Улыбка

 Как-то я учился на психологических курсах, пытаясь разобраться в самом себе. Нам задавали различные домашние задания. Одно из них заключалось в том, что в течении десяти дней мы должны были каждое утро, пять минут улыбаться своему отражению в зеркале. У меня никак это не получалось. Рожи, которые я корчил никак не походили на улыбку, просто какое-то издевательство над самим собой,- думал я, видя в зеркале, сменяющие друг друга страшилки.
- Вот так с утра улыбнешься и весь день грустный,- пытался шутить я.
-А не тем ли ты занимался всю свою жизнь, постоянно пугая себя?- отвечал мне внутренний голос.
- Кто это говорит? Лучше не мешай. Видишь, серьезным делом занимаюсь. Немного потренируюсь и у меня все получиться, мне не привыкать тренировать себя.
- Вот, вот, опять думаешь только о себе. Обо мне ты позабыл уже давно. Ну и продолжай корчить свои рожи, если тебе это нравиться.
- Ты вообще кто? Никто еще в моей башке , не говорил со мной таким тоном. Я не псих и не страдаю пока раздвоением личности. Уходи. Не мешай работать.
- Вот чудак , как-же я от тебя уйду если я это ты, только на лет сорок моложе. И если я тебе не нужен, то зачем ты повесил меня в своем кабинете, на самом видном месте, даже выше всех своих святых?
- Здрасте, не успел появиться, а уже мания величия. Ты хоть знаешь, как там оказался. Просто мне лишний гвоздь было лень вбивать. Впрочем, это легко исправить я быстро опущу тебя с небес на землю, вот возьму и перевешу твою фотографию пониже.
- Ты не изменишь себя, переместив в пространстве отпечаток своего прошлого. Поищи лучше его в себе самом.
 - А ты оказывается, не так прост, как мне показалось в начале. Но я тебя подловил, ты предлагаешь мне отказаться от мыслей о себе, заставляя прислушаться к самому себе. Неувязочка какая-то получается. К тому же я прочитал очень много книг и где то , что то похожее я уже слышал. Точно у Ричарда Баха, когда он повстречал в одном из своих произведений себя десятилетнего. И что из этого получилось- одни сопли великовозрастного мужика. Ты меня к этому склоняешь? А ты хоть знаешь, как я прожил эти сорок лет?
- Я не знаю о тебе ничего, да и ты позабыл даже то, кто тебя научил читать. Если бы я из любопытства не открыл букварь и не выучил эти тридцать три буквы, может ты, не стал бы сегодня таким умным в своей глупости. Ты даже улыбаться разучился. Ха, ха ,ха.
Сегодня я уже ничему тебя не научу. У каждого времени свои задачи. Прошлое можно сравнить с нефтяной скважиной, которая является ресурсом для будущих достижений.
Извини, что приходиться говорить на понятном тебе языке. А ты хоть раз, устремляясь в будущее, говорил со своим прошлым. А я так тебя об этом просил.
 Все хватит. Мне пора уходить во внешний мир. Приведя себя в состояние, в котором меня в нем привыкли узнавать, я решил посмотреть на того, кто так необычно со мной говорил.
Так вот где я видел эту настоящую улыбку. Она теперь весела на уровне моих глаз. Уголками губ, загадочно как Джоконда, мне улыбался пятилетний мальчик. Мне почему-то захотелось улыбнуться ему в ответ, наверное, эта была та улыбка, которую я тренировал у зеркала. Впрочем, это уже не важно. Важно было другое. Отражение этой улыбки я почувствовал, где- то глубоко внутри, словно она всегда была со мной. Вдруг
совершенно по другому я стал относиться к этому мальчишке, который таким необычным способом и так вовремя напомнил о себе.
 Мне захотелось с ним поговорить, как будто в этом разговоре я надеялся узнать, что-то новое, что не знал никогда или успел позабыть.
- Слушай, а ты кажется неплохой малый, и по чему я раньше тебя не замечал, может потому что, ты висел очень высоко. Давай так договоримся, пусть я пока плохой, а ты хороший. Я буду говорить тебе, что увидел в твоих глазах, а ты рассказывай мне об этом. Может, так со временем мы и подружимся.
- Договорились, ради тебя я готов на все. Давай загадывай свои загадки.
- Вот смотрю я на тебя, и вижу в твоих глазах озорные искорки. От куда они?
- Это искры коммерческого интереса. Заезжий фотограф сделал этот снимок как раз в тот день, когда я разрабатывал план своей первой коммерческой сделки.
- Да ну? Не может быть!
- Еще как может. Неужели ты не помнишь от, куда ноги растут у твоих миллионов?
- Интересно. А ну-ка расскажи.
-Ладно. Договор дороже денег. Слушай.


История эта давняя. Шел сентябрь 1966 года как раз на кануне нашего шестилетнего юбилея.
Так захотелось сделать себе какой-то подарок. Для этого нужны были деньги. Заработать я их конечно нигде не мог, поэтому решил использовать другие способы.
- Знаю я эти способы. Как говорят в мое время: Всех денег не заработать, часть из них все-таки придется украсть. Так?
 - Слушай! Не перебивай меня, пожалуйста. Нет, я конечно ничего не украл, а просто решил вынести из дома никому не нужную вещь, которая долгое время пылилась на платяном шкафу, пока я ее там не нашел. Так и этак вертя в руках этот причудливый черный футляр с блестящими железками, я понимал своим детским умом - это дитя прогресса. А если так, то она что-то стоит. А если стоит то ее можно продать, освободив тем самым родителей от не нужной вещи, да еще с выгодой для себя.
Поиск партнера по бизнесу и процесс переговоров шел сложно и долго. Шутка ли первая серьезная сделка. Что-то мне тогда подсказывало - лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Кстати это правило меня и подвело. В нашем детском садике №2 было много продвинутых и серьезных пацанов, но я остановил выбор на самом умном- Валерке Б. Он отличался от всех нас какой то не погодам серьезностью и часто с гордостью носил ее на своем лице. Он даже редко принимал участие в наших ребяческих забавах, а наблюдал за ними со стороны и немного с высока. Я с начала не знал, как к нему подступиться. Но интуиция подсказывала - лучшего партнера тебе не найти и я решился.
Каково было мое удивление, когда после того, когда я коротко изложил ему суть сделки, он отнесся к моему предложению с интересом. Оказывается, он давно хотел обладать этой вещицей, но по причине ее высокой цены и своих малых лет ни кому из взрослых даже не пытался рассказать о своей мечте.
- А смысл зря воздух сотрясать,- сказал он.
Я с завистью посмотрел на Валерку. Умище то, какое. Красиво излагает бродяга. Но еще я больше поразился Валеркиному уму, когда он продолжил:
- Так как сделка, мягко говоря, не совсем чистая, я предлагаю за товар РУБЛЬ.
В это мгновение, его зрачки поползли вверх, в правый угол глаз. Я нутром своим почувствовал, что он уже видит, где этот рубль лежит. Про себя мне захотелось крикнуть: « Валерочка дорогой, а там не видно купюры покрупнее?» Как будто угадав мои мысли, он добавил, будто гвоздь вбил:
- Рубль и никопейки больше. Ты даже не представляешь, как
 я рискую.
Готовясь к переговорам, я думал, что проиграет тот, кто первым назовет цену. А еще несколько дней подряд мне снился один и тот же сон. Такая новенькая, зелененькая трешка. Она так приятно хрустела в моих руках, а потом превратилась в большую гору
разных вкусностей: сгущенка, мороженое, шоколадки . Но по той решительности, которая сверкала в глазах Валерки, понял- проиграл я и ничего с этим не поделать, сон мой оказался не вещим. Но рубль тоже деньги, успокоил я себя, и мы ударили по рукам. Обговорив все детали и поклявшись, друг другу даже под пытками не открыть никому нашу тайну мы расстались.
 Накануне я сбежал из садика пораньше. Родителей еще не было дома. Ласково поглаживая дерматиновый корпус фотоаппарата Москва-2, я прощался с ним .
В последний раз открыл его гофрированный объектив, вытер линзу, несколько раз щелкнул затвором и заботливо завернул его в кусок простыни. « А, все-таки жаль, что мой отец не дружит с техникой. Когда бы я вырос, то знал бы о своем детстве больше, чем-то, что сможет удержать моя мальчишеская память»- думал я про себя, прикидывая, где бы мне его перепрятать. В смысле не детство, а фотоаппарат. Хотя сейчас понимаю - для себя я прятал второе, а для тебя первое- твое детство, чтобы когда ни будь тебе захотелось его найти.
Недалеко от нашего дома рос старый ясень. Он рос как-то причудливо, широкий ствол поднимался метра на два , а потом резко склонялся параллельно земле, раскинув в стороны свои ветвистые крылья. Там был мой штаб в виде ветхого шалашика, но мне было в нем комфортно. Сюда я убегал от своих детских проблем, пытаясь укрыться, здесь я мечтал, переваривая прочитанные сказки, и принимал своих друзей. А еще там, в дупле, был мой тайник. Туда я и спрятал свой ценный груз.
Ночью не спалось, снились кошмары. От кого-то, убегая, я прыгал в огромный котлован.
Потом поднимался наверх по длинной лестнице, и когда моя голова показалась на поверхности, прямо перед собой я вижу большую старинную пушку, из которой вылетает огромное ядро, и я лечу в месте с ним обратно в пропасть. Я так испугался, что проснулся в холодном поту и до самого утра никак не мог согласиться с этим ночным открытием, что когда нибудь меня может не стать. Как мой мир, в котором я живу, сможет обойтись без меня. Неужели завтра в садике в очереди за ложкой противного рыбьего жира, и за столом перед тарелкой манной каши и даже в круге чьего-то дня рожденья « Как на Маши именины испекли мы каравай вот такой вышины вот такой нижины» может не быть меня?
Пытаясь уснуть, я успокаивал себя той мыслью, что это случиться не завтра. На завтрашней день, у меня совсем другие планы. И даже этот кошмарный сон не сможет им помешать. Это будит со мной намного позже, может быть в следующем веке, до него еще целая вечность. Я буду тогда взрослым, а о своем детском страхе я в скоре забуду.

По утру я шел привычным маршрутом, отмеривая детскими шажками трехкилометровую дистанцию от дома до садика. По привычке остановился у здания ОВД перед стендом «их разыскивает милиция», но, даже не посмотрев, на страшные физиономии преступников, я быстро пошел дальше, посчитав это сегодня дурной приметой. Тем более, что было о чем подумать. Где перепрятать товар? Ведь за его сохранность до момента сделки отвечает продающая сторона. Мысленно просмотрев карту территории садика, открывая его калитку, я уже знал это место – в кустах крапивы за туалетом, уж здесь он точно будет в полной сохранности. Зайдя в группу, я отыскал глазами Валерку и сигнализировал ему, что все в порядке.
Очередной день беззаботного детства прошел очень нервно. Не игралось, не плясалось, не смеялось. Даже когда после тихого часа выяснилось, что один наш коллега слегка обделался. В обычный день я стал бы участником детских пересуд и насмешек по этому поводу. Но сегодня я играл во взрослые игры и мог позволить себе такую роскошь как чувство жалости, не очень свойственное детям. Да и какая мне разница обделался он или нет, если я сам стою на пороге потери свой репутации хорошего сына в глазах родителей.

Я начал осознавать, что делаю плохой поступок. Но маховик запущен, и его остановить, я не в силах. В моем возрасте важнее то кем ты выглядишь в глазах своих сверстников, а не взрослых. Но даже от этой мысли мне не становилось легче.
Когда закончилась наша смена, мы с Валеркой пролезли через дырку в заборе и молча совершили обмен. Ему товар, мне деньги. Когда он просунул мне помятый и влажный рубль я про себя подумал: « Видно, и ему этот день дался не легко».
Зато мне стало очень легко и свободно. Куда-то улетучились черные мысли, ведь я стал обладателем целого состояния , и мне уж точно хватит фантазии как им грамотно распорядиться. Правда, моей фантазии хватило только на покупку творожного сырка за тринадцать копеек. И ей на смену сразу пришел здравый расчет - разве можно бездумно тратить деньги. Деньги должны работать и превращаться из маленьких в большие. Не зря ведь лиса Алиса и кот Базилио советовали закапывать их на поле чудес.
Я верил в сказки, в различные чудеса и в Деда Мороза. Поэтому остатки своего капитала, предварительно пересчитав, я бережно положил в спичечный коробок и закопал на нашем огороде под кустом смородины.
Прошло несколько дней. Наверное, мне пришлось бы долго ждать, пока из моих копеек вырастит большое дерево, усыпанное золотыми монетами, если бы наши с Валеркой отцы не работали вместе. Они были ревизорами райпотребсоюза и стояли на страже социалистической собственности. И им оказалось не сложно разобраться в пропаже своей.
В кои-то веки мой папаша заинтересовался фотоаппаратом, а мама Валерки однажды утром не обнаружила в своем халате стоящий на балансе семьи считанный рубль. Дальше было все просто. Наши отцы, сопоставив эти факты, от души посмеялись, за кружкой пива над проделками своих отпрысков и решили, конечно, нас проучить, чтоб не повадно было.
В этот же вечер когда отец пришел домой. Его грозный вид подсказывал моей интуиции, что сегодня моей детской попке, которая не знала до сих пор никаких прикосновений кроме нежных материнских рук, придется не сладко.
Мои опасения подтвердились, когда в руках отца я увидел ремень. Экзекуция продолжалась не долго, но больно. Отъем капитала всегда проходит болезненно. И хотя я внутренне был к этому готов, с каждым ударом ремня в меня вбивалась уверенность в том, что за все в этой жизни приходиться платить даже за наивные, детские мечты.
На следующее утро в садике нам с Валеркой не сиделось. Даже традиционную утреннюю кашу мы уплетали стоя. На вопрос воспитательницы - почему, ответил какой-то конопатый гундос: «Бронислава Васильевна, а они не могут сидеть, - и при этом подло захихикал, их вчера родители ремнем отходили». Что тут поделать. Наш райцентр был большим селом. А село, оно и есть село. Слухи в нем распространяются быстро.

- Спасибо тебе за экскурсию в детство. Я многое начинаю вспоминать. Даже готов продолжить твою историю. Ведь согласись порка пошла тебе на пользу.
 Вскоре после выше описанных событий на городском рынке появился самый молодой за всю его историю покупатель. Перед тем как предложить родителям, снять с них такую нагрузку как воскресные походы на рынок, в знак примирения после неудачного коммерческого опыта, он пришел туда сначала на разведку. Он долго ходил среди торговых рядов, впитывая в себя базарные споры и пытаясь проникнуть в суть рыночной философии, и очень сильно жалел маленьких свинок жалобно хрюкавших из-за бортов колхозных машин. Своим детским умом он понимал, они плачут не о том, что их ждет участь сервированного поросенка или судьба крутого хряка, они плакали о потере самого дорого- родительской любви. В этом похожи все живые существа нашего мира. Он еще не понимал тогда, что очень легко жалеть тех, кто, слабея тебя и очень трудно научиться, не делать зла тем, кто от тебя, его не ждет.
В следующее воскресенье маленький покупатель ели дотягивался до прилавка. Но когда ему удавалось посмотреть в глаза, какой нибудь деревенской тетке и завязать с ней торговый разговор она сразу понимала, что обречена как минимум на 50-ти процентную скидку.
А как бы вы поступили на ее месте, если перед вами стоит малолетний шкет и говорит:
- Вы не подумайте, я не жалуюсь, что родители посылают меня на рынок, а вы знаете, как плохо живут дети в ЮАР, а негры в Америке? Затем шло жуткое описание некоторых подробностей( он очень любил смотреть репортажи Зорина по телевизору), после которых безвинная жертва советской пропаганды готова была отдать ему последнее.

Протягивая через прилавок помятый рубль и получая в замен творог в форме большого коровьего языка, а на скидку литровую банку молока маленький покупатель прощаясь, произносил:
- Спасибо большое, вы очень добры, можно я к вам в следующее воскресенье приду?
Он весело шагал домой, гордо размахивая авоськой. И думал про себя: как хорошо приносить пользу своей семье. Это поднимало его в собственных глазах. Он сегодня стал почти взрослым.