Прыжок

 Прыжок
 Нужно иметь мужество, чтобы смотреть жизни в
 лицо, принимать ее такой, какая она есть. А
 затем без сожаления отпустить все, что любил,
 все, к чему привязан. Отпустить на свободу, в
 Вечность.
 
 
 Вирджиния Вульф
 
Что дает человеку истинную свободу действий? Распространяется ли воля его на самую последнюю, но самую ключевую инстанцию, от которой зависит, в конечном итоге, существование всего вокруг. Волен ли человек сделать самостоятельный выбор, совершить по собственной воле тот последний прыжок?

Как-то меня пригласили в гости за город. Компания была чужая, скучноватая, и я незаметно выскользнула на улицу. Стоял конец мая, и погода была отличная. У самого крыльца я разулась и пошла босиком по юной мягкой траве. Мне вдруг вспомнилось детство, дача, когда мы с сестренкой все бегали босиком, просто забывая на летний период о существовании обуви. Вот и сейчас, коснувшись ногами мягкой теплой лужайки, я будто вернулась на двадцать лет назад. Тут мне в голову пришла интересная мысль: а как бы выглядела моя жизнь на перемотке в прошлое? Вот прямо сейчас я иду, поднимаюсь задом наперед на веранду (ну, как это бывает в фильмах), ем, пью задом наперед, затем здороваюсь за руку с едва знакомыми мне людьми, обнимаю моего университетского друга, с которым мы после этого самого момента не увидимся восемь лет, сажусь в машину и задним ходом еду в город… Затем редакция, где бесконечные визиты желающих сдать в печать свои, часто посредственные, материалы. Деловые обеды, презентации, борьба с рекламным отделом за место в колонке. А пройдет еще две минуты такой ускоренной перемотки, и будет мой знаменитый банкет, на который я пригласила всех своих близких и не очень близких друзей. Тогда я так гордилась должностью редактора колонки: своим новым кабинетом, пусть совсем крошечным, но отдельным все-таки, наличием трех человек в подчинении, личного курьера… Как тогда меня развезло! Я, в самом деле, полагала, что выиграла большую битву за место под солнцем… Еще раньше можно увидеть выпускницу филфака, дрожащими руками нажимающую ручку тяжелой двери с пугающей и манящей надписью «Главный редактор». Заполнение длинной и путанной анкеты в 45 вопросов… Выпускной из университета… Этого не забыть. Танец с одногруппником, в которого тайно влюбилась на первом курсе, а главное –ощущение необычайной легкости и свободы, независимой свободы… «Теперь я - по- настоящему свободный человек и вольна в своих решениях… Мы все вольны»… Ох, как я смеялась спустя три года над этими пьяными словами. Что есть свобода? Я пришла тогда к выводу, что свобода –это всего лишь ощущение, иллюзия обладания многими возможностями. Но, как известно, претворить иллюзию в бытие- удел избранных… Но я –то, как мне тогда казалось, не была как все, не относилась к «серой массе». И я выбрала дорогу в редакцию. Так и хожу по ней два раза в день… Еще перемотка, и вступительные в университет….

 Поток моих мыслей был резко прерван каким-то неприятным звуком. Проекция кинопленки, пущенной обратным ходом, мгновенно съежилась и улетучилась из моего сознания. Что же это было?
Я толком не разобрала, но, мне показалось, что это был человеческий крик…Я огляделась: подобно вольному моему сознанию, ноги унесли меня далеко от дома моего приятеля. Позади меня легло огромное поле с разноцветными островками цветов. День был в самом разгаре, и майское солнце брало реванш над прохладными слякотными днями апреля. Вдалеке виднелся манящий нежно-зеленый березовый лесок. А прямо передо мной поле обрывалось также резко, как были прерваны мои мысли минуту тому назад. Так что же все-таки это было?

 Я медленно начала подходить к обрыву. Там далеко внизу виднелись точно такие же цветочные поля и точно такие же березовые лесочки. Во всем царили величайшее спокойствие и гармония. Несмотря на это, по мере приближения к краю обрыва, в животе начала пробуждаться змейка тревоги.
Мне сразу бросился в глаза примятый цветочный куст. Головки цветов были будто скошены и наклонились к обрыву.
 И вот я иду: делаю шаг, два, третий, так страшно, словно шагаю в самое чрево неизвестности. Осторожно перегибаюсь через край крутого каменистого обрыва. Вижу: человек лежит внизу, лицом вниз. Кажется, молодой мужчина….
 У меня, видимо, шок, но… Может быть, чем-то помочь еще можно? Звать на помощь бесполезно и глупо, кругом только поле да березы.
В груди все сжалось, в висках пульсирует кровь, ноги не слушаются. Вот она, еще одна встреча со смертью в моей тридцатилетней жизни… Как быть? Стараюсь успокоить себя. Почему-то в голове бешено мелькает мысль о том, что на войне случаи смерти далеко не редкость. Внезапная гибель, обрыв жизни…и тишина, темнота. Интересно, что он чувствовал в последние минуты? А во время падения? Да и вообще, что он делал здесь в поле один? Самоубийство? Довольно глупый и, в общем-то, странный способ покончить с собой. А может быть несчастный случай?.. Тем временем я нашла пологий спуск с другой стороны холма и бежала по направлению к тому месту, где, ориентировочно, должен был лежать мужчина. Сердце дико колотилось где-то в горле и в затылке, во рту чувствовался привкус крови. «Ах, я, дура, не взяла мобильник!»- мелькнуло в голове. Вот я уже у подножья, бегу, холм медленно встает из-под земли по мере моего движения. Еще минута, и я должна, по всей вероятности, увидеть за очередным изгибом холма мужчину... Внезапно я понимаю, что не могу двигаться дальше, ноги становятся ватными, дрожь бьет тело. «Но нет, я должна помочь ему. Бежать к особняку долго, объяснять еще дольше. Я себя уважать не буду. Это же человек»… Однако, какой-то врожденный инстинкт останавливает меня, повторяя назойливо: «Там- смерть. Она еще не ушла. Там смерть»…
 Шаг, два, третий. Вот он, лежит в десяти метрах от меня. Лежит так беспомощно, словно человек, убитый горем, которому уже все действительно безразлично. Одет вполне заурядно: белая майка, серые джинсы. Я усиленно пытаюсь вспомнить, на какой руке нащупывается пульс. Но проклятый инстинкт самосохранения не желает допускать даже мысли о том, что придется взять смерть за руку… Еще шаг… Мне надо это сделать. Подхожу, кончиком пальцев дотрагиваюсь до его руки. Она теплая. Ну да, конечно, он упал совсем недавно. Беру за руку. И душа уходит в пятки: слышу какое-то неестественное бульканье. Я сначала даже не соотнесла этот звук с мертвых телом, валяющимся в нечеловеческой позе на траве. В голове пронеслось, а вдруг его толкнули? Может, зверь какой? Но сознание тут же внесло коррективы: какой же зверь может быть в полутора километре от человеческого жилья среди бела дня? Мне все же удалось нащупать пульс. Не знаю, какой уж там, нитевидный, частый ли, но главным было одно: он был! Внезапно звук повторился. На этот раз он был более отчетливым. Сквозь хрип и бульканье мне удалось разобрать одно лишь слово: «прыжок». Затем мне вспомнился школьный урок ОБЖ, где нам говорили, что упавших с высоты до приезда медиков трогать категорический нельзя. Ну, чем я могу помочь?... Упавший продолжал еще о чем-то неестественно хрипеть, а я что- было сил побежала к пашиному дому…
 Дальше все помнится как в тумане: прыгающая перед глазами трава, дикий стук сердца, кровяное пятно на моих брюках, неизвестно из какой подворотни моего подсознания всплывшие воспоминания о школьном забеге на триста метров. Зачем же я тогда увиливала от физкульту-ры?...
Потом Пашка вызывал из города скорую, а какая-то разряженная девушка Надюня торопливо выгребала из автомобильной аптечки пестрое медицинское содержимое… Они всей толпой Пашкиных пестрых гостей отправились на холм, чтобы посмотреть на человеческую трагедию, как на театральное представление. Я почему -то мысленно увидела рекламную аннотацию в нашей газете.
«У холма». Одноактная трагедия. В главной роли- СМЕРТЬ! На душе стало противно и одиноко.
Потом Пашина домработница, пенсионерка Клавдия Васильевна оттирала с моих брюк кровяное пятно.
 -Да не берите Вы, деточка, в голову этого Димку. Весь поселок ожидал, что этим кончится. Он все про этот прыжок твердил. Юродивый он был. Коротка их жизнь… Хотите я Вам чайку мятного сделаю? Сразу душа- то облегчится…
«Прыжок»- вот слово, которое словно ножом по сердцу, полоснуло мой слух.
 
 - Вы говорите, что он про прыжок твердил, что он давно что ли прыгнуть хотел? Но там же разве что только с парашютом?
 -А… Он же юродивый. Хотел прямо к Богу…

С той памятной поездки за город прошло уже полгода. А мне все снится ночами тот юродивый Димка с его прыжком. А более всего меня мучает вопрос, как можно сознательно уйти из жизни, да еще таким странным образом? И еще представляется заголовок гипотетической статьи в газете:
 «Свободный выбор Димы?»…