Адепт

Мужчина со спортивной сумкой на плече подошел к книжной раскладке. На табурете, рядом с кучей книг, продавщица с тупым выражением лица жевала семечки. На коленях лежал последний номер «Вог». Девка, лет двадцати, листала страницы, тупое выражение не менялось, шелуха летела во все стороны.

Мужчина отвлекся от продавщицы и перевел взгляд на товар. Половину раскладки занимала Дашкова, за оставшуюся половину вели неравный бой родные Пелевин и Лукьяненко с буржуем Дэном Брауном. Он уже хотел было пойти дальше, но заметил какое-то карманное издание в истертой обложке. Книжонка валялась прямо на земле под табуретом девки. На обложке был виден только год издания, 1987. Володя попытался себе представить, каким образом такое старье могло сюда попасть, но ничего разумного в голову не пришло. Загадок Володя не любил, он привык, что весь мир вокруг подчиняется простым логическим законам причины и следствия.

- Скока за макулатуру? – отчеканил он, тыча пальцем в книжонку.
- Че? Не продается, - буркнули в ответ.
- Сто рублей, - не унимался Володя.
- Двести! – хищно оскалилась девка.
- Давай сюда…
Девка сунула в карман две сторублевки и, повертев книжицу в руках, вырвала пару страниц. Страницы она аккуратно сложила и отправила вслед за деньгами. Владимир не перечил, загадка становилась все интересней. Кинув книжку в сумку, он медленно зашагал по направлению к роще.

Роща на окраине городка была любимым местом отдыха студентов. Они начинали оккупировать ее с самого начала весны, как только лечебный эффект водки позволял терпеть низкую температуру на улице. К концу мая в роще уже было не протолкнуться между кострами пьяного будущего нашей страны, воющего матерные песни.

Стараясь, как можно быстрее оказаться подальше от веселых криков и песен, Владимир бодро шагал к полю за деревьями. Поле было абсолютно диким и большим, где-то вдалеке за ним шумели машины на трассе. Посреди в небольшом углублении лежало озеро. Невдалеке от озера – холм, который Володя, почему-то, называл курганом. «Через пару месяцев трава будет по пояс, а может и выше», - предвкушал Твердогрудов.

Твердогрудов – фамилия Володи. Два месяца назад ему исполнилось двадцать девять. Он трудился сорок восемь часов в неделю, из которых все сорок восемь проводил за компьютером - программист. Но это была не его вина. В детстве он мечтал стать астрофизиком. Ну, нравились ему звезды, что тут еще скажешь? Кому-то нравились машинки, кто-то любил дергать девочек за косички, а Володенька любил звезды. Он даже отучился шесть лет на физика, и получил диплом с припиской: «специалист по теоретической астрофизике и космологии». Вот только звезды в его стране давно уже никому не были нужны, а валить за бугор он не хотел. Не потому что патриот, скорее из-за страха перед трудностями. Хватит уже, отучился и отмучился. Сколько можно? Там ведь надо было с нуля грызть глотки коллегам-конкурентам и доказывать, что ты чего-то стоишь. Поэтому Владимир Андреевич Твердогрудов стал программистом: и деньги платят, и ехать никуда не надо, сидишь себе в уютном кабинете и по клавишам тыкаешь.

Жены у Твердогрудова тоже не было. Была женщина. У нее не было имени, потому что она периодически менялась. В ее возрасте тратить драгоценное время на такого упертого холостяка, как Володя, было вершиной глупости, даже для женщины. Когда ее терпение лопалось, на ее место приходила другая. Никто из них так и не понял пока, что дело не в упертости, а в обиженности Твердогрудова. В восемнадцать, его, маленького глупого и наивного бросила любимая девушка. Володя поплакал, поубивался, ушел в запой и наконец-то успокоился, закрыв навсегда свою душу для прекрасного пола. В своем воображении он с тех пор был холодным и твердым завоевателем женских сердец (чем больше, тем лучше), а любовь являлась прерогативой неопытных юнцов, читателей средневековых романов и любителей сериалов.

Тем временем, Владимир добрел до кургана, и уже успел усесться на его склоне. Если лечь – можно смотреть в небо, а упрешься локтями в землю - любуйся озером, сколько душе угодно. Благодать. За озером над деревьями краснело заходящее солнце. Твердогрудов изо всех сил, честно напрягался и заставлял себя по настоящему любоваться им. В голову постоянно лезли физические данные о светиле, теории, формулы и прочие бесы. Владимир яростно тужился (видели бы вы его лицо в эти моменты) и гнал бесов прочь, пинками и матом. Сегодня он расправился с ними всего за десяток минут, давал о себе знать месячный опыт. Он даже успел разработать свою методику наслаждения красотой природы. Всего то, нужно было посильнее напрягаться, чтобы мозг устал, а что-то внутри отчаялось увидеть истинную красоту солнца. Именно после того, когда всем его частям тела и души становилось все равно, он подымал глаза и, наконец-то, видел Его. И, черт возьми, это зрелище того стоило.

Так и в этот раз, потратив десяток минут, показавшимися ему целым часом, Твердогрудов увидел не просто газовый шар, а настоящего Бога. Бога, которому молились с начала времен. Молились не из-за страха, а от переполнявшей грудь радости и счастья. Еще через пару минут в ушах Владимира зазвучал настоящий морской прибой (последний раз он видел закат Солнца ребенком на море, как раз, перед тем как ему подарили компьютер). Следующими пунктами программы Твердогрудова были красота Воды и красота Земли (именно в таком порядке, иначе метод не сработает), ну и закрывала программу красота ночного Неба и Звезд.

Тут, пожалуй, следует прерваться и вернуться к началу, на месяц назад. Толчком ко всему описываемому безобразию стал ежемесячный визит к маме. В этот раз ей таки удалось упросить посмотреть вместе детский альбом. Твердогрудов хмурился и кривил ртом, но терпеливо выслушивал мамины истории, которыми она снабжала каждую фотографию. «Как будто это не о нем истории?» - вздыхал он. И тут, вдруг, что-то внутри Володи щелкнуло. «Глаза! Они настоящие», - пронеслось молнией и тут же погасло. Он уже хотел подумать о чем-то другом, но все же уцепился за глупую мысль. Владимир терпеть не мог бардак в своей голове. «Все мысли должны быть логичны, и иметь свою причину», - свято верил он.

Весь вечер того дня Твердогрудов провел в душе, пялясь в зеркало. На зеркале, скотчем было прилеплено то самое фото, посмевшее спутать его мысли. Владимир сравнивал имеющийся оригинал и старый образ. Сравнивал и размышлял, строил теории и терялся в догадках. Что-то было совсем не так. Полностью измотав свой мозг и нервы за каких-то три часа перед зеркалом, он, закрыв лицо руками, уселся на край ванны. И тут на него нахлынул поток воспоминаний. Первый взгляд в телескоп, первый поцелуй, первое предательство друга, мороженое, небо, звезды – все времена и все впечатления смешались, и вывались на его несчастную голову сразу, в один миг. Володя плакал. Плакал долго. Впервые за последние одиннадцать лет.

На следующий день, придя с работы, Твердогрудов не стал, как обычно, снова садится за компьютер или телик. Вместо этого, он схватил старую спортивную сумку, накромсал бутербродов, достал из кладовки плед и впервые пошел на поле к озеру. Он не до конца еще понимал зачем, но имел твердое намеренье это выяснить.

Теперь можно вернуться обратно в наше время. Владимир, полюбовавшись Солнцем, жевал бутерброд. В руках была та самая книжонка за двести рублей. Обложка объясняла многое: «Русские деревенские заговоры и ритуалы». «Коза тупая, лучше бы техникум какой-нибудь закончила», - злорадно ухмыльнулся Твердогрудов. Он пролистнул книгу, ища номера страниц, вырванные девкой на его глазах. Оглавление грустно уведомляло о том, что книга утратила «рецепт приворотных блинов на менструальной крови» и «наказание разлучницы кожными язвами». Свершив сиё открытие, Володя, отбросил книгу куда-то в траву и начал дико ржать, кувыркаясь от хохота по земле. Прервал его угрюмый парень в кожаной куртке, притопавший с другой стороны холма.
- Сигареты не будет? – смотрел в упор, глаза то ли грустные, то ли злые – хрен разберешь, из кармана торчит непочатая бутылка коньяка.
- Угу, держи – протянул раздаточную пачку «Винстона» Владимир. У него всегда было две пачки в карманах. Раздаточный «Винстон» для стрелков, и любимый «Данхил» для себя. Твердогрудов не был жмотом, но раздавать «Данхил»? Нет уж, увольте – не логично как-то.

Угрюмый парень давно утопал прочь, Володя закончил любоваться Водой и Землей. В ожидании Звезд, любуясь последним клочком Солнца, Твердогрудов взволновано размышлял. Думать было трудно, ведь такая красота вокруг: Солнце, Вода, Земля. Все живое, все настоящее, как же тут думать? Но у него, тем не менее, получалось. Владимир осознавал всю сложность этой задачи, и искренне гордился своим успехом. Действительно, ему удалось совместить несовместимое. А размышлял он об изъянах своего метода. Дело в том, что яркость ощущений в последнее время покидала его. Он лихорадочно прокручивал в голове каждый шаг своего метода, разбирал и градуировал по десятибалльной шкале каждое свое ощущение, но ничего толкового в голову не приходило.

Мысленно сделав себе пометку разобраться с проблемой завтра, во время обеденного перерыва, он потянулся к выброшенной ранее книжонке. Открыв ее наугад, Володя уставился на «ритуал вызова русалки». Для ритуала требовалось всего ничего: какое-то специальное угощенье, восемь свечей по кругу да заклятье прочесть. Воспоминания нахлынули снова. Детство, мамины сказки на ночь, мультики, сны, фантазии, мечты. Перед глазами возник образ красивой девушки с длинными вьющимися волосами, тонкой талией, сладкими губами и шелковым голосом, и все это в свете Луны – душа Володи запела. Девушка была нагая и мокрая – плоть Твердогрудова петь не стала, но тоже дала о себе знать. Все вокруг стало красным. Сердце забилось, дыхание участилось, мозг впал в кому. Здравствуй, Одержимость! Приветствую, Безумие! Слава тебе, Желание! Всей его сущностью двигала неведомая ранее сила, рвущаяся наружу, готовая снести все на своем пути. Его, Твердогрудова, Сила. Володины руки наматывали на ветки бумагу – будущие свечи. Глаза искали замену диковинным ингредиентам угощенья для русалки. Бутерброд с вареной колбасой вместо убитого кролика, дождевой червь вместо змеи, ночной мотыль вместо нетопыря. Это только вам кажется, что Твердогрудов смешон и сошел с ума. Поверьте, это лучший момент в его жизни. Именно сейчас он по настоящему серьезен и разумен, что бы это ни значило на самом деле. И его сердце знает это, понимая, что все змеи, свечи, нетопыри и прочее – глупости, для слабых верой и желанием. Ведь дело отнюдь не в форме – русалка придет не к угощению, русалка придет к Володе.

Все было готово меньше чем за десять минут. Восемь огней горело вокруг яства. Не хватало только крови. Он, не колеблясь, прокусил руку между указательным и большим пальцами. Кровь потекла в огонь, в воздухе зазвенели первые слова заклятья…

Огни погасли, русалки не было, он ждал, желал, верил…

Прошло десять минут. Русалки не было. Он продолжал ждать и желать…

Еще десять минут. Все еще ждал и надеялся. Начинал просыпаться и оценивать ситуацию мозг…

Все тело пронзила дикая боль. Никто не явился! Он был один! Внутренности обожгло отчаяньем. Мозг, спасаясь от невыносимости потери, подсунул Владимиру обиду, цинизм и стыд за самого себя. Действительно, казалось бы, взрослый мужик, а сидит тут ночью на лысой горе и бутербродами русалок угощает. Стыдоба! Хорошо хоть никто из знакомых не видел. Кучка газовых шаров в небе освещала дорогу Твердогрудову, пока тот шел домой. Владимир снова вспоминал, неудачу с той девушкой, ну, тогда в восемнадцать лет. Он был очень зол на нее.


* * *


Утром Твердогрудов встал по первому звонку будильника. Сделал зарядку. Потолкал гантели. Принял душ. Поел. Покурил. Одел костюм. Все делал четко и методично, по отработанной годами программе.

Уже перед самым выходом из дому, зашел в кладовку. Подвинув старенький телескоп, достал еще более старый, весь в пыли, черный чемодан. Пошел на кухню, намочил тряпку, протер. Открыл. Покопался немного и достал свой диплом. Бережно вложил в него пожелтевший листик карманной книжонки. Сунув диплом в чемодан, быстро затолкал все обратно на свои места.

Закрыв дверь кладовки, Владимир, впервые за утро, остановился и вздохнул. Прислушался к себе, своим мыслям, и на губах заиграла улыбка. Кажется все в порядке – наваждение закончилось. «Здравый смысл и взрослый образ мышления победили приступ возрастной регрессии в зародышевое состояние. Пора идти зарабатывать деньги», - мудро решил он, поняв также, что к пруду больше никогда не пойдет (желания не возникнет).

Адепт здравого смысла, так и не смог стать адептом волшебства. Вот он, бодро шагает к своей машине. Посмотрите на него, он счастлив, целеустремлен и самодостаточен – пример свершившегося человека. Нравится? Вот и соседке его тоже нравится, очень. Вон она, провожает его машину взглядом из-за краешка шторы. Она еще успеет сегодня вечером налюбоваться его выдержкой и мужественностью, помогая устраивать похороны его матери.