Julian

Она сложила все его вещи в небольшую коробку. Бегает из зала в зал, из комнаты в комнату, расспрашивая всех, не видели ли они его. Ей нужно отдать эти вещи, оставленные, случайно забытые им у неё. Но ещё больше ей необходимо просто увидеть его. Она уже не один час поднимается и спускается по лестницам, ища и не находя его. В конце концов устало опускается на стул в одном из залов и, опустив голову на руки, лежащие на столе, смотрит на прозрачную коробку, полную дорогих сердцу мелочей, до тех пор, пока не приходят её сёстры и не уводят её в какой-то торговый центр. Они милы, как всегда, но молчат, молчат о том, что произошло пару часов назад...

...Бесконечное зелёное поле. Он, шаря среди высокой травы взглядом затравленного зверя, с останавливающимся сердцем и прерывающимся дыханием пробирается сквозь эти травяные заросли. Он не только слышит, он уже кожей чувствует стук копыт по мягкой земле. Внезапно длинные стебли отпускают его, трава уже по колено - бежать! Но её сёстры уже здесь. Как две амазонки... И ещё человек пять. Они выстроились полукругом, за ним - целая бесконечность для отступления. Но вдруг он слышит негромкое рычание. Вторую половину круга составили неизвестно откуда (откуда??) появившиеся четыре леопарда. Он оборачивается, услышав их, и, поскользнувшись на мокрой от росы траве, падает на зелёный ковёр. Звери медленно подходят к нему, замершие рядом кони нервно втягивают воздух. Он же из всего этого видит только небо. Он не боится, он знает, что ему нечего бояться. Леопарды, не чувствующие запаха страха, растерянно останавливаются в метре от него. Одна из сестёр, в воображении которой уже промелькнула предстоящая сцена, крикнула: "Не надо! Только не так!" Выстрел. Испуганные звери метнулись в сторону и скрылись в высокой траве. Лошади взвились на дыбы, но, успокоенные опытными наездниками, вновь замерли, испуганно поводя мордами. Красное пятно медленно расползалось по его белому костюму, но этого уже никто не видел. Вокруг было только небо и колышущиеся зелёные стебли...

...И вот теперь они сидели с сестрой в кафе и, как ни в чём ни бывало, пили коктейли. Её взгляд рассеянно блуждал по стенам, стеклянному лифту, небольшому водопаду около него, а когда добрался до балюстрады верхнего этажа, стакан взволнованно звякнул у неё в руках. Потому что она увидела его. Он стоял, прислонившись к колонне, в ослепительно белом пиджаке и, встретив её взгляд, поманил её к себе. Пролепетав что-то невнятное своим сёстрам, она быстрым шагом направилась к лестнице, чувствуя на себе удивлённый взгляд двух девушек, оставшихся за столиком. Не сейчас. Не надо им ничего объяснять. Они никогда его не любили, считая его воплощением вселенского зла. Верхний этаж приветствовал её несколькими неторопливыми покупателями и величественными в своём одиночестве колоннами и перилами.

Это повторялось весь день. Она везде видела его; срывалась с места, придумывая всё более нелепые объяснения для своих сестёр. В очередной раз заметив его лицо и поймав его взгляд, она выдохнула короткий слог его имени и, поднявшись со скамейки на площади, остановилась. Сестра крепко держала её за руку. "Мне надо идти, - быстро прошептала она; и почти срываясь на крик: - я видела, он там..." Попыталась вырваться, ей это удалось, но через пару шагов её остановило холодное, полоснувшее, как бритвой: "Нет. Он умер".

Этим всё закончилось. Открыла глаза. Раннее утро. Солнце ещё не встало.

Неправильно.

Хочется спать. Снова закрываю глаза. Ничего не придумываю, просто снова отдаюсь потоку сновидений. Как будто кто-то меня этому учил: снова бесконечные, вечером опустевшие залы, где она так долго и безуспешно пыталась его разыскать. Её слёзы уже высохли. Она вновь сидит за тем же столом, что и днём, так же глядя на ненужную теперь коробку. И он входит в дверь.

Она закрывает глаза, пытаясь не дать этому видению вновь заставить её плакать. А когда открывает вновь, он уже сидит рядом с ней. Такой же, как и прежде, как и всегда. Обнимает её и, гладя по волосам, шепчет, словно уговаривая: "Успокойся. Я не могу умереть".

Теперь правильно.