Зеркально

...Ещё менее выразительный профиль мгновенно наводил на мысль о том, что, разговаривая с ним, лучше было бы смотреть ему в глаза. Человек этот ничем не выделялся среди других, его окружавших. Роста он был среднего, но никто, ни тщедушные старички, ни долговязые баскетболисты, толпившиеся по вечерам у дверей спортзала, не чувствовал себя рядом с ним неуютно. Разговаривая с университетскими профессорами, он смотрел на них с некоей юношеской любовью, с выражением покорности и некоторого раболепия на лице. Верзилы-охранники, с которыми он частенько коротал время за беседой, поджидая кого-нибудь у дверей, замечали, что во взгляде его появляется нечто такое, что не позволяет смотреть на него сверху вниз, тем самым словно превознося его чисто физически до их уровня.

Никто не знал его имени. У него было много друзей, во всяком случае, его окружали те, кого интересовали его взгляды и мысли. Но если бы кто-нибудь поинтересовался у них, как зовут их друга, то он не без удивления заметил бы на лицах нелепое смущение и так и не дождался бы ответа на этот простой вопрос. Когда же его самого спрашивали о его имени, он не говорил ничего, а на лице его застывала странная улыбка и выражение ожидания; ожидания ответа от вопрошающего.

Лишь однажды, уловив знакомые вопросительные интонации в голосе собеседника, он позволил словам сорваться с губ. Вопрос витал в воздухе и, многократно отразившись от зеркала, висевшего рядом на белоснежной стене, наконец достиг его сознания. "Как меня зовут?" - переспросил он, словно смакуя давно не произносимые слова. Он взглянул на отражение спросившего - отражение, не отрываясь, смотрело на него - и наконец произнёс: "Вы же так часто это слышите". Стоявший рядом на этот раз посмотрел собственно на него - реального, а не зеркального - затем, словно закрепив в памяти все черты его непримечательного лица, перевёл взгляд на своё отражение. И, будто нисколько не удивившись столь странной форме ответа, медленно кивнул и начал: "Я..." - но, не договорив, повернулся и вышел. Он больше никогда не встречался с этим человеком. Тот, в свою очередь, больше не встречался ни с кем, во всяком случае, в этом городе. Узнавший его тайну теперь ходил по улицам, опустив голову и боясь поднять глаза и посмотреть на идущих навстречу, боясь поднять глаза и увидеть в лицах знакомые черты, те непримечательные черты, которые он и так видел каждое утро, бреясь или поправляя галстук. Открывший ему свой секрет вовсе не исчез. Да, он прежний больше не появлялся в городе; он просто стал другим (если это вообще было для него возможным) - тем, кто узнал его тайну.