Н-ский район. гл 1 продолжение

Соколов и Веревкина оторвались от трапезы, увидев нас со Светой.
- Ну, что у тебя там было? - Игорь Олегович с неподдельным интересом косился на меня во время всего рассказа, забыв о еде, и в конце, помолчав, резюмировал: - Халатова к тебе приезжала. Хамка та еще, от нее не один неотложник плакал… Кофе будешь?
- Буду. А что у вашего посиневшего?
- Да уж давно я так не ржал… Приехали, смотрим – малыш топает по квартире – вся морда лиловая, причем заметь, не равномерно, а пятнами какими-то жуткими. Нос вообще, как слива. Довольный, зараза, как будто меда наелся… Ну, думаю, раз такой веселый, точно прямо сейчас не помрет… Велел мамке рассказывать пока, что случилось, а старшего, лет семи, отправил за ложкой и блюдцем. Он притащил, протягивает мне, а пальцы-то такого же цвета, как лицо у брата. «Ну-ка, говорю, пойди-ка сюда…» Короче, пока мать в магазин бегала, они успели в чернильницу залезть, буратины местные… Ясное дело, потом отмыться пытались. Старший даже мелкого переодеть успел… Следы заметал. Нет, ну ты скажи, зачем в наш век чернила?
- Ну, и что вы сделали? – прикладывая все силы, чтобы не расхохотаться, выдавила я.
- Как что? Взяли спирт, и Галка их отмыла…
- Кино и немцы, - прокомментировала историю Тамара Владимировна – Сегодня все, как с цепи посрывались, то задыхаются, то умирают, то синеют. Точно - магнитные бури от полной луны. Вот у меня в календаре сегодняшний день двумя черными кружочками обведен…
Мы вяло покивали в знак согласия, и разговор затих.
Чтобы перебить вкус дешевого суррогата из коричневой жестяной банки, я отправилась в мужскую, надеясь выпросить у Бесина немного коньяка.
В «промежности» - так называли небольшое сквозное помещение между комнатой отдыха и столовой – открытая плечом дверь чуть не свернула вешалку, стоящую прямо в проходе.
Кипяток обварил сжимавшие кружку пальцы, но свободная рука рефлекторно подхватила заваливавшуюся конструкцию, увенчанную вместо шапок и пальто бутылкой с физраствором.
- Что за… Что за блин… - прошипела я, балансируя в позе клоуна на канате.
- Это ты, Женя? – доброжелательный тихий голос, сопровождаемый характерным для астматиков свистом, раздавался откуда-то слева и снизу и принадлежал Вере Львовне Капитович, четвертому врачу смены. – Ты свет-то включи, посмотри, пожалуйста, может, хватит уже…
Поставив кофе на столик под телевизором, я потерла обожженную кисть и нажала клавишу выключателя.
Львовна выглядела неважно. Полное тело ее, подпертое многочисленными подушками, колыхалось при каждом дыхательном движении, помогая воздуху вентилировать легкие. Круглое бледное лицо выражало усталую покорность, проступающую сквозь неизменное спокойствие. Жидкости в склянке капельницы оставалось совсем чуть-чуть, можно было прекращать вливание, и я помогла коллеге освободиться от системы. Путь в мужскую, таким образом, освободился, но Дмитрий Дмитриевич вышел сам.
- Угостите коньячком, дяденька? Мне в кофе…
- Раньше надо было соглашаться, племяшка, - без сочувствия сообщил доктор, - Ты мне отказала, так я сам все прикончил.
- Ничего не отказала, возмутилась я, - только условие поставила. До безусловной женщины мне еще далеко.
- Никто меня не любит, только ты, Верочка, - делано-пьяно, взвыл Бесин и без предупреждения обрушился на ничего подобного не ожидавшую Львовну.
Продолжительный прерывистый выдох, похожий на звук проколотого надувного матраса, имел все признаки последнего в жизни. Однако, выдержав паузу, тренированная годами астмы, объемная грудь тяжело вздыбилась, и приподняла распластавшегося на ней дяденьку..
- Вера Львовна, вы там… как? – осторожно полюбопытствовала я
- Ничего, Женечка, пускай полежит бесплатно, когда еще доведется? – неожиданно нежно прохрипела та, - Митенька, удобно тебе?
- Дмитрий Дмитриевич, слезьте с нее, ради бога, совсем придавите! Кто на вызова ездить будет? – вездесущая Веревкина попыталась стащить Бесина, но тот лишь крепче ухватился за Капитович.
- Ты бы своим делом занималась, крыса кэгэбэшная, а в частную жизнь не лезла…
- А я своим и занимаюсь, - обиженно ответила диспетчер, - Вера Львовна, вызов у вас. Боли в животе. Фельдшера давать?
- Да, не надо, одна скатаюсь, - шевеля посиневшими губами, отозвалась Львовна. Высвободившись из под живого груза, она тяжело села и потянулась за фонендоскопом, - Женечка, у тебя сигареты есть? Не угостишь?
Не желая прослыть бессердечной занудой, я только покачала головой и протянула раскрытую пачку.
На кухне Галка, разгадывавшая кроссворд, оторвалась от своего занятия, проводила взглядом закутанную в куртку Капитович, затем прошептала, зачем-то оглядываясь:
- Совсем охренели…
- Кто именно? – уточнила я, не думая понижать голос. Веревкина и Бесин славились отменным слухом, и меры конспирации на двадцати квадратных метрах не работали.
- Да мы с Львовной на вызов «умирает» поехали
- И что?
- Ты представляешь, шестнадцатый этаж, новый дом, лифт не работает. Ну, мы всю амуницию похватали: я взяла реанимацию и кислород, она – простой чемодан, и – по черной лестнице. Вера уже на седьмом этаже «свистеть» стала, а когда я до верха поднялась, она еще до двенадцатого не дошла. Влетаю в квартиру, а там два борова. У отца живот из-за ремня свесился, Мамашка еще толще… Ребенок на полу сидит, играет, улыбается… Спрашиваю: «Кто умирает?...» А они мне: мол, пошутили, специально так сказали, чтобы быстрее приехали. Я думаю, сейчас прибью кого-нибудь, послала папашку на помощь Львовне. Когда, она, наконец, появилась, даже эти свиньи прониклись. Чувствую, сейчас она у меня совсем упадет, говорю: «Ша, Капитович, ложись», и там же, на кушетке в коридоре внутривенно эуфиллин закатала ей… Потом собрали мы манатки и вниз потопали
- Что, даже не осмотрели ребенка?
- А что осматривать? Завтра участковый придет.
- Жалоба будет…
- Не должна. Этот козел раскаявшийся еще и чемодан помог спустить, правда, когда я намекнула мягко.
- Да уж, на тебя посмотришь – не то еще поможешь, - не стала спорить я, вложив, однако, в слова весь запас скепсиса.
Политкорректности Галку никто не учил. Моя ровесница, она растила двух детей и, закаленная коммунальным выживанием, рубила то, что она считала правдой-маткой всем, кто, по ее мнению, был не в курсе. Даже заведующая лишний раз старалась не связываться, а уж на вызове ее пыл мог унять не каждый врач. И хотя дело свое она знала хорошо, стало понятно, почему Львовна укатила без фельдшера.
Между тем, диспетчерскую огласила очередная телефонная трель.
По разговору Тамары Владимировны было похоже, что звонят с уже обслуженного адреса.
- Ну, вот и жалоба, - многозначительно проговорил нарисовавшийся в проеме Бесин, но не угадал.
- Евгения Георгиевна, с вашего вызова… - позвала диспетчер.
Размышляя, кто именно из моих сегодняшних пациентов остался недолеченным, я взяла лежавшую на столе трубку:
- Дежурный врач. Слушаю.
- Доктор, это мы, это самое… Вы у нас были… - говор и интонация прояснили ситуацию мгновенно, - У нас младший блю… блювает, ну, не блювает, а… ну как это….
- Все ясно, - вздохнула я, - собирайтесь, сейчас пришлю машину.