Чекисты в Великой Отечественной войне

 Давно уже хотелось представить это материал, осованный на некоторых ныне рассекреченных документах НКВД - НКГБ СССР.
 Посвящаю этот очерк памяти Григоря Федоровича Григоренко, скончавшегося 19 мая 2007 г.
 Старейшего контрразведчика страны, заместителя председателя КГБ СССР.


 Деятельность органов государственной безопасности СССР накануне
 и в годы Великой отечественной войны

Накануне и в годы Великой Отечественной войны органы государственной безопасности СССР решали многие вопросы обеспечения безопасности страны. Важнейшим в их ряду являлось добывание информации о происходящих в Европе процессах, а также о планах и намерениях сопредельных европейских и азиатских держав.
Следует отметить, что ценная оперативная информация, в том числе и о политических и военных планах сопредельных государств, добывалась как разведывательными, так и контрразведывательными подразделениями органов госбезопасности. При этом и контрразведка нередко добывает информацию, которую можно назвать разведывательной.
В этом отношении понятия «разведывательная» и «контрразведывательная информация» являются в значительной степени условными и главным образом указывают на источник ее получения.
Нельзя также не отметить, что, как известно, репрессии и чистки в конце 30-х годов прошли как в самом НКВД, так и в РККА, в военной разведке.
Начало репрессиям в органах военной разведки положило выступление И.В.Сталина 21 мая 1937г. на совещании в НКО, где он заявил, что «Разведуправление РККА целиком попало в руки германской разведки. Разведсеть надо распустить. Лучше всего – всю».

За этим последовал арест в августе 20 сотрудников разведупра РККА, в сентябре – октябре – еще 23 человек, а затем отстранение от должностей нескольких сот сотрудников, причем аресты продолжались и в последующие годы. В частности, были репрессированы 5 начальников разведупра: Я.К.Берзин (возглавлявший ГРУ в 1924 – 1935гг.), И.С.Уншлихт(1935 – 1936), С.Т.Урицкий(1936 – 1937), И.И.Проскуров(1938 – 1940), А.П.Панфилов(1941 – 1942). Также были репрессированы 17 заграничных резидентов и 16 военных атташе. Понятно, что эта волна репрессий явилась сильнейшим ударом по системе военной разведки в предвоенный период.

На смену смещенным сотрудникам пришло молодое поколение – средний возраст около 35 лет, с академическим образованием за спиной, но без опыта практической оперативной работы.

Та же участь постигла и внешнюю разведку НКВД. В 1939г. ее возглавил 32-летний П.М.Фитин, к моменту назначения на эту должность проработавший в разведке чуть более года.

В то же время в 1940 – 1941гг. 1-м управлением ГУГБ НКВД были восстановлены 40 ранее распущенных зарубежных резидентур. Но после 22 июня 1941г. связь с рядом из них была потеряна, и впоследствии они были переданы ГРУ, в том числе и берлинская нелегальная резидентура НКВД, в которую входили 14 немецких антифашистов. И эти созданные разведчиками НКВД резидентуры стали составной частью знаменитой «Красной капеллы», добывавшей в годы войны ценнейшую разведывательную информацию.

Одно из первых донесений о концентрации германских войск на территории оккупированной Польши датировано 16 февраля 1940 г. и поступило от закордонных источников разведотдела погранвойск НКВД Украинского пограничного округа[1].

Понятно, что сообщения об усилении германской военной группировки в Восточной Пруссии, Генерал-губернаторстве (оккупированной Польше), Словакии, Румынии и Финляндии объективно составляли основной поток информации о действиях сопредельных государств.

Наиболее интенсивно, как о том свидетельствуют опубликованные документы органов НКВД, информация о подготовке Германии к нападению на СССР стала поступать с начала июля 1940 года, когда вермахт после разгрома Франции активизировал переброску боевых частей к границам Советского Союза.

Так, еще 9 июля 1940 г., задолго до утверждения Гитлером известной директивы № 21 («Барбаросса»), начальник 5-го отдела ГУГБ П.М.Фитин направил в Разведуправление РККА письмо с просьбой дать оценку материалам о подготовке Германии к войне против СССР.

В ответном письме РУ ГШ РККА от 7 августа 1940г. подчеркивалось: «Сведения о перебросках германских войск в восточном направлении представляют интерес и являются ценными. В основном они подтверждают имеющиеся у нас данные, а в некоторых случаях почти дублируют их. В дальнейшем желательно получить освещение следующих вопросов...».

В тот же день заместитель развупраления ГУГБ дал указание: «Вопросник срочно направить наркомам в Киев, Минск, начальнику УНКВД по Ленинградской области, а также начальникам ГУПВ, ГТУ (Главного транспортного управления НКВД. – О.Х.) с просьбой ориентировать закордонную агентуру на добывание новых сведений о военных приготовлениях немцев на территории генерал-губернаторства...».

Подобный обмен разведданными между ГУГБ и РУ РККА продолжался и далее, однако отметим, что ряд сообщений органов НКВД – НКГБ направлялась только И.В.Сталину и В.М.Молотову, минуя как Разведуправление, так и Генеральный штаб РККА.

В этой связи вряд ли можно считать объективной негативную оценку, данную работе Разведуправления РККА 7 декабря 1940 г. в Акте о приеме наркомата обороны СССР маршалом С.К.Тимошенко «...организованной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется. ...К моменту приема наркомат Обороны такими данными не располагает».

Как отмечал по этому поводу в 70-е годы Г.К.Жуков, не вся, добываемая даже по линии военной разведки, информация поступала руководству Генштаба. Начальник Разведуправления Ф.И.Голиков стремился докладывать ее сначала напрямую Сталину, а последний оценивал ее, опираясь при этом на мнение Л.П.Берии, до марта 1941 г. курировавшего внешнюю разведку НКВД. Только та информация, которая вызывала у Сталина полное доверие, считалась «проверенной» и представлялась Жукову, как начальнику ГШ РККА. (Об этом же писал в своих воспоминаниях и бывший в то время начальником Информационного отдела РУ РККА В.А. Новобранец.)

Приведем следующий любопытный факт. 11 марта 1941 г. НКГБ СССР сообщал в ЦК ВКП(б) и СНК о том, что 6 марта английский посол в СССР Криппс провел своеобразную пресс-конференцию, предупредив присутствовавших на ней корреспондентов английских и американских газет о том, что «его информация носит конфиденциальный характер и не подлежит использованию для печати». В частности, Криппс заявил: «Советско-германская война неизбежна. Многие надежные дипломатические источники из Берлина сообщают, что Германия планирует нападение на Советский Союз в этом году, вероятно, летом... Другая причина, по которой советско-германская война должна начаться в этом году, заключается в том, что Красная Армия все время крепнет, тогда как мощь германской армии, если война с Англией затянется, будет ослаблена. Поэтому Гитлеру выгоднее попытаться сломить Красную Армию до того, как будет закончена ее реорганизация».

Отвечая на вопросы, Криппс заявил, что германский генеральный штаб убежден, что Германия в состоянии захватить Украину и Кавказ вплоть до Баку за 2 – 3 недели.

Можно предположить, что «пресс-конференция» была проведена как дополнительный канал доведения этой информации до Сталина после ряда официальных попыток руководства Великобритании и США предупредить советское руководство о готовящейся агрессии Германии[2].

Однако эта попытка вызвала у Сталина реакцию скорее обратную ожидавшейся в Великобритании, лишь усилив его подозрительность в отношении подлинных намерений Великобритании и США.

Слухи о предстоящем нападении Германии на СССР, появившиеся еще в феврале 1941г., среди дипломатического корпуса в Москве были настолько распространены, что военно-морской атташе Германии Баумбах был даже вынужден направить 24 апреля 1941г. своему руководству следующую шифротелеграмму:

«1. Циркулирующие здесь слухи говорят о якобы существующей опасности германо-советской войны, чему способствуют сообщения проезжающих через Германию.

2. По сведениям советника итальянского посольства, британский посол называет 22 июня как дату начала войны.

3. Другие называют 20 мая.

4. Я пытаюсь противодействовать слухам, явно нелепым».

До сих пор многие задаются вопросом: почему же Сталин, располагая информацией об агрессивных намерениях гитлеровской Германии, не принял адекватных мер обороны?

На наш взгляд, одна из причин этого коренится в особенностях человеческой психологии, точнее, в том феномене, что получил у прогнозистов название «эффекта Эдипа». Суть его состоит в том, что, стремясь избежать нежелательных последствий, человек неосознанно лишь ускоряет их неизбежное приближение.

Конкретно в анализируемой ситуации он связан с тем, что на протяжении длительного времени – более 7 месяцев, еще до официального утверждения Гитлером директивы № 21 о плане «Барбаросса», в разведывательных донесениях фигурировали разные даты начала военных действий.

Если в сообщениях 1940г. указывалось начало следующего года, то в последующих – его весна, затем – март – апрель. Наконец, в сообщениях появляются – май, конкретно – 15 мая. Как известно, накануне последней даты – 9 мая в Кремле состоялось известное выступление И.В.Сталина перед выпускниками военных академий столицы, в котором была подчеркнута вероятность близкой войны.

Подобные, объективно обусловленные, многочисленные переносы даты дня «Д» чисто психологически не могли не породить у Сталина, как у любого другого человека на его месте, иллюзии безопасности, уверенности в том, что ожидаемый нежелательный вариант развития событий «не наступит и на этот раз». Особенно если самому не пытаться ускорить, не спровоцировать развитие нежелательных событий собственными активными действиями. Отсюда – и известное «Заявление ТАСС» от 14 июня 1941г. в отношении советско-германских отношений.

По-человечески понятно, что Сталин стремился таким образом отсрочить военный конфликт, надеясь, что планы Гитлера могут измениться под воздействием каких-либо превходящих внешних обстоятельств, например, начала британского наступления. И немедленного вооруженного конфликта удастся вновь избежать. Известно, например, что дата нападения в СССР в начале мая была изменена ввиду агрессии против Югославии, которая ранее не входила в планы Гитлера.

В связи с появившейся в начале 80-х годов и ныне весьма популярной в некоторых кругах «версией» перебежзчика В.Резуна («Суворова») причин и условий начала Великой Отечественной войны, отметим два немаловажных обстоятельства.

Во-первых, отсутствие упоминания о якобы «вскрытых планах» военного «нападения со стороны СССР» в «Военном дневника» начальника штаба сухопутных войск вермахта Ф.Гальдера.

Во-вторых, информация о военных приготовлениях Германии к вероломному нападению на СССР имеется в дипломатических, военных и разведывательных архивах США и Великобритании, а также давно введена в научный оборот[3].

В этой связи распространение «версии» Резуна объясняется только исключительно политическими, идеологическими и пропагандистскими соображениями периода «холодной войны».

Остается только сожалеть и недоумевать по поводу того, что эта фальшивка, неоднократно разоблаченная, до сих пор пользуется спросом и способна вызывать интерес и внимание к себе сконструированных «исторических фактов», порождавших немалое число исторических мифов.

Среди многочисленных сообщений о германских военных приготовлениях у советских границ за период с 15 по 21 июня 1941 г. наибольший интерес вызывает «Календарь сообщений агентов берлинской резидентуры Корсиканца и Старшины с 6 сентября 1940 по 16 июня 1941 года»[4].

Поскольку его роль в истории и страны, и органов безопасности, советской разведки чрезвычайно велика, расскажем о нем подробнее. А подоплека его появления такова.

16 июня, ознакомившись с очередными разведывательными сообщениями из Берлина, Сталин вызвал к себе наркома госбезопасности В.Н.Меркулова и начальника внешней разведки П.М.Фитина.

Генсека интересовали подробности об источниках берлинской резидентуры НКГБ Старшине и Корсиканце. Отвечая на вопросы, Фитин объяснил, почему разведка им доверяет. Завершая беседу, Сталин заметил: «Идите, все уточните, еще раз перепроверьте эти сведения и доложите мне».

Выполняя указание Сталина, «немецкое» отделение разведки и подготовило к 19 июня указанный «Календарь ...», включая в него сообщения этих агентов с 6 сентября 1940 г. по 16 июня 1941 г.

В этом документе, подготовленном заместителем начальника отделения З.И.Рыбкиной, ставшей позднее известной писательницей З.И.Воскресенской, были сконцентрированы все основные донесения, предупреждавшие о подготовке к войне. Следует также особо подчеркнуть, что информация Старшины и Корсиканца подтверждалась также и многочисленными сообщениями иных источников НКГБ, как разведывательными, так и контрразведывательными, а также данными разведотделов пограничных войск НКВД СССР.

В то же время следует отметить, что специального аналитического подразделения в разведке, да и в НКГБ в целом еще не существовало, что не могло не порождать определенных трудностей и проблем в организации их работы.

20 июня «Календарь...» был передан Фитиным наркому для повторного доклада Сталину. Однако, опасаясь отрицательной реакции генсека, Меркулов отказался его подписать и направить в Кремль.

22 июня «Календарь» был возвращен Фитиным начальнику немецкого отдела разведки П.М.Журавлеву с резолюцией: «Журавлеву. Имейте у себя. П.Ф. 22.VI».

Достаточно долго, до июня 1991 года, об этом документе вообще не было известно. Однако он, по-видимому, спас жизни многим разведчикам, доказавшим как свой высокий профессионализм, преданность Родине, так и свою «невиновность» в стратегическом просчете, допущенном высшим политическим руководством страны.

В целом же ныне опубликованные документы советской разведки об агрессивных приготовлениях вермахта на советской границе в пух и прах разбивают так называемую «новую историческую концепцию» предателя В.Резуна.

Значительный интерес представляют также ориентировки военной контрразведки – Особого отдела ГУГБ НКВД, а с марта 1941 г. – 3 Управления НКО СССР, – об устремлениях и деятельности иностранных разведок против Вооруженных сил СССР.

В одной из них, от 30 ноября 1940 г., освещались «некоторые моменты работы германской разведки», установленные в процессе агентурной работы и следствия: «...Наиболее заслуживающими внимания и характерными являются: установка на разложение воинских частей Красной Армии, попытки склонить военнослужащих к измене Родины и использование самого различного элемента из числа жителей западных областей Украины и Белоруссии...».

Это обстоятельство стоит особо подчеркнуть потому, что, как показывал Международному военному трибуналу для главных нацистских преступников бывший начальник отдела «Абвер-1» Г.Пиккенброк, «уже с августа – сентября 1940 г. со стороны Отдела иностранных армий Генштаба значительно увеличились разведзадания «абверу» по СССР ... О более точных сроках нападения Германии на Советский Союз мне стало известно в январе 1941 г.»

В ориентировке 3 Управления НКО СССР о деятельности германской разведки от 25 мая 1941 г. приводятся конкретные задания, получаемые агентурой противника, и, в частности, отмечается, «основным контингентом агентуры, используемой германскими разведывательными органами, забрасываемой к нам через западную границу, являются поляки – 52,4%... Второе место по численности среди агентуры занимают украинские националисты, которые составляют около 30 % ... Около 20 % агентуры составляют белоруссы, литовцы, латыши, эстонцы, русские белоэмигранты и незначительное количество евреев. Среди агентуры – до 10 % женщин молодых, с красивой внешностью... Больше половины всей агентуры, засылаемой на нашу территорию, имеет возраст до 25 лет, 3/4 всех агентов имеют возраст до 30 лет».

В разведсводке НКГБ СССР № 1510 от 20 июня, направленной начальнику РУ РККА, отмечалось «...Германская разведка направляет свою агентуру в СССР на короткие сроки – 3 – 4 дня. Агенты, следующие в СССР на более длительные сроки – 10 – 15 суток, инструктируются о том, что в случае перехода германскими войсками границ до их возвращения в Германию они должны явиться в любую германскую часть, находящуюся на советской территории».

Приведем также данные о лицах, арестованных и высланных органами НКВД в связи с угрозой агрессии в июне 1941 г.: в Молдавии были арестованы 4550 и выселено 13 980 человек (далее указываются категории арестованных и выселявшихся), в Литве – 5664 и 10187 человек, в Латвии – 5625 и 9546 человек, в Эстонии – 3178 и 5978 человек[5]. Основанием для проведения этой акции послужили следующие события.

В начале апреля НКГБ Латвии были арестованы 73 агента германской разведки, входившие в антисоветскую организацию «Тевияс Саргс» («Страж отечества»). Последняя, в частности, ставила перед собой задачи:

«...1) объединения всех националистически настроенных латышей и подготовку вооруженного восстания с целью свержения Советской власти и восстановления «независимой национальной Латвии»;

2) практически приступила к объединению под своим руководством ряда других подпольных ячеек и групп как в Риге, так и в других городах и местечках (Двинск, Виндава, Любава, Елгава и др.);

3) создала несколько нелегальных контрреволюционных ячеек в частях РККА («Латвийский национальный корпус») из числа бывших офицеров латвийской армии и развернула работу по скупке и хищению оружия...

По показаниям арестованного Вятиньша, руководство организации «Тевияс саргс» было информировано через Шинке (немецкий резидент в Риге. О.Х.) в феврале 1941 г. о том, что через 2 месяца политическая ситуация изменится, Латвия будет оккупирована Германией и после 25 марта, когда окончится репатриация и комиссия (по репатриации немцев. О.Х.) вернется в Германию, начнутся активные военные действия германских войск, которые предпримут одновременное наступление с юга (Украина) и с севера (Финляндия)...

Следствием установлено, что возглавляемая Шинке резидентура имела своими задачами:

1) сбор сведений о дислокации частей РККА, их вооружений и политико-моральном состоянии;

2) сбор данных об экономическом и политическом состоянии Советского Союза;

3) контрразведывательную работу для выявления нашей агентуры, забрасываемой в Германию в связи с репатриацией немцев;

4) создание на тарритории Латвии после репатриации шпионской сети, связанной с местными антисоветскими повстанческо-диверсионными формированиями...».

27 мая 1941 г. НКГБ Литовской ССР сообщал в Москву: «В декабре 1940 г. из Германии в г.Кретинга нелегально приходил бывший капитан литовской армии Михелькявичюс, который на подпольном собрании, состоявшемся 20 декабря в м. Якубово ... сделал доклад следующего содержания: «Поддержка литовским повстанцам изначально обеспечена со стороны Германии, где уже создано Литовское национальное правительсво во главе со Шкирпой (бывшим литовским послом в Берлине. Несколько забегая вперед, все-таки необходимо отметить, что 5 августа 1941 г. оккупационный режим ликвидировал просуществовавшее менее полутора месяцев «независимое национальное правительство» во главе со Шкирпой. – О.Х.). Наше объединение «Литовский союз активистов» на территории Восточной Пруссии имеет крупную военную организацию – легион во главе с генералом Плехявичюсом. Нападение на Советский Союз Германия произведет весной 1941 г. Мы, литовцы, должны поднять восстание в тылу Красной Армии и развернуть большую диверсионно-подготовительную работу по взрыву мостов, разрушению железнодорожных магистралей, нарушению коммуникаций...»

Арестованный в начале июня в Эстонии участник подпольной организации Тийт Борис, бывший участник профашистской организации «Вабс», показал, что созданная в марте 1941 г. организация, связанная с немецкой репатриационной комиссией, ставила своими целями:

– оказание вооруженной помощи Германии во время войны с СССР,
– сбор разведывательных данных о частях Красной армии и передача их в Германию, для чего имела радиостанцию.

Активная диверсионно-подрывная работа «пятой колонны» велась и на Украине. В период с 1 января по 15 июня 1941 г. в западных областях Украины были ликвидированы 38 политических и 25 уголовных банд с общим количеством 273 активных участника, арестованы 212 пособников и укрывателей бандитов, арестованы 747 участников «Организации украинских националистов» (ОУН). Во время операций по задержанию были убиты 82 и ранено 35 бандитов.

Потери НКВД составили 13 убитых и 30 раненых оперработников. На 15 июня имелись данные о наличии в Западной Украине 77 бандгрупп и 366 участников, 51 из них с 274 участниками – оуновские.

Появившиеся в британских и шведских СМИ в начале войны сообщения о якобы имевших место «повсеместных выступлениях в тылу Красной Армии» подтверждают тот факт, что противником заблаговременно была подготовлена «пятая колонна», которая, как известно, проявила себя весьма активно в первые дни войны в западных и северо-западных районах СССР.

Отметим и то обстоятельство, что если разведывательно-подрывная деятельность спецслужб гитлеровской Германии против СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны довольно хорошо известна, то об аналогичной деятельности ее союзников, и в частности Финляндии, известно гораздо меньше. В этой связи мы подробнее расскажем о деятельности финской разведки в предвоенные годы в приложении № 2.

Как известно, в реализации агрессивных планов в отношении СССР значительное место отводилось германским спецслужбам, и прежде всего военной разведке абверу, приобретшему значительный боевой опыт за период военных действий в Европе в 1939 – 1941 годах.

По замыслам верховного командования, агенты и диверсанты абвера должны были дезорганизовать советскую оборону и тылы Красной Армии, парализовать ее коммуникации, обеспечив тем самым победу в блицкриге.

Несмотря на достигнутые в начальный период войны некоторые успехи в этом направлении, германские спецслужбы потерпели поражение в разведывательном противоборстве с советскими органами безопасности.

Первоначально в соответствии со стратегическими планами «молниеносной войны» основной удар разведки направлялся на передовые позиции советских войск и ближние их тылы.

Так, уже к концу 1941г. органами НКВД было обезврежено около 5000 германских агентов, более половины из которых были ликвидированы непосредственно в зоне боевых действий.

С учетом опыта боевых действий в Европе советским руководством был сделан обоснованный вывод о возможном широком использовании агентов-парашютистов и парашютных десантов для дезорганизации тыла и осуществления иных диверсионно- подрывных действий.

Уже известная директива НКВД от 22 июня 1941г. ставила задачу по предотвращению диверсий на объектах промышленности и транспорта. В дальнейшем она с учетом получаемых новых данных о тактике действий противника конктретизировалась в целом ряде директив и приказов по органам госбезопасности.

В соответствии с приказом НКВД от 25 июня в управлениях западных областей были образованы оперативные группы для борьбы с агентами и десантами противника, rкоторым в качестве боевых подразделений были приданы истребительные батальоны.

Но по мере краха стратегии блицкрига центр тыжести разведывательно-подрывной деятельности германской разведки начал переноситься на тыловые области и районы СССР.

Для реализации этой новой стратегии в марте 1942г. Главным управлением имперской безопасности (РСХА) Германии был разработан специальный план под кодовым названием «Унтернемен «Цеппелин». Для его непосредственной реализации в составе VI – разведывательного – управления РСХА был создан специальный реферат (отдел), которому первоначально были приданы 4 фронтовые зондеркоманды при оперативных группах полиции и службы безопасности на оккупированных территориях СССР, а также несколько разведывательно-диверсионных школ по подготовке агентов для заброски в советские тылы. При этом зондеркоманды «Цеппелина» должны были также взаимодействовать с фронтовыми абверкомандами и абвергруппами.

В рамках операции «Цеппелин» предусматривалась организация массовой заброски агентуры с разведывательными, диверсионными, пропагандисткими и организационно-повстанческими заданиями для инспирирования вооруженных антисоветских выступлений.

В плане РСХА прямо указывалось: «нельзя ограничиваться десятками групп для разложенческой деятельности, они для советского колосса являются только булавочными уколами (что явно означало признание прежних стратегических просчетов германского командования и разведки. – О.Х.). Нужно забрасывать тысячи».

Однако деятельность «Цеппелина» и абвера не осталась не замеченной для советской контрразведки.

В виду того обстоятельства, что документы, опубликованные в сборнике «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. 1941 – 1945годы», расскрывают систему и методы деятельности гитлеровской разведки на советско-германском фронте, лишь кратко остановимся на некоторых моментах этой неизвестной войны.

Как показали дальнейшие события, НКВД СССР своевременно разгадал стратегический замысел германских спецслужб и создал условия для централизованного руководства борьбой с забрасывавшейся агентурой, что позволило парализовать планы по дестабилизации советского тыла.

25 апреля 1942г. НКВД докладывал Государственному комитету обороны (ГКО), что только в марте – апреле были задержаны 76 агентов противника, переброшенных как в одиночном порядке, так и в составе разведывательно-диверсионных групп в города Вологду, Ярославль, Иваново, Пензу, Молотов, Тамбов, Куйбышев, Сталинград, Казань, Горький, у которых была изъята 21 радиостанция для связи с разведцентрами противника[6].

В целях ограничения активности германской разведки в указанных городах и создания видимости «успешной» работы заброшенной агентуры по 12 радиостанциям была установлена радиосвязь и начаты оперативные игры с абверкомандами 102,103 и 104, абвергруппами 104 и 111, а также зондерштабом абвера «Р».

Допрос только 2 групп задержанных парашютистов позволил получить данные на 154 агентов и сотрудников главной команды «Цеппелина» «Руссланд Зюйд».

Ведение радиоигр с противником – с 1942г. были организованы 89 таких игр, 65 из которых были прекращены НКВД к июню 1943 по различным соображениям, – позволяло при целенаправленном их проведении, когда передача всех дезинформационных материалов санкционировалась контрразведывательным управлением НКВД, вводить в заблуждение германское военное командование и разведку.

Помимо осуществления стратегической операции «Цеппелин» германская разведка проводила и тактические разведывательные мероприятия, направленные, в частности, на обеспечение проведения наступательных операций вермахта.

Следует подчеркнуть, что финская разведка также принимала участие в заброске агентуры в тылы Ленинградского и Карельского фронтов.

О конкретных масштабах и целях разведывательно-диверсионной деятельности финской и германской разведок на северо-западном театре военных действий свидетельствуют следующие данные о забросках в советский тыл агентов противника.

В 1942 году только в Вологодскую область были заброшены 7 групп из 23 парашютистов, успешно ликвидированных истребительными батальонами областного УНКВД. Причем две из этих групп были заброшены финской разведкой.

Уже к июню 1942 года органами НКВД была выявлена новая школа финской разведки в Петрозаводске, которая к октябрю того же года подготовила для заброски в тыл РККА около 100 агентов. Согласно показаниям арестованных в январе 1943 года финских агентов для заброски в Вологодскую и Архангельскую области и Карело – Финскую ССР были подготовлены еще 27 агентов.

О действиях и устремлениях разведок противника наглядно свидетельствуют данные о заброске парашютистов только в Вологодскую область в 1943 году:

Месяц Количество заброшенных групп Количество Характер полученных
заброшенных агентов в заданий (по группам)
 групп них

 январь 1 2 разведка

 март 1 2 разведка

 май 5 15 разведка – 3

диверсии – 2

 июнь 1 1 разведка

 июль 2 9 диверсии – 2
 август 4 11 разведка – 4
 сентябрь 11 41 разведка – 3
диверсии – 5,
  организация «повстанчества» – 3
 октябрь 5 18 разведка – 3
  диверсии – 3
  организация «повстанчества» – 1
 ноябрь 2 17 диверсии – 2



Всего в 1943 году на территории области были обезврежены 32 агентурные группы противника (3 из них финские), общей численностью в 115 человек. 14 из них имели диверсионные задачи.

Если Вологодская область являлась глубоким тылом, то можно себе представить, какова была интенсивность заброски агентуры в ближайшие тылы советско-финского фронта, где, помимо воздушного способа заброски, мог использоваться и пеший переход линии фронта или высадка на побережье разделенных линией фронта озер.

Как показали арестованные в августе 1943 года в Вологодской области парашютисты, германской разведкой в разведывательной школе в м. Вано-Нурси (Эстония) были подготовлены еще 75 агентов для осуществления диверсий на Северной железной дороге (Архангельск – Центр и Мурманск – Центр), являвшейся в этой связи стратегической транспортной артерией советско-финского фронта. Важность ее усиливалась также транспортировкой по ней из портов Мурманска и Архангельска поставок из США по ленд-лизу.

Все ранее указанные группы противника, за исключением одной, снятой в июне 1943 года после выполнения задания гидросамолетом, – использование гидроавиации для заброски и возвращения разведывательных групп являлось отличительной особенностью финской разведки,– в течение 3 – 5 дней после выброски ликвидировались истребительными батальонами УНКВД по Вологодской области.

С сентября 1943 по сентябрь 1944 года советской контрразведкой из г. Вологды велась радиоигра с Головной командой абвера «Русланд Норд» («Русский север») под кодовым названием «Подрывники», позволившая обезвредить более 20 агентов противника и сковать его диверсионную деятельность в области в отношении Северной железной дороги.

Крайне интересна также контрразведывательная операция, проведенная органами НКВД в сентябре – ноябре 1942 года по обезвреживанию разведывательной группы противника.

В ночь на 1 сентября в Коношском районе Архангельской области была выброшена разведывательная группа противника. Обнаружив, что они замечены ночевавшими в поле колхозниками, парашютисты поспешно покинули район выброски, оставив на месте приземления часть снаряжения, включая и рацию.

Для организации розыска парашютистов в район прибыла оперативная группа УНКВД по Архангельской области. В ночь на 2 сентября была обнаружена выброска еще одной группы парашютистов, как выяснилось позднее, состоявшей из 8 агентов противника. В районе вероятного нахождения парашютистов 5 сентября были совершены две диверсии на железной дороге.

На основании этих и других подобных фактов НКВД СССР 8 сентября 1942 года издал специальную директиву об активизации работы по предотвращению диверсий на железнодорожном транспорте. Для оказания помощи в розыске парашютистов в Архангельск была направлена группа сотрудников наркомата, включая и специалистов радиоконтрразведки.

Анализ радиоперехвата позволил установить, что в этом районе действуют две радиостанции, поддерживавшие связь на эстонском языке с разведывательным центром в Таллине и друг с другом. На этом основании была выдвинута подтвердившаяся впоследствии версия о том, что агенты являются членами эстонской националистической организации «Кайтселиит».

Анализ обстановки – показания задержавшихся ранее агентов противника, интенсивность их заброски, развернутая в полосе фронта войсковая радиосеть, характерная для направлений главного удара противника, – свидетельствовал, по мнению руководителей контрразведывательной операции, о вероятной подготовке финско-германским командованием крупной операции с задачей выхода к Северной железной дороге и блокирования ее. Ставшая известной после войны директива командования вермахта от 21 июля 1942 года подтверждает правильность этого вывода контрразведчиков.

В течение длительного времени поиск парашютистов противника по засекаемым пеленгам и физическим следам их отхода из зафиксированных районов в условиях малонаселенной лесисто-болотистой местности и бездорожья оказывался безрезультатным.

Учитывая исключительную важность ликвидации этой группы парашютистов, 27 сентября нарком внутренних дел Берия утвердил единый план проведения операции, предусматривавший взаимодействие в ходе ее осуществления оперативных групп Архангельского УНКВД, Транспортного управления НКВД СССР, радиоконтрразведывательной службы и частей НКВД по охране Северной железной дороги, а также меры по своевременному выявлению и ликвидации агентуры противника в случае ее новых забросок.

О ходе операции регулярно информировались Архангельский обком и ЦК ВКП(б) и ежедневно – Второе (контрразведывательное) управление НКВД СССР.

Вечером 27 сентября при проческе местности группа бойцов истребительного батальона натолкнулась на замаскированную палатку парашютистов. В ходе завязавшейся перестрелки двое из них были убиты, но оставшимся четырем удалось скрыться.

Анализ обнаруженных у убитых карт подтверждал вывод о том, что противником готовится наступательная или десантная войсковая операция, причем уточнял место ее вероятного проведения – Коношский район, район озера Лача.

4 октября была зафиксирована кратковременная – на 2 – 3 минуты посадка гидросамолета в Няндомском районе, что было расценено как проверка возможности приводнения на Нигменское озеро. (В действительности же, как это было установлено в процессе следствия по делу арестованных парашютистов, финская разведка сняла здесь группу диверсантов, которая и осуществила ранее указанные диверсии.)

С начала октября радиоконтрразведка получила возможность расшифровать записи радиопереговоров противника.

Рано утром 22 октября, через семь часов после получения данных радиоперехвата, оперативно-войсковые группы блокировали район озера Лача, куда ожидалось прибытие гидросамолета.

В 8 часов 20 минут приводнившийся гидросамолет принял на борт группу агентов. Расположение чекистских оперативных групп должно было исключить возможность подъема самолета в воздух. Но, обстрелянный и поврежденный, гидросамолет все же взлетел и позднее совершил вынужденную посадку на Юнг-озеро в Пудожском районе Карело-Финской ССР. Здесь он был обнаружен войсками по охране Карельского фронта, и отсюда был продолжен поиск скрывшихся с места приземления агентов противника.

В тот же день самолеты противника дважды совершили облеты озера Лача, один раз обстреляв из пулемета оставленную засаду, в результате чего среди бойцов опергруппы имелись жертвы.

На рассвете 2 ноября четверо парашютистов и один из оставшихся в живых членов экипажа подбитого самолета были задержаны разведывательно-поисковой группой батальона войск НКВД 7-й Отдельной армии. 8 ноября оставшиеся три агента были задержаны в Коношском районе Архангельской области.

Всего в розыске парашютистов были задействованы 57 контрразведчиков, 166 бойцов и командиров войск НКВД и 130 бойцов РККА, 94 бойца истребительных батальонов и местный актив.

На сообщении УНКВД по Архангельской области о задержании агентов противника имеется резолюция Берии: «Хорошо получилось. Надо проинформировать ГКО».

10 ноября в Государственный Комитет Обороны было направлено сообщение, в котором после описания процесса поиска парашютистов, отмечалось: «Предварительным расследованием установлено, что диверсанты – по национальности эстонцы – в течение года обучались в диверсионно-разведывательной школе германской разведки в Таллине, руководимой офицером германской разведки Целлариусом-Келлером. Для ведения следствия арестованные затребованы в Москву».

В результате следствия было установлено, что задержанные парашютисты действительно являлись членами «Кайтселиита», известными спортсменами, некоторые из них в прошлом являлись чемпионами Эстонии. Все они с июля 1941 года принимали участие в боях против Красной Армии. Один из них являлся агентом абвера с 1939 года и еще до войны нелегально перебрасывался в СССР, а трое других перебрасывались в советский тыл летом 1942 года.

Группа из 14 человек была завербована в декабре 1941 года и подготовлена заместителем начальника абвернебенштелле «Ревал» майором Кристианом (он же и вербовщик КОФ). С февраля по апрель 1942 года группа проходила подготовку в финской разведывательной школе в м. Вазен.

Как показали арестованные, немецкое командование планировало в октябре 1942 года высадку крупного воздушного десанта в районе станции Коноша с целью перерезать Северную железную дорогу, изолировать Карельский фронт и развивать наступательную операцию в южном направлении на Вологду. Перед группой в этой связи были поставлены разведывательные задачи, и отношения к диверсиям на железной дороге она не имела. Как показал анализ черновиков радиограмм, поставленных перед нею задач группа не выполнила.

Так действия чекистов в глубоком тылу, а также наступательные действия советских войск на фронтах, в том числе и под Сталинградом и на Северном Кавказе, сорвали одну из планировавшихся наступательных операций вермахта.

И не случайно поэтому на совещании 15 февраля 1943 года рейхс-фюрер СС Г.Гиммлер вынужден был признать: «Результаты разведывательной работы «Цеппелина» были удовлетворительными (откуда ему было знать, что она представлялась таковой с подачи советской контрразведки, в значительной степени контролировавшей всю деятельность «Цеппелина»! – О.Х.), но свою главную задачу – провести в большом масштабе диверсионную и подрывную работу «Цеппелин» выполнил, несомненно, плохо».

Еще одним важным направлением деятельности органов госбезопасности в годы войны, как известно, являлась организация зафронтовой работы оперативно – чекистских групп. Расскажем лишь о двух подобных операциях органов НКВД.

При этом в год шестидесятилетия освобождения Белоруссии от фашистской оккупации представляется вполне уместным рассказать о вкладе чекистов в успешное осуществление стратегической Белорусской наступательной операции (23 июня – 29 августа 1944г) под кодовым наименованием «Багратион», хотя ранее говорить об этом было не принято.

Но уже «Военный энциклопедический словарь»(М.,1986,с.74) отмечал, что «в Белорусской операции принимали активное участие партизанские части и ссоединения».

В мемуарах «Солдатский долг», вспоминая о подготовке операции «Багратион», К.К.Рокоссовский писал: «Партизаны получили от нас конкретные задания, где и когда ударить по коммуникациям и базам немецко – фашистских войск. Они взрывали поезда на железнодорожных магистралях Бобруйск – Осиповичи – Минск, Барановичи – Лунинец (запомните эти названия, уважаемые читатели!) и других. Все их удары наносились в тесном взаимодействии с планом и были подчинены интересам предстоящей операции».

Так писал Маршал Советского Союза, ибо тогда писать всю правду было не принято.

А начало этой неизвестной страницы операции «Багратион» положило следующее письмо командования Белорусского фронта в НКВД СССР от 24 декабря 1943 г.: «Учитывая успешную работу в тылу спецотрядов вашего наркомата, действовавших под командованием т. т.Каминского, Матвеева, Шихова и оказавших существенную помощь фронту в деле разрушения Унечского и Гомельского железнодорожных узлов противника, мы просим оказать дальнейшую помощь Белорусскому фронту посылкой ваших диверсионных отрядов для воздействия на перевозки и разрушения основных железнодорожных коммуникаций в тылу противника.

В интересах фронта наиболее актуальной задачей является вывод из строя железнодорожных линий противника: станций Старушки, Лунинец, Пинск, Бобруйск, Минск – Бобруйск, а также получение разведданных о мероприятиях и действиях противника на этих участках.

В связи с намеченной вами выброской спецотрядов для действий в тылу врага на участке Белорусского фронта мы просим учесть наши пожелания в этом отношении и ориентировать часть ваших отрядов в самое ближайшее время на диверсионно- разведывательную работу в районах указанных выше железнодорожных линий противника.

Ваш представитель, ознакомленный с обстановкой на фронте, доложит о существующем положении на месте. Как и прежде, нами будет оказана необходимая помощь для переброски отрядов, связи с нами и успешного выполнения поставленных им задач.

Командующий войсками Член военного совета

Белорусского фронта генерал-лейтенант

Рокоссовский Телегин

Начальник штаба фронта генерал-полковник Малинин»

Понято, что для Рокоссовского, испытавшего на себе «дружеские объятия» НКВД, необходимость обращения на Лубянку не вызывала особенно радостных эмоций. Но тем не менее превыше личных чувств и амбиций Константин Константинович ставил интересы дела, возможность сохранения солдатских жизней и скорейшего решения боевых задач.

Во исполнение просьбы командования фронта уже 3 января 1944 года в тыл противника были направлены разведывательные группы 4 Управления НКГБ СССР под командованием старших лейтенантов А.Н.Шихова, Д.П.Распопова и Д.Н.Кузнецова. Одновременно с этим задание усилить разведывательную работу было передано и другим оперативным чекистским группам, действовавшим в указанных районах.

Об этой просьбе был ориентирован и НКГБ Белоруссии, и уже 7 января Рокоссовскому было направлено следующее сообщение:

«Из тыла противника получены следующие военно-разведывательные данные:

Здания и территория Быховского аэродрома, ацетоновый завод и мосты через Днепр противником заминированы и подготовлены к взрыву... На участке фронта между Быховым и Новым Быховым действуют 640-я и 395-я пехотные дивизии противника. Кроме того, сюда подтянуты крупные силы мотопехоты и танковых частей. Командует группировкой генерал Прахель. Ранее действовавшая в этой районе 263- пехотная дивизия переброшена на Рогачев...».

Всего же на начало 1944 г. в тылу противника действовали 66 оперативных групп только НКГБ Белорусской ССР, насчитывавших 1341 бойца.

В частности, в Логошинском районе Брестской области действовала оперативная группа «Храбрецы» под руководством А.М.Рабцевича, комиссаром которой был немецкий антифашист Карл Линке.

Оперативной группой 4 Управления НКГБ СССР под руководством подполковника С.А.Ваупшасова только в апреле 1944 г. было взорвано 12 эшелонов на линии Минск – Бобруйск.

По состоянию на 1 мая в тылу германских войск действовали уже 120 опергрупп НКГБ Белоруссии, насчитывавших 1700 человек. В апреле в тыл противника были направлены 3 опергруппы в Барановичскую, Вилейскую и Минскую области.

В процессе разведывательной деятельности вскрывались и такого рода факты, о которых сообщалось в Совет народных комиссаров БССР:

«По сообщению руководителя агентурно-диверсионной группы «Храбрецы» капитана государственной безопасности т.Рабцевича, в связи с приближением линии фронта немцы принимают меры к сокрытию следов своих преступлений. В частности, в 5 километрах севернее г.Пинска у д.Галево разрываются девять массовых могил, в которых похоронено свыше 30 тыс. военнопленных и мирного населения еврейской и белорусской национальности, расстрелянных немцами в 1941 – 1942 г. г. Извлеченные из могил труппы обливаются горючим и сжигаются.»

24 мая НКГБ БССР сообщал Константину Константиновичу:

«От оперативных групп, действующих в тылу противника в Минской области, получены данные о том, что в г.Минске и его окрестностях немцы возводят оборонительные сооружения.

В районе ... идут параллельно сплошные три траншеи шириной 1 метр, глубиной 1,5 метра, одна от другой 300 метров, пересекающие Логойский тракт, Заславльское шоссе.

Вдоль траншей подготавливаются места для установки орудий. Между Слепянкой и Городским поселком установлено 12 зенитных орудий... Севернее 3-й инфекционной больницы установлено 12 зениток...».

Начиная с мая 1944 г., с момента вступления подготовки операции «Багратион» в заключительную стадию, такого рода разведывательная информация направлялась командующему 1-м Белорусским фронтом регулярно.

В июне НКГБ БССР сообщал, что 22 мая на указанных командованием фронта линиях подорвалось 4 эшелона противника.

Одновременно оперативно чекистскими группами проводилась значительная работа по разложению германских войск и националистических формирований типа «Белорусской краевой обороны», менее известной, чем ее «южная» сестра – Украинская повстанческая армия (УПА), с помощью которых оккупанты стремились создать видимость «борьбы населения» временно оккупированных территорий против «нашествия москалей».

Деятельность разведки в этом направлении была настолько эффективной, говорилось в одном из документов, что «солдаты РОА переходили к партизанам целыми подразделениями. Так, например, из восточного запасного полка РОА в г.Бобруйске оперработник НКГБ БССР Костюкович вывел к партизанам 487 солдат и офицеров».

Опергруппой «Активные» из состава так называемого «Грузинского добровольческого легиона», дислоцировавшегося в г.Борисове, было выведено к партизанам около 40 человек с оружием, после чего немцами «легион» был разоружен, а «добровольцы» возвращены в лагерь военнопленных.

23 марта 1944 г. под влиянием разведчика «Ичиана» ( уроженца Туркмении Ага Бердыева) на сторону одной из оперативных групп, действовавшей в районе г.Барановичи, перешли 49 солдат и офицеров «Ост-мусульманского полка СС», предназначенного для борьбы с партизанами.

Несколько позже Ичиану удалось склонить к переходу на сторону партизан еще более 70 военнослужащих этого полка. «В результате перехода к партизанам большой группы солдат и офицеров, – сообщало 4 Управление НКГБ БССР, – в полку началось разложение, 250 человек были направлены в концлагеря и несколько человек расстреляно за связь с партизанами».

20 июня, практически накануне начала наступательной операции «Багратион», командованию 1-го Белорусского фронта были переданы дополнительные разведданные о количестве самолетов на Лидском аэродроме, воинских эшелонах на линии Барановичи – Минск.

Разведдонесения НКГБ продолжали поступать командованию войск и непосредственно в ходе начавшейся операции по освобождению Белоруссии.

Вот как была отмечена деятельность одного из руководителей спецгруппы НКГБ Алексея Никитовича Шихова:

«В дни Великой Отечественной войны Шихов А.Н. 17 ноября 1941 г. добровольно вступил в войска особой группы НКВД СССР (впоследствии реорганизованной в 4 Управление НКВД – НКГБ. – О.Х.).

В составе Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН) НКВД СССР, а затем отдельного отряда особого назначения НКГБ СССР участвовал в Действующей армии с 10 октября 1941 г. в обороне г.Москвы. Командуя отделением, а затем взводом, т.Шихов нередко под огнем противника проводил минирование шоссейной дороги Дмитров – Москва и зоны канала Волга-Москва, а также сооружение заграждений на ближних и дальних подступах к столице.

В 1943 г. Шихов, командуя спецотрадом, действовавшим с 29 мая по 25 сентября 1943 г. в тылу врага на направлении Центрального фронта в Гомельском районе БССР, проявил себя умелым, мужественным и бесстрашным командиром. За это время диверсионные группы отряда под его руководством подорвали на железнодорожных линиях Гомель – Макошино и Гомель – Брянск 13 воинских эшелонов с живой силой, боеприпасами, продовольствием и военной техникой противника. При этом было уничтожено и повреждено 13 паровозов и 173 вагона...

Отряд потерял из своего состава 7 человек убитыми.

В результате успешных диверсионных действий на коммуникациях противника в районе Гомельского железнодорожного узла движение воинских эшелонов в сторону фронта на линиях Гомель – Брянск и Гомель – Макошино было нарушено в течение трех с половиной месяцев.

Будучи вторично послан в тыл врага на направление 1-го Белорусского фронта в Полесскую и Барановичскую области БССР, т.Шихов, командуя спецотрядом, за время с 17 января по 1 июля 1944 г. со своими диверсионными группами подорвал на железнодорожных линиях Минск – Барановичи и Барановичи – Лунинец 42 воинских эшелона с живой силой, боевой техникой, продовольствием и горючим и один бронепоезд противника.

За это же время отряд выдержал 11 боевых столкновений с противником, уничтожив в боях 74 солдата и офицера противника и потеряв со своей стороны только 2 человека.

Кроме того, отрядом т.Шихова проведена большая разведывательная работа по установлению численности, концентрации, оснащения и передвижений войск противника и передаче этих данных в центр и командованию 1-го Белорусского фронта.

За отличные боевые действия на фронте и в тылу врага и проявленные при этом доблесть, мужество и геройство достоин представления к званию Героя Советского Союза.

Командир отдельного отряда особого назначения НКГБ СССР полковник Орлов М.Ф.

Заключение вышестоящих начальников:

Ходатайствую о присвоении т.Шихову А.И. звания Героя Советского Союза.

Начальник Четвертого управления НКГБ СССР генерал-лейтенант П.А.Судоплатов».

Звание Героя Советского Союза Алексею Никитовичу было присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 г.

Этим же Указом звание Героев Советского Союза было присвоено еще 6 командирам оперативно-разведывательных групп 4 Управления НКГБ, в том числе и действовавшим в полосе наступления 1-го Белорусского фронта Станиславу Алексеевичу Ваупшасову и Евгению Ивановичу Мирковскому.

Послесловие

Спецсообщение НКГБ СССР от 25 октября 1944 г.(передано шифрограммой):

«Командующему войсками 1-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза К.К.Рокоссовскому

В соответствии с Вашей просьбой нами сформированы и направляются в тыл противника в указанные Вами районы оперативные группы под командованием майора госбезопасности Викторова, ст. лейтенанта Шихова, гвардии ст.лейтенанта Семченка общим количеством 115 человек. Одновременно даны указания об усилении диверсионно-разведывательной работы оперативным группам НКГБ Украинской ССР, действующим на территории Польши в указанных Вами районах...»

Война продолжала катиться на Запад...

Еще одной неизвестной героической страницей истории органов госбезопасности СССР является участие оперативно-чекистских групп в освобождении захваченных нацистами государств Восточной Европы.

Об этой стороне зафронтовой работы 4-го управления НКГБ расскажем на примере участия чекистов в Словацком национальном восстании.

Начавшееся 29 августа 1944 г. Словацкое национальное восстание по праву является одной из ярких страниц в истории борьбы народов Европы против гитлеровской оккупации. Несмотря на наличие ряда весьма обстоятельных источников, включая мемуары Густава Гусака «Свидетельство о Словацком национальном восстании» (М., 1965 г.) и генерал-майора А.Н.Асмолова «Фронт в тылу вермахта» (М., 1983 г.), многие страницы этой героической эпопеи остаются по-прежнему неизвестными широкой читательской аудитории.

Мы расскажем лишь о некоторых эпизодах этой борьбы сухим языком официальных документов.

4 августа 1944 г. 4 Управление НКГБ СССР сообщало в ГКО:

«Руководитель оперативной группы майор госбезопасности Карасев доносит, что опергруппа в районе юго-западнее г.Санок перешла чехословацкую границу и, продвигаясь в глубь Словакии, была встречена командованием словацких частей, занимающих оборону вдоль границы.

По сообщению Карасева, личный состав словацкой армии настроен против немцев и готов действовать совместно с Красной Армией.

Командование словацких частей, проявляя интерес к оперативной группе, стремится выяснить, является ли опергруппа передовой частью прорыва Красной Армии в Словакии и располагает ли она достаточной силой для того, чтобы совместно со словацкой армией занять территорию Словакии.

Словацкая армия, по заявлению ее офицеров, вопреки всем приказам немецкого командования не окажет сопротивления Красной Армии и присоединится в ходе военных операций к ней.

Карасев просит указаний о том, как действовать ему на территории Словакии».

10 августа НКГБ СССР докладывал в ГКО: «...Руководитель оперативной группы, действующей в Словакии в районе г.Прешов, майор государственной безопасности Карасев в ночь на 7 августа лично встретился с командиром 1-й дивизии словацкой армии полковником Маркусом, являющимся уполномоченным генерала Малара... Полковник Маркус сообщал, что весь личный состав 1-й и 2-й словацких дивизий будет содействовать Красной Армии в момент перехода границы, а затем присоединится к ней для совместной борьбы против немцев и мадьяр... Маркус заявил также Карасеву, что все минные заграждения и танковые препятствия будут устранены в момент подхода Красной Армии к границам Словакии, а передовым частям Красной Армии могут быть приданы словацкие офицеры связи».

К середине августа 1944 г. на территории Словакии помимо оперативных групп 4 Управления НКГБ СССР действовал также ряд разведывательных групп I Украинского фронта и Украинского штаба партизанского движения (УШПД).

15 августа Первый секретарь ЦК КП(б)У Н.С.Хрущев сообщал в ГКО о сведениях, полученных от А.П.Величко, заброшенного с группой из 11 человек 26 июля по линии Украинского штаба партизанского движения: «Имеется возможность высадки больших десантов. Словацкие войска готовы перейти на сторону Красной Армии. Народная организация Словакии имеет свою армию. Центр находится в Банска- Бистрица. С представителями организации мы связались...»

Далее сообщалось: «За последние дни Украинский штаб выбросил в Чехословакию (точнее, на территорию Словакии. – О.Х.) на базу Величко 4 новых организаторских отряда, вооружение, боеприпасы и продовольствие».

Осведомленное о неблагонадежности словацкой армии и о сильных антигерманских настроениях населения, немецкое командование 29 августа начинает оккупацию Словакии, на что словацкий народ ответил началом вооруженной борьбы против ненавистного режима Тисо. До этого, в марте 1944 г., нацисты оккупировали Венгрию, ранее также считавшуюся «независимым» союзником Германии.

Немецкое командование предприняло попытку разоружить 1-ю и 2-ю словацкие дивизии, прикрывавшие восточные границы страны, что сопровождалось вооруженным сопротивлением словацкой армии.

11 сентября верховную власть на освобожденной от оккупантов территории взял на себя Словацкий национальный совет (СНС), в состав которого наряду с коммунистами входили представители и других демократических партий страны. Были образованы Комитет обороны Словакии и Главный штаб партизанского движения во главе с Карлом Шмидке, первым заместителем которого в конце сентябре стал представитель УШПД полковник Алексей Никитич Асмолов.

В рядах словацких партизан сражались около 3 тысяч советских граждан, а также французские, польские, болгарские, румынские, венгерские, югославские и немецкие антифашисты.

12 сентября 1944г. НКГБ СССР сообщал: «Действующие на территории Словакии оперативные группы подполковника госбезопасности Прокопюка и майоров госбезопасности Карасева и Коваленко в связи с оккупацией немцами Словакии приступили к созданию партизанских отрядов и боевых групп из числа солдат и офицеров словацкой армии, не желающих сотрудничать с немцами».

Карасевым в районе г.Прешов было создано 20 боевых групп во главе с выделенными им командирами, имевшими опыт боевой деятельности в тылу врага.

Прокопюком и Коваленко было сформировано соединение из 3 отрядов и артиллерийского дивизиона общей численностью более 270 человек.

В письме в ЦК КП(б) Украины генеральный секретарь Компартии Чехословакии Клемент Готвальд 18 сентября 1944 г. писал: «Установлено, что партизанские отряды, во главе которых стоят такие опытные советские командиры, как Величко, Егоров, Волянский, в первые дни боев несли главную тяжесть обороны на всех участках борьбы против наступающих немецких захватчиков.

Без них словацкие части, не имеющие боевого опыта, не смогли бы устоять перед кадровыми немецкими частями, поддерживаемыми танками, тяжелой артиллерией и авиацией.

Большую роль играли и партизанские соединения (командиры Шукаев, Якубов и др.) в Восточной Словакии, которым удалось собрать тысячи словацких солдат, разошедшихся из своих частей вследствие натиска наступавших немцев, и включить их в организованную антифашистскую борьбу бок о бок с партизанами.

Эти большие результаты вашей помощи войдут в историю борьбы за освобождение Чехословакии.

Убедительно прошу вас оказывать помощь и на дальнейшем этапе нашей народно-освободительной борьбы, при организации центра и руководства партизанского движения на освобожденной территории Словакии. Прошу оказать помощь кадрами (несколько штабных работников в качестве советников, опытных партизанских командиров и радистов) и оружием».

Посильная помощь словацкому народу – она была ограничена, в частности, и в связи с потерей в начале октября партизанского аэродрома «Три дуба» в районе Банска-Бистрицы – была оказана. Но силы были слишком неравными.

Вот что докладывал НКГБ СССР в ГКО о деятельности оперативной группы Виктора Александровича Карасева 5 октября:

«На территории Словакии, в районе Прешов – Бардева, с 4 августа сего года действует оперативная группа НКГБ СССР под командованием майора государственной безопасности т.Карасева.

Майор госбезопасности Карасев В.А., 1918 года рождения, кандидат в члены ВКП(б), в органах НКВД с 1935 г., возглавляет оперативную группу численностью в 300 человек, находящуюся в тылу противника с января 1943 г.

В первые дни пребывания в Словакии местное население, опасаясь провокации со стороны немцев, относилось с подозрением к бойцам оперативной группы, но через несколько дней, когда жители убедились, что имеют дело с советскими людьми, отношение к опергруппе резко изменилось. Местное население стало оказывать помощь оперативной группе продуктами и одеждой, и вскоре к т.Карасеву начали прибывать словаки с просьбой принять их в оперативную группу.

Обосновавшись в лесном массиве в районе м. Криже (12 км юго-западнее г.Бардева), оперативная группа пополнилась за счет местного населения и приступила к диверсионной работе на коммуникациях противника.

С 13 по 29 августа, то есть до момента начала оккупации Словакии немецкими войсками, оперативная группа провела ряд диверсионных актов на железных и шоссейных дорогах. За этот период было взорвано 2 железнодорожных и 2 шоссейных моста, подорвана одна автомашина с немцами и взорвана железнодорожная станция Маргецаны (20 км юго-западнее г.Прешов). Взрывом на станции были уничтожены входные и выходные стрелки, водонапорная башня, поворотный круг, блокировочная установка, 5 паровозов и сожжены 2 эшелона.

30 августа, в связи с оккупацией Словакии немецкими войсками, т.Карасеву было дано указание об усилении диверсионной деятельности и привлечении к этой работе солдат и офицеров словацкой армии.

В течение 1 – 2 сентября немцы заняли города Прешов, Бардева и другие населенные пункты Словакии, разоружая при этом словацкие гарнизоны. В отдельных случаях разоружение сопровождалось расстрелами словацких офицеров и мирных жителей.

Словацкая армия, в особенности офицерский состав, была деморализована и оказалась не в состоянии вести какую-либо борьбу против немцев. Солдаты и офицеры разбегались и уходили в леса. Из числа бежавших разрозненных групп словацких солдат и офицеров оперативной группой т.Карасева в течение 2 дней было сформировано 20 боевых отрядов по 100 человек в каждом. Сформированные отряды под руководством опергруппы постепенно втягиваются в диверсионную работу против немцев.

За период с 3 по 15 сентября опергруппой совместно со словацкими отрядами подорвано 25 автомашин, один автобус, 3 бронемашины, 6 танков, в том числе один типа «Тигр», сбит и уничтожен вместе с экипажем из 5 человек самолет «Фокке-Вульф», убито и ранено свыше 270 немецких солдат и офицеров.

Кроме того, оперативной группой взорвано и сожжено 9 железнодорожных и шоссейных мостов, в результате чего были парализованы главные коммуникационные линии противника Прешов – Бардева – Дукля и Прешов – Краков.

4 сентября сего года группой майора словацкой армии Васатки совместно с отделением оперативной группы в бою с противником уничтожено 14 автомашин и один автобус. Убито и ранено до 100 немцев. Майор Васатка погиб в этом бою.

5 сентября оперативная группа совместно с отрядом словаков вела бой против немцев в районе западнее и юго-западнее Бардева. Немцы в этом бою применили тяжелую артиллерию и бросили в бой 2 танка типа «Тигр», более 10 бронемашин и горно-стрелковые подразделения.

Бой продолжался в течение всего дня, и, несмотря на превосходящие силы противника, оперативной группе удалось удержать свою базу и нанести немцам значительные потери в живой силе и технике. В этом бою было сожжено 7 немецких автомашин с боеприпасами, подорван один танк типа «Тигр» и одна бронемашина, убито и ранено до 80 немецких солдат и офицеров.

В ночь с 6 на 7 сентября оперативная группа вела бои с противником при переходе железной дороги Прешов – Краков в 35 км северо-западнее г.Прешов. В результате боя противник был рассеян и в панике бежал, побросав вооружение и снаряжение. В бою было убито и ранено до 15 солдат противника.

15 сентября оперативная группа, организовав охрану железнодорожной магистрали и патрулирование вдоль полотна железной дороги, совершила погрузку в эшелон и 16 сентября выгрузилась в районе г.Банска-Быстрица, где продолжает вести бои с немцами».

Однако главные битвы Словацкого национального восстания были еще впереди.