немного о коте Барсике

Полина (в белом махровом халате), раскачиваясь, сидел у окна и всматривался во тьму: было видно, как на большую березу, находившуюся перед этим самым окном, яростно взбирался его сосед. Это был солидный тучный человек, работавший директором завода, производившего синтетические наркотики и галлюциногенные препараты на основе молочной сыворотки. Взобравшись почти на самую вершину березы, уткнувшейся в пышнотелую луну, он выбрал ветку покрепче и уселся на нее.
Взгляд директора сразу же нашел глаза Полины, словно он чувствовал каким-то шестым чувством, что Полина сидел у окна и наблюдал за ним. Опухшие глаза директора горели каким-то мистическим диким пламенем, в котором была сконцентрирована вся безудержная необузданность естества вселенной, в идеале олицетворявшая собой совершенное единение человека и природы в ее первозданном, облаченном в прозрачное от чистоты и до нежности грубое великолепие, облике, неокультуренном шупальцами человеческого сознания и не стиснутым штангенциркулем понимания.
Наступила кромешная тишина, но ненадолго.
- КУ-КУ!!! – Истерично заорал директор, глядя на Полину. Затем снова и снова.
- Нужно считать, - подумал Полина, - все это неспроста…
Таинственные сигналы директора становились все тише.
- Ку-ку - 51, ку-ку-52, ку-ку-53, кууук-ку-54, куку-ку-55, ку-ку-56, ску-ку-57, су-ку-58, ку-ку-58.
Куканье, прекратилось. После этого раздался суетливый треск веток и сухой удар директорского тела о землю. Наступила тишина.
- Что же 58 лет - это неплохо, - подумал Полина, - пора и ко сну.
Полина поднялся с деревянной раскачивающейся лошади и направился к двери. (Нет! И не думайте! Полина не был сумасшедшим, наркоманом или алкоголиком. Просто ему нравилось раскачиваться.) Внезапно его охватило странное чувство, что сейчас должно произойти что-то фатальное. Такое у него было уже когда-то один раз, - перед жутким продолжительным запором. Тогда, прозябая в грязном привокзальном клозете и, как мантру, вслух вспоминая всех своих родственников до седьмого колена, он неожиданно погрузился в глубокое состояние измененного сознания и непоколебимого душевного равновесия, что его слегка напугало.
Спускаясь по лестнице вниз, к своей спальне, Полина вспомнил, что в детстве он жутко боялся темноты. «А сейчас? Боюсь?» – Спросил он сам себя, всматриваясь в кромешную тьму, которая была вокруг. Он ради любопытства попробовал вспомнить те детские ассоциации, ощущения, которые у него возникали, когда он оказывался в темноте. И внезапно это сработало. Сначала Полина почувствовал легкий страх, но он начал становиться все сильнее. Появилась тяжесть в плечах, шее и легкий жар в затылке. Его ноги начали подкашиваться, вместе с тем, хотелось броситься бежать. Он, не дыша, замер на месте, прислушиваясь в тишине и вглядываясь в темноту.

Полина влетел в комнату, из которой только что вышел, громко захлопывая за собой дверь, и сразу включил свет. Его глаза были переполнены трепещущим ужасом, все его тело трясло, словно от электрического удара. Он схватил книжный шкаф и опрокинул его, таким образом забаррикадировав дверь, после чего уселся на пол посередине комнаты и заплакал, обхватив колени руками.
С березы на него выпученными глазами смотрел директор, снова забравшийся на нее. Его смокинг был порван, лицо исцарапано. Луна висела прямо за его затылком, поэтому казалось, что над его головой сияет серебристый нимб. Хотя, на святого он не был похож. Скорее на инопланетянина, страдающего тяжелой формой шизофрении, которого ради развлечения напоили паленым спиртом и сильными препаратами, возбуждающими нервную систему, после чего несколько раз ударили по голове Волшебным Бихлоустом. Но все-таки, осознание того, что рядом кто-то есть, обнадежило Полину. Вид директора даже слегка его рассмешил: «А ведь с утра снова будет бодрым, энергичным, уважаемым и влиятельным человеком. И как это у него так получается? Вообще, чего это я так испугался? Ну, прямо как дитя малое, - от темноты убежал. Да еще и в собственном доме, вот смех-то какой». Полина поднялся с пола, подошел к двери, отодвинул шкаф, после чего взял старый музейный гарпун, снял со стены распятье для уверенности и вышел из комнаты.
Он снова подошел к лестнице. На Полину снова начал накатывать холодная волна страха, но гарпун и крест, направленные на темноту, придавали ему смелости. Он медленно начал спускаться по лестнице, чувствуя все большую уверенность. Спустившись вниз, он потянул руку к выключателю, чтобы включить свет, но в этот момент его кто-то схватил за ногу и дико заорал. Полина судорожно вдохнул, гарпун выпал у него из рук. В этот миг его тело было подобно атомной бомбе в момент взрыва. Каждая его клеточка ожила на секунду и отдала весь запас энергии, который имела. Никто не вынес бы этого. Это был абсолютный предел эмоций, высшая планка нервного потрясения, выше которых уже заканчивается паутина человеческих чувств и восприятий. Полина рухнул взад себя.

- Иттиот!!! Мрась!!! Тупицца!!! Цкотина!!! – В ярости про себя, с немецким акцентом, ругал кот Барсик, своего хозяина Полину, наступившего на него в темноте, когда он сладко спал рядом с лестницей. У Барсика действительно были немецкие корни. Его предки бежали из Германии в период расцвета фашизма, который они отрицали как антигуманное бездуховное творение темных потусторонних сил, адептом которых был безумный жестокий диктатор.
Он нервно, походкой настоящего берлинского аристократа, расхаживал из одного конца кухни в другой.
- А сам спать улегця, как - будто ницего и не было. Куда этому быдло понять меня, кота с тонкой душевной организацией, в децятки раз сильнее пережвающего все цобытья! Куда ему представить всю изящную хрупкую многогранность моей чуцтвенности! Хам! Крубиян! А хотя… Ведь я зобыл цовсем. Люди же не умеют витеть в темноте, как коты.
Кот попытался сдержать неиссякаемый поток благородного кипящего гнева.
- Раздве можно обижаця на тех, кто от природы обделен? Нет, нельзя. Нужно проявить мудрость и терпение, быть более цнисходительным к этим уродам, этим людям. Природа, видимо, хотела посмеяться, когда их создавала. Но цто поделаешь.
Гнев Барсика прошел. Несколько минут из кухни доносился сухарный хруст кошачьего корма. После Барсик вышел из кухни и подошел к хозяину.
- Чего это он тут улегся спать, прямо на полу у лестницы? - подумал Барсик.
Он начал тереться об руку Полины, чтобы тот его погладил, но Полина этого не сделал.
- Фригидная, грубая цволоч! - Снова вспылил Барсик, но он снова успокоился. Достаточно уже было на сегодня кошачьих душевных потрясений.
Барсик забрался на остывающее тело хозяина, устроился у него на груди и начал лизать свои яйца.
- Хоть он и свинья, но я все равно его люблю… - Размышлял Барсик…

Полина пришел в себя. Он сидел в удобном кресле дорогого автомобиля, мчащегося по ночной мокрой от дождя дороге. В приоткрытое окно доносился аромат свежей травы и дождя. С обеих сторон стояли огромные деревья, кроме них больше ничего не было видно. Человек, сидевший за рулем, что-то говорил: «… я ее на днях купил. Старая поломалась, и я решил, что лучше новую приобрести, чем старую в ремонт отдавать. Сейчас ведь знаете, как отремонтируют. Пару недель поработает и можно снова нести в ремонт. Только деньги переводить. Новую купил, а сам ничего не понимаю, как ей пользоваться. Может ты, парень, глянешь? Я старый уже, в таких вещах не разбираюсь. Да разве уследишь за всем?», - Полина понял по довольному лицу водителя, кивающему на автомобильную магнитолу, установленную на панели. Он посмотрел, но все там было как-то не так.
- Не, впервые вижу такую штуку.
- Жаль. Тогда придется изучать инструкцию, - ответил водитель, закуривая сигарету, - говорят, что на этих дорогах иногда встречаются вампиры, но я в это не особо верю. Все эти сказки о нечистой силе придуманы деградировавшими дебилами, которые готовы придумать что угодно, лишь бы не скучать.
- Вы очень болтливый, - ответил Полина.
- Профессия нервная, поэтому и болтливый. До пенсии доработать бы. Хотел в суд обратиться, чтобы по льготному стажу раньше выйти, но мне сразу увольнением пригрозили. Вот и тянусь.
- А кем вы работаете? - Спросил Полина.
Незнакомец не ответил. Машина остановилась. Полина увидел впереди перед огромной, казалось бесконечной, криво сколоченной, деревянной старой стеной.
Водитель посигналил.
- Надеюсь, дневальные не спят, иначе можем до утра тут простоять. Сколько командованию на них не жаловался, все без толку. Их и премий лишают и на гаупвахту, а им все нипочем.
Ворота тяжело отворились. Полина увидел большую розовую вывеску, покрытую праздничными блестяшками. Белыми буквами на ней было написано
«ОАО Ад
Мы рады видеть Вас!
Дни экскурсионных посещений с понедельника по пятницу с 10:00 до 20:00»
Рядом висел плакат с рекламой женских прокладок, зубных щеток и средства от прыщей.
Ниже еще один, изображавший лихого красноармейца в буденовке, который сурово указывал пальцем вперед себя: «Помни, товарищ! Чисто не там, где убирают, а там где не мусорят!»
Машина медленно въехала внутрь.