Арбуз

 Немолодая уже женщина стояла на набережной. Она явно была смущена и растеряна. Держа в руках картину в довольно примитивной раме, женщина пыталась улыбаться. Улыбка, однако, не получалась, выходила только жалкая гримаса. Люди проходили мимо (какое им дело до странной тетки), мало ли таких сейчас. Казалось, что из печальных глаз вот-вот потекут слезы. Наконец кто-то остановился и попросил повернуть картину к лучам заходящего солнца. И тотчас все вокруг изменилось. С начала даже трудно было понять: что же произошло? Шумливая толпа стала притормаживать возле женщины, заглядываясь на картину. А там… едва лучи заходящего солнца коснулись простенького холста, как нарисованный на нем арбуз словно ожил. Он весь сиял и светился, казалось, изнутри; улыбался, радуясь тому, что наконец-то его заметили. Разрезанный бок арбуза источал сильнейший аромат свежести, а ломоть ярко-розовой мякоти, как бы посыпанный искрящимся на солнце сахаром, так и хотелось укусить. Такая мягкая и такая тягучая лень растекалась вокруг этой картины, такая истома и манящая прохлада и свежесть веяла с холста, что люди стали толпиться вокруг смущенной женщины с грустными глазами. А картина уже жила собственной жизнью. Солнце садилось все ниже и, видимо, от смены угла, под которым лучи освещали нарисованный арбуз, менялось настроение картины, а вместе с ним – толпы. Теперь арбуз не просто улыбался. Он весело предлагал себя. Палящий зной спал, толпа повеселела. Кто-то шутил, слышался сдержанный смех. Легко и непринужденно люди, остановившиеся на минутку, обсуждали достоинства астраханского сладкого чуда. Налетела стайка молодежи, и бойкий рыжеватый парень задорно спросил:
 - Почем чудо, мадам? –
 «Мадам», донельзя смутившись, пролепетала:
- Сколько не жалко…
 Явно рисуясь перед девушками и звонко смеясь, парень спросил:
- Хватит?-
 И, получив утвердительный кивок, сунул в дрожащий влажный кулак купюру. Догоняя друзей, парнишка взбрыкивал, как молодой жеребенок, прижимая к груди веселый арбуз.
 Солнце село. Толпа заспешила по своим делам. Волга неторопливо несла на своей шелковистой спокойной глади лодки. Город зажигал огни и, отдыхая от дневного зноя, зажил вечерней жизнью.
 А женщина все стояла и стояла, глядя на умиротворенную реку. Легкая улыбка скользила по ее губам, пропадая и появляясь вновь. Первая в ее жизни картина была продана.
- Наверное, еще стоит пожить…-
 Подумала, открывая новую страницу книги жизни, теперь уже художница.
 - Да нет, точно, надо еще пожить! Господи! Может быть, еще все получится?!!