Куколка

Иногда хочу кинуть в него тарелкой. Или кошкой свернуться на коленях. Или сыпануть в бокал с вином мгновенного яда. Или поцеловать. Или сказать что-нибудь обидное: «У нас мог быть ребёнок. Ах, ты этого не знаешь? Забыл? Но ведь я тебе говорила. Тогда. Ты не услышал…».

Он похож. Но все мои желания не имеют к нему отношения. Он говорит какие-то обязательные слова. Они скользят мимо. Он протягивает пожелтевший лист бумаги… Стихи? Я их помню.

Какая-то смесь противоположных чувств. Сумма минусов и плюсов, которые спрятались в нераскрываемых скобках и живут во времени отдельно от меня. Я его по-прежнему люблю? Это расплывчатый вопрос. Как прежде – невозможно. Я не юная девочка, которая когда-то влюбилась в придуманный образ и безуспешно пыталась совмещать его с оригиналом.

Продолжаю любить? Это как? Любила. Да. А потом небольшой перерыв. В четверть века. В половину жизни. В перерыве – муж, дети, поклонники, ставшие или не ставшие… излишне близкими. Да что уж там – любовниками. С каждым – своя история. И ни с одним близость не казалась лишней. О! Я всегда отдавалась с наслаждением, но никогда не считалась доступной. Я просто жила, понимая, что женщина – не насекомое, и не может стать неподвижной куколкой, чтобы когда-нибудь потом вспорхнуть бабочкой. Женщина не может. А её любовь? Всякая незавершённая любовь? Мало ли таких незаконченных историй? И лежат эти куколки в груди, и каждая терпеливо ждёт своего часа, чтобы сбросить панцирь приличий и затрепетать мягкими крылышками, и заполнить то место, где одиноко, как вечно бдящий сторож, постукивает сердце.

Всё-таки я люблю его. Тот самый случай пробуждения. И неожиданный трепет крылышек. Пожалуй, это ностальгия. С ним я возвращаюсь в то далёкое прошлое, к той недолюбленной им девчонке, ещё не умеющей накрепко привязать, опутать и одурманить, чтоб остался.
«Щемящий шорох шёлкового платья
Спадающего с ароматных плеч…
Как Ваше целомудрие сберечь?
Как мало места нужно для объятий…
Как много предпоследних встреч…»

Да, это его стихи. И я помню то чёрное шёлковое платье. Моё первое взрослое платье. Но что происходит? Почему его сын отводит глаза? Он удивительно похож. Как будто время…
 
Я не успела ничего сказать…
Я не успела привязать, опутать и одурманить…
На пожелтевшем листе – обречённая бабочка.
Я хочу стать неподвижной…
Это лучшее, что осталось…

24.04.07
Василий Тихоновец