо, его теплые глаза, что смотрели на меня с беспокойством и лаской. Мое тело начало оживать, когда его пальцы забрались в мои волосы и стали задумчиво перебирать пряди, когда быстро скользнули на щеку и принялись медленно поглаживать. Душа поняла и приняла счастье после очищения болью, когда он прижал меня к своему горячему и родному телу и, прошептав мне что-то на ухо, поцеловал в висок. Тогда, проваливаясь в дрему, кутаясь в его груди и во влажную постель, я смог, выжив, вспомнить его имя и навсегда записать его в свое сердце. Рейджи… мой Л.