Листик

Началась эта история с того, что однажды ярким весенним утром Листика, в то время совсем еще малыша, разбудило приветливое и задорное солнышко. Неожиданно для себя, сквозь сон, он вдруг почувствовал, как кто-то гладит его макушку, при этом как будто приговаривая: «Листик, вставай! Уже пора, утро пришло!». Первые минуты Листик никак не мог понять, откуда ему слышится этот голос. С одной стороны, как и любому ребенку в его возрасте, ему совсем еще не хотелось вставать, ведь так приятно понежиться лишнюю пару минут под пушистым одеялом. А с другой стороны – его распирало любопытство, кто это там такой неугомонный?
В конце концов, любопытство победило, и Листик решился-таки приоткрыть один глаз. И тут же чуть не вскрикнул от неожиданности! Оказалось, что кто-то, будто решив его разыграть, раздвинул его уютную постельку и теперь со всех сторон в образовавшиеся щели буквально вливался тёплый яркий свет. Он был таким ласковым, что Листик сразу позабыл о своём испуге. И он уже, полный восторга, всё больше смелея, начал осматриваться по сторонам, жадно впитывая всё то, что ему удавалось приметить своим пытливым взглядом.
А вокруг просыпались точно такие же молоденькие листочки, высунув свои вихрастые чубчики и с удивлением озираясь вокруг. Тут, откуда ни возьмись, прилетел озорной весенний ветерок и вся эта детвора, забавно подпрыгивая, дружно захохотала от его лёгких, щекотных прикосновений. Листочкам было так весело, так радостно от этой беззаботной игры, что даже спешащие по своим извечным делам прохожие, глядя на пробуждающуюся молодую зелень, отвлекались от своих забот и с улыбками замечали: «Наконец-то зелень! Весна-а!!!». А Листик всё никак не мог придти в себя от нахлынувших на него впечатлений. У него перед глазами, вместо четкой картинки, будто плавало нежно-зеленое хохочущее облако, в которое сливались сотни окружавших его резвящихся собратьев.
Но вот внимание Листика привлекло какое-то новое, ещё непривычное для него движение. Легко взмахнув крыльями и словно проявившись из воздуха, откуда-то сверху на соседнюю веточку спустилась маленькая невзрачная пичужка. Листик не стал долго её рассматривать, решив для себя, что в ней нет ничего такого уж интересного – простой серенький комочек, ничем, кроме возможности перемещаться по воздуху, не примечательный. А вокруг ведь было столько всего яркого, нового, что манило к себе гораздо сильнее. Отвлекшись, и совсем уже забыв о своей соседке, Листик с интересом глазел по сторонам и вдруг… От неожиданности он даже замер, словно парализованный. В воздухе разлилась изумительной красоты мелодия, с такими нежными переливами, что у Листика на миг даже закружилась голова. Что это? Откуда? Он медленно, вжав свою кучерявую голову в плечи, словно боясь спугнуть мелодию своим неловким движением, стал искать взглядом источник, из которого струился завороживший его звук. Каково же было его удивление, когда он понял, что это чудесное пение рождалось не где-то в неведомых далях, на границе его восприятия, а рядом, буквально под боком. И исполнителем сего творения являлся не кто иной, как его неказистая внешне пернатая соседка.
Это стало наглядным уроком для Листика – не всё, что на первый взгляд кажется заурядным, является таковым. Многое может оказаться гораздо ярче и удивительней при ближайшем рассмотрении…

День сменялся днём, Листик понемногу рос. Он совсем уже освоился на своей веточке, подружившись с соседскими листочками и весело проводя с ними теплые весенние денёчки в беспрестанной болтовне. Они радовались жизни всей душой, с любопытством глядя, как меняется, живёт мир вокруг них.
Взять, например, улицу, по которой обычно сновали взад-вперёд лишь вечно нахмуренные такси, расфуфыренные до невозможности иномарки да прочая колёсная «живность» – в один прекрасный майский день на неё вдруг с шумом и весёлым гвалтом вышла колонна людей, вся в разноцветных воздушных шарах и транспарантах. На первый взгляд люди были совершенно разные: высокие и полные, молодые девушки и мужчины в преклонном возрасте, мило улыбающиеся мамы со своими озорными детьми и строгие офицеры в парадных мундирах. Но их объединяло одно – все они чему-то радовались, улыбались друг другу, махали кому-то руками… И Листику, как впрочем, и остальным соседским листочкам, казалось, что люди машут именно ему. Ну, или, по крайней мере, не ему лично, но всему окружающему молодому зелёному семейству, которое теперь с любопытством взирало на такое странное поведение шагающих двуногих существ. И листочки дружно, будто сговорившись, с воодушевлением стали махать людям в ответ. Вездесущий ветер, разнося вдоль улицы звуки музыки, раздающейся из динамиков ползущего в начале колонны автомобиля, старательно помогал им в этом. «…День Победы! День Победы! День Побе-е-еды!..».
А вечером, когда уже стемнело, Листик был вновь поражён увиденным им зрелищем. Оно было просто восхитительным – вдруг, прямо из ниоткуда, в небе один за другим стали расцветать разноцветные бутоны огней. Они вспыхивали, искрились, раздувались огромными светящимися шарами, устремлялись ввысь и снова падали вниз, к земле, как струйки фантастического светового фонтана. Казалось, будто сотни звёзд срывались со своих насиженных мест и устремлялись к Земле, чтобы поучаствовать в этом неистовом хороводе…
Счастливый и немного уставший от всей этой массы впечатлений, обрушившихся на него в один день, Листик незаметно для себя заснул. Ему снилось, что он сам, мерцая, словно искорка света, кружит в небе, среди вырастающих цветов салюта, среди птиц, облаков и звуков музыки, а люди внизу, на земле, радуются и машут ему руками…

Шли дни. Некоторые из них пролетали незаметно, будто во сне, некоторые – оставляя в памяти Листика яркие следы. Но со временем, наигравшись и даже немного устав от привычных разговоров и весёлых игр с задорным ветерком, он стал всё чаще замечать, что с волнением ожидает появления своей новой знакомой – той самой пташки, которая так поразила Листика в первый день его сознательной жизни. Она прилетала не часто, но это даже добавляло немного остроты в переживания Листика, создавало в его душе состояние, которое люди бы назвали «ожиданием праздника». И каждый раз, когда она всё-таки прилетала, чтобы побаловать Листика своим пением, он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, вперемешку со странным чувством причастности к рождающейся волнующей мелодии. Он не мог объяснить, откуда идет это чувство, почему его маленькое сердечко так трепещет, стоит лишь только услышать первые ноты, спетые Её голосом.
Но однажды ожидание затянулось так надолго, что Листик начал нервничать, переживать, даже немного злиться по поводу отсутствия его пташки. Да, он теперь так и звал её про себя: «Моя Пташка!». Листик не находил себе места, всё больше хмурился, грустил, замыкался в себе, становясь при этом из ярко зелёного каким-то серым. Хотя, может, это было лишь обычным совпадением и его внутреннее состояние было здесь вовсе не причем, а серость – это просто следы вездесущей летней пыли, которую старательно разбрасывал по окрестностям трудяга-ветер? Может быть…

Так прошёл месяц, за ним еще и еще один. Листик понемногу отвлекался от зародившегося было в его душе чувства одиночества. Соседские листочки, как могли, помогали ему в этом. Жизнь продолжалась. За это время у Листика появились новые друзья – братья Хвоинки, жившие на соседней с его берёзкой сосне. Хвоинки были на несколько лет старше, хотя при этом и выглядели молодо и даже, пожалуй, чересчур поджаро. Они могли часами разговаривать с Листиком на разные темы, но чаще всего их совместные беседы касались каких-либо духовных или даже философских вопросов, ведь про «материальную» жизнь Листик с избытком успевал наболтаться со своими сверстниками. К тому же, он был натурой любознательной, и ему мало было одной пустой болтовни про соседских девчонок, моду и музыку, да бесполезного, с его точки зрения, простого созерцания текущей своей чередой окружающей человеческой суеты.
Вот так, в разговорах о жизни и её смысле, Листик взрослел, и к нему приходило понимание того, что всё произошедшее с ним весной, все его странные чувства и переживания не могли, в общем-то, закончиться иначе, были заранее обречены…

Лето неумолимо подходило к концу, воздух по ночам становился всё холоднее, да и сами ночи длиннее. И всё чаще в гости стал наведываться дождь, то и дело ронявший на широкую спину уже возмужавшего Листика свои капли-слёзы. По началу Листик не обращал на дождь особого внимания, воспринимал его просто как часть привычной вездесущей природы. Но как-то у них с Хвоинками зашёл разговор о том, что в природе всё имеет свой смысл, свою причину и, скорее всего, всё, что их окружает – живёт и умеет чувствовать. Листик задумался… Взять, например, дождь, рассуждал он. Если дождь живёт и чувствует, не из-за этого ли он так горько плачет каждый раз? Может что-то его тревожит, что-то доставляет боль, физическую или душевную? Теперь Листик всё чаще всматривался в небо, пытаясь разглядеть там причину всех «мучений» дождя. Но так ничего и не находил. А однажды, он разглядел высоко в небе стаю птиц, улетающих куда-то вдаль. И тут ему показалось, что среди прочих птиц он увидел свою потерянную Пташку…
Напрасно Листик думал, что все чувства забылись, боль от потери прошла. Это было далеко не так… Его сердце сжалось от горя и обиды при мысли, что Пташка всё это время была где-то рядом, но, в то же время, не с ним. Ему хотелось крикнуть, что есть силы ей вслед: «Стой! Подожди, куда же ты?! Почему?», хотелось вдохнуть в грудь как можно больше воздуха, подняться и лететь, лететь следом за ней…
Когда первые порывы действовать без раздумий, напролом прошли, Листик решился поделиться своей бедой с Хвоинками. Он рассказал им о возникшем вдруг в его душе желании лететь, даже не особо надеясь, что его поймут, просто так, чтобы выговориться. Но то, что он услышал в ответ, просто повергло его в шок... Листик неожиданно для себя узнал, что всё его «глупое» желание летать, оказывается, возникло вовсе не на пустом месте. Листья могут ЛЕТАТЬ! Парить, как птицы, взмывая в воздух, кружа и порхая словно бабочки. И, по словам Хвоинок, обычно листья отправлялись в полёт именно осенью.
Листик никак не мог заснуть, его колотило, трясло и подбрасывало. Что это было – банальное последствие ночного морозца или дрожь от нервного перенапряжения? Он не ответил бы, наверное, и сам. Листик никак не мог поверить в собственное счастье – он может улететь, точно так, как он страстно желал в тот момент, когда увидел в небе улетающих на юг птиц. Ему не терпелось сделать это, сейчас же, немедленно, но Хвоинки его предупредили, что для полёта нужен ветер – сильный, быстрый, уверенный в себе. Только такой ветер сможет помочь Листику сделать первый шаг, оторваться от родной веточки и взлететь. И он, скрепя сердце, терпеливо ждал подходящего момента… Если бы Листик смог увидеть сейчас себя со стороны, он бы очень удивился – изумрудно-зелёный цвет его кожи сменился на удивительно красивый и яркий, огненно-жёлтый. А это значит, время действительно пришло…
Осенняя погода, в свою очередь, не стала долго мучить Листика – однажды холодным, но солнечным утром в город прилетел долгожданный ветер. Он сдувал на своем пути весь попрятавшийся вдоль тротуаров мусор, отчего тот с испугом разлетался в разные стороны, цепляясь, что есть сил за малейшие неровности. Нет, ветер не был злым или жестоким, просто он был полон энергии, азарта и какого-то молодецкого задора. Это был именно Тот ветер, которого с таким трепетом ждал Листик.
Он набрал в грудь побольше воздуха, выпрямился во весь рост навстречу летящему ветру, будто тугой, упругий парус и, лихо оттолкнувшись своей стройной ножкой от родной ветки, взлетел. Это было непередаваемое чувство! Ветер поднимал его всё выше и выше – над улицей, домами, мачтами антенн и подъёмными кранами… Полёт и свобода – вот лишь те два слова, которые в тот момент кружились в бешеном танце в голове у Листика. Он наконец-то увидел лес, полный высоких, статных сосен, реку, что извивалась вдоль города диковинной переливающейся на солнце змеёй, раскинувшиеся то тут, то там причудливыми зеркалами озёра. «Боже, как же кругом красиво!», – думал про себя Листик. Ему хотелось одновременно кричать и плакать, смеяться и петь от восхищения и восторга…
Сложно сказать, сколько Листику довелось наслаждаться полётом и красотами окружающей природы – минуту ли, час, а может и целый день – для него они пролетели, как один миг. Но, вдруг, неожиданно для себя, Листик понял, что ветра, который так по-дружески подхватил его и помог взмыть высоко в небо, уже нет с ним. Ведь это был настоящий, вольный ветер, которому не престало надолго задерживаться на одном месте. Для ветра движение – это жизнь, а не будет движения – пропадёт, зачахнет и ветер. И хотя Листик всё ещё парил высоко над землёй, для него уже стало очевидным, что броситься вслед за Пташкой, догнать её, ему уже было не суждено. «Какой же я дурак! Как я мог поверить в эти глупые детские сказки про летающие листья! Как же вы подло поступили со мной, а еще назывались друзьями…», – плакал от обиды кружащий в небе и медленно, будто во сне, спускающийся к земле берёзовый листочек: «…Сидите себе, который год, на своей столетней сосне и сами пропитались насквозь её старостью, трухлявостью и бездушностью…»
Откуда же ему было знать, что мудрые Хвоинки намеренно не сказали Листику про то, что его падение на землю неизбежно, ведь они хотели подарить ему, пусть даже совсем не надолго, беззаботную радость полёта, радость от исполнения сокровенной мечты…

Листик падал, закрыв мокрые от слёз глаза – ему не хотелось видеть никого и ничего вокруг себя. Он разочаровался в дружбе, перестал верить в искренность отношений. Ему было очень больно оттого, что судьба в очередной раз посмеялась над ним, на время показав всю свою гамму ярких, теплых красок – отношений, переживаний, а потом, будто отвернувшись, украла их… Плавно и неспешно приближалась земля, но Листик её уже не видел – на улице совсем стемнело и даже луна не пришла в этот вечер, чтобы утешить его. Переживания оказались такими сильными и изматывающими, что, вдоволь наплакавшись, Листик умудрился уснуть прямо в воздухе, и даже не заметил своего приземления на что-то мягкое, лёгкое и шуршащее.

Утром, снова, как часто уже бывало раньше, солнечный свет мягко, но настойчиво стал тормошить Листика, призывая его проснуться. Но ему так не хотелось этого делать – снова вспомнилась вчерашняя обида и к глазам непроизвольно начали подступать слёзы. Листик хотел было отвернуться, спрятаться от назойливого света, повернулся и вдруг резко замер – что-то зашуршало, забормотало под ним, вокруг него… Листик нерешительно открыл один глаз, да так и остался, прищуренным – он с изумлением понял, что лежит среди таких же, как и он сам, ярко-разноцветных, разнокалиберных листьев. Вокруг было целое море. Необъятное, безбрежное море опавшей листвы.
«Братцы, неужели и вас обманули?! И над вами тоже так подло посмеялись?», – попытался обратиться он к окружающим его собратьям. Но отчего-то все лишь отворачивали головы, будто не хотели с ним знаться. От такой реакции Листик окончательно растерялся. «Странно», – думал он: «не может быть, чтобы вот так просто можно было подшутить над таким количеством листьев. Ну ладно, берёзовые или осиновые, они-то доверчивые, по себе знаю, но дубовые-то как могли на такое купиться?! Что-то не складывается…»
Всё это время, пока Листик размышлял, сверху, словно при замедленной съемке, неспешно падали всё новые и новые пёстрые листочки. Некоторые со вздохом ложились рядом, а кое-какие, особо индифферентные ко всему происходящему, вообще опускались прямо на него, постепенно накрывая Листика с головой своими невесомыми телами. От такого «одеяла» в стиле «пэчворк», накрывшего Листика, внешние звуки становились всё тише, свет солнца всё приглушённее, мысли всё медленнее…
«Одеяло» невнятно, но очень настойчиво бормотало что-то вроде молитвы, будто медитируя: «Тепло уходит, лето уходит, всё засыпает, ты засыпаешь, я засыпаю, мы умираем…». Это навязчивое бормотание дарило Листику какое-то странное, отрешённое ощущения покоя, освобождения от всего окружающего мира и себя самого. Мысли его спотыкались, путались, замедлялись, словно усталые путники, прошедшие многие километры среди просторов знойной пустыни…
От этих вязких, полусонных и каких-то неуклюжих мыслей, что ворочались с боку на бок в голове Листика, будто никак не могли найти себе уютное местечко, его отвлекло яркое пятно, на мгновение мелькнувшее в одном из еще оставшихся небольших просветов между соседними «лоскутками» «одеяла». Но сознание, словно сонная рыба, показалось совсем ненадолго и снова ускользнуло, вяло вильнув хвостом.
Яркое пятно же, тем временем, не желало отступать от намеченной им цели и через некоторое время мелькнуло уже в другом просвете, а потом ещё и ещё... Всё ближе и ближе… Это стало раздражать Листика – он никак не мог настроиться на медитативный лад, в котором бормотали окружавшие его собратья. «Да что же это такое!», – возмутился он про себя: «Я так уста-ал… А меня даже здесь не оставят в покое!» А тут еще к мельтешению прибавился какой-то звон, как будто где-то звенели маленькие хрустальные колокольчики. Вслед за проснувшимся любопытством потянулось и сознание Листика, медленно всплывая из неведомых глубин, в которые оно уже успело погрузиться к этому времени.
Но окончательно сонное состояние улетучилось, когда Листик вдруг почувствовал, что снова летит. Да, да! Летит! Каким бы странным не показался этот факт, но это было именно так. Пусть не высоко, и не очень долго, но вполне достаточно для того, чтобы вновь ощутить щемящее чувство полёта и, к тому же, успеть понять, что же послужило его причиной. Пролетев несколько метров, Листик опустился на спинку одной из деревянных скамеек с изящно изогнутыми коваными подлокотниками, что были расставлены то тут, то там вдоль усыпанных листвой дорожек парка. Оттуда ему открывался замечательный вид на всё происходящее в округе.
«Блуждающее» пятно, пробудившее Листика, оказалось маленькой светловолосой девочкой лет четырёх-пяти, одетой в яркую курточку. Это белокурое создание, заразительно смеясь и забавно подпрыгивая, бегало по парку, в который Листика угораздило попасть этой ночью волей бродяги-ветра и его величества случая. А те хрустальные колокольчики, которые ему слышались сквозь полудрёму, оказались не чем иным, как её звонким, переливистым голоском. Девчушка подхватывала с земли полную охапку опавших листьев и, заливаясь от смеха, подбрасывала их в воздух. Это забава доставляла её столько удовольствия и радости, что Листик, глядя на неё, и сам невольно заулыбался.
Вдоволь набегавшись и немного устав, шалунья присела на лавочку и стала перебирать своими пухленькими пальчиками листочки, оказавшиеся вокруг неё. Она аккуратно расправляла им загнувшиеся краешки, вытирала своими ладошками запачканные «бока», при этом что-то шепча про себя, чуть шевеля губами. Приведя в порядок очередного «подопечного», девочка складывала его в картонную коробочку, которую она держала у себя на коленях. Листик лежал совсем рядом и с интересом наблюдал за этими странными с его точки зрения действиями. Но вот девочка протянула свою руку к нему и Листик в ужасе замер. Ещё никогда его не касалась рука человека. Ему стало страшно и жутко…
Надо сказать, что в глазах Листика люди вообще выглядели очень странными созданиями. К тому же, ему казалось, что они были страшно холодными, словно ночной осенний ветер при ясной луне. Этому было очень простое объяснение – видя, как люди постоянно кутаются в какую-нибудь одежду и, глядя на их бледную кожу, Листик сделал однозначный вывод – люди ужасно холодны, от них должно было буквально веять холодом…
Каково же было его удивление, когда вместо пронизывающего насквозь ледяного мороза, он ощутил на себе тепло нежных детских пальчиков! Листик просто моргал широко раскрытыми глазами, не смея пошевелиться, боясь, что этим он может просто-напросто стряхнуть с себя внезапное ощущение тепла. Но бежали секунды, а это ощущение не пропадало, а наоборот, разливалось по его тоненькому невесомому тельцу. Это оказалось так приятно! И вдвойне приятно было ощущать на себе поглаживание маленькой ладошки, сопровождаемое тихим шепотом: «Вот так, мой хороший, сейчас я тебя вытру, разглажу и ты будешь моим самым красивым, самым ярким листиком…»
29.05.2007