Орион

 Здравствуйте! В эфире программа «Время». В студии Екатерина Андреева. О главных событиях. Продолжает развиваться конфликт между Украиной и Россией по поводу поставок газа в Западную Европу. Как мы уже сообщали, с 1 января наступившего года ОАО «Газпром» прекратило поставку газа Украинским потребителям. Все предложения Российской стороны, направленные на продолжение переговорного процесса, были отвергнуты украинской стороной. Президент Украины Виктор Ющенко отказался от встречи с президентом России Владимиром Путиным.

Между тем, украинская сторона продолжила и увеличила масштабы так называемого «технического отбора» газа из транзитной трубы. По оценкам специалистов «Газпрома», потери на сегодняшний день превысили сто миллионов долларов и продолжают увеличиваться.

Западные потребители, в основном Германия, Австрия, Франция ощутили снижение поставок газа на двадцать и более процентов. С учетом небывалых холодов на территории Западной Европы, сбои в поставках российского газа грозят помимо напряженности в экономической ситуации, вызвать ещё и социальные волнения.

 Посольства Германии и Австрии уже направили ноты российскому правительству с требованием принять необходимые меры для обеспечения выполнения договорных обязательств по поставкам газа. Ожидается, что к утру к этим требованиям присоединятся ещё более десяти государств Европы.

 Котов сделал телевизор потише, бросил пульт на диван и начал раздеваться. Сегодня было 6 января, но фирма, в которой он работал главным бухгалтером, работала, как и многие, уже с четвёртого.

 «Черт бы побрал этих депутатов с их каникулами. Выйдешь на работу десятого, а пятнадцатого уже отчёты в соцстрах сдавать и соцналог платить. С НДСом к двадцатому точно не успею. Да ещё и все пенсионные фонды, как сговорились, поприсылали графики сдачи сведений на январь».

Следующий день принёс новость, по сравнению с которой все проблемы с отчётами, несколько потеряли свою остроту. Как всегда, в обычное время, Екатерина Андреева сообщила, что для обеспечения доставки газа европейским потребителям, части какой-то там придворной дивизии вошли на территорию Украины и заняли позиции вдоль трубы, перекрыв доступ к техническим узлам, где возможно произвести забор газа.

Александр выслушал это сообщение равнодушно. «К тому и шло». О позиции европейских стран и США по факту вторжения российских войск на территорию Украины, Екатерина Андреева почему-то не сообщила и плавно перешла к проблемам ямало-ненецких оленеводов.

Саша вспомнил, как сообщали о входе российских войск в Чечню. Их тогда называли федеральными. Тогда об этом больше говорили и говорили торжественно. Показывали колонны на марше. Александр усиленно всматривался в лица офицеров и прапорщиков, в надежде увидеть кого-то из знакомых. Это всё тоже происходило в январе, только 95-го, одиннадцать лет назад. Тогда Александр очень живо представлял себя на месте этих людей. Ввод войск начался не то 30-го, не то 31-го декабря 1994-го, а в апреле 1994-го, капитан Котов Александр Васильевич, проходивший службу в г. Самаре Приволжского военного округа, получил на руки приказ командующего армией об увольнении из рядов Вооружённых Сил по собственному желанию.

Если бы не хватило решимости тогда бросить службу, которой посвящено более десяти лет и уйти «на гражданку» без работы и без профессии, то и капитан Котов вполне мог бы новый 1994 год встречать в колонне на чеченской дороге.

«Ладно, у газовых баронов свои проблемы, а у нас свои. У них есть кому решать их проблемы, а за меня мои никто решать не будет. Завтра нужно срочно вызывать программиста, чтобы поставил отчеты за 4 квартал. Думаю, за день с пенсионным и с соцстрахом управлюсь».

В последующие дни программа «Время» сообщала, что российские военнослужащие, охраняющие газовую трубу, подвергаются нападениям со стороны экстремистских группировок, в состав которых входят украинские националисты и наемники всех цветов и оттенков, в основном из мусульманских стран. Не обошлось, конечно, и без чеченов. Как обычно, показывали трупы на месте спецоперации с оголёнными животами и грязными сальными бородами.

«Интересно – подумал Александр – жрут эти уроды сало или не жрут. Скорее всего жрут, помолившись».

Хотя официальная информация о событиях на Украине была более чем скромная, в народе уже прошел слух, что на самом деле там разгорается драка не шуточная.

Для заснеженного Томска все эти события были такой же абстракцией, как цунами в Таиланде или кенгуру в Австралии. Мостик из далёкого виртуального мира на промерзшие улицы небольшого сибирского городка перекинулся неожиданно быстро и до смешного обыденно.

Вторник подходил к концу. Документы водителям и менеджерам, уезжающим в рейс, уже выписаны. Внизу кладовщики заканчивали загружать машину. Саша включил негромко на своем компьютере диск группы «Воскресенье» и заканчивал разбирать скопившиеся за день бумаги.

Два милиционера вошли в офис тихонько, как две серые мышки. В офисе никто и не обратил на них внимания. Ребята из охраны в милицейской форме иногда приезжали в офис, когда открывавший утром здание забывал позвонить на пульт и снять объект с охраны. Но сейчас был вечер, а не утро. Александр увидел вошедших только после того, как старший, о чём-то переговорив с Денисом, подошёл к его столу.

- Вы Котов Александр Васильевич?
- Да, слушаю вас.
Александр повернулся в крутящемся кресле вполоборота к подошедшему сержанту. Тому было около тридцати. Чуть выше среднего роста, плотненький, с маленькими, коротко подстриженными усиками. Типичный участковый. С потрепанной папкой из кожзаменителя. В милицейской куртке. Галстук довольно свежий, не засаленный. Да и рубашка чистая. Одна деталь бросилась в глаза: поверх куртки у сержанта был черный кожаный ремень с кобурой, в которой безошибочно угадывалось наличии ПМа . И даже не столько за пистолет зацепился Сашин взгляд, сколько за второй магазин в специальном кармашке кобуры. «Тебе бы ещё гранаты на шею повесить, клоун».

Второй, совсем пацанёнок, остался стоять посреди офиса, выпучив свои глазки на витрину. В черном полушубке и в валенках, с погонами рядового, он тоже был подпоясан ремнём. В отличие от сержанта, он был вооружён только дубинкой и радиостанцией.

Милиционеров в офисе коммерческой фирмы, желанными гостями никак не назовешь. По-этому Александр сержанту сесть пока не предложил и постарался смотреть на него холодно и свысока, насколько это может делать человек сидящий, по отношению к человеку стоящему. «Я все-таки подполковник налоговой полиции, хоть и на пенсии, а ты сраный сержантишка, которому ещё служить как медному котелку».
- Повесточку получите пожалуйста и распишитесь. Сержант порылся в папке, держа её на весу, и выудил оттуда бледно-зёленый листок бумаги.
- Что за повестка?
- Вам необходимо явиться в военкомат . Паспорт у вас с собой?
- С собой, с собой.
«Вот же гады. Нашли меня со своими сборами. Да хрен я на них поеду».
- Распишитесь пожалуйста. Сержант оторвал корешок повестки и придвинул Александру.

Деваться было некуда. Стараясь скрыть раздражение, Саша не торопясь взял со стола ручку, снял колпачок и вывел свой фирменный автограф с завитушками и росчерком. Не глядя на сержанта подвинул корешок повестки вдоль стола в его сторону и положил руки на клавиатуру, не собираясь даже говорить «до свидания».

Однажды, ему уже пытались всучить повестку на сборы. Рассыльный из военкомата, крепкий здоровый парень, застал Сашу у дверей собственной квартиры, когда он с обеда направлялся на службу. Рассыльный собирался звонить и не ожидал, что дверь откроется. Александр тоже не ожидал, открыв дверь квартиры, увидеть за ней какого-то мужика, но, очевидно, растерялся меньше, чем рассыльный. Переступив через порог, Саша хладнокровно повернулся спиной к замешкавшемуся мужику и быстро стал закрывать дверь ключом.

- Простите, а Котов Александр Васильевич здесь живёт? – спросили из-за спины.
- Здесь, но его нет. А что вы хотели? – спросил Саша не оборачиваясь.
- Повестку вручить. Ему в военкомат надо явиться. А когда он будет?
«Являются только черти алкоголикам – как говорил мой ротный – а военнослужащие убывают и прибывают».
- Он на север уехал. Оленей лечить. Заходите через полгодика. Описав плавную дугу вокруг застывшего рассыльного, Саша устремился к лестнице.
Рассыльный видать смекнул, что его проводят на мякине, и тоже было затопал к лестнице.
- А вы кто?
Александр остановился и уверенно глядя мужику в глаза ответил не громко, но отчетливо
- Я любовник его жены.

 После этого спокойно спустился по лестнице и вышел из подъезда. Шёл не торопясь и не оборачиваясь, пытаясь услышать, хлопнет ли за спиной подъездная дверь. Дверь не хлопнула, значит парень за ним не вышел.

 В данной ситуации такая комедия уже не прошла бы. Пришлось подписывать повестку.
Сержант засунул подписанный корешок в свою папку и придвинул Александру саму повестку. Саша, опять же не глядя на сержанта, взял повестку, переложил не читая на правый край стола и опять положил руки на клавиатуру в полной уверенности, что уж сейчас непрошенные гости уберутся.

 - Вам необходимо явится в военкомат сегодня.
 Наверняка эта сволочь с наслаждением наблюдала за реакцией людей, которым он эту фразу говорил. Саша взял повестку и, держа её обеими руками прямо перед собой, прочел её всю от начала до конца. Действительно, число сегодняшнее. После «Прибыть к» написано ручкой «по получении». Александр повернул голову в сторону сержанта.
 - А что за срочность? Да вы присаживайтесь. Возьмите стул.
 - Я не знаю. Я только обеспечиваю явку. Вам всё объяснят на месте. Машина нас ждёт. Одевайтесь пожалуйста.
 - Какая ещё машина нас ждёт. У меня своя машина внизу стоит. Её я куда дену. Да и работу я ещё не закончил. Вы езжайте, а я часикам к семи приеду.
 - Мне поручено доставить. Свою машину можете оставить кому-то из друзей, чтобы её за-гнали в гараж или наш водитель может ехать на ней за нами до военкомата, а там определитесь с военкоматовскими работниками, как вам быть с машиной.
 - А почему я сам не могу ехать на своей машине? Не собираюсь я доверять свою машину вашему водителю.
 - Можете не доверять. Дело ваше.

 Пучеглазенький уловил своими оттопыренными ушками, что разговор переходит на повышенные тона и подтянулся поближе к сержанту. Теперь он маячил у него за спиной, олицетворяя собой несокрушимые тылы их боевого отряда.

 - Александр Васильевич, – обратился сержант – вы офицер и прошу вас проявить созна-тельность. У нас чёткое указание – лиц, отказывающихся явится, подвергать принудительному приводу.

 Сержант замолчал. Только теперь Саша заметил директора Дениса, стоявшего за спиной у рядового и слышавшего всё сказанное.
 - Хорошо.
 Александр встал, компьютер не выключил и бумаги со стола не убрал.
 - Саш, ты позвони, что там и как. Держи в курсе.
 - Конечно, Денис. Я вечером тебе позвоню.

 Александр быстро надел куртку. Шапку. Сунул в карман сотовый телефон. Похлопал себя по карманам – бумажник на месте, ключи тоже. Шагнув к двери полуобернулся, махнул рукой – «пока, ребята, позвоню» – и вышел за дверь. Спускаясь по лестнице слышал, как сзади топали сержант с эскортом.

 В офис фирмы вела наружная лестница, довольно крутая, сваренная из арматурных пруть-ев. Саша к ней привык. А вот те, кто такой привычки не имел, всерьез рисковали свернуть себе шею или переломать ноги.

 Внизу стоял УАЗик, про какие говорят «видавший виды». За рулём мужичок лет сорока пяти. На переднем сиденье молодой крепкий парень в милицейской куртке, но без знаков различия. Сидел, навалившись на стойку и демонстративно не замечая ни Александра, ни спустившихся следом сержанта с подмогой.
 - Сигареты возьму в машине.

 Теперь Александр снова говорил с сержантом подчеркнуто холодно и чуть свысока. Спокойно подошел к машине, с правой стороны, чтобы тот не нервничал. Открыл дверцу и достал из «бардачка» нераспечатанную пачку «Pall Mall» и зажигалку.

 УАЗик завёлся, издав при этом всю гамму звуков, свойственную разбитым в хлам автомобилям. Рядовой уже сидел на заднем сиденье. Сержант стоял, держась за ручку открытой дверцы, всем своим видом предлагая Котову занять место в середине.
Александр забрался в УАЗик и уселся рядом с пучеглазеньким молча, хотя всегда здоро-вался даже с таксистами. Сержант проворно запрыгнул третьим. Хлопнул дверцей и УАЗик тро-нулся. Ехать было недалеко. За всю дорогу ни один не проронил ни слова.
Промчавшись по Ленинскому проспекту, УАЗик нырнул в тёмную боковую улочку и через пару минут осветил своими фарами железные ворота, выкрашенные в ядовито-зелёный цвет с красными жестяными звёздами. Ворота открылись и УАЗик вкатился на территорию небольшого дворика, идеально вычищенного, не смотря на медленно падавший снежок.

 Вместе с Александром вышел только сержант. Остальные остались сидеть в машине.
Здание военкомата Октябрьского района было двухэтажным, бревенчатым. Не смотря на явно почтенный возраст, здание пребывало в хорошем состоянии. Дряхлым не выглядело уж во всяком случае. Саша бывал и раньше в этом здании. Частенько проезжал мимо, так как жил недалеко. Всегда поворачивал голову на ворота со звездами. Может его тихонько дергала за рукав ностальгия по службе в армии. Вспоминалось и суворовское училище и Томское училище связи. А может просто с опозданием давала о себе знать мечта советского строевого офицера – попасть служить в военкомат. Для тех офицеров, кто проходил службу в развёрнутых частях с техникой, с личным составом, с учениями, сборами, смотрами, проверками и прочими прелестями, служба в военкомате, организации больше гражданской, чем военной, была не более ни менее, как раем обетованным. Ещё молодым лейтенантом, Саша частенько слышал в разговорах собиравшихся у штаба седых майоров: «Ты помнишь Петровича, начхима нашего. Уехал к себе на родину, умудрился попасть в военкомат. На службу ходит как гражданский – к девяти. Брюки «хлоп об землю». Сапоги если раз в год наденет на проверку, то хорошо».

 Как и положено в настоящем раю, из военкоматов в строевые части никто не возвращался. Роста, то есть повышения в звании и должности там не было. Блатные, разумеется, не в счёт. Да седым майорам этот рост уже и не нужен. Они и войсках упирались в должность начальника службы полка. Перескочить на дивизионный уровень было ой как сложно.

 Теперь Котов входил в это здание в сопровождении сержанта. Впервые, после увольнения, входил не по своей воле. Сержант быстро подал дежурному какие-то бумаги и не попрощавшись с Александром вышел на улицу.

 Не смотря на приближающийся конец рабочего дня, атмосферы спокойствия явно не наблюдалось. Хотя народу на первом этаже видно не было, но ярко горевший свет и бодрый вид старичка-боровичка в гражданской одежде и с повязкой «Дежурный» на рукаве как-то сразу давал понять, что процесс в учреждении в полном разгаре и расслабляться никому не следует.

 Дежурный старичок в затасканном джемпере и не глаженных со дня пошива брюках, сидел почему-то не за оргстеклом с полукруглым окошечком и дырочками сверху, где ему полагалось сидеть по логике вещей, под изогнутой дугой надписью «Дежурный», а за столом, вынесенным в коридор. Он ещё раз уточнил фамилию имя и отчество Александра. Нашел его в списке и поставил галочку.

 - Паспорт с собой?
 На столе стояла картонная коробка, в которой уже лежало десятка два паспортов. Котов молча достал из бумажника паспорт и протянул дежурному. Старичок обстоятельно сверил фами-лию в паспорте с фамилией в списке.
 - Военный билет с собой?
 - Дома.
 - Поднимайтесь на второй этаж в актовый зал. Там вам всё доведут.
 Старичок положил паспорт в коробку к остальным. Котов направился к лестнице. Проходя мимо полукруглого окошка с дырочками, заглянул внутрь. В глубине комнаты дежурного, отки-нувшись на спинку стула сидел ещё один милиционер. В куртке без знаков различия и в чёрном бронежилете. Он держал на коленях укороченный АКС и качался на задних ножках стула, упершись ногой в ножку стола.

 Саша поднялся в актовый зал и снова окунулся в давно забытую атмосферу. Со сцены на него не мигая смотрели три воина: один в форме рядового сухопутных войск с красными погонами и в каске со звездой во лбу, второй в комбинезоне летчика, а третий в матросской бескозырке. У того, что с красными погонами, на тех местах, где раньше размещались буквы «СА», были видны отличавшиеся по тону пятна красной краски. За спинами трёх богатырей развивались три знамени по видам вооружённых сил.

 Единственное, что исчезло с советских времен, это портреты Ленина и Маркса. Они висели по бокам от сцены. Ленин висел справа и под ним буквами, вырезанными из пенопласта и покрытыми серебрянкой размещалась надпись: «Партия ум, честь и совесть нашей эпохи». Маркс висел слева. Ему тоже причиталась надпись и даже подлиннее: «В науке нет широкой столбовой дороги и только тот достигнет её сияющих вершин, кто не страшась усталости карабкается по её каменистым тропам». Так получалось, что Котов всегда сидел напротив Маркса и в училище и в войсках. Наверное, потому после службы и стал бухгалтером.

 В остальном актовый зал военкомата был таким, как и двадцать лет назад. На деревянных креслах с откидными сиденьями сидело человек двадцать пять – тридцать. Все в возрасте не моложе тридцати. Кто читал газету, кто разговаривал. На вошедшего Котова никто даже не взглянул. Он сел на свободное место и поочередно посмотрел в глаза пехотинцу, лётчику и моряку. Затем позвонил жене и сообщил где он и почему. Народ перемещался по залу, выходил курить к окну в коридорчик возле лестницы. Александр тоже вышел. Распечатал пачку, закурил, прислушался к разговорам. Никто ничего определённого не знал. Все строили догадки одна нелепее другой.

 Примерно через час примчался подполковник. Не местный – вошёл с холода. Всех попросили войти в зал. На сцену забрались подполковник, притащивший с собой толстую папку, полковник, наверное военком, капитан без папки, но с огромной стопкой бумаг подмышкой. В первом ряду сели два прапорщика и один в гражданском. Все присутствующие в зале замолчали. Вышел подполковник. Форма новенькая и даже брюки глаженные. Единственное, что отличало его от во-енного человека – это длинные светлые волосы, налезавшие на уши.

 - Товарищи офицеры и прапорщики! На основании закона Российской федерации и Приказа министра обороны номер такой-то от такого-то января 2006 года вы призваны в ряды вооружённых сил для прохождения сборов. Для прохождения сборов вы будете направлены в Московский военный округ, где вас и распределят по частям. Сейчас вы получите продовольственные аттестаты, переоденетесь в военную форму. Через час автобусом выдвигаемся на вокзал.

 С мест начали раздаваться реплики, вопросы, кто-то уже полез к подполковнику со справкой о больной бабушке и намерением доказать бедному подполковнику полную невозможность своего отъезда куда бы то ни было. В этот момент в дело вмешался человек в штатском из первого ряда, оказавшийся ФСБшником. Здоровенный бугай, размера пятьдесят восьмого минимум. Килограммов 120 не меньше. Он, повысив голос, усадил всех на места, в том числе и не в меру активного внука.

 - Товарищи офицеры! Вам предстоит выполнять задачу на границе с Украиной и на территории Украины в составе войсковой группы специального назначения. Вас отбирали по личным делам и ещё по многим критериям.

 Далее ФСБшник прочёл коротенькую лекцию на тему «не болтай», присовокупив в конце, что более подробный инструктаж будет проведён на местах. Затем с чувством и с толком, но совсем не изыскано, очевидно время поджимало, навесил слушателям лапши насчёт долга и суверенных интересов. Отдельно остановился на денежном довольствии. Тут вдруг очнулся военком и стал ему поддакивать. Когда ФСБшник остановился передохнуть, полковник наплёл какую-то чушь про мифические льготы и социальные гарантии.

 Как только военком заткнулся, сразу же поднялся не местный подполковник и объявил, что сейчас будут вызывать к столу для выдачи продаттестатов, подписи приказа об ознакомлении, инструктажа по мерам безопасности и ещё чего-то.

 Капитан с папкой бумаг подмышкой и два прапора из первого ряда только собрались приступить, как внук больной бабушки выскочил со своего места и ринулся по центральному проходу прямо на ФСБшника. Все в зале с интересом в глазах провожали его поворотом головы. Внук шёл на ФСБшника как Талалихин на таран, как бык на тореадора, как железнодорожный состав на заглохшую на переезде машину. Но ФСБшник не дрогнул. Ни один мускул на его лице не шевельнулся. Молодчага. Вот что значит профи! Руки за спину. Ноги на ширине плеч. Вес тела чуть на носки. Подбородок к груди. Взгляд серых невыразительных глаз упёрся внуку в переносицу.

 Но и внук был не лыком шит. Хотя его напор малость и ослаб, но, докатившись до ФСБшника, он ещё продолжал кипеть и бурлить. Предварительно выяснив звание ФСБшника (тот оказался подполковником), усатый внук предпринял новую попытку объяснить невозможность своего отъезда.

 - Откосить хочет!
 В зале раздался смех. Александр криво усмехнулся.
 ФСБшник предложил внуку пройти в кабинет. Они вышли из зала. За ними выскочил воен-ком. Атмосфера в зале из гнетуще-напряжённой стала непринуждённой и даже весёлой и работа закипела. Прапора с капитаном только успевали подсовывать для подписи какие-то бумаги. Как и положено в нашей армии, ещё с советских времён, а может и раньше, все бумаги были в одном эк-земпляре и на руках у подписывающего не оставалось ни чего. ФСБшник стоял рядом и у всех, подписавших бумаги ласково и настойчиво отбирал сотовые телефоны.

 После него все спускались в подвал в вещевой склад. Склад не большой, выполнен в традиционном дизайне: синие до половины стены, верх и потолок – побелка известью. Посредине деревянный коричневый прилавок с откидной крышкой. В глубине деревянные стеллажи, тоже коричневые, забитые доверху зелёно-пятнистой массой. По другую сторону барьера деревянная скамейка, почему-то зелёная. Под потолком лампочка без плафона. На стене огнетушитель и опись имущества, находящегося в помещении. Выполнена тушью и помещена под стекло без рамки с держателями, вырезанными из консервной банки.
Завершал антураж довольно мерзкий запах кирзовых сапог. Новое обмундирование тоже имеет свой специфический запах, не из приятных. В общем, склад как склад.

 Александр спустился в склад не первым. На скамейке уже расположилось несколько человек, разной степени раздетости. За прилавком проворно сновал завскладом, небритый прапорщик в застиранной мятой рубашке. Раньше бы сказал про него – ворюга, но теперь он больше походил на беднягу.

 Завскладом мельком взглянул на Котова и кинул на прилавок комплект обмундирования (куртка и штаны) размер 50 рост 4. Сверху бельё – солдатское, не офицерское. Сверху портянки. Следом куртка ватная, тоже солдатская – воротник искусственный, а не цигейковый. Затем ремень брючной брезентовый. Ремень поясной из кожзаменителя. Наверное, тоже солдатский. Когда Котов ещё служил, солдаты носили ремень с бляхой, а «партизанам» на сборы выдавали ремни с зелёной бляхой, крашеной.
 - Обувь, размер?
 - Дайте 41 и 42. Я померяю.
 Прапор кинул на стойку одну пару.
 - Шапка, размер?
 - Пятьдесят шестой.
 Сверху всей кучи полипропиленовый мешок, в какие насыпают сахар и муку. Хорошо хоть новый.
 - Сюда гражданскую одежду. Разборчиво домашний адрес.

 Котов сгрёб всю кучу и повернулся к скамейке. Место было рядом с парнишкой, обувавшим сапоги. Александр пристроил свою кучу и стал переодеваться. Парнишка сосед подвинулся. Он уже обулся и стоял в сапогах, притопывая в пол, как делают люди, надевшие новую обувь. По военной терминологии, количество одежды на нём называлось бы «форма № 2», что означает голый торс. Только его торс был не голый, а покрыт полосатой майкой-тельняшкой. На плече красовалась кустарно выполненная татуировка - эмблема ВДВ. Парень складывал свои вещи в белый мешок.

 - Нас когда призывали, в военкомате не переодевали. Приезжали в часть в гражданке. Я вообще приехал с длинными волосами. Старшина меня сразу же стричься потащил.
 Александр переодевался молча.
 - А ты кто?
 - Подполковник.
 Теперь парень замолчал и стал натягивать солдатское бельё поверх своей тельняшки.
 - А ты кто?
 - Я прапорщик. Срочную служил, ну и старшина мне предложил остаться прапорщиком. Вернее, старшина мне предложил «сверчком» остаться в нашей роте, а взводный посоветовал лучше на прапорщика. Ну, я и поступил в школу прапорщиков.
 - Понятно. А зовут тебя как?
 - Сергей.
 - Александр.
 Пожали руки.
 Закончившие переодевание, поднимались наверх. В коридоре толпились новые, ожидая своей очереди. Меж них протиснулся капитан, уже без бумаг.
 - Товарищи офицеры и прапорщики! Поживее, пожалуйста. Автобус уже подошёл. Кто переоделся, поднимайтесь наверх к столу дежурного.

 Котов переоделся быстро. Сложил в белый мешок костюм, рубашку, шапку. Свернул поплотнее свою утеплённую турецкую куртку. Секунду подумал и ключи от машины оставил в кармане. Бумажник переложил во внутренний карман своей новой пятнистой куртки. Старый бумажник из рыжей кожи с отметиной от закрутки комсомольского значка, оставшейся с курсантских времён. Застегнул пуговичку внутреннего кармана. Из бокового кармана гражданской куртки, Котов достал нож, который частенько носил с собой, что называется «на всякий пожарный». Как говорил Абдулла, «Кинжал хорош для того, у кого он есть и плохо тому, у кого его не окажется в нужный момент». Сашин «кинжал» был небольшой. Длиной 23 сантиметра с лезвием 12 сантиметров. Ручка из ореха. Нож был сделан в Самаре, на заводе по производству авиационных двигателей и сделан был классно. Есть вещи, которые просто приятно держать в руках, именно потому, что сделаны они мастерски. Сашин нож был из числа таких вещей. Ореховая рукоятка переходила в отполированную алюминиевую гарду с упоромкрючком под указательный палец и продолжалась блестящим, остро отточенным лезвием. Нож был в кожаных ножнах, специально сшитых так, чтобы закрывать и лезвие и рукоятку. Со стороны, если держать ножны с ножом в руке, не сразу и понятно, что это нож.

 Александр сунул нож в карман брюк. Благо, карман был глубокий. Проверив, что ничего неестественно не выпирает, Александр застегнулся. Сигареты с зажигалкой сунул в боковой карман. Шапку на голову. Мешок с гражданской одеждой в руки и к прапорщику за прилавком. Последние, из вошедших в склад, уже начали переодеваться. Капитан, стоя у двери, поторапливал: «Побыстрее переодеваемся! Что вы возитесь!». Положенного обращения «товарищи офицеры и прапорщики» он не произносил, а покрикивал, как на солдат.
Быстрее, быстрее. Мешок с гражданкой прапорщику.

 - Адрес пиши печатными буквами.
 - А ты мне не «тыкай», прапорюга.
 Хоть сказано это было и не громко, но в маленьком подвале услышали все. Котов спиной почувствовал, как капитан от стены подошёл к прилавку. Завскладом молча прошил мешок с вещами на специальной мешкозашивочной машинке и склеил концы ниток бумажным ярлыком, на-мазав клей кисточкой. Котов тоже молчал.
 - Распишитесь.
 Саша молча расписался.
 - Так, кто сдал вещи, на выход поднимаемся, не задерживаемся. Капитан легонько под локоть как бы сопроводил Александра к двери. Сергей стоял в коридоре и с интересом смотрел на Котова.
 - Пошли, покурить успеем.
 Котов слегка хлопнул Сергея по спине и первым поднялся по лестнице.
Человек десять стояли в фойе, возле пустого уже стола дежурного. Старичок-боровичок за-нял своё место за прозрачным окошком из оргстекла с дырочками. Входная дверь хлопнула. Двое таких же переодетых вошли с улицы. Ещё несколько человек направились к двери, чтобы выйти.
 - Пошли на улицу, покурим.

 Во дворе, возле урны, стоящей у входа, несколько человек курили и разговаривали. Александр достал из кармана пачку «Pall Mall» и предложил Сергею. Двор был хорошо освещён фонарём над входом и «коброй» , закреплённой над воротами. Александр внимательно рассмотрел своего нового знакомого. Сергей был на полголовы пониже ростом. Даже в мешковатом обмундировании было видно спортивное телосложение. Лицо типично славянское и абсолютно бесхитростные глаза. Даже какие-то доверчивые.

 Снег идти перестал и южный тёплый ветер, который два часа назад приятно освежал, теперь стал заметно холоднее и, скользя через воротник вызывал неприятные ощущения и мурашки. Александр обвёл взглядом стоящих. В глаза бросилось отсутствие белых подворотничков. Это делало всех присутствующих какими-то не настоящими военными.
У зелёных ворот стоял УАЗик. Не тот, на котором привезли Котова, но его брат-близнец.

 Из дверей военкомата вдруг выскочил дежурный и кинулся открывать ворота, чтобы впустить новенький автобус ПАЗик с чёрными армейскими номерами. ПАЗик, переваливаясь с боку на бок, вкатился во двор, сразу заняв собой всё свободное место. Дежурный старикан закрыл за ним ворота на замок и умчался внутрь.

 Не успела дверь захлопнуться, как снова открылась, выпуская всех, кто был в фойе, на улицу. В числе последних вышел подполковник в шапке тёмно-фиолетовой цигейки и в утеплённом форменном полупальто, с таким же воротником. За ним капитан. Тоже в шапке, но похуже и в куртке «снег» с серо-чёрным камуфляжем.

 - Садимся в автобус, перекур заканчиваем. Товарищи офицеры и прапорщики! Прошу не задерживаться, времени мало.

 Но ещё одно маленькое происшествие все-таки задержало процесс посадки. Когда половина отправляемых уже заняла свои места в автобусе, дверь военкомата хлопнула, выпустив ещё троих: ФСБшника, внука и милиционера, который сидел в комнате дежурного, когда Котова привезли.

 Внук шёл в центре, а ФСБшник с милиционером поддерживали его с боков под руки. Внук смотрел прямо перед собой широко раскрытыми глазам, не замечая ничего вокруг. При этом руки он держал впереди себя ладонями друг к другу так, будто бы собирался одновременно двумя руками расстегнуть молнию на брюках. И те, кто уже был в автобусе, и те, кто ещё был снаружи, замерли, наблюдая за тем, как внук с милиционером сели в УАЗик.

 - Товарищи! Садимся, садимся в автобус. Не отвлекаемся.

 Последними в автобус поднялись капитан, подполковник и ФСБшник. Пересчитали ещё раз по головам. Тридцать четыре человека. Все на месте. Автобус тронулся.

 - Товарищи! Пока едем на вокзал, несколько объявлений. Запомните номер вашей команды – 8206. Назначение – Московский военный округ. С вокзала электричкой выдвигаемся до Новосибирска и от Новосибирска воинским эшелоном до места назначения. Питание будет организовано при посадке в эшелон, то есть утром. Старший вашей команды примет вас при посадке в эшелон.

 Пока автобус по улицам Томска пробирался к вокзалу, все смотрели в окна и не разговаривали. Минут двадцать прошло в полном молчании. Вот и привокзальная площадь. Не снижая скорости налево, вдоль здания старого вокзала. Резко направо. Какие-то склады. Ещё несколько поворотов и автобус выкатился на перрон и подкатился прямо к вагону.

 Возле двери, вместо проводницы, стояли двое. Один милиционер в куртке и утеплённых брюках. Он тоже был без знаков различия, но зато и без бронежилета. Вместо АКСа у него на плече, на узком брезентовом ремне, висел компактный «Кедр». Второй военный, с сумкой в руках.

 - Оставайтесь на месте!
 Подполковник, капитан и ФСБшник вышли из автобуса и дверь за ними сразу закрылась. Между ними и милиционером произошёл короткий разговор, в течение которого все четверо посмотрели на часы. Человек в военной форме с сумкой тоже что-то говорил.
Капитан направился к автобусу. Двери открылись.
 - Товарищи! В колонну по одному сразу проходим в вагон. До отправления десять минут.

 Команда потянулась из автобуса в вагон. Милиционер встал между вагоном и автобусом с одной стороны, а подполковник с капитаном с другой. ФСБшник. Постояв чуть поодаль, обошёл автобус и присоединился к милиционеру. То ли он решил таким образом уравновесить число стоявших контролёров, по обе стороны от людской цепочки, перетекавшей из автобуса в вагон электрички, то ли, как это модно говорить, позиционировал себя между армией и милицией.

 Посадка закончилась. Мужчина с сумкой тоже присоединился к команде. Милиционер вошел последним, закрыв за собой дверь специальным ключом в виде согнутого под прямым углом никелированного металлического прутка, на одном конце которого имелось углубление в виде треугольника.

 Обычная суета, которая имеет место при посадке в вагон, здесь превратилась в настоящую сутолоку, что явно не устраивало провожатого милиционера. Из тридцати пяти человек, как минимум пятнадцать сразу вышли в тамбур курить. Провожатый оказался просто прижатым спиной к двери.

 - Курить по пять человек, не больше! Всем остальным пройти в вагон!
 Выждав для приличия секундную паузу, милиционер начал не нагло но настойчиво помогать руками лишним вернуться из тамбура в вагон, не переставая при этом покрикивать.
Как только вагон тронулся, все сразу притихли и уселись на деревянные лавки. Молчали, как до этого молчали в автобусе, скользя взглядами по грязным сугробам, людям на остановках и окнам. Окнам на облупившихся фасадах хрущёвских пятиэтажек. Окнам, светившимся жёлтым тёплым светом.

 Как и холодный ветер, забирающийся через воротник и ныряющий запазуху, чувство тревоги протекло по груди и спине и потихоньку исчезло, уступив место раздражению и досаде. Досаде и злости на невозможность что-либо предпринять. Злости на абсолютную собственную безучастность в происходящем. Ещё не осознание, только ощущение того, что тобой распорядились как вещью, вызывало желание вымыть руки и умыться.

 Александр оглянулся. Милиционер сидел на одиночном сиденье возле двери, положив «Кедр» на колени и внимательно наблюдая за вагоном. Рыжий, с абсолютно круглым лицом и прижатыми ушами, он сейчас воплощал собой причину той злости и раздражения, которые покусывали за ребра, вызывая тошноту и чувство брезгливости.

 Последние фонари промелькнули в темноте и народ понемногу расселся и разбился на кучки. Некоторые успели захватить с собой из дома какую-то еду. Шуршала газета, скрежетал нож о консервную банку, пахнуло водкой.

 Александр с Сергеем вышли в тамбур, закурили.
 - Серёж, а ты где служил?
 - В Забайкалье, в Борзе. Знаешь?
 - А то. Бывали, бывали. Китаю триппером грозя стоит советская Борзя. В самой Борзе правда не бывал, а вот в Чите имел удовольствие.
 - А ты где служил?
 - Да я много где побывал. От Дальнего Востока до Германии. А ты, Серёж, кем служил-то, в каких войсках?
 - Ну, я в батальоне воздушно-десантной дивизии служил. Сначала был старшиной, а потом меня командиром взвода поставили.
 - Прапорщика, командиром взвода? Это за какие заслуги?
 - Ну, а некого было ставить. У нас и ротный был гражданский, ну, двухгодичник, после ин-ститута.
 - Понятно. А чего ушёл из армии?
 - Да чё, денег не платят, квартиру не дают. Паёк тоже не дают. Меня пацаны знакомые, ну, друзья, позвали на газопровод работать, в Томсктрансгаз. Ну, я и пошёл.
 - И кем ты на газопроводе?
 - Сначала сварщиком был, теперь бригадиром.
 - И сколько зарабатываешь?
 - Ну, пятнаху самое малое, а бывает и до двадцати.
 - Молодец.

 Котов затушил сигарету о крышку консервной банки прикреплённой к прутьям на окне двери в тамбуре и служившей пепельницей.
 - Пошли, там вон собрание какое-то.
 В вагоне большинство команды собралось вокруг человека, присоединившегося к ним на вокзале. Обмундирование было на нём слегка поношенное и свежепостиранное. Горло прикрыто высоким двойным воротником свитера грубой ручной вязки. На тряпочных погончиках зелёные майорские звёздочки.

 Разговор, видать, только начался. Говорил майор.
 - Я в числе первых, из гражданских, туда попал. Поначалу там вообще жопа была. Кадровых, которые входили туда, всех повыбили дней за десять-пятнадцать. Мы на их место пришли. Ни жратвы, ни патронов. Укрытий строить нельзя. Стоишь там, как дурак в чистом поле. Найдёшь ямку, чтобы спрятаться – хорошо.
 - А почему укрытий строить нельзя?
 - А хрен его знает. Вроде как мы там не захватчики, а на короткое время, только трубу охраняем.
 - А что вы вообще там делаете?
 - Там система такая. Есть оперативные группы один-два БТРа и десантура. Они базируются либо возле станций газовых, либо то тут, то там, перемещаются постоянно. С ними специалисты газовики. Где хохлы начинают газ из трубы скачивать, они должны туда прибыть и дырку закрыть. Поначалу хохлы подключались к трубе через всякие аварийные вентиля или сверлили трубу. Сейчас это почти полностью пресекли. Теперь хохлы с наёмниками просто нападают на наши группы или пытаются взорвать трубу.
 - Часто нападают?
 - Да постоянно. Редкий день, когда удаётся часа три-четыре поспать. А ночью постоянно. Или просто обстреляют издалека, это мы уже за нападение и не считаем.
 - Слушай, а почему украинская армия не участвует против нас?
 - Официально не участвует. Наверное, если хохляцкая армия не даст нам трубу охранять, туда кроме нас ещё и НАТОвцы войдут. Или вместо нас.
 - Так Украина вроде уже почти в НАТО.
 - Чёрт их разберет. Ну, во-первых, хохлы газ воруют и воруют его как ни странно не у России, а у Европы. А во-вторых, из-за того, что Украина, как ты говоришь, уже почти в НАТО, им, наверное, не удобно бить им морду своими руками, лучше нашими.
 - Слушай, а что в действующей армии людей не хватает? Зачем нас с гражданки призвали да ещё из Сибири? Ближе некого что ли призвать?
 - Как выясняется не хватает. «Срочников» там нет ни одного. Общее число войск там сейчас в два раза больше, чем входило. Это за два месяца неполных. А к концу марта их должно стать ещё в два раза больше.
 - А ты откуда знаешь?
 - Я в штабе всей группы сейчас. А сначала с опергруппой ездил на повреждения трубы. А по поводу того, что призывают из Сибири, так это для того, чтобы у вас не было среди хохлов ни родственников ни знакомых. Поначалу были случаи, когда хохляцкая разведка вербовала наших на родственных связях. Вот, чтобы вы стреляли не задумываясь, вас из Сибири и везут.
 - А ты чё, в отпуск приезжал или в командировку по делам?
 - Ага, в отпуск по делам. Гроб я привозил, да вот к своим заскочил на шесть часов.

 Майор рассказывал что-то ещё. Народ выходил курить в тамбур, обсудить услышанное. Рыжий выключил яркий свет в вагоне. Первый час ночи и тусклое освещение сделали своё дело. Не прошло и получаса, как команда расселась по лавками задремала. Котов со своим новым знакомым сидели на лавке вдвоём, почти возле двери в тамбур. Чуть сзади сидел рыжий милиционер.

 - Саш, а ты где ни будь воевал?
 - Нет, не довелось. В Афган не успел на один год. Я когда после училища пришёл в войска, те, кто был на год меня старше, уезжали в Афган, а с моего года туда уже никого не отправляли. А в Чечню не попал просто случайно. Я уволился в апреле, а в Чечню войска вошли в декабре.

 - Я тоже ни где не воевал. Я в 94-м только на срочную призвался.
 Сергей замолчал и уставился в окно, за которым мелькали огоньки редких фонарей.
 По проходу в сторону тамбура прошёл майор. Александр тоже поднялся и вышел в тамбур. Закурили.
 - Слушай, раз ты в штабе, ты наверное знаешь, на какой срок призывают.
 - Да никто этого не знает. Забор газа хохлами не уменьшается. Все эти подключения, которые отбивают опергруппы – это капля в море. Там есть такие узлы, которые надо только штурмовать и которые сейчас заняты хохлами и охраняются их армией. Через такие узлы основной забор газа и происходит. А штурмовать их стрелковым оружием бесполезно. Надо как минимум артиллерию и танки, а это разрушение технических сооружений. А это в свою очередь приведет опять к сокращению подачи газа в Европу. Там знаешь, за каждый кубометр этого грёбаного газа из Москвы так дрючат, что только перья летят.

 - Ну и что? Впереди-то, что предвидится?
 - Переговоры ведутся. Чем кончатся – кто его знает? Может и договорятся. Как говорится, смотрите программу «Время»,
 Александр вернулся на место. Сергей не спал.
 - Чего не спишь?
 - Да думаю, долго мы там пробудем? Чё-то ни чё не сказали, как оформить зарплату, чтоб жена получала. Как думаешь, нам за эту командировку боевые будут платить, или только среднюю зарплату по месту работы?
 - Обязательно будут. В основном натурой.
 Котов засунул руки поглубже в карманы, зевнул и потянулся.
 - Какой натурой?
 - Пулю в башку. Вот какой.
 Помолчали.
 - Мы с Алёнкой квартиру собираемся покупать, в ипотеку. Обещают, что цены больше рас-ти не будут.
 - Кто это тебе обещает, стесняюсь спросить?
 - Путин выступал по телевизору.
 - Ну-у, если Путин обещал…
 - Что, думаешь будут цены расти?
 - Можешь не сомневаться.
 - Ну, почему. Если правительство будет использовать стабфонд на строительство жилья?
 - Пойдем покурим.

 Рыжий сидел откинувшись на спинку и прикрыв глаза, но не спал. Проходя мимо него, Котов заметил, как дрогнуло веко и внимательный взгляд проводил их до тамбура. В пачке «Pall Mall» ещё оставалось несколько сигарет.

 - Потому, Серёжа, что для того, чтобы в обществе создавалось что-то вещественное, что можно потрогать руками, в твоём случае дома, нужны не деньги. Но это сложно объяснить, экономика это наука и весьма непростая. Если для отдельного человека, количество денег в кармане прямо соответствует количеству вещей, которые он может на них купить, то в масштабах государства, это не так. Излишек денег в государстве приводит только к инфляции.

 Александр затушил сигарету и пошёл на место. Сергей уселся рядом. Видно, затронутая тема его интересовала и он сразу задал следующий вопрос.
 - Я вот смотрел по телику передачу, там говорили, что деньги стабфонда можно использовать для долгосрочных проектов. Строительство жилья, дорог. И инфляции это не вызовет.
 - Это и печалит.
 - Что печалит?
 - Что такую чушь несут важные государственные чиновники.
 - Почему чушь?
 - Потому, что деньги этого стабфонда нельзя использовать никуда по той же причине, по которой нельзя напечатать денег побольше и решить все проблемы в стране. Строго говоря, это вообще не деньги в нашем обывательском восприятии.
 - Почему не деньги?
 - Ну, вот давай такой пример рассмотрим. Мы с тобой засеяли поле картошкой. Посчитали и выяснили, что осенью мы с тобой соберем 20 мешков. Для пропитания в год одному человеку надо 5 мешков. То есть, мы своим трудом создали питание для себя на год и ещё можем прокормить двух человек. Нам нужен дом. Дом могут построить два плотника за один год. Мы договорились и плотники приступили к работе.

 Для удобства мы взяли 20 листков бумаги, написали на каждом листке «1 мешок», поставили свои подписи и получились такие векселя, те же самые деньги. Десять листков мы отдали плотниками пообещали, что в обмен на каждый листок они будут получать один мешок. Но нам вдруг захотелось ещё к дому сарай. И вот теперь начинается самый главный фокус. Либо сарай мы будем строить на следующий год, либо надо повысить урожайность и собрать не 20 мешков, а больше. Но возможен и третий вариант. Как ты уже догадался, можно нарисовать больше бумажек.

 Серёга хлопал ресницами и смотрел куда-то вверх, сквозь крышу вагона.
 - Так, а когда отдавать картошку, чё делать?
 - Мо-ло-дец! Когда придёт время отдавать, нас, вероятнее всего, просто прибьют. Но чтобы этого не случилось, мы наймём себе какого ни будь дебила поздоровее, которому картошку будем давать понемногу, но регулярно. И назовём его полицией или армией, что тебе больше нравится. Когда плотники придут за расчётом и предъявят бумажки, мы им вместо одного мешка за бумажку, дадим только по две трети мешка и скажем, что так мол и так, ребята, инфляция, нефть дорожает, доллар падает. Как говорится, берите, что дают, а то и этого не будет. Они начнут возмущаться, но на этот случай у нас предусмотрительно создана полиция. Деваться им некуда, так как граница у нас на замке, и придут они к нам на следующий год и ещё рады будут. А чтобы они не грустили, мы попа наймём, пусть он им по воскресеньям мозги прочищает, или политическую партию создадим. Чтобы на любой вкус. Пусть у наших граждан будет свобода выбора.

 Сергей уже не смотрел в потолок, а уставился, что называется «в рот» Александру. Хотя Саша сидел боком к Сергею и тому удавалось смотреть в лучшем случае в щёку.
 - Ну и вывод из нашей истории. Самое печальное, что такой фокус нельзя проделывать постоянно. То, что мы с тобой нарисовали больше бумажек, чем у нас было картошки, это простой обман. Мы обманули наших плотников. И то, что мы за один год получили и дом и сарай и заплатили за это меньше, чем это реально стоит – это не экономическое развитие, а надгробный памятник на нашей с тобой могиле. Хотя, надо сказать, что некоторые внешние признаки развития присутствуют.

 - Почему?
 - Что почему?
 - Почему это памятник, а не развитие?
 - А потому, мой любознательный друг, что на будущий год плотники, к нам не придут, просто потому, что зимой они умрут от голода. Ты смотришь передачи о численности населения и демографической ситуации? В самом начале мы с тобой выяснили, что человеку на год надо 5 мешков и не меньше. А мы им этих пяти мешков и не дали. Это объективный закон и ни какими ухищрениями его не обойти. Собственно говоря, если уж быть точным в формулировках, именно это и есть закон, который надо знать и в повседневной жизни применять. А у нас по термином «Закон» понимают бредни сивой кобылы от государственной думы.

 Александр повернулся к Сергею.
 - Ну, уловил суть?
 - Не совсем, но в общем уловил.
 - Чтобы из года в год строить квартиры, одна из которых достанется и тебе, надо работать и выращивать картошку, да ещё и хорошего качества картошку, да ещё и много картошки. Тогда её можно обменивать на предметы, созданные трудом других людей. А на зелёные бумажки, которые америкосы нам сливают, ничего построить нельзя, потому что за этими бумажками нет картошки.
 - А почему ты думаешь, что это, как ты говоришь, «лишние» бумажки?
 - Смотри сам. Мы с тобой выяснили, что бумажки только тогда имеют реальную ценность, когда их количество равно количеству мешков. Ещё Карл Маркс в «Капитале» об этом написал. Слыхал про такого?
Серёга молчал.
 - Ну так вот. Когда цены на нефть начали расти? Года два назад? Не больше. Если добычу нефти считать картошкой, хотя это с точки зрения экономики не совсем одно и то же, то два года назад за определённое количество нефте-картошки, государство получало определённое количество зелёных бумажек. Сегодня, за то же самое количество картошко-нефти, государство получает в два раза больше бумажек.
 Александр замолчал и смотрел на Сергея, повернувшись к нему вполоборота. Серёга тоже молчал и наконец произнёс
 - Ну.
 - Баранки гну. Картошку надо выращивать.
 - Так ведь мы и больше нефти и газа добываем.
 - Подожди, дорогой. В каждом выпуске новостей нам говорят именно о повышении цен, а не об увеличении добычи. Если бы существенно увеличивалась добыча нефти и газа, то это должно приводить как раз к снижению цен.
 - Ты хочешь сказать, что России невыгодно высокие цены на нефть?
 - Это смотря что понимать под словом «Россия». Если понимать нас с тобой и ещё плюс 154 миллиона населения, то, разумеется, не выгодно. Если же под термином «Россия» понимать небольшую кучку пресловутых олигархов, то выгодно. Олигархи, они ведь в России ничего не покупают. Все их яхты, бриллианты, футбольные клубы, имения на островах в тёплых морях – это всё картошка, выращенная не на российских полях. Так что лично для тебя повышение цен на нефть на Нью-йоркской бирже – это только рост цен на заправках и ничего более. У тебя есть машина?
 - Жигули «копейка».
 - Ну, вот и догниёт твоя «копейка» благополучно в своём гараже.
 Сергей снова отвернулся и смотрел в чёрное окно.
 - Так что, Серж, там, куда мы едем, мы будем представлять интересы не России, а вполне конкретных людей, о которых ты можешь слышать по телевизору хоть каждый день. Их сытую обеспеченную жизнь. И для того, чтобы они могли все в шоколаде ходить и в своих лондонских и парижских квартирах сидеть у камина, тебе, дружище, придётся подохнуть. И на Украине полно «товарищей», которые тоже очень хотят лондонскую квартиру с камином и много - много денег. И также, как мы с тобой сейчас едем в этом поезде, какие ни будь ребята на Украине тоже едут к этой трубе нам навстречу.
 Сергей молчал глядя в окно и не поворачивая головы. Котов вытянул ноги и засунул руки в карманы. В левом кармане нащупалась смятая пачка сигарет, а в правом рука коснулась ореховой ручки в ножнах из мягкой бежевой кожи.
 Котов зевнул и встал. Ощущение тошноты в желудке перешло в «гусиную кожу», поднялось к самому горлу и медленно опустилось вниз принятым решением. Поезд качнуло. Александр ухватился за металлическую ручку на спинке сиденья. Ладонь была абсолютно мокрой и липкой от пота.
 Милиционера на сиденье у выхода в тамбур не было. Саша направился к выходу, покачиваясь в такт электричке и держась левой рукой за каждую ручку на спинках сидений.
Рыжий стоял в тамбуре, лицом к двери. Автомат на ремне через плечо, руками держался за поручни.
 - Что, скоро подъедем-то?
 - Да. Скоро уже.

 Котов мокрой рукой достал пачку. Последняя сигарета слегка помялась. Котов пачку скомкал и засунул в банку-пепельницу. Закурил. От курения на голодный желудок подташнивало, но это ощущение успело стать привычным за минувший вечер. Милиционер не оборачивался и думал о чём-то своём, глядя в окно, а может и не думал. Саша ни о чём не думал. Он просто курил и смотрел на струйку дыма и на огонёк сигареты в тёмном тамбуре. Огонёк с каждой затяжкой подбирался всё ближе и ближе.

 Электричка сбавила ход и закачалась, изгибаясь на стрелках. За окном побежали огоньки – жёлтые фонарей и зелёные и красные – железнодорожных семафоров.
Саша аккуратно затушил окурок о крышку банки и не делая ни секундного перерыва вытащил нож. Повернул его в ладони так, чтобы гарда уперлась в основание указательного пальца и, шагнув к милиционеру, ударил его сзади горизонтально в область поясницы.

 Удар оказался настолько сильным, что рыжий стукнулся лбом о стекло и, не издав ни звука, опустился на колени и завалился на бок. Саша выдернул нож. Рыжий не шевелился. Перехватив нож в левую руку, Котов правой залез в боковой карман куртки милиционера и сразу же нащупал ключ от двери с внутренним треугольником.
 Милиционер не шевелился. Саша за воротник слегка оттащил его вглубь тамбура и открыл дверь. Ключ в свой карман. Нож в ножны и тоже в карман. Руки абсолютно чистые. Ни капельки крови. Только на лезвии ножа чуть-чуть, но это мелочи. Вся кровь осталась под милицейской курткой.

 Александр распахнул дверь. Мокрый ветер окатил пресной тёплой волной. На подножку. Ход не быстрый. Под откосом глубокий сугроб. Вдох. Прыжок в сторону, спиной против хода. Сгруппироваться в колесо.

 Вроде всё цело. Ничего не болит. Ни переломов, ни ушибов, только растаявший снег ручейками сбегает по горячим щекам и капает с подбородка. Шапка отлетела, её надо найти и подобрать. Выброшу потом вместе со всем шмутьём.

 Побарахтался в снегу и выбрался на насыпь. Огни электрички слились с огнями фонарей и затерялись. Чёрное февральское небо растеклось огромной кляксой. Над горизонтом блестели звезды созвездия Ориона. Три ярких звезды – это пояс Ориона. Несколько более тусклых звездочек вниз – это кинжал на поясе Ориона. И у меня кинжал. Хоть не на поясе, а в кармане, но это частности. Может, я и не Орион, но уж не Телец, это точно.


 Надо добраться до Москвы. Там в любом метро куплю паспорт.
 *****
Александр Карле
2006 г.