Киев посмотреть...

Идея съездить в Киев появилась, как появляются все гениальные и тупые идеи, во время очередной пьянки. После семи или восьми стопок водки Толстый спросил у меня:
- Саня, а давай с нами в Киев махнешь? Там каникулы закончишь, день независимости отметишь, и потом уедешь в Москву спокойно учиться?
Я лишь пьяно кивал, а он развивал идею дальше.
- Что тебе тут в Херсоне делать? Мы с Серегой на двадцать первое августа билеты берем. Двадцать второго там уже. Двадцать четвертого – день независимости. А там уже когда захочешь, уедешь в Москву. Киев посмотришь…
Неожиданно это предложение показалось мне настолько ясным и нужным, что, разливая водку по стаканам, я лишь спросил:
- А жить где?
- Так мы ж с Серегой однокомнатную там снимаем, так что не парься.
Я уже находился в том состоянии опьянения, что мне было все равно. И мы договорились уже завтра ехать за билетами.
Неожиданно все так закрутилось, завертелось, что в результате двадцать первого вечером мы стояли на вокзале, ожидая поезда. Внушительная гора сумок, с вещами необходимыми для полноценной студенческой жизни лежала рядом. У меня в кармане еще билет Киев-Москва на двадцать пятое число. Утра хватит чтобы похмелиться.
- Водку взял? – поинтересовался Толстый.
- Одну бутылку.
- Блять. Мы с Серегой вообще ничего не взяли.
- Да ладно. До Николаева хватит, а там стоянка будет – еще купим.
Толстый уже собрался бежать за водкой, но объявление о том, что поезд будет через две минуты, сокрушило его алкогольные планы.
С проводницей нам повезло. Ею оказалась улыбчивая дама лет сорока. Наметанный глаз студента-путешественника сразу сказал, что такая ничего не будет иметь против того, что мы полночи будем пить водку и бродить из тамбура в тамбур. Лишь бы не шумели.
- Заходите, мальчики, заходите, - улыбалась она нам на чистом русском языке, хотя было слышно, как в другом вагоне проводник объяснялся с пассажиром на украинском матерном. Такая вот у нас страна…
В нашем плацкарте никого не было.
- Странно, - удивился Серега, - вроде конец сезона, из Крыма все валить должны.
- Если ты не заметил, - замечаю язвительно, - то из этого вагона человек десять вышло. Вот они место и освободили.
Мы быстро раскидываем сумки по полкам, берем у проводницы постельное белье и пиво, и начинаем пить водку. Поезд тронулся, а мы пьем за успешный отъезд, за успешный приезд, за то, чтобы хорошо провести время, за рыбалку, за все хорошее… Тут водка заканчивается, но поезд уже подъезжает к Николаеву. Тормозит. Гурьбой вываливаемся в тамбур.
- Сколько стоим?
- Всего десять минут, мальчики.
- Мало, - кривится Толстый. – Хотя… Успеем. Тут магазинчик недалеко. Мы с Серегой смотаемся, а ты Саня, если что, рви стоп-кран.
Я киваю. Поезд останавливается, парни вылетают вслед за проводницей и сразу куда-то исчезают. Я лениво спускаюсь, поджигаю сигарету, и не успеваю ее докурить, как появляется Серега с литром водки, а за ним спешит Толстый с двумя литрами «Черниговского белого» пива.
- Быстро… - удивляюсь я.
- Так там Толстый всю очередь растолкал, кричал, что мы на поезд опаздываем, - смеется Серега.
Еще успеваем покурить перед отправлением. А в нашем закутке нас ждет сюрприз. Шесть мест – шесть человек. Трое попутчиков сели в Николаеве. Причем мама с двумя детьми. Пацаны. Одному лет четырнадцать, другому шестнадцать. Бля. А у нас литр водки. А они кушать собрались. Молча заходим, садимся, переглядываемся. Можно и в наглую водку пить, но как-то… Были бы попутчиками хотя бы мужики, или молодые девушки, они бы поняли. Но мама с пацанами… Идем в тамбур. Курим, пьем водку. Но как-то она здесь не идет – шум, тряска, и периодически кто-то выходит покурить. А там у нас закуска, и тишина. Возвращаемся назад. Один парень спит, со вторым мама тихо разговаривает и косится на нас. У нее еще и нижнее место! Полный звиздец! Усаживаемся, достаем курицу, хлеб, режим на куски, три кружки. Наливаем водку, убираем бутылку. Перебрасываемся фразами, выпиваем, закусываем, опять наливаем, убираем бутылку. Женщина напротив косится, но агрессии не проявляет. Между нами воцарился вооруженный нейтралитет. Мы ведем себя тихо, не буяним. Пока. Разговариваем о политике. Сошлись во мнении, что наш президент – полный мудак. За это выпили. Соседка напротив оттаяла, рассказала, что у нее при предыдущем президенте и зарплата выше была, и молоко дешевле стоило, и муж ласковее глядел… Выпили еще. Потом еще. Водка, к нашему удивлению, закончилась, а мы, к нашему неудовольствию, еще не полностью пьяные. Зато еще есть пиво. Полтора литра у проводника купили и два – в Николаеве. Пиво после водки - верный способ «догнаться» так, чтобы хватило надолго. Идем в тамбур курить.
- Толстый, а какая вообще культурная программа? Я в Киеве уже не помню, когда последний раз был. Посмотреть бы город.
- Посмотрим. На майдан сходим, Крещатик, Андреевский спуск, салют посмотрим двадцать четвертого.
Я, успокаиваюсь, отпиваю пива. Мимо проходит проводница, не наша, что-то говорит на украинском, типа, идете спать. Серега ее успокаивает, что скоро пойдем. Как любой житель юга Украины я понимаю украинский язык, но ни хрена не умею на нем разговаривать. Да оно мне и не надо.
Скоро пиво заканчивается, но это уже прорывается сквозь пелену тумана. Я уже пьян в хлам, Серега тоже, лишь Толстый пока держится молодцом. Откуда-то появляется еще пиво. Я уже не думаю ни о чем, машинально заливаю большими порциями его в себя. Серега уже дремлет, уткнувшись головой в стекло, Толстый что-то ему рассказывает. Провал в памяти... Курим с Толстым в каком-то другом вагоне. Покупаем еще пива у проводницы. Она смотрит на меня пьяного, улыбается, но пиво продает. Покупает-то Толстый, а не я. Опять провал… Пытаемся поднять пьяного Серегу на верхнюю полку. Как – не помню, но мы его туда запихнули. Трезвыми бы такой подвиг не повторили. Что мы делали дальше – не помню, но проснулся я на своем месте, на верхней полке. То ли сам туда залез, то ли Толстый меня туда закинул – не помню. Во рту – помойка, на голове – ком волос, рожа – красная, опухшая; ощущения внутри – хреновые. Диагноз: похмелье обыкновенное. Снизу появляется рожа Толстого. Лицом это назвать трудно. Он или телепат, или ему также плохо как и мне, потому что он протягивает мне бутылку пива.
- Держи. Пойдем покурим.
В тамбуре я охлопал себя по карманам, и понял, что все сигареты я вчера скурил. Полторы пачки за вечер. То-то сердечко постукивает как отбойный молоток. По-фи-гу. Взял предложенную Толстым сигарету, затянулся, глотнул пива. Улетел. Первая сигарета с похмелья – это что-то… Убивает лучше косяка плана. Курю, пью пиво. Молчим. Краски с похмелья яркие и сочные, мир оживлен, а вкус у пива необыкновенный.
- Я понял, - говорю Толстому, - вечером пьют водку, чтобы утром попить пива.
Он секунду пытается понять это предложение, но потом соглашается.
Дверь тамбура открывается, вползает Серега. Вид такой же как у нас. Правда, у него еще сигареты остались, и вместо пива пьет минералку. Внезапно Толстый сообщает:
- Меня, это… укачало вчера. После пива.
- На пол? - интересуюсь я.
- Да нет. До туалета успел добежать. Так что лучше идите в тот, который около проводника.
Пока я умываюсь, чищу зубы, пытаясь выгнать хоть часть запаха изо рта, Толстый уже успел познакомиться с соседкой, которая ехала в Киев на отдых. Подкупающе дыша перегаром, он рассказал, что они с Серегой студенты Киевского университета им. Т.Г. Шевченко, и едут на учебу, а маленький, пухленький, которого шатает с похмелья по проходу, то есть я, студент Московского университета им. М.В.Ломоносова и едет в Киев в гости, а потом уже только в Москву.
Мамаша расцветает на глазах, и просит совета, как ее сыну лучше поступить в Москву. С похмелья я несу такой бред про связи, блат и взятки, что друзья, загибаясь от хохота, уползают в тамбур курить. Спасает только то, что это последние двадцать минут перед Киевом. Соседка ахает, ужасается, потом просит мой номер телефон, чтобы потом позвонить, когда ее сын будет поступать. Даю наобум набор цифр, пришедших в голову, добавляю, что это мой московский номер, и вру, что украинского мобильного у меня нет. Она кивает, обещает обязательно позвонить. Я тоже киваю и улыбаюсь до ушей. И мы заезжаем в Киев. Через полчаса мы вываливаемся из вагона, морщась от резких движений, которые болью отдаются в голове.
- До побачення, хлопцы! – говорит проводница, которая только вчера разговаривала на русском. Блин, что за страна эта Украина! И я тут родился…
Договариваемся с таксистом за сотню, что отвезет нас на Лесную. Сумки тяжелые и в метро не хочется ехать. Едем с ветерком. Погода летняя, солнце светит ярко, воздух свежий, меня мутит. Явно не стоило пиво с утра пить. Поэтому когда мы приехали и зашли в однокомнатную квартиру, в первую очередь я иду в туалет блевать. Два пальца в рот и вода с желчью выходит наружу. Стенки в квартире тонкие, и что я делаю, прекрасно слышно в комнате, но это парней мало интересует. Они распаковывают сумки и делают кофе. Мне распаковываться не надо. Вещи подождут до Москвы.
Через час, когда все уже приняли душ, попили кофе, поели сделанные на скорую руку бутерброды, я поинтересовался.
- Парни, какая у нас культурная программа? Мне бы Киев посмотреть…
- Посмотришь, - отмахнулся Толстый. – Так, Серега, сейчас мы едем к Вовчику все вместе. Надо же встретиться.
- Давай.
- Киев посмотреть… - опять заикнулся я.
- Завтра Сань, если получится, а двадцать четвертого обязательно. На парад с утра пойдем на Крещатик, потом на Родину-мать обязательно съездим, пивка попьем, и вечерком на Майдан салют смотреть. У нас тут он с лазерной подсветкой, не то, что в вашей Москве, - рисует радужные перспективы Толстый и я замолкаю, удовлетворенный.
Мы быстро собрались и вышли. До метро десять минут на автобусе – совсем недалеко по киевским меркам. Зато на метро ехать в другой конец города. Сначала мне непривычно слышать «Осторожно, двери закрываются» на украинском языке, но потом привыкаю. И людей поменьше, чем в московском метро, и не так спешат. Правда смесь украинского с русским интересно звучит. Пока доехали, прошел почти час. Но нас уже ждут возле выхода в метро. Два парня. Толстый и тонкий, как я их назвал про себя, а в жизни Вовчик и Юрец.
- Привет, как вы там?
- А вы?
- Нормально.
- Мы тоже.
И что-то дальше в таком же духе. Хоть не забыли меня представить. Пока они обмениваются новостями, я задумчиво озираю окрестности на предмет пива и сигарет.
О! Киоск оказывается находится прямо за моей спиной. Отхлебываю пиво, закуриваю, и мир расцветает новыми красками. Вполуха прислушиваюсь к разговору парней. Они решают идти в супермаркет, закупаться, а потом к ним на квартиру пить. Даже моего мнения не спрашивают, но я ничего против не имею. Впереди еще вечер, еще успею свое мнение высказать.
В супермаркете закупаемся основательно. Водка, пиво, минералка, пицца, колбасу, сыр, огурцы, помидоры и так далее… Скидываемся по пятьдесят гривен. С болью вспоминаю, что мне еще гривны на рубли менять. Гривен остается все меньше и меньше, а в Москве еще на что-то жить надо… По-фи-гу. Выкидываю из головы эти проблемы.
Скоро мы опять в квартире. Было лень идти с продуктами, и взяли такси на пять минут езды.
Дома у ребят намного уютнее, чем у нас, что естественно. Оба – коренные киевляне, квартира двухкомнатная, в ней живет Вовчик с родителями. А родители где-то в Крыму и вернутся нескоро, поэтому Вовчик отдыхает на-полную. Отмечаю горы бутылок на кухне, обертки от презервативов на полу и взбитую и смятую кровать. В общем, наш человек.
Вовчик убирается, Серега с Юрцом занимается приготовлением еды, а мы с Толстым курим на балконе. Я ничего не делаю, потому что я гость, а Толстый – потому что его никто не сможет заставить. Покурили, попили пива, поплевали вниз, и тут нас уже позвали есть.
Пицца дымится, салат аппетитно выглядит, водочка искрится. Красота. Понимаю, что для студента – самый главный орган не мозг. И не сердце. А печень. Именно ей выдерживать такие ужины.
- Ну, за встречу!
- Давайте.
- Ну, что Саня, как тебе Киев? - это Юрец.
- Пока еще не рассмотрел, - осторожно отвечаю. – Я ведь сюда Киев посмотреть приехал.
- О! - поднимает руку Вовчик, - правильно. Ты этих не слушай, - он кивает головой на Толстого и Серегу. – Они тут ничего не знают. Вот мы с Юрцом... Да, Юрец? Вот мы – коренные киевляне. Мы такие места знаем, которые ни одна собака не знает. Так что ты звони – мы тебе экскурсию устроим.
- Спасибо, - искренне благодарю.
- Да не за что. Ну за единение двух городов Киева и Москвы. Ты ведь в Москву потом?
- Да.
- И как там?
- Да так же… Только дороже все.
- Понял, Юрец? Киев – вот где надо жить.
И дальше пьянка потекла по накатанной дорожке. Напиться не удалось – нам нужно было на метро успеть, девочек тоже не вызвонили, все заняты оказались. В общем, прихватив с собой пузырь водки, мы втроем поехали в метро, где этот пузырь и распили из горла. Несколько полуночных пассажиров испуганно на нас косились, но ничего не говорили. Бутылка опустела еще в метро и уже в меру пьяные мы выползли к рынку. Там купили еще водки и пошли домой. Как ни странно, дошли. Спать еще не хотелось, пить уже не хотелось. Серега засел за компьютер, что-то пытаясь там сделать, неверными движениями гоняя мышку по экрану.
- Толстый, я не буду, - пытался отодвинуть я предложенный стакан водки.
Он на меня посмотрел.
- Надо себя пересилить Саня. Давай.
Сраженный такой убежденной речью, я проглотил залпом стакан. Конечно же, пришлось пить еще. Где-то в конце комнаты горестно замычал Серега. Спьяну он что-то изменил в настройках и теперь «окошки» не запускались.
- И что дальше делать будешь?
- Щас винду переустановлю.
- Ну-ну.
Компьютерщика видно издалека. Только настоящий компьютерщик может в два часа ночи пьяным переустанавливать систему. И я не удивлюсь, если завтра с утра все будет работать.
А Толстый тем временем пил водку, не забывая подливать мне, и скоро я осел возле стеночки с блаженной улыбкой на лице. Ведь завтра я посмотрю Киев…
Завтра началось часов в двенадцать дня. Голову от подушки поднять было невероятно тяжело. А уж подняться тем более. Мутным взглядом я посмотрел направо – Толстый спит укутавшись в единственное одеяло, которое ночью содрал с меня. Немножко приподымаюсь:
- Ой, бля… - в голову как будто гвозди вбивают.
Серега спит внизу. Спальник, одеяло, подушка – все как положено. Счастливчик.
Опять рухнул на подушку и отключился. Через час меня уже будят.
- Пошли пиво пить.
- А Киев…
- Какой, нахрен, Киев – трубы горят. Похмелимся и поедим. Сереге вон в универ надо.
- Давай.
Быстро в холодный душ, который ничем не помогает, пятьдесят грамм водки и в кабак.
Толстый уверенно ведет нас через лабиринты жилых домов в какую-то наливайку. Люблю такие места: бар в прокуренном подвале, где можно топор вешать. И где-то здесь должен быть бильярд. Старый, обшарпанный и дешевый. Обязательно должен быть. И я не ошибаюсь. Нас проводят в другую комнату, где стоит единственный стол. Американка. А в углу еще один стол, который заставили пивом. Я насчитал девять бокалов. Толстый решил не мелочится и заказал сразу много.
- Гоните по тридцатке. Я еще бильярд заказал.
Отдаем ему деньги. Двое играют – один пьет пиво. Потом меняемся. Так пролетает два часа. На часах уже четыре. Почему-то у меня предчувствие, что никакой Киев я сегодня не посмотрю.
У Толстого звонит телефон:
- Да… Угу… Конечно, подъезжайте.
Сбрасывает вызов и объясняет
- Вовчик с Юрцом через пару часиков с телками подъедут.
- Хрен с этим универом, потом съезжу, - стонет Серега.
Меня уже покачивает, и я уже не так хочу Киев смотреть. Пьем еще пиво, а потом идем домой. Дома я просто падаю на кровать и засыпаю. Такое чувство, что прошло буквально пять минут, а меня уже будят.
- На, выпей – протягивает мне стакан Толстый. Он уже пьян. Смотрю на часы – девять часов. Значит, я спал часа четыре. Проглатываю стакан, даже не вспоминая о закуске, замечаю рядом Вовчика с Юрцом.
- Здорово! А где телки?
- Попозже будут.
- А…
Выпиваю еще, потом еще, вижу спину Сереги за компьютером и опять вырубаюсь. В следующий раз просыпаюсь уже от каких-то шумов, и от того что я явно не на мягкой кровати лежу. М-да. Проходит секунд пять прежде чем понимаю, что я лежу на полу, на кухне, правда на спальнике, а шумы от того, что в комнате кто-то трахается на полную катушку. Минуту размышляю, кто бы это мог быть, и что делать дальше. Пытаюсь уснуть. Получается, потому что просыпаюсь уже от смачного пинка в бок. Стоит Толстый трезвый, в трусах и потный.
- Пошли водку пить.
Я еще пьяный, но меня уже мучает похмелье. Клин клином вышибают, поэтому надо пить. Безропотно поднимаюсь, иду за ним, по пути спрашиваю.
- Ты что ли трахался?
- Ну да. Вовчик какую-то ****ь привез, так мы ее с Юрцом по очереди и трахнули. Кстати, ты во сне разговариваешь.
- Буду знать.
В комнате только Серега, задумчиво смотрящий на водку. Но его лице написано, что пить он не хочет, но водки еще много, поэтому надо пить.
- А где пацаны?
- Да они уже уехали с этой телкой. Тут пока Толстый трахался, мы тут один бар нашли рядом. Круглосуточный. Пойдем?
- Давай.
На часах четыре утра. Собираемся, идем. Серегу шатает из стороны в сторону, но он уверенно ведет нас прямо. Круглосуточный бар оказывается почему-то закрытым. Громко барабаним, пока не выходит охранник и обещает нам дать по голове. Проникаемся, идем назад допивать водку. Пока ее допиваем, за окном уже светает. Толстый спит, Серега кивает в такт моим словам.
- Завтра ведь праздник, да? Я ведь давно Киев хотел посмотреть. Вы же мне покажите самые лучшие места…
Замечаю, что Серега уже спит сидя. Укладываю его на кровать, еду в подъезд покурить, а потом ложусь спать сам.
Следующее утро до боли напоминает предыдущее. Состояние организма – хреновое. Время на часах – двенадцать дня. Так, парад мы уже проспали, но все равно едем на Крещатик. Я в это не верю. В метро куча народа, все радостные. Праздник… На Крещатике куча народа и куча мусора.
- Ну вот, Крещатик, - говорит Толстый. Я окидываю мутным взглядом улицу. Мне плохо с перепоя.
- Вон Майдан, а вон Торговый центр «Глобус». Там главная достопримечательность этого места – единственный сортир на всем Майдане, кроме Макдональса. Нам туда.
Мы идем туда. Мне уже не хочется смотреть Киев, а хочется пива, покурить и спать. Побродили по «Глобусу», подождали Толстого, пока он сходит в туалет.
- Ну что, посмотрел Киев?
- А Андреевский, Родина-мать?
- Да ну, ломает. Поехал лучше пива возьмем. Вечерком на салют съездим.
Поехали за пивом опять на Лесную. Опять та же наливайка с бильярдом. К вечеру решаем, что ну на хрен этот салют, посмотрим по телевизору. Я уже соглашаюсь со всем, что мне говорят. Берем опять водки, мяса, чтобы пожарить, овощей для салата, и идем домой. К тому времени как мы закончили с приготовлением еды, одна бутылка уже пустая, а праздничный концерт уже начался. Смотрим по телевизору, как выступают на Майдане разные группы, и пьем. Водка уже не лезет. Это видно и по лицам Толстого и Сереги. Пересиливая себя, они ее в себя вливают. Я тоже. Посмотрели салют, легли спать. Одну бутылку так и не выпили.
Утром у меня отходняки. Причем жесткие – ведь пил четыре дня. Серега все-таки убежал в универ. До поезда три часа.
- Толстый, проводишь меня?
- Да ну нах… Сам доедешь, - ворочается тот.
Бля. Иду в ванную, моюсь. Окончательно просыпаюсь и понимаю, что это не похмелье, это выход из запоя. Внутри как будто все органы горят, а голова трещит как дизельный двигатель. Час пытаюсь прийти в себя – не получается. Собираю сумки.
- Ну, что я поехал.
- Давай.
Через час, я валяюсь на нижней полке поезда. Голова трещит, вокруг носятся школьники, с экскурсии что ли едут, что тоже отдается в голове еще больше. Бля. Когда менял гривны на рубли, понял, что до конца месяца в Москве мне денег не хватит. Итоги: денег нет, жуткие отходняки, нигде так и не был. Съездил посмотреть Киев, блин…

1-2 февраля 2006.