Шум млечного пути

Закат был прекрасен. Солнце земного типа вальяжно опускалось за горизонт, сжигая за собой облачные корабли. Где-то за моей спиной, на востоке, небо уже наливалось темно-фиолетовым цветом созревшей ночи, а над головой еще сияла яркая бирюза. Еще полчаса и над театром мира повиснет черный занавес, чтобы актеры могли привести в порядок грим, а декораторы подготовить следующий акт представления.
Клементо, колонизированная четыре столетия назад, особенно не выделялась среди двух с лишним десятков планет Конфедерации ни в плохую, ни в хорошую сторону. Даже преступники поддерживали здесь общую тенденцию к уменьшению количества противоправных деяний на душу населения. Такими темпами уже мой преемник может не дотянуть до пенсии в должности окружного прокурора. На мой-то век работы хватит. Уж не знаю, радоваться этому или огорчаться. Этот вопрос всегда вызывал у меня в голове оживленную дискуссию между мной - профессионалом, чьему попечению вверено спокойствие и благополучие сограждан, и мной - отцом семейства, у которого, кстати, младший сын уже через пару лет отправится в университет. А это недешево, знаете ли.
Так я стоял, созерцая переливы красок заката над нашей ровной степью и продолжая спор с самим собой, когда коммуникатор на запястье вкрадчиво замурлыкал.
- Шеф! Убийство! - я не поверил своим ушам. Последнее убийство на Клементо было успешно раскрыто девять лет назад.
- Дик, имей совесть! - рыкнул я. - Если твои глупые шутки не прекратятся, то не видать тебе постоянной подружки еще пару-тройку лет, это как флаер посадить.
- Шеф, я серьезно! Флаер за вами уже вылетел. Предварительные файлы высылаю.
- Докладывай.
- Убит Джонатан Кросби. Почтенный председатель литературного клуба имени Киплинга.
- Когда?
- Предположительно час назад.
- Коронер?
- На месте.
- Подозреваемые? - на террасе нашего особняка появилась фигурка моей Дженифер и призывно помахала мне, что, мол, пора бы и в дом. В ответ я дал крестообразную "отмашку" и вернулся к коммуникатору.
- Джереми Винстон, поэт, местонахождение установлено, пока не допрашивался. Крис МакХью, поэт, доставляется для допроса. Энджел Смайт, поэт... то есть поэтесса, местонахождение установлено, пока не допрашивалась. Все трое: то есть четверо, ну: если считать еще и покойного, находились в его доме в момент совершения убийства.
- Что они там делали?
- По-видимому, играли в карты, шеф. Они разбросаны по всей гостиной, и на столе еще осталась пара запечатанных колод.
В небе, освещенном огнями большого поселения к югу, появилась точка и начала расти. Служебный флаер.
К дому почтенного председателя литературного клуба я прибыл через сорок две минуты, благополучно миновал роботов оцепления и обнаружил, что один из подозреваемых уже опередил меня и Дик во всю занимается разными формальностями, предписанными процедурой. В уголке гостиной в миниатюрном, но практичном кресле, закинув ногу на ногу восседала Найла Томпсон, адвокат. Рядом с ней устроился преподобный Джоккардо и перебирал четки.
- Добрый вечер, Лиам!
- Скорее уж ночь, миссис Томпсон - официально ответил я, подчеркивая, что мы здесь по делу.
- Вы и правда верите что это - убийство? - скривилась Найла.
- Не знаю. Мир несовершенен, не так ли, отец Джоккардо?
- Увы, это верно даже в наш век процветания и благополучия. - Вздохнул преподобный.
Я пересек гостиную по диагонали и положил руку на плечо Дику, который старательно меня не замечал. И правда, когда еще выдастся поработать с эдаким делом-то?
- Шеф... Это мистер Крис МакХью, поэт.
- Очень приятно. Лиам Нуар, окружной прокурор.
- Мне тоже очень приятно. Мистер Нуар, не вижу смысла затягивать с допросом... видите ли: это я убил Джонатана. То есть почтенного мистера Кросби.
- Вы? - удивился я. Дик переводил взгляд с меня на МакХью и обратно. Он выглядел удивленным и: разочарованным. Ну вот, не дали парню раскрыть преступление. Никакой совести у этих поэтов!
- Я.
- За что, если не секрет? - подойдя к столу, я взял стул за спинку, поставил напротив подозреваемого и уселся верхом, опершись локтями на спинку.
- Он... недостойно вел себя по отношению к леди!
- И этой леди была мисс Энджел Смайт?
- Да.
- Постойте! Вас было трое! Как вы ухитрились скрыть это деяние от остальных?
- Очень просто. Я знал, что Джонатан вечером выпивает бокал красного вина. Я насыпал туда снотворного. Это заняло несколько секунд, а потом я присоединился к остальным и мы разъехались.
- Понятно. Дик! Займись формальностями. И пошли отчет, - я многозначительно поднял указательный палец к потолку.
- Да, шеф. - Дик понуро принялся диктовать в коммуникатор.
- Мистер МакХью! - пришла в себя Найла. - Нам необходимо с вами поговорить. Как адвокат я просто обязана знать все об этом деле, чтобы продумать линию защиты! Мистер Нуар! - она обратилась ко мне - Вы не против, если мы удалимся с моим... клиентом в соседнюю комнату.
- Милости прошу, - я сделал щедрый жест в сторону открытой двери.
- Прибыл следующий подозреваемый, Джереми Винстон, - раздалось из коммуникатора сообщение от автоматики оцепления.
- Может отправим его домой, все и так ясно! - грустно сказал Дик.
- Не расстраивайся, Дик. Вдруг нам будет важно услышать этого свидетеля? - ободряюще изрек я. Преподобный Джоккардо продолжал перебирать четки и выглядел очень задумчивым.
- Здравствуйте, господа! - начал с порога поэт, - Я - Джереми Винстон. С кем имею честь?
- Лиам Нуар, окружной прокурор, - поднялся со стула я. - Мой помощник, Ричард Вьен.
- Господа! Я предлагаю перейти сразу к делу. - переступая с ноги на ногу начал гость. - Это я убил председателя литературного клуба. - Дик оторвался от коммуникатора и уставился на вошедшего с удивлением. Я сел на свой стул и указал мистеру Винстону на свободное место напротив.
- Вы уверены? -нарушил молчание Дик.
- Да, молодой человек.
- И что же побудило вас совершить это... деяние? - поинтересовался я.
- Он... он нанес оскорбление леди!
- Вот как? А просто сломать ему нос или челюсть вы сочли недостаточным?
- Понимаете: я был зол. До крайности зол.
- Что же такого совершил почтенный председатель?
- С вашего позволения, джентльмены, я не стану об этом говорить. Здесь замешана честь леди. Вы же понимаете. - Винстон бросил взгляд мне за спину. Я обернулся. В дверях стояла ошеломленная Найла. Преподобный оторвался от своих четок и внимательно слушал.
- И каким же образом вы ухитрились скрыть преступление от остальных, которые были с вами?
- О! Это проще простого!
- Мистер Винстон! Ради всего святого. Подождите! Я - адвокат и советую вам воздержаться от заявлений, - возопила миссис Томпсон, развивая крейсерскую скорость в нашем направлении. - Если мистер Нуар не против, мы могли бы обсудить дальнейшую линию защиты, тем более, что признание уже зафиксировано, и остались только детали.
- Хорошо, - махнул рукой я. - Дик, пока задержи отчет об этом. Мне это не нравится.
- И не вам одному, шеф. А вы что скажете, преподобный?
- Мне, как слуге Всевышнего, не нравится когда человек, Его образ и подобие убивает другого человека. Что-то мне это напоминает, но пока не могу вспомнить что именно. Старость, знаете ли, да и время позднее.
Спустя двадцать минут пришло сообщение о прибытии последней. Подозреваемой? Свидетельницы? Жертвы?
- Доброй ночи, мисс Смайт! - улыбнулся Дик из нашего угла гостиной, указывая на место напротив меня.
- Здравствуйте. - кивнула она и устремилась к нам.
- Добрый вечер, мисс. Меня зовут Лиам Нуар, я - окружной прокурор.
- Что ж. Давайте говорить начистоту. Тем более, что здесь присутствует священник. - Энджел несколько секунд буквально держала себя в руках, будто бы ее бил озноб. - Я хочу признаться, это я убила Джонатана Кросби. - Дик не сдержался и фыркнул.
- Вы, мисс? И чем вам не угодил этот старый почтенный джентльмен?
- Этот, как вы выразились, джентльмен откровенно мухлевал в карты. - Энджел криво усмехнулась, Дик покачал головой.
- И каким же образом вы его убили?
- Я задушила его. Подушкой. У него было слабое сердце, это все знали. Поэтому он пил бокал красного на ночь - надеялся, что это как-то поможет.
- Дочь моя! - подал голос преподобный Джоккардо. - Прекратите представление! Оно не принесет никому пользы!
- О чем вы говорите! - взвилась Энджел, - Да, я убила его, и не жалею об этом! Он этого заслуживал. Это был жестокий, мерзкий, подлый тип...
- Не оскорбляйте памяти председателя вашего клуба, дочь моя! - возвысил голос Джоккардо. Как там было у Киплинга...
"А дьявол на ногти себе подул, и явился взвод дьяволят:
"Пускай замолчит этот ноющий вор, что украл человечий наряд
Просейте его между звезд, чтоб узнать, что стоит этот урод,
Если он вправду отродье земли, то в упадке Адамов род".
Энджел побелела. Вошла Найла в сопровождении двух поэтов, которые напоминали побитых собак.
- Вы что-то вспомнили, преподобный? - улыбнулся я, поднимаясь со стула и отбрасывая его пинком ноги.
- Да, мистер Нуар. Я вспомнил одну пламенную речь председателя в узком кругу. Тогда он читал Киплинга и сокрушался о том, что все современные поэты, не говоря уже об обычных людях слишком развращены комфортом и благополучием. - старик усмехнулся и низким голосом, как бы из глубины души продолжил декламацию:
"...По угольям гнали душу они и рылись в ней без конца -
Так дети шарят в вороньем гнезде или в шкатулке отца.
В клочьях они привели его, как после игр и драк,
Крича: "Он душу потерял, не знаем где и как!
Мы просеяли много газет, и книг, и ураган речей,
И много душ, у которых он крал, но нет в нем души своей.
Мы качали его, мы терзали его, мы прожгли его насквозь,
И если зубы и ногти не врут, души у него не нашлось"
И дьявол глядел, как отрепья души пытались в огонь пролезть,
О милосердье думал он, но берег свое имя и честь:
"Я, пожалуй, могу не жалеть углей и жарить тебя всегда,
Если сам до кражи додумался ты?" и Томлинсон молвил - "Да!"
И дьявол тогда облегченно вздохнул, и мысль его стала светла:
"Душа блохи у него, - он сказал, - но я вижу в ней корни зла:"
- Святой отец защищает дьявола? - скрестив руки на груди, Найла привалилась к косяку двери.
- Что поделать, дочь моя? - усмехнулся священник. - В одной книге XX века Дьявол был вынужден доказывать людям, что Бог есть. Потому что только так можно доказать и свое существование тоже. Возможно, пришла пора отдавать долги.
- Но кто же убил мистера Кросби? - удивленно воскликнул я.
"Ты читал, заключал, ощущал - добро! Но в райской тишине,
Среди высоких, ясных звезд, не место болтовне.
О, не тому, кто у друзей взял речи напрокат
И в долг у ближних все дела, от бога ждать наград.
Ступай, ступай к владыке зла, ты мраку обречен,
Да будет вера Берклей-сквера с тобою, Томлинсон!" - загадочно процитировал священник.
- Шеф! - окликнул меня Дик. - Заключение коронера. Снотворное в крови небольшой концентрации. Но, Шеф! В крови нет следов лекарств. Он просто не принимал их как минимум двое суток. Что равносильно самоубийству.
Поэты застыли. Священник и адвокат перекрестились.
"Ты не дух, - он сказал, - и ты не гном, ты не книга, и ты не зверь.
Не позорь же доброй славы людей, воплотись еще раз теперь.
С родом Адама я в близком родстве, не стал бы тебя я гнать,
Но припаси получше грехов, когда придешь опять." - уходя, бросил через левой плечо преподобной Джаккардо.