Ресторан или место, где исчезают маски

Зал ресторана. Атмосфера удушья. И что-то мешает расправить, как следует легкие, вдохнув жизненно важный для нас кислород. Что-то жжет беспощадно глаза. Что-то проникает в каждую клетку твоего организма, вибрируя там, нарушая и без того весьма хрупкую, неимоверно тяжким мыслительным процессом выстроенную, но в миг ускользающую гармонию. Это смех, оглушающий как раскаты грома, внезапно настигшего тебя беззащитного посреди безбрежного поля, заставив оцепенеть, сжав минуту назад пылающее сердце до крошечной в былом красной, а теперь зеленой горошины.
 
Оказавшись здесь, в месте, где люди с беззаботной легкостью срывают со своих, до сих пор с особой тщательностью, скрываемых лиц, пестрые, собранные из осколков сотен, а может и миллионов разбитых зеркал, маски-личины…и то и дело мелькнет в том или другом обшарпанном или совсем уже истертом кусочке минувшего что-то забытое, но в то же время, так отчетливо запечатленное на нашем, будто бы вылепленном из глины, лице…. Оказавшись здесь совершенно случайно или ответив бодрым согласием, крикнувшему «Вперед!» любопытству, я ни секунды не пожалела о том, хотя ноги сами собой поворачивали в сторону выхода, тело сползало на краюшек стула, все говорило о том, что ты здесь чужак…уходи. Но я не ушла, поглубже усевшись на лакированный, тяжелейший, быть может дубовый, и очевидно ручной работы стул, приняв небрежно-свободную, немного раскованную позу. Улыбнувшись, сидящим справа, слева и напротив, я шагнула в прежде казавшуюся мне враждебной среду, начав жить – их жизнью…

Со всех сторон шум, гам – все это замкнутое пространство, своеобразный мир без прикрас, каждую минуту проглатывающий новую жертву, пронзая ее отравленным жалом, парализуя сознание, все глубже и глубже погружая в атмосферу неистового буйства однообразных эмоций.

Этот небольшой, провинциальный ресторан был по-своему хорош, привлекая людей разных нравов, характеров, но при этом далеко не бедных, и даже весьма состоятельных, хотя были и те, кто врывался в эти шумные залы со словами: «Ну уж если гулять, так гулять по-королевски!», швыряя быть может последние деньги, всем своим видом стараясь быть значимым. Но и те и другие четко, без заминок выполняли правила полуночного танца, созданного ими же самими, кружась на корме своеобразной деревянной ладьи, покачиваемой набиравшими мощь волнами.

Этот крошечный в океане жизни кораблик плыл беззаботно, не видя глыб скалистых рифов, не видя, как сгущаются тучи, превращаясь в черных, глядящих вниз, пугая синеватым отблеском глаз, существ, как ветер жаждал отправить на дно все то, что находилось, смешавшись в одно малоприятное месиво, там внутри этого хрупкого, ты только пни ногой, в миг рассыпающегося на мелкие щепки, корыта.

А может и вовсе это мираж, так сладко зовущий блуждающих, обещая всевозможные яства, наслаждения, дарящий мечты. Но никогда не исполняющий их, ведь он обманчив, вся суть его – пустота. И вроде схватил ты рукой то, что так страстно желал, но глаза порой способны видеть иллюзии, и сквозь высохшие, потрескавшиеся пальцы струиться не вода, а черная кровь.

Я здесь, но все же нет меня, не попадаю в такт, срываюсь с воздвигнутого ими гребня волны, не предпринимая новых попыток замираю. Меня здесь нет, я отбросила все свои, нагнетаемые обстановкой мысли, прекратила чувствовать, будто бы умерла, но возродилась в них, мысленно проживая секунды, минуты, а может даже и часы их жизни. Все зависело от того, насколько притягательным оказывался для меня тот или иной человек.

По некоторым лицам мой взгляд лишь плавно скользил, как по гладкому льду, не найдя ни малейшей зазубрины, ровным счетом ничего за что можно было бы ухватиться, что можно было бы полюбить. Это были безликие полотна, так схожие друг с другом, что мне все время казалось, что мимо мелькает один и тот же человек, причем, возвращаясь он усаживался то совсем близко от меня за соседний столик, то напротив, оказывался совсем в другом конце зала.

Другие, хотя и вызвали какой-либо интерес с моей стороны, но через несколько минут изучение их малозначительных персон прекращалось, в силу наличия слишком тонкого льда, скрывающего их плохо спрятанные сущности. Заглянув под корку застывшей воды у меня отпадало всякое желание погружаться в мутную жидкость.

Вот человек напротив меня, смеется, слушая, кивая рассказчику, но встретившись со мной взглядом улыбка резко исчезает, и лицо прежде раскрасневшееся от дикого хохота приобретает выражение некоторой озадаченности. Может в моих глазах был укор? (Прим: дома его ждет жена не подозревая о том, что он делает, как ни банально, в командировке). Он спрашивает, почему же я так грустна, в отличие от вечно смеющейся, приведшей меня сюда подруги. Но я отвечаю, что, отнюдь, я не грустна, более того, мне здесь по-своему нравиться, а задумчивость – не явление грусти.

Действительно какая то пока не понятна заинтересованность заставила меня погрузиться в этот вихрь, недолговечный, но очень стремительный…

Так проходят часы.

Что происходит со мной?…Неужели это я?
Все больше и больше путаются мысли…несуразная улыбка касается губ…кажется я теряю себя…а может напротив, я как и они…срываю с себя маску…


Рецензии
"...швыряя быть может последние деньги, всем своим видом стараясь быть значимым" - так срывают маски или надевают?

А ручной работы стулья обычно признак люксового ресторана, где такое явление как шум и гам - нонсенс.

Зато вот эта задумчивость, этот анализ бесцельный... это так мне близко, что проникся. Как говорят, глубоко.

Сергей Мамаев   16.09.2007 15:42     Заявить о нарушении
Сергей, спасибо, что прониклись. То что анализ бесцельный, я с вами согласна...

Ульяна Волгина   19.09.2007 22:17   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.