Барабанные палочки

Семён Семёнович неожиданно пукнул. - Семё-ён Семё-ёныч!? – дуэтом спели сёстры Бобчинские, одновременно поднимая глаза от карточек. Но это было ещё не всё. Голова Семёна Семёновича стала заваливаться назад, спина его неестественно выгнулась, а руки судорожно цеплялись за стол, сметая фишки. - Семён Семёнович, вы нас пугаете! – сказали Бобчинские и бросились спасать Семёна Семёновича у которого в горле застряла вишня. Он только что взял её прямо из вазочки и положил себе в рот и, конечно, запросто съел бы он эту коварную вишню, как съел уже несколько точно таких, но в этот момент Анна Ивановна Бобчинская достала из мешка очередной бочонок и объявила – «Барабанные палочки»! - Семён Семёнович вздрогнул, и вишня попала ему в дыхательное горло.

Тут надо сделать небольшое отступление и рассказать о том, что два дня назад к Семёну Семёновичу в окно влетела птица. Ну, не то чтобы вот так взяла да и влетела, у Семёна Семёновича вообще-то давно стеклопакеты стояли – влети, попробуй. Просто Семёну Семёновичу приснился сон, в котором к нему в окно влетела птица. То ли ворона, то ли галка, он помнил смутно. Помнил, что за окном шёл сильный дождь, он долго не мог уснуть, ворочался, что-то думал. Вдруг кто-то постучался к нему в окно. Это на девятом-то этаже! Семён Семёнович, вместо того, что бы повернуться на другой бок и натянуть на голову одеяло, что в его ситуации сделал бы любой здравомыслящий человек, зачем-то встал с кровати, подошёл к окну и распахнул его настежь. Ветер вместе с дождём ворвался в уютную спальню Семёна Семёновича, раскидав занавески по стенам, и какая-то птица, мягким крылом зацепив его лысину, заметалась по комнате. Семён Семёнович дрожащими руками закрыл окно и огляделся. Птица сидела на телевизоре SONY и внимательно смотрела на Семёна Семёновича одним глазом. Семён Семёнович подтянул трусы на круглый живот и, смущаясь своего нелепого вида, переступил с ноги на ногу. Птица повернула голову другим глазом к Семёну Семёновичу и отчётливо произнесла – ОДИННАДЦАТЬ. - Именно так! То, что все буквы были большие, Семён Семёнович помнил точно. И сразу же стали бить старинные напольные часы в гостиной, и пробили ровно одиннадцать раз, причём птица на каждый бой кивала клювом и говорила – ОДИН, ДВА... - и так до одиннадцати, потом улетела. Как она могла улететь при наглухо закрытом окне – необъяснимая загадка, но Семёну Семёновичу некогда было её разгадывать. Мокрый от ужаса, он побежал в туалет, его мочевой пузырь просто разрывался от боли. Вернувшись в спальню, Семён Семёнович внимательно осмотрел помещение и не найдя ничего предосудительного и немного успокоившись, лёг спать и проснулся уже поздно утром. А после совсем и забыл про сон. До этой самой роковой пятницы.

А по пятницам Семён Семёнович уже много лет играл в ЛОТО с сёстрами Анной Ивановной и Инной Ивановной Бобчинскими, старыми его приятельницами. Вообще-то, честно говоря, это были приятельницы его жены, Галины Ивановны Вороновой. В Политехническом, где они много лет преподавали вместе с Семёном Семёновичем, их так и звали - три Ивановны. Но Галины уже давно не было на этом свете, а он, как-то незаметно, занял место своей жены, играл по пятницам с Бобчинскими и даже сидел на том же стуле, на котором всегда сидела Галина Ивановна.

- Ну, давайте, Семён Семёнович, миленький, ну не томите, - просили Бобчинские, после благополучного спасения Семёна Семёновича от вишнёвой косточки. И Семен Семёнович стал подробно рассказывать им свой дурацкий сон. И вот он рассказывает, рассказывает, а старушки, естественно, его перебивают и, вдруг, когда он торжественно произнёс – ОДИННАДЦАТЬ! - в комнате погас свет. Все замолчали. А потом кто-то постучал в окно на кухне Бобчинских. Вот так – Дзынь! Дзынь! Дзынь! - Ах, боже мой! – синхронно подпрыгнули старушки и побежали на кухню, а Семён Семёнович схватился рукой за сердце. Но всё, конечно, оказалось полной ерундой. Это соседка Бобчинских по привычке постучалась к ним в окно, ведь они жили на первом, и попросила открыть подъезд, так как домофон не работал, потому что «во всём квартале» отключилось электричество. Впрочем, электричество так же быстро включилось, как и выключилось, и славные Бобчинские уже вовсю бегали вокруг Семёна Семёновича, уговаривая его остаться ещё на чашку чая и рассказать историю до конца, но Семён Семёнович твёрдо решил идти домой, и вообще, ему было как-то не по себе после всего происшедшего. Он раскланялся с Бобчинскими, вышел на улицу, сел в трамвай у госпиталя ГУВД на Луначарского. Под мерное покачивание вагона Семён Семёнович слегка задремал, и чуть было не проехал свою остановку. Он выскочил у Академической в последний момент, когда двери уже захлопывались, стал быстро переходить дорогу, тут какая-то птица вдруг бросилась на него с высоты и сбила с головы шляпу. Семён Семёнович инстинктивно нагнулся её подобрать, поскользнулся и неловко, боком, упал на рельсы. Он услышал звонок надвигающегося на него трамвая и только успел заметить, что номер трамвая был одиннадцать, а за штурвалом сидела женщина страшно похожая на его жену, Галину Ивановну. – Не может быть! – подумал он, но больше он ничего не успел подумать.

Анна и Инна Ивановны Бобчинские уже ложились спать и, посмеиваясь, обсуждали рассказ Семёна Семёновича, когда в прихожей зазвонили часы, которые не ходили уже несколько лет и висели там только по той причине, что были подарком Семёна Семёновича и Галины Ивановны. – Сколько времени? – испуганно спросила Анна Ивановна у Инны Ивановны. – ОДИННАДЦАТЬ! – уверенно ответила Инна Ивановна, и они бросились к телефону. Семён Семёнович долго не отвечал, потом в трубке что-то щёлкнуло. – Семён Семёнович! – закричали радостно Бобчинские. Но Семёна Семёновича не было. Какая-то чёрная птица, то ли галка, то ли ворона, сидела в квартире Семёна Семёновича и барабанила клювом в свалившуюся с телефонного аппарата трубку.