Ранним июньским утром

Он торопился.

Июньская ночь коротка, солнце, кажется, только и ждёт момента, чтобы вырваться вверх из-за леса, куда оно опустилось всего три-четыре часа назад…
Ему казалось важным быть на реке до восхода солнца, когда над водой ещё плавает слоями туман, такой плотный, что сквозь него не увидеть другого берега неширокой, в общем-то, речушки.
Именно тогда, верилось, под заросшими росистой осокой обрывами и за низкими, заиленными островками ждут его блесну угрюмые щуки и весёлые окуни…

Он торопился.

Дорога до места, где он обычно начинал рыбачить, неблизкая – километров пять.
Это – если по дорогам.
Решил срезать угол – напрямик, через лес.
Старая лесовозная дорога еле угадывалась в бору, превратилась в тропку – затягивает лес нанесённые ему раны…
Обступили тропку молодые сосны, что поднялись на давнишней вырубке, да можжевельник пахучий, да редкая берёзка, да осинка.
Блестят повсюду сети-паутинки, выдаёт их роса.
Тихо сейчас в бору, не шумят сосны.
Только птицы поют уже, будят солнце.
Вниз пошла тропка, к ручью.
Здесь мрачно, темно – высокие ели растут по распадку, зелёный мох укрывает их корни, седина на стволах.
Пощадили их вырубки - то ли за границами делянок они оказались, то ли вывозить их отсюда, от ручья, неудобно было, только стоят они здесь до сих пор, старые, свидетели расцвета, и упадка, и возрождения леса...
Укрытый папоротниками, журчит ручей, три полусгнивших, осклизлых бревна через него.
Глухое место, звериное…
Перейдя ручей, он стал подниматься вверх, туда, где зеленел молодой березняк.

Он подумал о том, как, всё-таки, легко дичает в лесу человек. Непринуждённо вспоминает заложенные в него поколениями предков привычки, навыки, умения… ведёт себя совсем иначе, чем в городе.
Поймал себя на том, что идёт, стараясь не оставлять следов, ступать по опавшей хвое, не по песку, не шуметь, не хрустеть сучьями, сам сторожко прислушивается к звукам леса, всё видит…
Даже ноздри раздувает, хотя – какой из современного-то человека нюхач! Это – утрачено, но инстинкт принюхиваться – остался в памяти.
И о том подумал, что когда замечает человека в лесу – скрадывает его, подбирается, оставаясь незаметным, или незаметным же уходит.
Звериные повадки.

Тропка вышла к дороге, тоже старой, поросшей тонкой травой.
Он прошёл по дороге влево, через километр свернул вправо, к реке.
Продрался через густой ракитник и оказался на луговине.
Лес стоял позади, молчал.
Звон комаров, да ритмичное вжиканье – косит кто-то впереди, на другом берегу реки, где над туманом возвышалась гора, уже освещённая солнцем, не видным пока из-за леса.

Этот берег был ещё в тени, укрытый туманом, украшенный бриллиантами росы.
«Какая роскошь!» - усмехнулся он про себя, выпустил брючины на голенища сапог, чтобы не промочить ноги и пошёл, сбивая драгоценные капли с высокой травы, к воде.

Его ждали пятнистые щуки и краснопёрые окуни…