А помнишь, Лёха?

 Парни скучали. Стояла середина лета. Белокаменный город, прогретый нежарким среднерусским солнцем, успел надоесть за две недели студенческих каникул. Танцы только вечером, а сейчас утро. Теплое солнечное субботнее утро. Слонялись по городу, вышли на стрелку. Попинали консервную банку, поржали над девчонками-пэтэушницами. Все равно скучно. Купаться рано, на пляже еще никого нет: повыделываться не перед кем, поиздеваться не над кем.
 Леха Лютов, по всей видимости - заводила в кампании, патлатый длинноволосый парень лет восемнадцати ( в семидесятые годы прошлого века парни носили волосы до плеч, за что выгонялись из классов, могли и из комсомола вылететь), предложил покататься на лодке. Идею дружно одобрили. Взяли две лодки напрокат и впятером переплыли на тот берег Волги. Дело близилось к обеду. Сгоняли за пивом, благо пивнушка оказалась рядом, в большом дачном массиве. Разожгли костер. На трехлитровку пива вылили «чекушку» ( двести пятьдесят граммов) водки «Московской». Пустили бумажный стаканчик по кругу. Стало заметно веселее. Кто-то достал из лодки вездесущую гитару. Уважающий себя парень владел в обязательном порядке парой-тройкой аккордов. А в их кампании был студент консерватории. Он тебе на гитаре хоть Баха сбацает! Вот и весело стало. Пели все подряд: и из «Битлов», и блюзы, и «Скальдов» перепевали вперемежку с частушками.
-Сидит заяц на заборе,
-Ломом опоясаный.
-А кому какое дело,
-Может он медведя ждет.
Едет трактор по деревне –
Голые коленки.
А кому какое дело,
 Где запчасти у него?

 Нескладушки любили все и дурили от души. Леха любил классику:
Занавески редки-редки
Чернобровую видать.
А как бы эту чернобровую
Разок поцеловать!

А нас девчата осмеяли,
 Ну и мы их осмеем:
Да хомуты на них наденем
Да в конюшню отведем.

 Потом ели печеную картошку, травили анекдоты, обсуждали девчонок. На какое-то мгновение возле костра затихли, передавая очередной стаканчик по кругу. И в этой тишине вдруг дружно грянуло:
-Хазбулат удалой, бедна сакля твоя.
-Золотою казной я осыплю тебя.
-Дам коня, дам кинжал,
-Дам винтовку свою.
-А за это за все ты отдай мне жену…
 Парни недоуменно переглянулись. Что за наглость?! Они-то думали, что одни на этом празднике жизни, вдали от цивилизации. Но на берегу никого не было, кроме них. А над рекой неслось:
-Под чинарой густой
-Мы сидели вдвоем.
 -Месяц плыл золотой.
- Все молчало кругом…
Ребята еще раз переглянулись и недружно проорали:
-Льет ли теплый дождь,
-Падает ли снег,
-Я в подъезде против дома
-Твоего стою…
Песню пели сбивчиво, путая слова и строчки, но не сдавались. Однако, стройный хор со своим Хазбулатом заглушал их громкий крик (уж очень хотелось перекричать стариковские песни).
-Жду, что ты пройдешь,
-А, быть может, нет…
Во всю глотку орали парни.
-Ты уж стар, ты седой.
-Ей с тобой не житье.
-С молодых юных лет
-Ты погубишь ее.
Красивый мужской голос вел за собой хор. Перепеть «стариков» не получилось, перекричать - тоже. Парни поднялись и пошли на звук песни. Теперь уже тянул женский голос, выводя:
- Вот она, милая роща.
Хор дружно подхватил:
- Ветер шумит надо мной.
- Ветви березок полощет,
- Сон нарушая лесной.
Песня лилась из окна небольшого дачного домика. За столом сидели человек восемь мужчин и женщин разного возраста. Ребятам они показались совсем древними. Парни, постаравшись остаться незамеченными, устроились под открытым окном. И когда в домике затянули
 - По Дону гуляет казак молодой...,
 неожиданно дружно рявкнули:
 - Плачет девушка в автомате,
 - Зябко кутаясь в пальтецо.
 - Вся в слезах и в губной помаде
 - Перепачканное лицо…
В домике, наконец, услыхали, что где-то еще поют и вызов приняли. Какое-то время песенная борьба шла с переменным успехом. В ответ на «калину красную», которая давно уже вызрела, звучало:
 - А ты опять сегодня не пришла,
 - А я так ждал, надеялся и верил,
 - Что зазвонят опять колокола,
 - И ты войдешь в распахнутые двери.
«Шумел камыш» и «Златые горы» боролись с тополями, что все в пуху, и кленом, шумящим над речной волной. То «Сиреневый туман» побеждал, то «Рябина кудрявая, белые цветы». Победу одержали, конечно же, в домике. Седоватый мужчина выглянул из окна и пригласил друзей за стол, на мировую. Парни приглашение приняли охотно.
Леха Лютов, самозабвенный барабанщик клубного ансамбля (ВИА, как тогда говорили), признававший в своей жизни музыку и песни только «Битлов», был навсегда покорен русской народной и застольной песней. Потом он не раз рассказывал друзьям, что никак не может понять, откуда он знал в тот день все песни, пропетые за столом. Пелось все само собой. Наверное, на всю жизнь запомнили парни то лето 1972 года. Леха, ты помнишь?
 - Позарастали стежки-дорожки,
 - Где проходили милого ножки...