Лед и пламень

Мы сидели в большом зале, держась за руки. Слева моя рука держала руку Алексея, справа Джека.
Они были очень разные и мужчины и отношения.
Алексей холоден, рассудителен, педантичен. В общем, православный ученый, который тогда себя, таким образом, позиционировал.
Джек родом из Техаса, отец четверых детей и большой практик в социальной работе.
Со сцены разносились какие-то умные мысли, ощущалась четкая структуризация материала, который окрашивался чувственными образами. Выступающий все больше и больше проникал в душу зала, вовлекая каждого в единый вдох и выдох, в единую мысль.
Я почувствовала, что пришла пора объясниться с Джеком. Он так истово обхаживал меня на всех мероприятиях. Он, откровенно, восхищенно поедал меня глазами, старался проникнуть в мои мысли и представления о жизни, по пути мягко оголяя меня взглядом.
…Мы в столовой. Вокруг меня кучка обожателей, я рассказываю всем о том, какой суровый климат у нас в Сибири, поедая маленькими кусочками обед, успевая одновременно бросить пламенные взгляды на мужчин и мудрые на женщин.
…Мы вечером в кафе, танцуем. Джек в американском стиле на уровне вытянутой руки крутит мое гибкое тело по танцполу, вокруг себя, и моей оси.
Получался такой дикий американский танец. И в какой то момент я перехватываю инициативу и предлагаю Джекки танцевать по - русски.
«Как это», вопрошает он.
Я прижимаю его к своей груди. Расстояние между нами быстро тает. Из – за разницы в росте его нос уткнулся в мою грудь.
 Замираем. Улавливаем ритм и начинаем движение.
Костюмы: один из шелка струится от плеч до пяток, прикасаясь, и скользя по натуральной его джинсе. Медленный танец как раз пришелся вовремя. Волны предыдущего танца постепенно замедлялись в наших разгоряченных телах. Джеки постанывал от моих прикосновений, прижиманий и объятий. Мы ощущали, как внешние вихри пространства перемещаются в наши разнополые, разно культурные тела. Джеки, проживающий в Колорадо Америки, я из маленького городка Сибири закручиваемся в вихре танца.
Происходит межкультурный обмен.
Голова Джека уютно устроилась на правой груди, так, чтобы ему можно было свободно дышать и, не глядя вести партнершу.
…Затем вызов был брошен нашим телам рок-н-ролом.
Джинса извивалась, переходя от строгих угловатых линий с широким размахом его маленького тела, а шелк обтекал мое гибкое тело, захватывая для пары все большее пространство. Темп убыстрялся все стремительнее, и стремительнее. Грация, такт и ритм набирали обороты. Вокруг воцарялось восхищение и усиливалось желание людей участвовать в этом сумасшедшем темпе, и ярость огня передавалась всем участникам этого всеобщего действа.
Прозвучало подряд три рок-н-рольных композиции. Народ, который не выдерживал ритм, вываливался из круга и таким образом, только наши два тела продолжали солировать в этой композиции темперамента, пластики, американского прогресса и культуры.
Едва рок закончился, тут же зазвучала композиция: «Отель Калифорния».
Я спрашиваю Джека: «Как будем танцевать: по русски или ...»?
И не успев закончить фразу, я приняла его ответ.
Он резким движением ринулся ко мне, уткнулся в мою левую грудь, и, выравнивая дыхание, мы начали вновь выскальзывать из одного ритма и перетекать в другой. Усмиряя гремучую смесь, которая бурно проявляла себя в дрожании наших соединенных тел, удерживая маломальскую дистанцию, закрыв глаза, мы разделяли с певцом надрывные воспоминания о воспеваемом отеле в жарком штате Калифорния.
Джек шептал мне, что увезет меня в горы в Колорадо, и мы проведем там четыре ночи. Я вяло вопрошала про себя, почему четыре, и тут получила растекающийся ответ, наверное, по числу его детей.
Он рисовал картинки, как будем мы кататься на горных лыжах, санях и лежать на огромной деревянной кровати.
А я шептала ему в макушку, что он такой зажигательный танцор и еще сильнее прижималась к нему.
…На банкете, Джек спросил меня о том, что же такое русская женщина. И как ему это можно понять.
Я тут же на его глазах выхватила из вазы с фруктами грушу, прокусила ее крутой бок. Сок брызнул на нас и я, смеясь, протянула ему надкушенный фрукт: « Пробуй – это и есть русская женщина».
- Она такая же.
- Сладкая.
- Сочная.
- Нежная.
Каждое слово сопровождалось нашими укусами.
- Ее хочется лизать.
- Ее мякоть смакуется и тает.
- Хочется сок улавливать губами.
- Слизывать краешек плоти.
Продолжала я.
Джек как прилежный ученик, улавливал мой огонь, и сдерживал свой. Он и слушал, и смотрел и впитывал все, то, что видел, слышал и воображал.
Сейчас именно в этот момент видел и чувствовал свой ответ на вопрос. Он уже впитывал русскую женщину. Он уже догадывался, что это такое.
…Алексей подошел ко мне и пригласил на танец, обхватив за талию и заглядывая мне прямо в глаза. Он прямолинейно сообщил мне, что я здесь самая красивая, и что он не собирается разбрасываться национальным богатством.
 После этого тихим голосом стал убаюкивать меня лекциями о последних научных достижениях в области социологии, психологии и славянского языка. Естественно эти достижения обуславливались его научными изысканиями. Например, на Аральское море, которое в скором времени совсем высохнет. Последовало описание содержания научной экспедиции. Тут же была выложена целая цепочка последовательно вытекающих друг из друга аргументов и выводов.
Затем он рассказал о своем последнем духовном посвящении, и вихляя, моим телом в танцевальном пространстве, продолжал выпытывать у меня мои жизненные достижения, которые делали меня такой привлекательной.
Тело в этом пространстве описывало окружности, двигалось по строгим линиям. Сознание оставалось ясным, что помогало внимать строгому учителю.

…И вот он, заключительный аккорд, их ладони в моих.
Я переключаюсь на Джека.
Это последний миг урока познания русской женщины мимолетно мысленно определяю свое решение.
Я чуть теснее прихватила его руку. Он точно также прихватил мою ладонь. Едва заметным движением ладони я благодарно уткнулась большим пальцем в его большой. Дыхание стало едва заметным. Мы прижались друг к другу пальцами, замерли на доли секунды. Затем мой мизинец теснее приблизился к его мизинцу. Дыхание замирало с каждым прикосновением.
Другие пальцы начали вторить движениям своим больших и меньших собратьев. Все теснее и теснее, проникая ладонями, друг в друга, мы внимательно слушали, сосредоточившись на ораторе, старясь улавливать мудрость, которую он передавал внимающей сотне коллег.
Когда пальцы уже слились, на сближение пошли самые выпуклые бугорки ладоней. Они сначала прижимались теснее, терлись друг об друга своими бочками. Нежные длинные женские пальчики утопали в мозолистой, мужской маленькой руке, которая проявляла максимум внимания каждому мизерному встречному движению.
Затем уже маленькие бугорки ладоней стали теснее и теснее прижиматься и растворяться на поверхности.
С левой стороны Алексей вносил критические замечания на пропагандируемые со сцены методы, теоретически обосновывал рациональности других, и я согласно его доводам кивала ему, и бросала восхищенные взгляды, встречая умнейшие тирады. Выразительными кивками волнистых волос, темных ресниц и пожатием ладони выражала ему поддержку. Его сарказм разгорался.
Затем, когда речь оратора подошла к практической части демонстрации его метода, он предложил закрыть глаза и начал управлять нашим воображением.
Я сохраняла уже состоявшуюся нашу ладонную и телесную интимную историю, восхищалась точностью замечаний Алексея и шла за ведущим на сцене.
Страсть познания разгоралась.
Наши ладони с Джеком продолжали ласкать друг друга. Проникающая энергия растеклась по всему телу, оставляя место следованию инструкции выступающему. Они усиливали наши с Джеком ощущения, и мы погрузились в получасовое ментальное путешествие.
Когда сеанс закончился, и мы раскрыли с Джеком и Алексеем ладони.
То левая рука была холодна, как чистый разум.
А правая, а правая, читатель, конечно же, догадался, горячая.
Она была пламенная.
 Этот огонь разжег также щеки и энергию из голубой бездны моих русских глаз и его американских.
А с разогнувшегося моего локтя стекала по руке к ладони струя влаги. Это был не совсем пот, на вкус она была сладкой, как персико-грушевый нектар.
Это был вкус уже нашей международной разнополой, совместной энергии познания науки и практики в области самых человеческих отношений.
Мы встали, приветствуя оратора аплодисментами.

Джек ошарашено поднялся до моего рассеянного взгляда и выдохнул по русски: «Олия, я тэбья лублу».
 - О Джеки, ты теперь знаешь, что такое русская женщина?
Выдохнула я вместе с вопросом, пока не совсем улавливая, язык на котором он прозвучал.

Холодный рассудок и горячие чувственные переживания создают прочную матрицу усвоения знаний и мирового опыта.
Наверно под этим выводом стояло бы три подписи: две русских и одна американская.