Черные и белые зеркала в соавторстве с Антоном Катцыным

Зеркало первое
(черное)

Маленький котенок, медленно и гордо шагал по полу своими пушистыми лапками. Рыженький хвостик, рыженькая полосатая спинка – природа покрасила его в чудесный цвет солнца. Подошел к дивану, сел, облизнулся. Посмотрел по сторонам и запрыгнул на него. Там лежала небольшая мягонькая подушечка. За недолгое время пребывания в этом доме Рыжик полюбил эту подушечку. Вот и сейчас залез на неё, лег и стал смотреть по сторонам. Затем, так как он очень честолюбивый, как и все нормальные коты, начал вылизываться своим маленьким розовым язычком. Сначала помыл лапку, потом другую, затем мордашку, особенно тщательно вымывая за ушком.
«После вкусного обеда по закону Архимеда полагается поспать» - так же решил и Рыжик. Сложившись калачиком, подсунув свою маленькую мордашку под заднюю лапку, он погрузился в сон…
… Птички поют свою песенку, наполняя лужайку беззаботным свистом, бабочки перелетают от одного цветка к другому. Зеленая, сочная трава растает по всему лугу. Попадаются и белые ромашки, и пушистые одуванчики. Рыжик, игриво подпрыгивая из стороны в сторону, охотится за бабочкой. Она его совсем не боится, будто даже не замечает его. Чуточку мокрая от утренней росы трава приятно щекочет животик Рыжику. Прыг, и бабочка оказывается прижатой маленьким котенком к земле. Но он, уверенный в своей победе, отпускает лапку, и бабочка вновь устремляется ввысь, летать между травинок от цветка к цветку. Рыжик, изумленный произошедшим, снова начинает ловить бабочку. Весело прыгая от травинки к травинке, котенок не замечает времени. Это ему и не к чему. Вот он снова поймал бабочку, но на этот раз он умнее: не отпускает лапки и держит свою добычу. Гордясь собой, он начинает тихо мурлыкать, будто напевая себе под нос веселую песенку …
- Ах ты, грязный кошара! Опять нагадил за креслом! – громкий крик хозяйки дома разбудил котенка.
Хозяйка, быстро и, как показалось Рыжику, злобно подошла к нему, испуганно поджавшему уши, но все ещё мурчащему от удовольствия. Схватила так, что даже дыхание сбилось, и понесла к двери.
- Это ж надо такому! Не понимает, что можно, а чего нельзя! Посиди в подъезде, подумай о своем поведении! – с этими словами хозяйка квартиры вышвырнула котенка в открытую дверь.
Взъерошенный и ничего не понимающий, Рыжик поглядел на хозяйку и тихонько тоненьким голоском жалобно мяукнул. Но дверь квартиры уже закрылась, причем с такой силой, что от хлопка у котенка екнуло сердце. В своей коротенькой жизни Рыжику первый раз было так страшно. Холодный и мокрый подъезд окружал его. Ещё несколько минут котенок стоял, съежившись от холода и страха, и жалобно мяукал. Подъезд был сырым и холодным. Здесь котенок ещё ни разу не был. Здесь были новые запахи, новые ощущения, новая атмосфера. Набравшись смелости, Рыжик решил спуститься по лестнице. С неуверенностью, не спеша, котенок спустился на один этаж по огромным, с его рост, ступенькам. На лестничной площадке, отражая слабые лучи солнца, подсыхала небольшая лужица от растаявшего снега. Рыжик подошел к ней, коснулся лапкой, но сразу же отдернул её. Вдруг, позади котенка, со страшным грохотом начала открываться дверь. Из этой двери вышла низенькая, с платком на голове и наряженная в валенки, старуха. В правой руке она держала тросточку, а в левой авоську. Котенок посмотрел на неё и мяукнул. Раз, потом ещё...
- Это что тут за урево!? Брысь, нечего гадить на коврики! – сухо, зло и сурово прокряхтела бабка, помахивая тростью – Проваливай, проваливай.
Рыжик, жалобно мяукая, посторонился, отползая от старухи, но та шла прямо на него. Он снова сторонился, спускался по лестнице, мяукал. Старуха не отставала:
- Иди, иди, паршивец.
-Мяу.
-И нечего мне зубы заговаривать, кыш.
-Мяу, мяу – тоненько-тоненько говорил Рыжик
Вот уже и первый этаж. Котенок почувствовал дыхание холодного воздуха, идущего от большой и страшной, окутанной белым инеем, железной двери.
-Мяу-у.
Бабка шла к этой двери и Рыжику, охваченному страхом и непониманием происходящего, ничего не оставалось делать, как прижиматься к этой зловещей двери. Со скрипом дверь распахнулась, и жгучий мороз обдал Рыжика с головы до хвоста.
- Мяу-у! – котенок было таки попытался побежать обратно, наверх, но трость, впившаяся в бок, выпихнула его за пределы подъезда.
- Нечего по подъездам шастать! – с этим словами старуха закрыла дверь и направилась в противоположную сторону от котенка.
Рыжик немного успокоился: бабка уходит. Но вдруг понял, что вокруг него всё белое-белое и всё очень холодное. Он снова испугался. Попытался отряхнуть заднюю лапку – не отряхивается, всё мокрое. Мороз начал добираться до каждой части его тела. Он пронизывал котенка, забирал тепло. Рыженькая шерстка не помогала спастись от того холода, который начинал отбирать силы.
Рыжик побежал. Он не знал ни куда, ни зачем, просто побежал, ведь везде были эти огромные создания, что так стараются сделать ему плохо. Они ходили туда сюда, большей частью не замечая маленького рыжего котенка. Лишь изредка кто-нибудь показывал на него пальцем и шел дальше.
Все дома и подъезды были одинаковые. Рыжик устал и остановился немного передохнуть. Ему было плохо: страшно, холодно и грустно. Вот ещё одно большое злое создание начало подходить к нему:
- Кис-кис-кис. Что же ты делаешь на улице в такой мороз? – человек говорил мягко и ласково, – Ой бедненький, да ты же весь дрожишь от холода, иди ко мне, я тебя согрею.
- Мяу.
- Кис-кис-кис… Хочешь колбаски? Маленький… Иди сюда, тебе же холодно… - человек медленно приближался. Рыжик смотрел на него с надеждой. Но вдруг вспомнил голос хозяйки, он тоже был добрым и ласковым. Все эти большие животные злые.
- Мяу! – сказал Рыжик и побежал вон.
- Куда же ты, дурында? – услышал котенок сзади.
Через час стемнело. Как же здесь холодно. Рыжик лежал на чуть теплом канализационном люке, и тихо мяукал.
-Мяу... Мяу... Мяу... – силы покидали его. Дрожь, колотившая тело, начала проходить, так как не оставалось сил даже на неё.
-Мяу… Мяу… – все тише мяукал котенок, вспоминая свой сон.
Пошел снег
-Мяу… – еле слышно мяукал Рыжик.
Снег покрывал тельце маленького пушистенького котенка, который так хотел тепла, летнего солнца и свободы, даже не зная, что это…

Зеркало первое
(белое)

Маленький котенок думал ни о чем.
Холод, снег, страх – все накатывало на него волнами, заставляя, ежится и вспоминать то светлое чувство, тот уют и тепло, которые он ощущал в доме хозяйки.
Котенок прикрыл глаза, пытаясь вернуть былое. Но холодный ветер выдувал все воспоминания.
- Мяу… - уже не мяукал, а лишь слабо хрипел котенок. Снежная пелена застилала все вокруг.
Вдруг что-то теплое коснулось его боков, отряхивая холодный снег. Что-то подняло его вверх, поближе к солнцу. От изумления котенок даже перестал мяукать. Хлопья снега падали с его хлопающих ресниц и дрожащих усов. Глаза блюдца уставились в лицо маленького человека.
- Что ты здесь делаешь? Один, посреди этого сугроба? – спросил человек, - поднося мордочку котенка к своему лицу.
Котенок молчал. Ему не хотелось сейчас даже мяукать. После холодного мокрого снега он наслаждался теплом ласковых рук мужчины. Тот же смотрел в большие блюдца его глаз и улыбался.
- Ты так же один в этот хмурый день, как и я, - сказал человек и подмигнул котенку, - Пойдешь со мной?
- Мяу, - наконец слабо пискнул котенок. Он не вырывался из рук человека, но и не ждал ничего от него. Просто наслаждался теплом, пока было можно.
- Это что, согласие? – человек хмыкнул и приподнял бровь, - Ладно, будем считать что согласие.
И тут же котенок погрузился в абсолютное тепло, уют и темноту. Тепло и уют ему понравились, а вот темноту надо было разогнать. Котенок пошевелил головой и высунул ее наружу из-за пазухи человека. Снег так же продолжал падать, но теперь его это совсем не волновало, а скорее наоборот, привлекало. Он ворочал мордочкой пытаясь увидеть весь огромный мир. Ему было тепло, уютно и интересно.
Рука мужчины почесала его за маленьким ушком. Котенок зажмурился от наслаждения и робко ткнувшись холодным носиком в его пальцы лизнул своим шершавым язычком. Человек засмеялся и ускорил шаг. В животе у котенка заурчало. Было тепло, был уют, но теперь ему захотелось есть. Вдруг снег прекратился. Гулкие шаги человека раздались под сводами бетонного дома. Щелкнула открываемая дверь и яркий электрический свет залил комнату.
- Вот мы и пришли, - сказал человек и вытащил котенка из-за пазухи.
То испугано мяукнул, ожидая, что его, сейчас выбросят в холод. Но человек поставил его на мягкий ковер и сказал:
- Ты, наверное, есть хочешь. Хм. Даже не знаю, я никогда не держал котят и кошачьей еды. Человек прошел на кухню и стал рыться в холодильнике.
Котенок же осторожно стал обследовать незнакомое место. Он тыкался из угла в угол. Покосился на огромное мягкое кресло, стоящее в углу. Забрался на компьютерный стол и прошелся по клавиатуре. Ему было интересно и хорошо.
Человек вернулся из кухни, неся миску молока. Увидев котенка, тыкающегося мордочкой в экран монитора, он засмеялся и снял его со стола.
- Сюда лучше не лезь, дружок, - сказал человек, - В эту штуку лицом тыкаюсь только я. А ты немножко подрасти.
Мужчина поставил миску на пол и посадил рядом котенка.
Обнюхав ее, тот стал с аппетитом лакать прохладное молоко. Человек присел на корточки и с задумчивой улыбкой наблюдал за котенком. Миска быстро опустела. Котенок обнюхал ее на последок и удовлетворенно мяукнул.
- Ух, ты, обжора, - сказал человек и ласково потрепав его по голове, понес миску на кухню.
Котенку вдруг сильно захотелось сделать свои дела. Он покрутился по комнате и не найдя ничего лучшего сделал свои дела под огромной вазой, стоящей на полу. И тут же замер, испугавшись.
Перед его глазами пронеслась рука хозяйки, окрик, бросок за дверь. Котенок отбежал от лужи и забился в угол, ожидая неминуемого. Войдя в комнату, человек сразу обнаружил лужу возле вазы. Найдя глазами котенка. Он погрозил ему пальцем, но продолжал улыбаться.
- Ах ты, шалун, - сказал он, вытаскивая котенка из угла и прижимая к себе, - Сейчас мы это уберем, а в следующий раз придумаем что-нибудь для тебя.
Котенок постепенно расслабился. Теплые руки, сытый желудок, ласковый голос. Котенок замурлыкал, отзываясь на ласку человека. Он прикрыл глаза и стал засыпать. Наконец-то котенок опять был счастлив!


Зеркало второе
(черное)

Ленивый вечер медленно наползал на уставший город. Солнце подмигнуло последний раз его жителям и стало катиться вниз, что бы наконец-то отдохнуть.
Кто-то торопился домой, кто-то наоборот, шел на работу. Другие суетились, что бы хорошо провести вечер в компании друзей и любимых. И лишь только молодой парень был совершенно один. Его взгляд отрешенно скользил по полутемной комнате. Его руки сжимали смятый цветок розы, даже не замечая колючек, вонзающихся в пальцы. А его разум был далеко он все переживал раз за разом…
День выдался солнечным и веселым. Семен был счастлив как никогда, сегодня к нему снова придет она. Они снова будут вместе. Наконец-то отступит гнетущее одиночество и тоска. Он долго готовился к этому моменту. Купил прекрасные алые розы. Подготовил хороший стол. Он ждал.
И она пришла. День перевалил за полдень, когда она позвонила. Семен открыл дверь и на него обрушился поток солнечного света. Нет, не небесное светило пробило бетонные стены подъезда. Просто от нее исходило сияние. Наверное, его видел только Семен, ведь влюбленные видят многое, недоступное другим, но его это не смущало. Солнце вплыло в квартиру и тихонечко улыбнулось.
- Привет, Семен, - сказала она.
- Здравствуй, Люда, - ответил счастливый парень, помогая ей раздеться, - Ты проходи, проходи.
- Я, в общем то ненадолго, - голос девушки был тих. Она села напротив Семена в кресло. Ее глаза смущенно потупились.
- Как не на долго? - Семен изумленно уставился на нее, - Я ждал тебя, я все приготовил… Вот…
Его руки протянулись к столу, и он подал Люде букет роз.
- Это для тебя.
- Не надо, - девушка оттолкнула цветы, - Семен, ты очень хороший, добрый, милый, но… - девушка запнулась.
- Но…- В душу Семена стало закрадываться страшное чувство пустоты.
- Но у меня к тебе не настолько сильные чувства, что бы менять свою жизнь.
Люда подняла свой взгляд и прямо взглянула в глаза Семена.
- Прости, - прошептали ее губы.
- Но... Как же… Ты же говорила… - Семен запнулся не в силах произнести больше не слова. Его взгляд блуждал по лицу девушки ища хотя бы намек на какое-нибудь чувство, но не находил. И тогда солнце погасло. Все рушилось перед парнем. Рассыпались его мечты, падали в бездонную пропасть его желания, медленно начала умирать его любовь. Она безмолвно кричала, сгорая в огне исчезающего солнца.
- Я пойду, Семен, - сказала девушка и поднялась.
Парень только кивнул головой. Он больше не видел солнца. Он даже не видел Люду. Просто какие-то тени мелькали перед ним. Автоматически он проводил ее до двери. Уходя, она хотела что-то сказать, но, взглянув на отрешенное лицо парня промолчала.
Дверь захлопнулась с похоронным громом. Отсекая прежнюю жизнь и принося пустоту и разочарование. Взгляд Семена наткнулся на букет рассыпавшихся по полу роз. Он поднял одну и стал крутить в руках.
“У меня к тебе не настолько сильные чувства…”
На город медленно наползал вечер…
Вскоре в квартире стало совершенно темно. Но Семен не заметил этого. В его душе темно стало с того мгновения как он услышал ее прощальные слова.
“… чувства, что бы менять свою жизнь”
Не было ни слез не сожаления. Не осталось ничего. Пустота. Бездна, в которую падают все чувства и им уже никогда не подняться оттуда.
За окном пошел серый дождь, как бы оплакивая оставшегося в одиночестве парня. Дождь плакал, а Семен медленно умирал душой. Его пальцы сжали цветок и по рукам потекла кровь. Парень посмотрел на него и только сейчас увидел, что алая роза, ощетинившись шипами со злобной ухмылкой заглядывает ему в лицо…

Зеркало второе
(белое)

Солнце было уже далеко за горизонтом и его теплые лучи больше не доходили до земли. Наступали холод и тьма. Люди старались скрыться в своих жилищах - убежищах, чтобы переждать время ночи, ведь солнце не уходит навсегда. Когда оно пропадает, то мир проваливается в томительное ожидание новых теплых и ласковых лучей.
Семену больше не светило солнце. Когда-то он смотрел на него, и оно согревало тело, когда-то он смотрел на нее, и она согревала душу. Но этим вечером зашло сразу два солнца. Роза, продолжала ухмыляться. Ей, наверное, повезло, ведь она смогла увидеть два заката в один день.
Время шло быстро и незаметно. Сознание, скованное неожиданным холодом, переживало страшный закат раз за разом. Снова и снова. Куда ушло солнце – никто не знает. Скупая слеза грусти и горечи медленно скатилась по щеке, неся в себе лишь ничтожную частичку холода.
Зазвонил телефон, но ничего, кроме гневного, просящего оставить в покое, взгляда он не получил. Все попытки вызвать Семена к разговору не приводили к успеху. Пиликал мобильник, но и он был оставлен без внимания.
Семен спрашивал у роз, все ещё лежащих на полу: «Что? Что я делал не так? Почему все так произошло?». Цветы по-прежнему лежали неподвижно, но казалось, что они так издеваются, показывают убогость человека. Выдерживать эти насмешки было тяжело. Находиться в этом доме становилось невозможно. Все напоминало о тепле и ласке лучей, зашедшего солнца: алые розы, красиво сервированный стол, фотографии Люды, развешанные повсюду. Убитый, раздавленный и выжатый, Семен медленно подошел к входной двери. Натянул ботинки, пальто, шарф, шапку и вышел на улицу. Куда идти он не знал. Зачем он пошел он тоже не знал. Не было мыслей и о том, что улицы окутаны холодом. Все его мысли были заняты одним вопросом: «Почему?».
Тихо падал снег. По улицам неспешно двигались машины. В домах горели огни. Люди сидели дома, с любимыми, с друзьями. Кто-то смотрел очередной позор российской сборной по футболу, кто-то занимался мелкими хлопотами по дому, кто-то любовался своим солнцем, согревающим душу. Но никому не было дела до поникшего молодого человека, бесцельно шедшего по ночным улочкам огромного города. Семену тоже не было дела до этого города, живущего по своим, ставшим вдруг непонятными, законам.
Теперь, на улице, ничего не напоминало о Люде. Но даже в дуновении холодного ветра Семен пытался уловить теплое касание любимой. Жизнь потеряла всякий смысл. Хотелось уходить дальше и дальше, хотелось оставить проблемы позади. Но, как ни ускорял парень своего шага, грусть, печаль, и одиночество все сильнее преследовали его.
Медленно наступила ночь, теперь в домах горели лишь редкие огоньки. Тело Семена промерзло, но он этого не замечал, двигаясь медленным шагом. Его безжизненный взгляд был тупо зафиксирован на одной точке. Немногочисленные машины, сигналя, шарахались от медленно бредущего по дороге молодого человека.
Семен не знал, сколько времени прошло. Он даже не осознавал где находится. Семен брел по темным дворам, когда услышал женский крик. Громкий, но недолгий, казалось, кто-то не давал больше кричать. Только это смогло заставить молодого парня обратить внимание на окружающий мир. Два здоровых мужика прижали к стене дома девушку, и что-то угрожающе говорили ей.
- Эй, - крикнул Семен, неспешно приблизившись к месту событий.
Мужики обернулись, но девушку не отпустили. Один из них остался рядом с девушкой, а второй подошел к парню.
- Те чё, проблемы нужны? Иди отсюда пока цел. Вали, вали, щенок
- Отпустите её
- Чё? Ну-ка повтори? – со злой ухмылкой сказал мужик, доставая пистолет, - Хочешь, что бы твои мозги собирали по этому двору?
- Отпусти её, - Семена уже был ничем не испугать. Мелкими шагами он начал наступать на обидчика девушки.
- Э.. Ты, придурок, я не шучу, он настоящий, – уже каким-то неуверенным голосом проговорил мужик.
Терять было нечего. Шаги становились все увереннее. Обидчик был все ближе и ближе. Мужик поднял пистолет:
- Уходи, я не хочу в тебя стрелять.
- Мне нечего терять, - с этими словами Семен бросился на бандита.
Гром выстрела нарушил ночную тишину города. Люди, сидящие в своих домах, не успели испугаться, как прозвучал второй и третий выстрел. Семен медленно осел на снег, начавший принимать красноватый оттенок от его крови.
- Всё кончено, они тебе больше не угрожают, - сказал Семен и опустил пистолет.
Девушка быстро опомнилась и подбежала к парню:
- Что с вами? С вами все в порядке? Боже!! Да вы ранены!!

Семен лежал на больничной койке и смотрел в потолок. Он не думал о Люде, он не прокручивал вновь события, прошедшие у него дома. Почему-то он вспоминал ту девушку, что видел вчера ночью. Что-то в ней было необычное.
В палату постучали. Глаза медленно переместились на дверь. И вот дверь открылась и вошла та самая девушка, которую он защитил вчера. Она была в белом халате, а в руках несла небольшой букетик цветов. Кажется, это были астры. Взгляд остановился на одной белой астре, которая, как бы чуточку улыбалась. Ещё бы, ведь не каждому цветку удается увидеть второй восход солнца за день.

Зеркало третье
(черное)

- Как ты посмел заявиться сюда? – шеф отчаянно плевался слюной, не желая выслушать ни единого слова, - Ты здесь больше не работаешь, понял? Тебе, и так позволили спокойно уволиться, ничего не взыскав за ущерб. Наша фирма не нуждается в таких сотрудниках. Пошел вон!
Голос шефа переходил на срыв, он просто орал. А Антон стоял и выслушивал то, что не должен был. Вина его была лишь в том, что однажды придя на работу, он обнаружил, что все компьютеры испорчены. А всю поломку повесили на него.
- Но, шеф, - робко и тихо попытался сказать Антон.
Однако его не услышали, а продолжали втаптывать в грязь, теперь уже более крепкими словосочетаниями.
- Шеф! Всю систему кто-то испортил специально, изнутри фирмы! – сказал, чуть повысив голос Антон.
- Да как ты… - дальше парень узнал о себе, такое, что ему даже не снилось в самых ужасных снах. Оказалось, что шеф в курсе, что испорчены компьютеры специально, да он и уверен был, что сделал это Антон. Получалось, что не иначе как кто-то интрижку сплел, придумав историю, какой он вообще тиран, халявщик и вредитель. Шефу сложно что-то доказывать.
Выслушав очередную порцию отборного первоклассного мата, Антон не выдержал и вышел из кабинета. Больше ему здесь было не суждено появиться. Дверь небольшого, душноватого кабинета чуть слышно хлопнула. Надо было забрать вещи c бывшего рабочего места. В коридоре было прохладно. Горел яркий свет. Грязноватый обшарпанный линолеум в последний раз оставил на себе его следы. Ощущение было очень странным, даже не верилось, но это было так. Антон шел мимо старых стен, траурно молчащих ему во след. Из соседнего кабинета вышел Денис, когда-то лучший друг, а сейчас гнусно и нахально улыбающийся тип. Он, не поздоровавшись, прошел мимо и направился в кабинет шефа. Не удивительно, если это он подстроил все неприятности с компьютерами, и теперь ему суждено занять теплое место.
Вот он маленький и уютный кабинет. Целых четыре года Антон работал тут и вот, даже он становиться чужим. Небольшой пейзаж березок у реки, висевший на столе, маленький чайничек, славно вместившийся на меленьком подоконнике, приспособленном под кухню – всё это тоже отдалилось, больше не вызывало чувства комфорта и удовлетворения. Антон набросил на плечи плащ и вышел вон. Больше ему здесь было нечего делать.
Серенький «Жигуленок» послушно стоял на своем месте. Слабенькое солнце чуть поблескивало на лобовом стекле. Закаленный опытом автомобиль послушно ждал своего хозяина.
Легкий ветерок обдувал лицо, когда Антон садился в машину. Кресло с мягким поскрипыванием приняло водителя. Несколько капелек начинающегося дождя упали на ветровое стекло. Погода портилась. Ещё сегодня утром было светло и тепло. Антон повернул ключ зажигания и тронулся с места, покидая привычную стоянку. Дождь начал капать сильнее. Капельки на стекле превратились в мелкие струйки воды. Небо окончательно затянулось тяжелыми свинцовыми тучами. Автомобиль аккуратно вырулил на дорогу, затесался в оживленном потоке транспорта и направился к дому. Только теперь, когда уже вода заволокла стекло, Антон включил дворники, которые монотонно начали работать, давая возможность снова видеть дорогу. Поток машин сегодня был необычно высок, наверное, где-то были пробки и все машины направились на второстепенные трассы.
На душе было противно. За последний день обрушилось столько эмоций, сколько Антон не испытывал за последние пять или шесть месяцев. Антон давно не получал такого заряда. Печальным было только то, что этот заряд был отрицательным, и теперь его очень трудно компенсировать.
Где-то далеко звучал звук сирен. Такой противный и дотошный звук, всегда несущий в себе тяжелую ноту беды и несчастья. Люди на тротуарах разбегались по магазинам и различным лавкам, не желая мокнуть на улице. Лишь некоторые, особо бесстрашные или же просто те, кому все безразлично, шли прямо по лужам, нисколечко не стесняясь проливного дождя. В детстве Антону очень нравилось бегать под дождиком, подставлять ему ладони, радоваться и приветствовать его, но стоило немного повзрослеть, как уже приятные чувства сменились отвращением. Сырость, грязь и холод – это все что скрывается в дождливой погоде.
Все куда-то спешат, торопятся. Ещё вчера Антон не мог себя представить отдельно от всего этого большого городского варева. А теперь вот, не спеша, едет по улице, пропуская всех, разве что не велосипедистов, которые все равно в такую погоду дома сидят, смотря по сторонам. Светофор на очередном перекрестке, снова горел красным. Аккуратно, пристроившись в правый ряд, Антон стал ждать. Опять этот вой. Сирены кричали уже где-то слева, и, кажется, приближались сюда. Загорелся зеленый, но все автомобили стояли, потому что на перекресток въехали две огромные пожарные машины. Соваться под несущихся монстров никто не решался – уж слишком страшно и спешно те пролетали светофор. Наконец, когда все немного успокоилось, замершие машины шелохнулись и неспешно тронулись. Антон повернул направо, вслед за уже умчавшимися борцами с огнем.
Дождь ослабел и лишь немного покрапывал, оставляя маленькие размазанные полоски воды на боковом стекле. И только сейчас Антон заметил, что где-то вдали поднимается густой черный дым. Эта облако гари столбом взималась в небо, придавая ему серый оттенок. Антон никогда не видел крупных пожаров, о чем, кстати, совершенно не жалел, но этот ему показался не просто большим, а каким-то особым.
Ехать уже никуда не хотелось. “Ну, приеду я домой и что? Что делать-то дальше? Наверное, стоило бы напиться и забыться, но мне такой выход из ситуации никогда не нравился”,- подумал Антон. Странное чувство овладело им: все казалось чужим, совершенно чужим. Вот, что чужого в этом сереньком, мокром от дождя тротуаре? Он ведь даже никогда и своим-то не был. Но нет, даже он был другим: более серым, более грязным, более отталкивающим, более страшным и холодным. Похоже, весь город стал чужим, или это Антона угораздило стать чужим для него? Не было ни страха, ни грусти, одно лишь разочарование и слабенький холодок бегущий по спине. Я решил, заехать домой, взять кое-какие вещи и уехать. Просто поехать, туда, не зная куда…
 «Жигуленок» послушно вез Антона по оживленной улице. Дом уже приближался, как, впрочем, приближался и пожар. Было бы у парня хоть небольшое желание задуматься, сопоставить факты, он бы все понял, но теперь уже голова была пуста, и работала лишь на автопилоте. Сознание ушло в глубь, а глаза смотрели в одну точку. Автомобиль не врезался в ближайший столб лишь потому, что скорость была мала, а дорога настолько изучена, что Антон мог ехать чуть ли не с закрытыми глазами.
Автомобиль ехал в ста метрах от дома, когда, наконец, пришлось заметить, то чего с огромным старанием видеть не хотелось. Пятиэтажный жилой дом был охвачен пламенем. Сотни людей суетились во дворе, на дорогах. Это был дом Антона. Пожарные подтягивали дополнительные шланги, устанавливали водяные пушки. Милиция безрезультатно пыталась оттеснить зевак. Медики скучно стояли в стороне, надеясь остаться сегодня без работы. «Не вышло» - как-то, даже не зло, а просто сочувствующе-равнодушно подумал Антон, когда обрушился балкон второго этажа, придавив пожарного, непредусмотрительно близко подошедшего к дому. Спасатели сразу кинулись к нему, в надежде спасти человека. Но они не знали, что было уже поздно, этого не знал и Антон.
Через пятнадцать минут «Жигуленок» уже выехал из города. Чужого города. Существует выражение «идти, куда глаза глядят». Сейчас Антон занимался почти тем же, только вот ехал, а не шел.
Страшно стало только сейчас. Почему все так, почему все такое?
Автомобиль ехал по небольшой лесной дорожке, как ни странно она была очень даже приличной: асфальтированной и без выбоин. Нога потихоньку вдавливала педаль газа, заставляя машину увеличивать скорость. Наконец Антон выжал из машины максимум. Глаза немного блеснули, губы улыбнулись и прошептали:
- Так веселее…
Руки очень резко дернули руль, заставляя автомобиль повернуть направо, в лес, в густой лес…

Зеркало третье
(белое)

Удар. Яркая вспышка. Тьма. Снова вспышка. Боль на грани сознания. Антон застонал. В голове стоял звенящий гул. Все тело было налито тяжестью, и даже веки не хотели подниматься. Антон ощущал, что лежит на чем-то мягком, но не ровном, слегка влажном. “Я жив? Зачем?”, - мутные мысли мешались в голове. “Я не должен был уцелеть. Я не хочу жить. Зачем?”
Все мысли постепенно стали таять. Перед глазами закружились в танце белые снежинки. А за ними уже наступала тьма. Спасительная тьма безвременья. Антон забыл обо всем. Он потянулся к тьме, стремясь раствориться в ней навсегда.
Внезапно странный резкий звук ворвался в его сознание и заставил тьму отпрянуть. Снежинки взорвались осколками, вернув Антона в сознание. Тут же навалилась боль. И вновь этот звук. Антон попытался открыть глаза. Веки были тяжелыми и поднялись с трудом. Перед глазами все плыло. Зрение было не четким. Но все же Антон увидел, что лежит на прелой листве, возле огромного дерева. Превозмогая боль он повернул голову. Недалеко, смятая от удара в другое дерево, стояла его машина. Он не был, пристегнут, когда врезался и, очевидно, его выбросило через сорванную дверь водителя. Мертвая машина с немым укором смотрела на него. Да бог с ней. И снова этот звук. Совсем недалеко. Звук похожий на плачь маленького ребенка. Сам толком не понимая, зачем это делает, Антон попытался подняться. Это удалось ему не сразу. Боль и головокружение валили с ног. Из пробитой головы на лицо сочилась струйка крови. Антон отер ее рукой и двинулся в ту сторону, откуда доносился плачь. Идти приходилось с трудом. Он плохо видел, слабо соображал. Его вело из стороны в сторону. На правую ногу было неимоверно больно наступать. Возможно, это был перелом. Возможно, нет. Мутное сознание не вдавалось в такие подробности. Он просто шел на звук.
Это и, правда, оказался ребенок. Совсем маленький. Возможно даже новорожденный. Он лежал среди ветвей старого упавшего дерева, завернутый в какую-то тряпку и кричал, надрываясь от плача.
Антон склонился над ним. Покачнулся, упал. Затем встал на колени. Сознание на некоторое время стало ясным. Какой бессердечный человек мог бросить такую крошку посреди леса? За что? Ведь у этого маленького человечка была еще вся жизнь впереди. “Возможно, она будет лучше моей”, - подумал Антон. “По крайней мере, ребенку надо дать шанс”.
Антон взял маленький сверток на руки. Тот был мокрым. Ребенок описался и замерз. К тому же, наверное, был голодным.
- Извини малыш, накормить я тебя не смогу, а вот согреть…- пробормотал Антон.
Он развернул ребенка и отбросил мокрую тряпку в сторону. Затем стянул с себя рубаху и куртку и завернул в них младенца. Прижал его к себе и поднялся на ноги. Ребенок тут же замолчал. Сначала Антон испугался, что тот умер, но, присмотревшись внимательнее увидел, что малыш, согревшись, просто уснул.
Вновь вернулась боль. Антона затошнило. Голова кружилась все сильнее и сильнее. Снова начала подкрадываться тьма. Но на этот раз усилием воли Антон отогнал ее прочь. Сначала он должен отнести ребенка в безопасное место, а уже потом умирать. Антон знал, что недалеко должен быть выход на трассу. Он даже помнил в каком, приблизительно, направлении нужно идти. Спотыкаясь о корни, цепляясь за ветви деревьев, то и дело отирая со лба кровь, но, не отпуская драгоценный сверток, Антон шел сквозь лес. Нога становилась все хуже. Сознание то и дело проваливалось в бездну тьмы, из которой, парню с каждым разом все труднее и труднее было выбираться. Но он все же шел.
Один раз он упал, но не выпустил сверток. Правая рука больно ударилась обо что-то твердое, пронзая все существо слепящей острой болью и тут же повисла плетью. Антон попытался ею пошевелить, но не смог. Покрепче прижав левой рукой ребенка к себе, он попытался подняться. Сделать это удалось только с пятой попытки.
И снова он пошел вперед. Боль отступила куда-то далеко. И все мысли тоже унеслись прочь. Осталась только одна: Дойти, донести ребенка до трассы. Дойти…дойти… Потом сознание отключилось полностью. Антон не помнил, как шел и куда шел. Но когда он на мгновение пришел в себя, то обнаружил, что лес закончился. Под ногами был жесткий асфальт трассы. Начинало темнеть. Ребенок проснулся и заплакал. В глаза Антона ударил свет фар приближающийся машины. Борясь с тьмой, преодолевая боль и надрывая непослушное тело, Антон положил ребенка на обочину и шагнул вперед. Визг тормозов. Надвигающийся бампер. Машина все же остановилась, но Антон больше не мог стоять. Он упал на асфальт. Через несколько секунд над ним склонилось чье-то лицо.
- Ребенок… - прохрипел Антон и нырнул в подступившую тьму, не в силах больше бороться.
Свет. Опять? Кажется, это уже было. Антон открыл глаза. На этот раз не было ни боли, ни головокружения. На потолке горела яркая лампочка. Под ним была мягкая постель.
- Он пришел в себя! – раздался рядом с Антоном женский голос.
Антон повернул голову. Возле его кровати стояла улыбающаяся медсестра.
- Где я? – спросил Антон.
Пересохшие и потрескавшиеся губы слушались плохо, но его все же поняли.
- Не волнуйтесь, вы находитесь в городской больнице. С вами и вашим ребенком все в порядке.
- Моим ребенком?
- Да. У вас чудесная девочка. Вы наверное попали в аварию в лесу и не жалея себя, спасли ребенка. Врач удивлялся, как вы смогли пройти такое расстояние с пробитым черепом, сильным сотрясением, сломанной рукой и растяжением связок на ноге. В принципе это не возможно. Но вы смогли. Я думаю все это из-за своего ребенка.
- Ребенка… - задумчиво протянул Антон.
И внезапно улыбнулся. Нет, он больше не хотел умирать. Раньше он думал, что потерял все, но кажется, нашел нечто большее, нечто прекрасное. Да, теперь он определенно хотел жить. Теперь ему было ради кого жить.
- Так говорите с девочкой все нормально? – переспросил Антон.
- Да, и с вами, надеюсь, тоже.
- Со мной тоже. О да, со мной боле, чем нормально сказал Антон.
И снова счастливая и загадочная улыбка заиграла на его губах.

Зазеркалье

Меня зовут… А впрочем, кому интересно мое имя? Думаю что никому. Да и неважно это. Ведь речь сейчас не обо мне. Раньше я думал, что мир поделен на черное и белое. И все было так просто и понятно. Есть зло, есть добро, есть плохое и хорошее. Причем одно противостоит другому.
О, святая наивность! Я разложил мир по полочкам и тихонько отдыхал, поглядывая на суетящихся людей. Я недоумевал, зачем суетиться, зачем искать ответы, если все давно известно. Вот черное – вот белое, выбирай. Но неделю назад (а может быть год или вечность) я заглянул в зеркала. Такие серебряные с окантовкой. Старые зеркала. Мутные от времени, но отражающие жизнь. Нет не мою (я же говорил, что речь не про меня), а чужую. “Вот”, - подумал я, заглядывая в черное зеркало, - “Яркий пример одной из сторон мира. ”Но затем… Да что же это такое? Где это видано, что бы из несчастья появлялось счастье. Оно же черное, но почему-то отбросило тень и стало белым? Разве такое возможно? И мир стал терять для меня свои очертания. Ох, опять я о себе. Хотя… Смысл жизни от этого не меняется. Точнее смысл в жизни. Отсюда, из так называемого “Зазеркалья”, я могу видеть многое и сразу, но вот понять… Что бы понять всех нужна вечность. Но все же мой взгляд ловил мгновения чужой жизни. Маленькой жизни котенка и жизни нашедшего его человека. Грустной кончины любви и зарождение новой, более яркой и прекрасной. Потери последних надежд и появление новой, более великой и доброй. Я читал по глазам людей, силясь понять их души. Но было сложно. И понять я смог лишь одно. После тьмы всегда появляется свет. И черное – это не значит конец. Возможно – это начало нового будущего. Мир больше не делился на полосы и полюса. Он светился всеми цветами радуги. А люди по-прежнему суетились, и я хотел большего. Больше узнать, больше почувствовать, больше понять, больше найти. Ах, я опять говорю о себе, но мне так хочется понять и поверить. И что бы другие узнали то, что узнал я. Кричать на всех перекрестках этого старого мира, с вечно молодой душой. Мир – место изначально прекрасное, хотя и сложное. Часто непонятное окружающим, которые придумывают (как я) четкие деления. Но ведь оказывается гораздо проще полюбить мир! Полюбить таким, каким он есть. Не видеть только черное или только белое! А видеть его весь. Без остатка. Без границ и оговоренностей.
Я вновь и вновь заглядываю в зеркала. И мне не хочется больше отдыхать. Мне хочется вырваться наружу. Туда к ним! К их великолепной и огромной жизни. Мне хочется стать ветром! Хочется разбить эти зеркала - черные и белые, что бы из их осколков собрать одно! Зеркало – отражающее мир.
Кажется, я опять улыбаюсь. Что–то подхватывает меня, делает легким и сильным одновременно. Что-то несет меня туда, прочь из зазеркалья. Ах! Как хорошо, что я не сказал свое имя, ибо теперь меня зовут Ветер! Стоило лишь поверить и захотеть! Захотеть жить! И я снова стал свободен, стал тем, кем должен быть! Это прекрасно! Жизнь прекрасна!