Тысячи-тысячи

Сергей Мэо
Тысячи-тысячи

Роман


1. Про Светку, трусы и крыжовник


- Алё, кто тут ещё ходит?
- Мужики, где мои сигареты? Вроде здесь были…
- Тут нет. Посмотри снаружи.
- На какой ещё руже?
(Из разговора на пьяной почве во время школьного турслёта).


Ботинки его были похожи на те, что носят заводские буфетчицы с жёлтыми зубами и негабаритными формами. Но вместо толстых и маслян2ых шнурков его ботинки украшали добротные "молни2". Валентин ещё раз вздохнул и сбросил ботинки с обеих ступней вместе с носками. Затем снял с себя всю одежду кроме гудящего нижнего трикотажа и задумался, встав посреди комнаты. Напротив сидела старшая сестра, и наверно этот неровный факт мешал ему снять трусы.
Валентин долго не решался. Наконец он приблизился к девушке, заглянул ей в глаза, затем резким движением открыл шкаф, достал от2уда чистое полотенце и вышел из комнаты.
Ван2а уже была наполнена водой. Валентин освободился от последних тканей, а после того погрузился в жидкую среду. Тогда его оранжевое тело покрылось тормозными пупырышками.
— Буль! — сказали широкие губы под водой, и чёрная волосатая голова вынырнула из глубины, и вдохнула горячего пару.
Вода журчала негромко, но мелодично. На поверхности вокруг струи ходили окружности. "Почему всё так стран2о в жизни, — подумал Валентин, — и вода, и люди, и рыбы?"
И тут новая мысль возникла у него в голове. Моющийся встал, слегка обтёрся полотенцем и вышел из ван2ой совсем раздетый.
— Светка! — крикнул он сестре, входя в её комнату, — дай сигаретку!
Светка лежала. На животе. И читала книгу про любовь. Студентка. Она совсем неплохо училась в авиацион2ом институте, хотя, не скрывая своей молодости, мечтала стать небольшой космонавткой.
— Возьми. На верхней полке, — сказала она, не отрываясь от любовной книги. А Валентин полез на шкаф, нарочно поворачиваясь к сеструхе передом, и что-то уронил с верхней полки. Светка подняла глаза на брата и, не ожидав его увидеть в такой форме, мелодично завизжала.
— Хо-хо! — много2бещающе сказал Валентин, достал сигареты с зажигалкой и пошёл обратно в ван2у.
Минут пять Светлана продолжала читать. Но мысли о чём-то другом, тревожили сознание. Валентину только 17, а он что-то изобретает! Зачем? И пока девушка думала, из ван2ой доносились журчанье и писк. Скоро Валька вновь зашёл в покои сестры, и она закрыла глаза книгой:
— Ты курил в ван2ой?
— Да, и ты знаешь, плохо получается. Влажность большая. Дышать хочется.
— Ещё бы, — согласилась Светка и осторожно присмотрелась к стран2ому мальчугану. Торс Валентина был прикрыт махровым полотенцем, что позволило Светке облегчён2о вздохнуть.
— Тебе тоже следует вымыться сегодня. А то говорят, воду отключат.
С этими словами Валентин сбегал на кухню, схватил горсть крыжовника и бросил рядом с собой в ван2у. "Стран2о, — снова подумал юноша, крыжовник тонет. Вот это авангард!"
Всё тело находилось в блаженстве, без нервных переживаний. Вода заставляла улыбаться, пар делал светлыми зрачки. Валентин ещё раз задумался и заснул.


2. Лужи


…миль полтораста в длину и семьдесят пять в ширину.
(Дж. Лондон. "Шутники с Нью-Гиб2она").

Строго в определён2ой комнате, в очищен2ом от бумаг углу дворца культуры "Прогрес2" сидел, спокойно занимая своё рабоче2 место зам.директора этого учреждения Игорь Голованов. Дел у него было практически немного. Он что-то писал, рисовал, периодически подходил к окну и чиркал о коробок спичкой. А то попросту доставал из-под стола бутылочку портвейна и потихоньку наливал себе в стаканчик. На улице разыгрался ливень. Да какой! Сквозь открытое окно было очень хорошо слышно его рас2ыпчатое действие. Воздух имел запах кислоты, поэтому Игорь пытался его заглушить одной-двумя сигаретными затяжками.
Кроме него в здани2 никого не было, если не считать вахтёра с каким-то другом на первом этаже, сантехника на третьем, и насекомого сверчка, жившего где-то под паркетом.
Сверчок иногда ковырял пальцем по грифу своей скрыпки, и Голованов тогда пытался запомнить ак2орды, поскольку не мог не любить музыки. А порой сверчок виртуозно и особен2о громко исполнял очередную кантату, и тем самым был невыносим. В таком случае хотелось найти ту щель, где спряталось насекомое и набрызгать туда дихло-фоса. Но далеко не многие знали, что у сверчка под паркетом пятнадцатикомнатная квартира, и у него есть там, где спрятаться. Игорь это тоже знал, и сегодня был доволен, ибо насекомое молчало.
Когда табачная палочка была добита, Игорь вышел в коридор и, не спеша, опустился на второй этаж. Он подошёл к двери, на плоскости которой было выведено маркером: "Музкружок". Постучал. Затем рванул на себя ручку. И, в конце концов, произнёс:
- Никого. Все ушли на фронт.
Капли творчески стучали по нержавейке подокон2ика. Наверху, за тучами, что-то гремело. Положение блистало своей безнадёжностью. И из окна своего кабинета Игорь Голованов смотрел на пустую улицу.
И, как редкое живое исключение, стал виден проезжающий по мокрейшей дороге велосипедист. Это ехал Иоан2. Обратимся теперь к нему.
Он спешил домой с подготовительного цикла рыбалки, коим называется тот процес2, когда происходит заготовка кормовых червей. Совсем небольшой, относительно везучий, студент СТАНКИНа уже не думал, как бы укрыться от дождя. Бесполезно - он уже промок до нитки. Он гнал свой тяжёлый велосипед, а в баночке из-под джема, интересным образом привязан2ой к рулю, торчали розовые головы дождевых червей. Одного из них, самого большого, Иоан2 назвал Цезарем. Просто так.
Велосипедист увлекался рыбалкой только летом, да и то когда позволяло время. Пойман2ую рыбу, как правило, в пищу не употреблял, а отдавал коту или кошке (в зависимости от размера, возраста и циклоидности её чешуи).
На улице было множество луж. Люди ругали их через окна, за которыми спрятались. Иоан2 с червями прокатился по ряду улиц, обогнул парикмахерскую. "Никого", - подумал он, глядя на деревян2ое крыльцо, под которым сидел паршивый котёнок. Но ведь эта парикмахерская с некоторых пор стала тусовкой для определён2ого круга людей. И была широко известна особому кругу. Конечно, сегодняшние погодные условия не позволяли тусоваться. Все ждали благоприятного дня.
Ещё раз взглянув на котёнка, Иоан2 рванул скоростные педали и добрался до своей хаты. Вокруг пятиэтажки-хрущёвки разлилась приличных размеров лужа. И подъезд, подобно Венеци2, был "на плаву". А в подъезде стало тошно из-за сырой рубахи.
Пролетев сквозь вакуоли домашних, Иоан2 наклонился над ван2ой и открыл оба вентиля. Остатки воды вместе с какой-то парашей выскочили из крана, а затем воцарилась тишина. Мокрый Иоан2 схватился руками за голову и прорычал:
- У-у! Сволочи! Опять воду отключили!




3. Пас2ажиры и тусовка

Если бы я знал, что такое электричество…
(Б. Гребенщиков. "Твой номер").

Здесь недостаточно понимать, что такое электричество…
(В. И. Ленин. "Задачи союзов молодёжи".)


Свершилось! Сегодня Валентин окончательно понял, что провалился. На самом первом экзамене. Хотя в школе он имел круглый трояк по хими2, рискнул поступить в Менделе2вский. А экзаменаторша была такая молодая, что Валентин полностью раскрылся перед ней:
- Не знаю.
- Ну что ж, Вы получаете два бал2а! - прогремел по-медному приговор. И Валька смотал удочки. Поначалу он рас2троился, окружающие помогали ему плакать. Но потом слёзы прошли, и в голове зазвучали мажорные мысли:
- Ура! Здрасьте, кирзовые сапоги!
Да, теперь ему грозила армия. Но зато (ка)2я громада свалилась с плеч. Не поступил - и не поступил. Теперь свободен до осени. В институте пусть другие учатся. В конце концов, там знают, кого брать.
И вот Валентин с рас2тёгнутым воротником и ширинкой едет в метро. На вокзал и домой. Как всегда прибыл на Савёловский за минуту до отправления электрички, улыбающейся красными полосками на морде. Пас2ажиры бегут и натыкаются друг на друга, и сам Валентин шарахается от них по сторонам, как горнолыжник.
- Осторожно, двери закрываются, - говорит под фонограм2у (ба)2 в динамике. И поезд уносит бывшего абитуриента к северу от Москвы.
В середине состава чуточку посвободне2. Но всё равно большая часть людей вынуждена стоять в проходах между сидениями. Старик с дрожащими коленками садится на уступлен2ое ему место, а напротив ставит огромный рюкзак с саженцами. Он долго елозит задом, двигает соседню2 бабку, затем не выдерживает и меняется местами со своим рюкзаком:
- Нет! Я так не могу, я люблю ехать лицом вперёд.
Где-то рядом увеличен2ая женщина орёт на какого-то парня. Её подхватывает другая женщина, и всё это трио соревнуется между собой за звание обладателя самого дальнобойного горла. Изредка им делают замечания. И постепен2о конкурс замолкает. Другая молодая девка с рыжими от хны волосами жалуется своему парню, сидя у него на руках:
- Гоша, пойдём в другой вагон. Тут стучит!
- Ну, потерпи, - отвечает Гоша, - ща все в Дмитрове вылезут, и будет лучше.
А внешне не приметная бабка, везущая в корзинке кошку, говорит голосом вяленой рыбы:
- Сынки, откройте окошко, а то душно больно.
Оказавшиеся рядом "сынки" открывают окно, и с другой стороны слышится протест:
- Эй! А ну закройте окно. Мне сейчас надует!
И так каждый день. Валентин это видит уже не первый год. И в душе становится весело за своё родное. Чуть ниже носа образуется улыбка. И это нормально. Говорят, некоторые иностранцы, любители экзотики, нарочно приезжают в Москву, чтобы покататься в трамваях и переполнен2ых пригородных электричках. Они залезают в самую давку и тащатся!!! Пас2ажиры поднимают свои беспомощные головы к форточкам в надежде подышать свежим дуновением, а туловища никнут в полутвёрдой мас2е духоты.
В Дмитрове действительно вышло несколько человек. Проход почти освободился. И Валентин прошёл ближе к голове состава. А на станци2 Орудьево освободились и многие сидячие места. Вышли дачники. Люди этого типа упорно занимали 7,8,9-е пригородные зоны, осушали болота, рубили леса и сажали на их месте свои огурчики и гладиолусы. Покажите мне хоть одного областного человека, который любит дачников из Москвы!
Ну, так вот. Пробежали за окном небольшие две станци2, и Валентин решил покинуть электричку в Запрудне, так как ехать мимо своего дома пока не было нужды.
Сойдя с высокой и крайне опасной платформы, он с кол2ективом пас2ажиров ринулся в автобус. Вот тут-то нужно было "не тормозить". Шофер автобуса сначала подождал, пока влезет в салон содержимое двух железнодорожных вагонов, потом минут пятнадцать накинул, чтобы люди передали деньги за проезд. И только потом всё это поехало на крейсерской скорости непосредствен2о к центру Запрудни.
 Автобус остановился. Народ через обе дверные щели поспешил наружу. Валька приобрёл собствен2ое русло и побрёл по нему на тусовку. Пас2ажиры были ему безразличны.
Крыльцо парикмахерской было построено два года назад, и спокойно дремало. И только совсем недавно ребята увидели в нём нормальное место для встреч. Люди в этой компани2 в основном стремились к интел2игенци2. Словом, тусовка была тусовкой.
Сегодня на крыльце парикмахерской было человек 15. Это и не удивительно. Просто у Сёси, Вовы, Перчика и многих других студентов были каникулы. Сёся даже принёс по этому поводу новый анекдот, да про голую бабу. Анекдот был сильным. Борис даже засмеялся на пять предложений раньше конца.
Потом пришла Анюта Монюх, которая была практически всем бывшей одноклас2ницей. Она поздоровалась и полезла к Перчику. Коварные глазки. Чего-то хотела, наверно.
- Уйди, уйди, изыди! - стал махаться Перчик, тоже шутъникъ. И Монюх полезла къ Вове.
Сразу втроём пришли Иоан2, Костян Соломатин и Зелёный Андрей. У них было полно сугубо своих дел. Нужно было обговорить предстояще2 выступление Музкружка на концерте.
- Завтра будет дождь, - сказал Зелёный и, как добрейшей души человек, выдал всем по сигаретке.
И тут из-за угла вышел Валентин, приехавший из Москвы. Стали видны небольшие рукопожатия, после чего вылетел вопрос:
- Ну, чё, балбес, поступил?
- Нет.


4. У селёдки хвост большой

- Уа-а-а-ау!
(Звук).

Солнце опустилось ещё на три метра. Две недобрые тёти вышли из парикмахерской, закрыли за собой дверь, посмотрели на тусовщиков-интел2игентов, и уда(ли)2сь восвояси, качая головой. Чуть в стороне по улице Ленина сидел на скамейке Стас. Он был не один, а с новой девушкой, поэтому сидел в стороне от всех.
Когда тихо заскрипели тормоза реактивного велосипеда, все обнаружили приезд Игоря Голованова. Как человек скромный, он тоже выехал подышать "свинцовым" воздухом.
- Ребята, прошу штуку в зубы, такую, белую, чтобы дым пошёл, - пошутил Игорь, однако никого не огорчив. Он подышал на спичку, прикурил и вдохнул порцию гари. А затем уехал. А Борис запел песню из "Битлз", как ни стран2о, на английском языке. Монюх его слушала и косилась на Вову, который практически ничего не делал.
Пейзаж олицетворял Запрудню. А что из себя представляла Запрудня? Обычные "хрущёвки", относительно чистые улицы. Нет, это не тот мрачный Талдом - центр района, с его неуклюжими мажористыми площадями. Но это и не молодая Дубна со свежестью, чайками и блестящими многоэтажками. Можно сказать, Запрудня - что-то средне2. Каждый знает. Что в Запрудне такой вот электроваку2мный заво-о-од! И он дымит. Ну что ещё? Дом быта.. ДК "Прогрес2". Дворец спорта "Антей". Водоём… Вот и всё. Разве что ещё, как сказал молодой запрудненский поэт:
Ещё люблю тебя, Запрудня,
Что ты, который раз подряд,
Включая праздники и будни,
Так ублОжаешь всех ребят…
Молодой запрудненский поэт может и ошибся когда-то в орфографи2, которая здесь соблюдена.. Ведь даже слону понятно, что в слове "ублОжаешь" проверить безударную гласную можно лишь словом "лАжа"…
- Вон, - крикнул Сёся, - Костян идёт!
Действительно, пришёл Костя Ша, и Сёся показал на него пальцем.
Константин тоже ходил в Музкружок, играл на флейте. Он имел за спиной 25 лет жизни и никому не говорил, что он будущий экономист. Весь Музкружок облюбовал для себя угол тусовки и принялся обсуждать завтрашний концерт.
- Я то не ошибусь, - доказывал Зелёный, - просто не знаю, что играть, когда Иоан2 забывает текст во втором куплете.
- Я забываю? Когда?
- На той неделе, забыл?
- Мужики, вы оба не правы, - вмешался звуко2ператор Макс, - на той неделе все играли не в кас2у!
- Да, - сказал Костя Соломатин, - я помню.
И тут все вспомнили…



5. Жопа


Какъ работалi мужiкi съ Музыкальнаго кружка въ своей студiи да надъ песнею, такъ i гладко всё было. Совсемъ не на тёплую руку прiехала тутъ (ба)2 i сказала она, шо изъ Талдомскаго район2аго ДК она. Да ещё высказала она печаль свою, какову, верно, сама i прiдумала:
- Робяты, берёмъ мы васъ на фестiваль народнаго творчества худъ. Самодеятельностi. Тамъ будутъ лучшiя кол2ектiвы района. Вы сыграете?
Робяты, эхъ, молодо-зелено, взялi, да i согласiлiся. (Ба)2 обрадовалась, чаго-то запiсала въ свою бумажку, да уехела.
Сталi хлопцi готовiтiся, да репертуаръ подбiратi. Спорiлi, конечно, но потомъ смiрiлiся.
I насталъ этотъ празднiкъ - день Талдома-града, о чёмъ даже въ газете местной пропiсалi. На стадiоне "Урожай" построiлi ажъ две сцены: для худъ. Самодеятельностi i для профес2iонала Сергея Белiкова съ груп2ой марiонетокъ. Но товарiщi-профес2iоналы iспугалiся дождя, да умчалiсi iгратi подъ крышу. Дождь действiтельно шёлъ крепко i неравномерно. Но Музкружокъ прiехалъ въ Талдом на перекладныхъ: лiчнаго транспорта у него не было, такъ i деваться было тожа некуда.
Сперва выступiлi парашютiсты съ ДОСААФа, потомъ i дале2 - всякiя самодеятельныя кол2ектiвы. Зрiтелямъ всё это нравiлось, i Музкружку отъ скукi тожа. Часовъ шесть ждалъ Музкружокъ, пока его не объявiлi.
 Надобно сказатi, шо Музкружку прiшлось выступать последнiмъ. А передъ нiмъ iгралi дiскотешнiкi - народъ весе(лi)2. Людi прiблiзiлiсь ко сцене - на сколько было можно. По сцене ходiлi детi i собакi. Мiмо Костi Ша прохромалъ пьяный мiлiцiонеръ.
I вотъ объявiлi:
- Музкружокъ iзъ Запруднi!
Како вышлi робяты на сцену, такъ iзъ толпы послышалось:
- Эй, *, какого * ?
- Ща * въ глазъ!
- Ну-ка сыграйте быстре2! *!
- Ща я къ этiмъ * подойду!
- Эй, ***!
Вотъ такъ талдомская молодёжь встретiла Музкружокъ. После первой песнi въ Iоан2а полетелi спiчешныя коробкi, но попалi ак2уратъ на голову Костi Соломатiна, шо стоялъ со своiмъ ксiлофономъ въ дальнемъ углу.
Iоан2 повернулся къ Зелёному i покачалъ головою. Вотъ гопнiкi! Вотъ педерасты!
Сыгралi трi песнi i на этомъ кончiлi. А потомъ, быстро смотавъ iнструменты, кiнулись на последнiй автобусъ. Еле успелi. Такъ вот Талдомъ показалъ свою жопу.


6. Танцы на крыше

- А ты знаешь, какие бывают женщины? Они
 не для тебя и не для меня…
(Ци(та)2 из этой главы).

На тусовку забрёл пьяный. Это был товарищ Миловидов из третьего цеха. Вряд ли он понимал, что держится на ногах еле-еле. Чтобы развеселить себя, он постоян2о что-то бормотал. И вот выпросил у Бориса сигарету.
- Мужики, - а я вас знаю! - обрадовался Миловидов, - рокеры?
- Так точно, - ответил Зелёный, довольный, что сигарету стрельнули не у него.
- Я тут по радио тоже видел. Рокеры. "АукцЫон" называется. Ну, ничего не понятно! Фигню какую-то играют.
Иоан2 и Зелёный в принципе были совсем не согласны, но Зелёный посчитал в настоящий момент бесполезным заступиться за "АукцЫон", а Иоан2 подумал, сколько получится, если 187-68+1015-300+5х…
- Но вы-то, я думаю, не такие, - продолжил Миловидов, удаля2сь и шатаясь.
- Не, отец, мы - ребята хорошие.
Мужик ушёл, а Костя Ша подумал: "Во, свинья, нажрался и ходит. Таких бы ваще…"
Из-за угла выскочил Боян Сохатый с какой-то бабой. Он часто имел неосторожность появляться невзначай. Но увидеть этого скромного мальчика с девушкой ожидал не всякий. С деловым видом Боян оставил подругу снаружи крыльца, а сам полез к тусовщикам.
- Ну чё, этот хмырь поступил? - спросил он, показывая на Валентина.
- Да уж. Поступишь туда! - ответил Валька.
- Нужно было подучить. Формулы всякие, например…
- Да ну тебя. Молодой ещё.
Вдруг резко поменялась тема.
- Короче, мужики, - одновремен2о сказали Зелёный и Иоан2, - кто не с нами - оставайтесь тут. - Это они, посовещавшись между собой, что-то задумали.
- Куда? - спросили любопытствующие.
- Главное - не куда, а с кем.
Несколько человек из любопытства встали и пошли за Андре2м. Сохатый Боян немного поразмышлял и решил:
- Ленка, ты иди домой, а я с пацанами пойду на важное дело.
Ленка сразу же развернулась и ушла.
- Да ты чуханулся? Она обиделась, - заметил Костя Соломатин, тонко разбирающийся в этом деле.
- Неа, - равнодушно ответил Боян, - ты её не знаешь. Она не уме2т обижаться.
Когда ребята прошли мимо почты, навстречу им вышел вечно куда-то гонимый Сашок:
- Это, мужики, это куда это вы?
- Мы домой, - улыбнулся Андрей.
- Это, а на тусовке, это, кто-нибудь, эт, есть?
- Да, там полно народу.
Когда Сашок чуть удалился, Иоан2 ухмыльнулся:
- Сегодня мало - шесть.
- Чего шесть?
- Шесть раз сказал "это".
И все засмеялись, проходя мимо железобетон2ых конструкций, ломан2ого асфальта и детского сада "Аист". А рядом цвели акаци2, выделя2 радость тёплого дня.
Зелёный Андрей жил на пятом этаже. Дома у него почти никого не было, если не считать обоих предков, тёти и молодого братишки Феликса, который и открыл дверь многочислен2ым гостям. Все зашли в Зелёновскую комнату и врубили Баха. Старенький "Маяк"-стационар пытался со2бщать колонкам стерео-версию клас2ической музыки. Каждый нашёл дело. Большой Вова ощупывал гитару, Костя и Иоан2 спорили на пять рублей. Сохатый Боян смотрел на плакаты. А сам Зелёный пытался в суматохе сочинить новый лирический текст. Начало выглядело изумительно:
Я сегодня не спал, мне хотелось тебя.
Я сегодня узнал, что тебя мне нельзя.
- Ну, хоть кто-нибудь, помогите, - нервничал он, теря2 незапоминающиеся строки. Боян прильнул ближе к бумажке, и совместными усилиями было со2ружено:
Ты ответила мне, ничего не тая.
И я понял во сне - ты не любишь меня.
- О-о! Прекрасно, - Андрей был рад, - а теперь припев.
К делу присоединился Валентин, после чего припев стал иметь своё лицо:
Ты, любовь моя, привет. Покажи мне свой секрет.
Если будешь ты со мной, покажу тебе я свой.
Грамотный Зелёный верно заметил, что правильне2 и красиве2 было бы "рас2кажи мне свой секрет", а не "покажи". Но, поскольку на этом стоял весь авторский кол2ектив, сочинение было решено оставить в прежнем, неправильном варианте. Все были довольны. И, так невзначай, на столе возникла бутылка. Костя Соломатин моментально распахнул глаза-бинокли. Он хорошо был известен узкому кругу на "пикантных пикничках", благодаря чему и получил кличку Орел.
- Ты чё, Зелёный? Если б праздник какой…
- Будет праздник, - ответил Андрей, засовывая бутылку за пазуху, - может, сегодня день рождения Чайковского!
- Э-э! Ты куда? А бутылку?
- На крышу, мужики, на крышу, - махнул рукой Зелёный, - а то у меня здесь предки.
Все вышли, оставив маленького Феликса с кубиками, поднялись по лёгкой железной лестнице на чердак, и перед друзьями открылся свежий простор панорамы Запрудни с высоты птичьего полёта. Бутылку распечатали между вентиляцион2ыми отверстиями. А стакана было только два, так что принимали в три захода.
- Первый тост, - поднял стакан хозяин, - за тусовку.
Прошло минут двадцать. Во время перекура Иоан2 посмотрел по сторонам:
- Вон, на пятом этаже в соседнем доме сидят бабки. Интересно, видят они нас или нет?
- Может, видят.
- Да, может.
- А может, и нет…
- Слушай, Зелёный, - умоляющим голосом произнёс Костян Соломатин, - а может у тебя ещё там пузырь име2тся?
- Да, Андрюха, давай! - в один голос попросили все. Хозяину по доброте своей пришлось повиноваться. Он встал и заметил, что крыша стала несколько меньше. Дома улыбались синими стёклами и тёмными балконами. Андрей полез обратно по лестнице. Его не было минут десять. А когда вернулся с от2опырен2ым карманом, то увидел спорящих друзей: Иоан2а и Орла. Последний усердно доказывал:
- Ты ничего не понимаешь. Ты знаешь, какие бывают женщины? Они не для тебя и не для меня…
- Интересно, где они живут? На Луне, что ли?
- Это не важно. И главное, посмотришь на такую. (Ба)2, как (ба)2. Но в душе у неё - о-о!
- Ну, приведи её сюда!
Костя на секунду замолчал, а после добавил:
- А я знаю одну такую. И сердцем, и телом чувствую, что люблю.
- Да, сказал Зелёный с бутылкой, - здорово в тебя вошло! А какие ещё бывают женщины?
- О! Зелёный вернулся!
Все тут же подбежали к Андрею. Кто-то в порыве веселья выхватил у него бутылку, открыл и разлил в два стакана.
- Мужики, - встал Орёл, провозглашая свой любимый тост, - давайте, за женщин. Из горла и без закуски!
После этого тоста тема разговора переменилась. У Музкружка началась минута воспоминаний.
- Да, мужики, - говорил Иоан2, - всё на нашем веку было: и коробки спичечные, летящие в голову, и цветы…


7. Цветы

Давнiмъ другомъ Музкружка былъ некiй князь Колпаковъ, который въ свободное отъ работы время могъ не только на басу шпарiть, но i слегка суетiться i договарiваться насчёт где i какъ поiгратi. Конешно, у его была своя воя съ фузомъ i барабантамi. I Музкружокъ сталъ разогревать зрiтелей вперёдъ ихъ выступленiя.
I вотъ случiлось однажды заехать кол2ектiвамъ въ соседнiя Вербiлкi, коi едва догонялi Запрудню по населенiю. А точне2 въ лагерь ихъ пiонерскiй "Черёмушкi".
Ужъ сразу i лагерь прiглянулся музыкантамъ, да i ребята былi рады-радёшенькi. Накормiлi въ столовой похлёбкой да росшоколдой. Компотомъ запiлi. Нормально стало i на сцену потянуло. На другихъ посмотретi, да себя показатi.
Немного настроiлiся i началi.
Ухъ, какъ пошла залётная! Какъ мiгалi фонарiкi разноцветныя, какъ гудела вiолончель Зелёного, а ещё Iоан2 соловьёмъ залiвался. А флейта, шо у Костi въ рукахъ вертелась, шла съ Орловскiмъ ксiлофонтом въ терцiю. За2плодiровалi i засвiстелi по-дружескi зрiтелi после первыхъ звуковъ - понятное дело, нравiтся.
А тутъ ещё совсемъ юная пiонерка протянула букетъ i сказала Iоан2у:
- (Дя)2, возьмiте цветы!
Iоан2 наклонiлся ко залу, взялъ букетъ i поблагодарiлъ девку красную. Цветамi да аплодiсментамi встретiлi пiонеры Музкружокъ.
А потомъ стала iгратi воя князя Колпакова. А когда уходiть она стала со сцены - всё место лобное было въ цветахъ. Это ребята потрудiлiсь, вырвалi цветы съ соседней клумбы для Музкружка и фузовой воi. Такого ещё не было!



8. Частушки-нескладушки


Крыша была красива. На её грязных выступах суетились голуби. Они, как и тусовка, отмечали "День рождения Чайковского". Лучшие из них были награждены досками для почёта, а также значками "Передовой голубь района". Пролётный слепень остановился, чтобы понюхать и укусить тусовщиков. Приземлился на бордюр. Зелёный Андрей ударил слепня в район солнечного сплетения. Слепень скончался от кровоизлияния в мозг.
- Зелёный, - заметил Валентин, - это жестоко!
- Я понимаю, - ответил Зелёный, шутя, - одной мухой больше, одной меньше…
А бутылки были уже пусты и выброшены далеко. С сигаретами тоже было туго. Напряжёнка в Подмосковье. С середины августа московские курильщики начали забастовки. Они устраивали трол2ейбусные пробки, водили хороводы на Красной площади, выражали недовольство у ЦУМа. Ну да это пустяки. Многие приспособились курить чай и лекарствен2ые травы из аптек.
- Всю то я вселен2ую проехал, - неожидан2о запел Сохатый Боян, - нигде "Явы" не нашёл!
- Только ночь с ней провозился, - подхватил пьяный Орёл, - сам на утро бабой стал!
Получилось что-то вроде частушки-нескладушки. А вот Иоан2 с уважением отозвался на голос Бояна:
- Слушай, а у тебя и голос и слух вроде есть?!
- Относительный, - заскромничал "бархатный баритон".
- А может, - Иоан2 посмотрел тупым взглядом на Орла и Костю Ша, - ты хочешь с нами играть?
- Я, - Боян трогательно задрожал, - я могу немного на пианине.
Его голос был немного смешным, но в глазах блеснули звёзды, заставившие Иоан2а пожать ему руку. "Пианино, - подумал Зелёный, - это то, что надо".
- А, ну вот, на ловца и звери сидят! - из чердака вылезла Светка, простая сеструха Валентина, - что отмечаем?
- День рождения Чайковского!
Светка покачала головой. Угоститься не удалось - ей уже ничего не досталось.
- Я вот мамке рас2кажу.
- Это она меня зовёт, - сказал Валентин и потушил чубарик, - сейчас иду.
Он встал, простился с друзьями и скрылся в шатающемся проёме чердака вслед за джинсовой юбкой.



9. Дурында


- Так, значит, он в ансамблю записался?
- Да, да, да, да, да! - отвечал Валентин, глядя на потолок. Только бы отвязались!
- Меня до замужества тоже в один ВИА приглашали. Но я отказалась. Уж лучше народный хор по мне.
- Ну что ты понимаешь, (ма)2, - вмешалась Светка, - ВИА - это же теперь так модно!
"Отлично, - подумал Валька, - вот теперь ты, сеструха, говоришь, как настоящая (ба)2." А вслух добавил:
- Они же клас2ику играют!
- Да знаю я вашу клас2ику, - продолжила его мать, - гитары включат на всю катушку и по барабанам бум-бум…
Ужин уже стал казаться невкусным. Светлана и Валентин последовательно отодвинулись от сковородки. А в комнате сестра открыла балкон для проветривания помещения и осторожно спросила:
- Хочешь?
- Конечно, - ответил Валентин, как по команде сняв рубашку, - ты серьёзно?
- А что такого, - ответила Света, протягивая штучную сигарету "Голд Лайна", - всё можно, если осторожно. Только смотри, чтобы родительница не заметила. Пошли.
Они уселись на балконе, закрыли за собой дверь, чтобы в комнату не попал дым, и смачно затянулись.
- Не слушай её, - напомнила Светка о предыдущем разговоре, - она ничего не понимает в моде. А Боян правильно сделал, что в груп2у записался. Скоро популярным будет.
- Ой, Светка, - сделал себя серьёзным Валентин, - а ты ведь дурында!
- Кликуха не совсем удачная, - совсем не обиделась Светка, - ну ладно. А на чём он будет играть?
- На пианино.
- Пф! Представляю, что за фигня получится! Им компьютер нужен, а не пианино. Ни громкости, ни ритма.
Тут (ма)2ня закончила стирку посуды и приступила к мойке белья, для чего заглянула в комнату. Она их увидела:
- Ах! Вы тут курите? Так, значит, травитесь? И ты, дочка? Посмотри на себя, дурында!
- Ого, - щёлкнул пальцем Валька, - а говоришь, кликуха неудачная.
На следующий день братишка, так и не дождавшись обещан2ого наказания, взял котомку и исчез.



10. Прибалдевшая осень

Я помню чудное мгновенье -
Передо мной явилась ты…
(Кто-то из поэтов).

Чуть становится грустно , когда на буро-зелёную поверхность лужи падают мокрые люляки. Лужа булькает, вздыхает и никак не может простудить себе горло. Насекомые укрылись, а одинокого путника укрывает чувство осени. Листья, упавшие к холоду, такие мокрые, можно даже сказать, сырые… А на чёрном сучке уселся с кинокамерой в руках Игорь Голованов. Он ждёт момента, когда Иоан2 снимет одежду, разомнётся и полезет в холодную воду заросшего пруда. За это Иоан2 получит два пузыря самогонки. Сегодня холодно. Игорь снимает любительский короткометражный фильм для всесоюзного конкурса. По сценарию кто-то должен купаться в этой луже под дождём. Среди желающих согласился только Иоан2. А Зелёный, Перчик и Сёся остались за кадром. Вот главный герой уже стал раздеваться…
И Валентин, шагающий с рюкзаком в трёх километрах от съёмочной площадки в хлюпающих сапогах, посмотрит на небо, и дождь попадёт ему прямо в глаза.



11. Жора и его друг Апофелиус

Очищен2ые коренья и лук нашинковать в виде соломки,
 слегка поджарить с жиром, положить в процежен2ый
 бульон, довести до кипения, после чего высыпать лапшу,
 добавить лавровый лист, перец…
(С. Зябрева. Книга о вкусной и здоровой пище. Лапша. Стр. 63).

Прыгал он, значит, прыгал - и допрыгался. Вывалился из гнезда. Что тут будешь делать? В гнезде было сухо. Соседи каркали. А тут на земле он стал беспомощным. Перья грязные, ноги разъезжаются. Ужас!
Он уже сделал несколько шагов вприсядку, как вдруг откуда ни возьмись появились два человека в цветастых рубашках, подбежали к нему и стали (сю)2кать:
- Олька! Я галчонка нашла!
- Мой!
- Не трогай. Я первая заметила.
- А может это и не галчонок совсем.
- Всё равно не трогай!
Одна из девчонок (гопака бы им на язык) схватила и принялась усилен2о гладить бедную птичку.
- А-а-а-а-р-р! - трепыхался он в руках.
- Ух ты! Вот это голос, - радовались дети, утаскивая его от мамки.
Садисты притащили галчонка в пионерский лагерь. Забор, колючая проволока, дыра, через которую подонки ходили пос2ать - всё было мрачно и непонятно. Толпа пионеров окружила их в виде эскорта. А противные детские руки гладили его со всех сторон по шейке и крылышкам.
Драчуны-мальчишки из пятого штрафного отряда поспешили поставить моральный ультиматум. Они отняли галчонка, не взирая на его "а-а-а-р-р".
- А-а-а-а! - заревели девчонки.
Затем галчонка поменяли на индийскую "жувачку". Новый хозяин разрешал погладить птицу за десять копе2к. Во2бщем, бедный птенец "пошёл по рукам".
Весь этот шум и дёрганье разбудили Жору, который накануне поел каши и попил молока, и теперь отдыхал на своей вожатской кровати. За окном плакали и ругались матом девчонки. А пацаны свистели и просто орали дурными голосами. Жора медлен2о встал, дотянулся животом до подбородка, понюхал стакан из-под молока и наконец откликнулся на слёзы подопечных:
- Эй, ну что там у вас?
- Они, а-а-а!
- Они у нас отняли-и-и-и!
- Это наш, а-а-а!
Девчонки сильно плакали, но догадливый Жора через минуту смекнул, в чём дело:
- Где они?
- Вон.
И тогда Георгий надел ботинки, покачал головой и побежал к пятому корпусу. Там уже достаточное время тусовались мальчишки-штрафники. Жора застал их за редким занятием. Они пытались посадить галчонка на шпагат. Двое держали за лапы, а один нажимал сверху и кряхтел.
- Эй, алё! - крикнул Жора. Пионеры разбежались, остановившись в трёх метрах. Вожатый взял у них птицу и сурово посмотрел на ребят:
- Кто нашёл?
- Мы, - закричали девчонки и заревели, - а-а-а!
- А вы зачем отняли?
- Да ни зачем! - испугались мальчишки, со страха начистив целый бачок картошки. Сегодня будет сытный обед с любимым пюре. Жора погладил свой живот, а потом галчонка:
- Короче, я его конфисковываю. Апел2яци2 отменяются.
На это девчонки ответили увеличением уровня громкости воя. Бабы ваще стран2ые существа. Когда им становится страшно, неприятно, больно, тяжело, или возникает ил2юзия риска, то они, в отличие от других организмов, издают пронзительный звук. Звук этот достигается путём максимального сжатия голосовых связок и резким выдохом. По природе звук напоминает "и-и-и!" и находится примерно во второй-третьей октавах натурального звукоряда.
Жора принёс галчонка к себе в корпус и назвал его Апофелиусом. Птица стала чистой и опрятной и, слегка нагадив в комнате, успокоилась…
- Обед!
- Руки вымыты, настроение отличное! Идём в столовую!
И на весь пионерский лагерь звучала резкая фонограм2а, от которой у многих пропадал ап2етит. Но Жора был не из таких. Услышав позывные обеда, он бежал в столовую быстре2 своих пионеров. Тут же принимался есть. После уничтожения одной порци2 вожатый с добрым сердцем подходил к раздаточной и хватался за следующую. Он обедал и парал2ельно размышлял о любви, о женщинах и во2бще о жизни. Если желудок что-то ещё требовал, Жора брал третью порцию, сам того не понимая. И довольный, как верблюд, накрыв позволительную четвёртую порцию чистой тарелкой, отправлялся к себе в палату читать книги или играть с Апофелиусом.
Он не догадывался, что в его отряде очень сильно подружились Алик и Рома из Актюбинска. Больше всего они любили мириться друг с другом. Имен2о так они это и называли. Сейчас они сидели за одним столом обязательно напротив друг друга, ак2уратно ели суп и улыбались…
Обнаружив дырочку в заборе, через которую пионеры ходили пос2ать, в пионерлагерь залез Валентин. Он на корточках подкрался к жориной палате и перегнулся через подокон2ик. Жора лениво удивился:
- О, давай, заходи. Тока через дверь.
Валентин снял котомку, посмотрел на галчонка и на панковские плакаты, лихо присутствующие в вожатской палате.
- Ты откуда? - обыкновен2о спросил Жора.
- Да так. Путешествовал по Талдомскому району.
- На канале был?
- Да, проходил мимо.
- Ну и как?
- Нормально. Баржи плавают.
- А я вот тут скучаю, - завершил диалог Жора. Затем его организм удалился и через минуту вновь появился с конфискован2ым настольным хок2е2м в руках. И три пионера с жалобными лицами, забегая вперёд Жоры, просили:
- Жора отдай! Гадом будешь.
- Кыш отсюда, - отвечал им Георгий, прежде чем захлопнуть дверь.
- Давай по три тайма на каждого, - предложил он Вальке, доставая из ворот шайбу.
- Можно.
Они положили в свои рты сигареты, затянулись и вбросили шайбу в средней зоне. Жорины часы заработали в режиме секундомера. С подокон2ика спустился Апофелиус. Он стал методично наблюдать за настольными хок2еистами. А игра была азартной. Тут задача каждого заключалась в манёврен2ости рук.
Прошло время, и хок2еисты поменялись местами. Валентин со2бщил, что на днях его должны забрать в армию.
- Да, - сказал Жора и подумал: "Наверно будут проводы. Наверно напьёмся".
Он совсем не догадывался, что пионеры Алик и Рома из его отряда закончили трапезу поглощения родительских пирожков. Теперь они выходили из корпуса на прогулку с довольными улыбками. И Алик сказал:
- Ну, Рома, возьми меня под ручку. А то все подумают, что мы не дружим. А ведь это неправда.
- Ага, это неправда! - согласился Рома.
Деревья как представители живности шептались между собой без восторга. Нужно было всерьёз начать готовиться к зиме. Они даже сбросили листья.



12. Небольшая музыка





(Иоган2 Себастьяныч).

Всё началось с того, что Бояну приснился сон про гигантскую водопроводную трубу. Она возникла посреди цветущего картофельного поля, и они с Ленкой зачем-то туда зашли. А труба была тёмная и гудела. Тогда Боян от любопытства произнёс подруге: "Не бойся, тут никого нет. Нужно пройти насквозь". И с каждым шагом становилось всё боязливе2 и тяжеле2. Перед ними прогромыхало стекло. А прозвучавший свист был очень знаком.
Свист повторился, и Боян открыл глаза. Это Андрей (который Зелёный) стоял под окном и изредка совал пальцы в рот, делая пронзительные выдохи. Конечно же Боян открыл форточку, посмотрел на Зелёного и о чём-то подумал.
- Ну и долго ты спать собираешься?
- Я… немного уснул.
- Да я знаю, - сказал Зелёный, нажимая кнопку электрон2ой зажигалки (он ещё был и радиолюбителем), - давай вылезай!
В одно мгновение ока Боян оделся, причесался, поел, посмотрел телевизор, сходил в туалет и вышел на улицу с рулоном нотной бумаги. Почему-то Андрей сделал замечание:
- Зачем тебе столько?
- Как зачем? Я же буду петь, и играть на пианине, - почти по слогам ответил Сохатый Боян.
По дороге товарищи зашли за Иоан2ом, Костей Соломатиным, а Костя Ша в бумажной кепочке сказал им, что придёт (по)2зже, когда поклеит у себя в комнате обои.
Вскоре они вошли в одинокое здание ДК "Прогрес2", прошелестели по правильным коридорам и оказались в своей небольшой комнатке. Две пыльные колонки журналов валялись возле стола. А Зелёный закрыл шторы. Нужно было настроить виолончель.
- Строит? - спросил он сам себя, водя смычком по струнам.
- Не строит, - ответил Боян и дал чистую "соль" на фортепиано.
Орёл долго возился с пакетом и, наконец, вытащил из него пару палочек. С трепетом пробежался по деревян2ым брусочкам.
- У меня тоже не строит, - сказал Костян, имея в виду свой ксилофонт, - достаньте мне напильник, а то я уже умаялся на этой зурне играть. Подточить вот надо - здесь и здесь.
Напильника не нашли.
- Тогда ты потише играй, и в другой тес2итуре, - предложил Иоан2 своим голосом.
Немного попробовали играть. Из инструментов по воздуху полетели звуки. Это была песня, которую никто не знал. Просто иногда лучше, иногда хуже, но без задан2ой програм2ы что-то получалось. Немного проникаясь в технике, Иоан2 с Зелёным нашли общую мысль и принялись её обкатывать и развивать. А Боян всё никак не мог найти сугубо определён2ое, поэтому решил вставлять пианино лишь в некоторых местах. И это тоже пока выглядело нормально. А Когда пришёл Костя Ша, то дверь открылась, и он вошёл. Флейта, тронутая дуновением сжатого воздуха, жалобно заиграла. Небольшая песня продолжалась. Только кто-то слегка лажанул, и Зелёный прекратил играть:
- Всё-таки, Ванька, ты лучше пой не "твои чёрные груди", а "твои нежные груди". А то это всё как-то не2стествен2о.
- А я пою песню про негра, - объяснил Иоан2.
- А смысл?
- Смысл простой: негр любит негритянку.
И вновь заиграла импровизацион2ая мелодия, а в ней сквозь саван2ы и прери2 с(ка)2л возлюблен2ый чёрный человек, думающий о неделе счастья. Музыканты действительно его увидели, только каждый по-своему. Вокруг него проплывали элементы живой природы, наливалось медным купоросом посадочное солнце, щебетали юные птицы, провожая всадника. А человек всё ехал и ехал к своей возлюблен2ой, которую наверно уже убили враги. И музыка переменилась, она стала боле2 тревожной, хотя не потеряла своей изящности. И сердце вот-вот вырвется из груди негра и упадёт к телу возлюблен2ой. Он дотронется до него палкой и произнесёт горячими очами: "Гады, сволочи! Я любил её всю жизнь, а вы убили моё счастье!" можно себе представить его настроение. Человек отвернётся и уйдёт, чтобы отомстить фашистам…
- Да, совсем забыл, - сказал Зелёный Андрей, прервав трагическую песню. Он достал из кармана маленький фонарик с двумя лампочками - зелёной и… тоже зелёной, поставил на стул и включил.
- Итак, продолжим.
Лампочки загорелись небольшим мерцанием, и в темноте вновь зазвучала знакомая нежная мелодия песни про саван2ы и прери2, про человека и закат, про восторг и любовь.



13. Такси-женщины


От Москвы протянулась двухкол2ейка на север. Электричка тронулась и относительно помчалась, держа в своём брюхе пас2ивных пас2ажиров. Одни смотрели в окно, другие ёрзали ягодицами, проклиная МПС, иные же пили лимонад или жевали беляши для своего удовольствия.
Светка об этом не думала, так как в её черепной коробке обитали сугубо женские мысли. Например, как потуже затянуть бант, чтобы захватить две косички, или как засунуть в волосы шпильку, чтобы одна коса ушла под кофту, а другая осталась на голове. Как будет красиве2 и модне2? Она знала, что в эту же электричку в Лианозове должна подсесть Ирка, и тогда им будет о чём поболтать. А в Запрудне их может быть встретит коварная Анюта Монюх, и все пацаны будут наслаждаться знакомыми лицами баб.
В принципе имен2о поэтому так быстро пронеслось время этой утерян2ой в истори2 поездки домой. И на запрудненской платформе Светку и Ирку уже встречал Мишка с мотоциклом с коляской со шлемом (без цветов). Прибывшие сошли с трапа, прослушали гимн Советского Союза, исполнен2ый на мотоцикле и отдали честь караулу местных бабок, коров и курей.
- Прошу садиться, товарищи, ко мне в такси, - торжествен2о пригласил Мишка.
- Только вези осторожней, - предупредила Светка, а то у меня в сумке пакет с молоком!
Бабы одели шеломы, задрали ноги и в конце концов поместились. Царапины на мишкином лице говорили о том, что парень любит пошутить. Он хорошо крутанул ручку газа и при выезде на дорогу поставил свой "Восход" на два колеса, так, что коляска встала дыбом. И так умудрился продержаться несколько метров. Девчонки одновремен2о раскрыли рты. Наверно они визжали - увы, этого не было слышно за рёвом двигателя…
Спустя несколько минут "тачанка-ростовчанка" припарковалась к парикмахерской-тусовке. От содержимого транспортного средства исходил пар. Есть никому не хотелось. На крыльце сидело несколько своих. Встретив эскорт, все стали улыбаться…
Оказывается, Игорь Голованов со своим короткометражном фильмом на кинофестивале занял престижное место. И, кажется, попал в десятку лучших!



14. Музкружок как музкружок


…а в остальном… если Вы уж так
 любите огромных динозавров, то это
 как раз для Вас.
(Д. Павленко. Статья про Пинк Флойд. Сдвиг-афиша. 1989г.)


Какъ-то разокъ забрался Музкружокъ въ одiн iзъ пiонерскiхъ лагерей iгратi музыку свою для детей. Князь Колпаковъ машiну выбiлъ - автобусъ! Погрузiлi музыканты ап2аратъ - всю машiну онъ занялъ. Самi устроiлiсь, поехалi, да въ окно поглядывать сталi. Отъ деревни Гусёнкi кончiлась тогда дорога, да поле началось. Но кто-же не знаетъ рус2кога транспорта. Где надобно - толкнулi. Проехалъ этотъ автобусъ через поле - а тамъ i въ лагере оказался-очутiлся.
Пiонеры не догадывалiсь, кто-зачемъ прiехалъ, по этому не встретiлi Музкружокъ. А хлопцы выгрузiлi ап2аратъ, i чуточку настроiлись. Да какъ обычно, въ столовую ушлi. Жiвоты тамъ подкрепiлi ман2ою кашею всякою. А медовухi съ бражкой рус2кой не далi друзьямъ. Мандражъ почему-то по суху прiшёлъ, но потомъ iсчезъ полностью.
Вотъ собрался народъ потiхоньку, i вышелъ Музкружокъ на сцену. Старую програм2у сталъ обкатывать. Кто-то въ зале засвiстелъ, но не такъ, штобъ шiбко. I обратiлся тогда Iоан2 къ залу съ просьбою:
- Вы, робяты, свiстiте погромча, такъ i мы iгратi веселе2 будемъ!
- Ну, ладно, - ответiлi въ зале i засвiстелi.
Всё нормально было. Хотя ап2аратъ слегка подвелъ - что-то отключiлось. Но воя князя Колпакова почiнiша, да своi песнi заiграша.
А потомъ Музкружокъ познакомiлся съ девкамi iзъ лагеря. I сказалi онi музыкантамъ:
- Прiезжайте ещё!




15. Вечер и утро


Если Вы думаете, что име2те возможность, грубо говоря, пожрать в суб2оту в Дмитрове в шесть часов вечера ран2ей осенью 1990 года, то глубоко ошибаетесь. Иоан2 тоже ошибся. Он попал сюда случайно, чтобы прокоротать время (всё-таки лучше здесь, чем в Москве на Савёловском), ожидая дубненскую электричку. И целых сорок минут шлялся в районе привокзальной площади в надежде что-нибудь из съестных предметов сунуть в пасть.
И вот вокалист Музкружка стоит на озабочен2ой платформе, глядя на мигающий жёлтый маршрутный. Стоит и думает.
Возникает вопрос: почему плохие дяди (а может и тёти) в правительстве делают так, что людям нечего есть? Возникает ответ: для того, чтобы люди вымерли или хотя бы, чтобы их числен2ость уменьшилась. Тогда встаёт второй вопрос: а почему правительство выбрало имен2о такой метод? Ведь быстре2 и надёжней было бы застрелить всех сразу. Почему не сортируют людей "в открытую"? Может из-за экономи2 патронов?
От таких мыслей становится жутко, и Иоан2 беспомощно дёргает сломан2ую застёжку молни2, непроизвольно пытаясь застегнуть куртку. Только чавкание грязи под шузами пас2ажиров, гудок маневрового тепловоза, да сопение пьяного, спящего на углу вокзала рядом с урной.
Подошла электричка. Вся мокрая и тёплая от света вагон2ых ламп. Остаётся только догадываться, откуда в ней столько народу. И до самой Запрудни приходится "стоять пешком".
Началось время скуки. Это зависит от снега - чем раньше он приходит, тем становится тоскливе2. Тусовка, что под крышей парикмахерской - лишь подтверждение того. Не радует даже Стас, зажигающий мокрые спички о свои джинсы. Стас не один. И у него свои любовные проблемы. А тут ещё совсем некас2овый Рудецкий, изрядно бухой дембель с устрашающими выходками, у которых один итог - тусовка расходится. Никому от этого не легче.
И тупо глядя на свои поверхности после своеобразных физических упражнений, Зелёный Андрей сплюнет через сломан2ый зуб и уйдёт домой. Там его ждёт виолончель. Иоан2 хоть немного, всё же адаптируется у подруги. Боян споёт песню, и на душе возможно полегчает. А Валентин уйдёт гулять в лес за пруд Полднище, будет с трепетом считать звёзды и дни, которые осталось прожить до "великого призыва", и где-то заполночь вернётся к матери и сестре.
И никто, разве только Жора, не вспомнит о друзьях-пионерах Алике и Роме, которые уж давно вернувшись в Актюбинск, лежали в одной кроватке и, целуя друг друга, рас2казывали друг другу красивые истори2…
А наутро Валентин проснулся в собствен2ой постели, потрещал рёбрами и наелся каких-то чёрных оладушек на кухне.
- Мяу, - сказала Найда - серая кошка. Она хотела рыбы. Валентин погладил её по вогнутой спине и прогнал, дабы не приставала. И грустное вдохновение, не покидающеё со вчерашнего дня, снова напомнило о себе. Что поделаешь? Улица дружила с утром.
- Встань! - крикнул Валентин сестре и разбудил её. Светка дёрнулась, вспыхнула очами и, как ракета-носитель, поднялась с постели:
- Ну, ты чуханулся, или как?
- Или как, - ответил братишка, одевая трусы мужские семейные 42 размера, производства совместного предприятия "Красный богатырь", - там такая весна началась!
Был бы кто-нибудь другой на месте Светланы, он наверняка вскочил бы, подбежал к окну и проверил бы довольно стран2ую информацию. Но тонкий опыт и знания характера своего брата позво(ли)2 Светке только запустить в него подушкой и по-княжески застонать:
- Ты мне выспаться дашь?
И всё-таки Валентин нашёл способ заставить сеструху бодрствовать, и сделал это так быстро, что она не успела повернуться на другой бок и обозвать брата "презервативом".
Он добился своего. Так хотелось показать сон2ой девчонке свой двор и улицу перед подготовкой к зиме. Хотелось убедить, что утрен2ий воздух нельзя путать с каким-либо другим его видом.
Они вышли на улицу, и, поймав на вытянутой руке несколько снежинок, Валька сказал Светлане:
- Я хочу подарить тебе этот знак. И помни, что грёзы остались за ширмой времени, и верь о наступлени2 разума на твою память, и счастье вырастет из ничего, когда подскажет ему природа. И это нормально…
- А что у тебя с головой? - иронически спросила Светка в том же тоне. Валентин улыбнулся в полный рост.
- Дурачок, - выдала она и отвернулась назад.



16. У Иоан2а в общаге

Савка и Гришка сделали (ду)2!
Савка и Гришка сделали (ду)!!!
(Народная песня).

Они знали уют в вагонах метро. Народ вечером возвращался с работы. Стас и Сохатый Боян сидели и думали о любви. А пас2ажиры грустили, не глядя на юных панков. Боян даже уступил место какой-то левой герле, вежливо сказав ей:
- Садитесь, девушка.
И поезд скоро остановился на станци2 Студенческая.
- Это здесь, - шепнул Стас.
Они вышли в район холодных переулков, где их должны были ждать свои чуваки. На вечерней улице иногда горели голубые фонари, да и местность в округе была относительно тихой. Лишь приятный шум поездов с Киевского отвлекал внимание.
В лёгком вечере дремала общага. Дремала вахтерша за толстым стеклом, как белая мышь. Друзья поднялись на четвёртый этаж и за дверью с панковской табличкой "Идёт совещание" обнаружили Иоан2а.
- А-а-а, - закричал он о радости и поздоровался, - добрый вечер.
- Ну и ты здравствуй, - ответил Боян, - а ты здесь живёшь?
- Ага! Раздевайтесь.
- Пойдём к Грос2у, - предложил Стас. Он иногда толкал умные мысли. А глаза Иоан2а расширились - он стал похож на экскурсовода. По дороге на пятый этаж он сказал:
- Наконец-то вы приехали. А то живёшь тут, уроки решаешь. А коль не сдашь чертежи - будет ДВА!!!
Лестница и пол в коридоре были засыпаны плевками. Они, как и частушки имели тенденцию выходить из уст людей. А на двери Грос2а практически висел знак "не курить". В комнате должен быть порядок.
- Грос2, Грос2! - позвал Иоан2 и ласково открыл эту дверь. В интерьере находилось несколько студентов, мирно отдыхающих после боя.
- Хлопцы, мои чуваки из Запрудни приехали!
Хлопцы дёрнулись, повернулись к вошедшим, ну и практически не изменили выражения глаз. Кто-то узнал Стаса, бывшего здесь раньше. И рукопожатия промчались по часовой стрелке. И Боян выяснил, что кроме вокалиста Музкружка в общаге живут Грос2 (молодой и с длин2ыми светлыми волосами) и Ермолаев (который нормально играет на гитаре).
Тогда Иоан2 просто и ясно представил студентам Бояна:
- Это пианист из нашего Музкружка.
Врубили магнитофон. Зазвучал приятный блюз. Ребята устроились на пушистом панковском коврике, нашли разные журналы. Грос2 сходил в коридор и поставил чайник.
Тишну нарушил стук в дверь. Пришел ещё один друган с канистрой.
- У-а-а-у-у! -воскликнули Иоан2 и Ермолаев, - Поручик пиво притащил!
Без лишних скандалов кто-то прошептал "ура", и все вскоре приблизились к культу.
Возможно, пиво было не совсем свежим и не совсем натуральным. Только друзья всё равно были довольны. С алкогольными напитками в Москве — напряженка. Водка по ком2ерческим ценам стоила не меньше 35 рябчиков. И достать её стало трудно. Разве что у таксистов. Осталось пока лишь пиво, которое и помогало иногда студентам выжить в такой сложной обстановке.
Ребята раз(ли)2 по стаканам этот напиток, и Поручик спросил:
- За что пьём?
- За день рождния Чайковского, - выпалил Сохатый Боян. Иоан2 пояснил:
- Шутка такая.
Хмельной мотив наступил невзначай, когда откуда-то вылез Андрей Зелёный. Его спросили:
- Ты виолончель принес?
- Да не, не получилось. Просто я из Запрудни.
- Ладно, тогда держи гитару.
Зеленый взял гитару, повертел её в руках и спросил, неловко улыбаясь:
- Ну и что мне с ней делать?
- Позволь мне. - И Саша Ермолаев взял инструмент.
Опять любовь моя разбилась,
Надежды обратились в дым.
За горизотом солнце срылось —
Оно пошло светить другим.
Это была его песня; и товарищи весело подпевали талантливому барду. А когда Стас в порыве исполнения откровен2о не попал в ноту, Боян шепнул:
- Пой тише. У тебя слуха нет.
На что Стас ответил:
- Да есть немножко.
Поручик всё наливал в подставлен2ые кружки из большой канистры, и даже порой забывал про свой стакан. А Иоан2 с поющей головой думал: "Эх, Орла здесь не хватает. Вот он бы нажрался!"
- Мужики, последний стакан, - оповестил всех Поручик. Из последнего сделали "братину" и пустили кадому по кругу.
- Пойдём вниз, - сказал Грос2 и при этом что-то показал Иоан2у жестами. Иоан2 понял, агакнул. Они взяли с собой и Бояна.
Почти не шатаясь, товарищи спустились на первый этаж и вошли в какую-то комнату. О! Это было почти как у Музкружка в каморке. Несколько колонок, пианино, пульт, барабаны "Amati". Иоан2 вдруг ни с того ни с сего сел за барабаны, Грос2 взял бас, а Саша Ермолаев, не снимая с себя гитары, подошёл и включил микрофон. Боян остановился у пианино, вкрадчиво глядя на клавиши. Инструмент, как оказалось, совсем не строил.
Заиграли песню.
В этой невин2ости безобразных звуков Боян уловил что-то стран2ое, требующе2 послушать. Он не стал давить на клавиши, а отошёл от пианино и сел рядом с Зелёным на диван.
- Тихо, тихо, - прошептал тот, перебирая пальцами по джинсам, имитируя виолончель, - это новая песня Ермолаева. Называется "Кавалерийская женщина".
- А он то её откуда знает? - показал Боян на Иоан2а, лупившего по барабанам и тарелкам.
- Так они каждый вечер собираются. Играют.
- А ничего. И текстура сильная.
Голос у Ермолаева низкий и открытый, с каким-то железным от2енком. Было видно, что он думает о том, что поёт. "Совершен2о другая техника, в отличие от Иоан2а, - подумалось Бояну, - но как светло творчество их обоих!"
Они сыграли ещё одну песню, которая тронула своей трактовкой лиричности. Как потом стало ясно, стихи на эту мелодию были придуманы не спроста. Они - студенты СТАНКИНа. Они знают, что такое воен2ая кафедра, только не знают, как бороться с её непомерной тупостью. В развязке песни, в её бесконечной коде возникает туман2ый вопрос: "Что я делаю на этой войне? Скажи мне…"
Стас, который в детстве тоже пробовал писать стихи, спросил:
- Санёк, а ты сначала стихи придумываешь, или название?
- Не знаю, - задумался Ермолаев, - оно как-то само. А пишу где угодно, на лекциях, например.
А время уже близилось к полуночи. Боян с Иоан2ом исполнили свой романс №1, растянулись в лирике, так что настроение достигло своей нирваны. Пора подниматься наверх.
- Всё хорошо, - говорил Грос2, - да только у ап2арата есть свои хозяева, которые нас сюда иногда пускают.
- Лажовщики? - спросил Сохатый.
- Да так, лабухи, дискотечники. Попсу играют. И вот теперь они обещают повесить второй замок. Что поделаешь, их нужда.
- И как же вы будете?
- Не знаю, придется перейти на акустику…
Боян вошёл в комнату Грос2а, лёг на пушистый панковский коврик. Студенты выключили большой свет, оставив гореть настольные лампы, и стали готовиться к будущему семинару. А Боян уснул, упоён2ый музыкой и разговорами с музыкантами, вспомнив что-то случивше2ся с ним ране2.


17. Не трогайте имён!


Былъ въ кол2едже, коёмъ давно учiлся Боян, смотръ художествен2ыя самодеятельностi въ честь Победы-дня - годовщины съ круглымъ чiсломъ. Бояну прiказалi выступiть передъ ветеранамi, да условiе поставiлi - шобъ песня тiхая была, да про войну желательно. У Бояна была такая - "Деревенскiй прiшелецъ". Сталъ онъ готовiть её помаленьку, чтобъ не ошiбiться. Ежедневно клавiшi у рояля мусолiлъ, голосъ ставiлъ.
А была ещё въ томъ кол2едже вожатая по комсомолу Ксюха. Её выбралi конферансьёй. Это адмiнiстрацiя её поставiла, шобъ руководiла. I вотъ накануне концерту нашла она Сохатого Бояна, да спросiла, чего iгратi онъ будетъ, да какъ его объявiтi. Боянъ сказалъ, что онъ Боянъ.
- Это плохо, - ответiла Ксюха, - ветераны не поймутъ. Тобе другое iмя нужно, рус2кое. I будешь ты у меня Борiсъ Петровъ.
- Да ведь я же Боянъ! Сохатый Боянъ.
- Нетъ, на сцене ты будешь Борiсъ Петровъ, - постояла на своёмъ конферансье. Съ этiмi словамi i ушла, чтобы галочку въ журнале поставiть.
- Ну попробуй только! - сказалъ ей во шiрокiй следъ Боянъ, да сталъ думу думатi.
I вотъ начался концертъ худ.самодеятельностi для ветеранов войны. Вышла Ксюха на сцену i объявiла:
- Выступаетъ Борiсъ Петровъ съ песнею "Древенскiй прiшелецъ".
Захлопалi ветераны.
Обiдно стало Бояну, что его не по iменi объявiлi, да шо делать - прiшлось iдтi. Селъ онъ за рояль i тогда понялъ, что надобно делать.
Заiгралъ онъ вместо "Деревенскога прiшельца" воен2ую песню "Вьётся въ тесной печурке огонь на поленяхъ смола какъ слеза…", а петь голосомъ даже не сталъ. Такъ сыгралъ подрядъ пять куплетовъ, всталъ, поклонiлся i ушёлъ со сцены. Ветераны всё одно - нiчего не понялi. Хлопатi сталi.
Ксюха заругалася, сквозя зубы, да дiректора вызвала:
- Вотъ онъ мне весь концертъ iспортiлъ, отсебятiну iгралъ.
Дiректоръ тожа разозлiлсi i ударiлъ Бояна по затылку. Да ещё сказалъ, шо двойка будетъ по пенiю.
Переоделся Боянъ, взялъ ноты i на улiцу вышел, затылокъ потiрая. А тутъ друзья его по учёбе повстречалiсь i говорятъ:
- Молодецъ, правiльно сыгралъ. I не ошiбся совсемъ.

 

18. Разговоры


50 лет Баргузинскому заповеднику.
(надпись на почтовой марке СССР, 1966 г.)


Стас долго ворочался под боком, чем-то рычал, а Боян толкал его и спрашивал:
- Ты вставать-то будешь?
- Неа, - отвечал Стас и поворачивался на другой бочище. В сумерках выступало утро.
Зелёный был уже одет в свою тёмно-рыжую куртку. Сохатый Боян сам встал только что. Слегка тормознув в действиях, он оглядел комнату и спросил:
- А где все остальные?
- Учатся, - ответил Зелёный.
- Чего? Уже?
Андрей кивнул по ветрикали.
- Так они что, совсем не спят никогда?
- Студенты СТАНКИНа спят днём, а ночью пишут и чертят.
Наконец проснулся и Стас.
- Ну что, когда поедем? - спросил он, приступая к одеванию.
- Пойдём на улицу, там видно будет, - ответил Зелёный Андрей.
Они выпили по сто грам2ов самого что ни на есть турецкого чаю и закрыли дверь перед тем, как выйти на улицу Москвы. Было холодно. А ещё была уйма свободного времени. И путь был найден. Конечно, в пельмен2ую, что на Новослободке. Имен2о там, если ты име2шь в кармане рубль, тебя могут чем-то накормить.
В метро после девяти народу не так много. На платформах нет ничего криминального, а дежурные у эскалаторов бдительно дремлют. Друзья скоро очутились в другой части города, зашли в новослободскую пельмен2ую. За ближайшими столиками можно было слышать их разговоры о музыке никому неизвестного Музкружка и ему подобных оркестров, которых в нашей стране, надо полагать, немало.
- Вот, кстати, насчёт моды, я хочу сказать следующе2, - говорил Сохатый Боян, - Мы вот играем камерную музыку, ту, которую лучше не слушать, чем критиковать. А какой смысл нашего творчества? Кто понимает нас? Только груп2а тусовщиков, которая в этом "шарит", ну и друзья, конечно. А народным мас2ам нужно то, что известно и просто. Я тут пришёл к выводу, что худше2, что создал в процес2е эволюци2 человек - это мода, война и музыкальные инструменты Шиховской мебельной фабрики…
- Ха, насчёт последнего, согласен, - улыбнулся Зелёный, тут же представив в руках гриф своей виолончели.
- А я насчёт первого не согласен, - возразил Стас.
- Ну и какое у тебя мнение?
- Я считаю, что модно - это в первую очередь удобно. Для этого там и занимаются люди всякой бадягой. Подбирают вещи, чтобы удобно сидело, чтобы выглядело красиво, современ2о. Ты вот, Боян, неужели откажешься от такой куртки с клёпками, с карманами, в которой глянул в зеркало - и всё равно, что чувака из телевизора увидел?
- Ты чё, Стас? Она мне нафиг не нужна. Я - панк по жизни.
- Стас, - вмешался Зелёный, - ваще-то объект твоего замечания называется не мода а рационализация, или универсальность, если хочешь. А мода, это когда на подиуме бестолковые бабы не знают, что на себя надеть: юбку или пинжак, и после всего надевают какой-нибудь унитаз с цветочками, чтобы выделить себя среди других. И мечтают с такой фигнёй понравиться. А ты подумай, разве с этой французской "штукатуркой и сбруей" реально зайти в автобус? Вся твоя "Джомолунгма", труд многих визажистов-хренажистов, моментально распадётся на тысячи-тысячи безобразий. О каком удобстве тут можно говорить?
- Да, добавил Боян, - а красота должна быть естествен2ой.
- Кому как, - подытожил Стас, проглатывая последний пельмень, - а я останусь при своём мнени2.
- Кому как, - повторил Зелёный и тоже всё съел.
Друзья вышли из пельмен2ой, прошагали к Савёловскому вокзалу и наткнулись там на изм(ен)2ия в расписани2. "По техническим причинам…"
- Мрачно, ребята, - горестно произнёс Стас, - мы теперь до четырёх не уедем.
Они были не одни. Вокруг кучей стояли рас2ержен2ые пас2ажиры. Постепен2о их ругань смолкала. Люди будто-бы привыкли считать политику МПС в порядке вещей. "Ничего не поделаешь; может, так надо. Может, там ремонт какой…" Но улыбающихся по этому поводу не было.
- Ну чё, пойдём к автоматам, что ли? - смекнул Зелёный Андрей, увидев рекламу.
Шёл 1990 год, и строительство настоящего здания Савёловского вокзала близилось к концу. Из бывших двух этажей сделали три, да ещё какой-то "авангард" на крыше. Летне2 кафе, что ли? А во времен2ом помещени2 могло поместиться не больше сотни народу. Но в нём зато имелись игровые автоматы, ко2перативные киоски, видеозал - всё как полагается.
Товарищей больше всего заинтересовал американский автомат, адаптируемый под советские полтин2ые монеты. Принцип действия - как в рулетке. Зелёный бросил полтин2ик, бросил в отверстие и нажал на кнопку-мигалку. Барабан закрутился, а потом тормознул, как вкопан2ый, показывая три цифровых значения. Замигала другая клавиша, и Андрей нажал её. Тут из призовой дырки посыпались монеты. Рубля три.
- О, - удивился игрок, - это что ещё такое?
- Дай мне, - бросились к нему Стас и Боян.
- Спокойно, играем дальше.
Зелёный снова бросил полтин2ик. И стал нажимать. То сверху, то сбоку что-то мелькало, гудело, пока играющий не догадался остановить машину. Как и бывает в таких случаях - ничего. Бросил Стас, а Андрей пошёл в размен2ую.
Стал собираться народ. У автомата скопились левые чуваки, и всем было интересно. Когда кто-нибудь попадал, в окошке с дыркой стучали вывалившиеся деньги.
В итоге Зелёный выиграл 5 рублей, а просадил 8, Стас в общем счёте лишился трояка, выиграв 50 копе2к. Боян проиграл последний рубль.
- Да ну, лажа! - сказал Боян и отошёл от автомата. Когда надоело смотреть на вращающийся цил2индр, Андрюха со Стасом тоже отошли.
Друзья прогулялись по площади Бутырской заставы. А в шокирующий платный туалет решили не заходить. Вспомнили о тусовке. О своей родной тусовке. Но был и такой момент, когда к ним вдруг подошёл подозрительный man и спросил:
- "Школа секса" на литовском языке нужна?
Ответили: нет. А ещё они прошли да мимо студи2 да звукозаписи. Ларёк. Там продавались крутые советские кас2еты с музыкой, которую очень любят женщины (ну и мужчины без своей головы), а также плакаты с крутыми исполнителями этой музыки, отпечатан2ые на улице Палихе. Обсудили. Улыбнулись. Нудно проплыли три часа. И друзья вошли наконец в долгождан2ую электричку вместе с народом, и даже уселись на порван2ые и исписан2ые сидения. И завели разговор.
Дорога протекала привычно. Пролетали за окном 30, 50, 74 километры. А электричка, если отбросить те 20 минут, на которые она опоздала, благополучно дотянула до Запрудни - 102 км, и даже отправилась дальше.
Автобуса к этой внеграфиковой электричке не было. Ну что ж! Не всегда достаётся роскошь. Пришлось ехать "пешкарусом". На улице Ленина друзья встретили Сашка. Он бежал куда-то перпендикулярно, вечно гонимый и спешащий.
- Это, вы, это, блин, здорово, эт, куда, это, вы?
- Салют! Мы на тусовку.
- Это, я, блин, это, щас до бабки добегу, и эт, потом, это, тоже приду…
- Восемь раз! - шёпотом подсчитал Стас.
Зелёный тоже, полуобернувшись, чтоб Сашок не услышал, сказал:
- Это ещё что! Он у нас как-то в клас2е на физике рек2орд поставил, когда у доски отвечал. 211 раз! Он так привык. "Это" у него - толкающе2 слово.
Ещё издали с тусовки были слышны разговоры своих. Тусовка была полна. Очередной выходной у студентов. Сёся снова рас2казывал смешной анекдот про другую голую бабу. Где только он их наслушался? Неужто в МОПИ на ФизВосе? Все смеялись. Жора приставал к Ирке, любил её дразнить, потому что когда она обижается - становиться серьезной, нетипичной, пробует ругаться матом. Монюх с коварными глазками обнимала Вову и подмигивала Светке, дескать, вот, смотри, как я… Руки у Вовы были свободны. Он был невиновен. А Борис, как всегда, напевал песню из репертуара "Битлз". Нижний левый угол тусовки был занят участниками Музкружка: Костей Ша и Орлом. К ним сразу присоединились Боян и Зеленый Андрей - ведь нужно обсудить предстояще2 выступление, если оно будет. А Иоан2 ещё не приехал из СТАНКИНа.
Пришёл зам.дира ДК "Прогрес2" Игорёк Голованов. Стрельнул закурить. Неновяще Боян спросил у него:
- Ну чё, ты фильм-то будешь новый снимать?
- Не сейчас, - ответил Игорь, - дел полно.
И ушёл. Все знали, что он деловой человек. А в ДК под паркетом у него ежедневно поёт сверчок.
Тусовщики отдыхали. Мимо проходили люди.
- Вон она, твоя, - сказал Костян, ткнув Бояна в рукав. Действительно, шла Ленка. Боян не дал ей даже дойти до тусовки: встретил, обнял её и бережно, как только возможно, потащил гулять.
- Да ну тебя, - улыбнулась она, - ты чё, меня забыл? Где так долго пропадал?
- В Москве был, - объяснил парень, а сам подумал: "Гулять, гулять до утра!"
Вечерело. Летал ктырь. Шумное общество находилось за спиной, и зажгли фонари на улице Ленина. То и дело из-за кустов выскакивали кошки, трясли озябшими лапами непонятно откуда взявшийся иней, мяукали. А что они ещё могут сказать? Бедняги!
Сохатый Боян и Ленка просочились сквозь кладбище, пошли по лесу, загибая друг другу старые анекдоты и страшные истори2. Говорили о любви. О настоящей любви!!! Как никогда! Паровозная молодость аукалась и откликивалась в колёсах проезжающй мимо электрички. Спустя какое-то время они сбились с тропы и брели сквозь лысые кусты и деревья, ориентируясь по ярким звёздам. К четырём часам утра, минуя кладбище, они вышли на железную дорогу. И когда все поводы для разговора были исчерпаны, Боян вдруг вывел для своей милой Леночки да и для себя неожидан2ые неземны словеса:
- Два парал2ельных рельса и поперечные шпалы образуют путь. И ведь стран2о: два рельса и тысячи-тысячи шпал. Это так же, как и мы…
И гуляли они так до самого утра, отвыкнув от прошлого, и не думая о будущем. А когда уже по железной дороге подходили к запрудненскому пере2зду, то не обратили внимания на проезжающий по дороге "Рафик". И не заметил Боян в нём своего друга Валентина. Так же утром, как наступает война, Валентин уезжал в армию на целых два года.
Глядя в окно, он прощался с Запрудней. И за ним постепен2о надвинулось это время, мелочноватое, нечестное и продолжительное. Следом забрали Васька, Бориса, Мишку, Лёху, Малыша, Николая и Сашка…

19. Всех повязали


А через неделю все вместе провожали Жору. Как раз такого человека, от которого уход на службу ожидали меньше всего. Сам он тоже относился как к какой-то стран2ой нелепости. Его педагогическая деятельность в пионерском лагере, которую он собирался продолжить, прервалась.
Тусовщики собрались у жориного подъезда, и не стали проводить перекличку: без неё было тошно. Иоан2 как, всегда, немного опоздал, Орёл зачем-то принёс бутылку пива, а Стас прибыл как все наормальные люди. Один. Вышел на улицу и сам Жора. В рубахе и с трубкой во рту.
- Это мне дедуня подарил, - ответил он на чей-то вопрос.
Потом пришли Сёся с Перчиком.
- Ладно, остальные потом придут, сказал "виновник торжества" и пригласил подняться к себе на этаж. Там собрались его родные за двумя соединён2ыми столами. И ребята в точности рас2елись по местам, что были выделены для них. С внятной торжествен2ой речью выступил жорин дед-фронтовик. В частности он сказал:
- Мы провожаем Жору в армию!!!..
И все встали, и не отрывая глаз от Жоры, приняли этот тост. Включили музыку. Так, фоном. Чтоб не мешала разговорам. Покопавшись в своём книжном шкафу, Жора вытащил какие-то бумажки и протянул Орлу:
- Вот, держи. Это шпоры по английскому. Мне уже не пригодятся.
В ходе проводов по комнате бегал мужик с фотоап2аратом, снимал народ со всех сторон:
- Всем фотографи2 не обещаю, но Жоре - сделаю!
А сам Жора старался быть весёлым, с юморком отвечал на вопросы, рас2казывал анекдоты и байки. Но глаза его заметно были матовыми.
- Покураем! - предложил Иоан2 после третьей рюмки. И, не ожидая ответа, встал, придвинул к скатерти стул и вышел на лестничную площадку.
- Курить - так всем, - сказал дедушка, натягивая гармошку, - а потом споём. Как полагается.
И затем уже после концентраци2 всех в коридоре, добавил с умными глазами:
- Служи, Жора, как все мы служили. Чуркам не под2авайся. И, как, говорится, будь ближе к кухне. Это ведь армия!
И дедушка распахнул руки, привязан2ые к корпусу гармони. Звуки самопальной музыки понеслись с пятого этажа до первого. Орёл застучал по ступенькам чечётку. И опять, как заметил Стас, стал "взлетать" своими нетрезвыми выражениями. Зелёного тоже толкнули в круг. Он даже уронил сигарету. Светка, безоблачная сестра Валентина, покинувшего тусовку на неделю раньше, изрядно вымазав губы красным вином, сказала:
- Удивительно, как кружится голова!
- А ты выпей ещё и будешь как я, - ответил Орёл. И возникший в этом регионе Сохатый Боян шепнул Иоан2у с гордым видом:
- Слушай, чего он играет. Фальшивит ведь!
На что Иоан2 отаетил:
- Рас2лабься. Это же пляска. Тут все свои.
А гармонист лихо перебирал пальцами по хлюпающим кнопкам и старался выделывать в такт тем, кого наблюдал танцующими в поле зрения. Затем тусовщики зашли в квартиру. Принесли новые бутылки. Стали наливать и пить. Жалкий Зелёный уныло посмотрел на ровное бутылочное стекло и вздохнул:
- Вот.
- А может не пойдёшь, Жора? - съюморнул Боян, - без тебя большевики обойдутся.
- Ура! - разгулялся гармонист. И тут же запел песню "Как родная меня мать провожала, так и вся моя родня набежала"… Костя Соломатин, как и полагается Орлу, выделял свой солирующий голос. И прошло под эти звуки и прения ровно три часа. Тогда на улице в соседних домах стали выключать свет. Запрудня успокаивалась. Только в жорином доме горел огонь, и шум друзей не собирался утихать.
- Встанем, друзья, выйдем на улицу, - сказал тот, кого отпускали служить, - хотелось бы мне с тусовкой попрощаться.
Сам он накинул смутный полушубок, помог застегнуться Светлане, да вышел. Иоан2 взял с собой гитару. И вот после перехода по лужному асфальту родного населён2ого пункта друзья очутились возле любимой парикмахерской.
- Тут и вся моя родня набежа-ла!!! - орал на всю улицу Ленина Орёл. Иоан2 с горьким видом лупил ак2ордами по гитаре. А с другой сторны Светка и Жора пели другую песню. Вот такое пришло стерео-блуждение. Проснувшийся от шума мент с вывернутой на изнанку фуражкой и резиновой палкой, не спеша, подошёл к тусовке:
- Что у вас тут творится?
Светка со смехом ответила:
- Жору в армию провожаем!
Старж порядка задумался, затем усмехнулся и посоветовал:
- Играйте потише - гитару берегите.
Свет голубоглазых фонарей шёл вниз и там тихо растворялся из-за пороши. Под случившуюся паузу Жора достал из кармана бутылку краснины. Пили те, кто хотел. Некоторые просто отказались. Сам Жора оторвался от горлышка после трёх-четырёх глоточков, глянул на деревян2ый навес парикмахерской, да и крикнул:
- Прощай, тусовка!
Твёрдое эхо оторвалось от поверхности и больше не вернулось.
Когда друзья возвращались по улицам Ленина и Маркса, постоян2о на жориной ше2 висели два человека. И каждый прощался индивидуально. Вблизи их можно было только услышать:
- Ну, короче, я тебе свой адрес дал.
- Да, не потеряю.
- И попробуй, только не напиши!
А Костя Соломатин несколько изменился в лице. Кажись, почувствовал что-то нехороше2.
- Ну и гад же я, - затвердило его лицо, внезапно белея, - опять нажрался!
- Орёл, - позвал его Стас, - тебе чё, плохо что ли?
- Нормально, - пытаясь улыбнуться, ответил Константин, - щас блевать пойду.
- Помощь нужна?
- Нет. Остаывьте меня. Потом догоню.
Стас воскликнул:
- Мужики, идём прямо. На Орла не смотрим.
И, кажется, всем остальным было не до Орла. Они подходили к дому, открыли дверь подъезда и, гремя по лестнице чем только возможно, заперлись в квартире. Лишь Костя-ксилофонист, рас2тегнув ворот, грациозно вошёл в кусты, всал на колени и сказал "бе-е-е!".
Атмосфера тусовщиков плавала из угла в угол, торчала на середине комнаты, а иногда пряталась в тумбочку или под стол, чтобы её дольше искали. На забавном столе и б(ан)2ы появились. Правда, ненадолго. Не прошло и минуты, как в вазу посыпалась жёлтая кожура под всеобщую занятость и тишину. Иоан2, например, два фрукта держал в руках (руки специально под стол засунул), и один жевал во рту. Пришёл Орёл с непонятным лицом. Слегка разулся и увидел корки. И так кисло-кисло выразил:
- Ну вот. Даже б(ан)2ов не оставили.
- Зато мы тебе стакан на(ли)2, - обрадовал звуко2ператор Макс и понял, что сказал это не зря, ибо глаза у Орла снова заблестели. Как из-под земли вырос человек с гармошкой. Он растянул её, как жвачку, надавил на отдельные клавиши и запел:
- Без тебя большевики обойдутся!..
Все, и даже Орёл с огурцом за щекой, заголосили, не жалея связок. Не пел только Жора, который сидел в стороне стола, улыбался за них, хотя счастья от этого не прибавлялось. А время всё спешило в свою сторону.
Из соседней комнаты вошли родители с подносом:
- Товарищи, давайте скинемся Жоре "на автомат и сапоги". Кто сколько может.
- О-о-о, протянул Боян, - ты, Жор, выбирай либо пулемёт, либо снайперскую винтовку.
- Нет, лучше меч-кладенец, - сказал Макс и достал не то трояк, не то конфетный фантик.
Под гнилые базары и страдания обмыли наконец и этот последний тост. Стрелки часов близились к утрен2им показателям. Пора!
По придуман2ому обычаю друзья вчетвером схватили Жору "за руки, за ноги" и потащили головой вперёд на улицу. Все вышли из дома. (Дя)2-гармонист запиликал всё ту же песню про родню и большевиков, только придал ей маршевый характер. На заводской площади в ожидани2 автобуса замечательный своим спокойствием Орёл сумел опять проблеваться. Зелёный хотел было сделать ему замечание, но и сам, кажется, ушёл в кусты. Специальный автобус подкатил быстро, не думая о судьбах тех, кого увозил. Вместе с другими призывниками Жора пробрался в автобус через толпу народа. С ними юркнули, чтобы проводить до военкомата, Иоан2, Зелёный, Орёл и ряд других представителей. Всё равно из-за толпы трудно было что-то понять. И вот, сильно харкнув дымом из трубы, "Пазик" рванулся с места и уехал куда-то в фиолетовую тишину переулков. Уехал на войну.
Когда Боян глядел вслед исчезающему транспорту, его глаза внезапно наполнились солёной влагой. Он утёр их, отвернулся и загрустил ещё сильней:
- Вот так мы с ними и прощаемся. Всегда у нас кого-то отнимают.
Оставшиеся ребята медлен2о пошли по домам.
- Это ком2унисты всё, - бросил идущий рядом звуко2ператор Макс.
И тут двое левых чуваков, случайно проходивших невдалеке, замед(ли)2 шаг и, как-будто не поняв, спросили:
- О ком это вы так, молодые люди?
- О ком2унистах, - коротко и ясно ответил Макс.
- Вы по2сторожней с этим, понятно?
Так с какой-то злости посоветовали эти 2 человека и верно решили не связываться. Наша тусовка пошла по своей дороге. Наблюдала заход утрен2ей звезды за тучу. Побаловалась анекдотом. Разошлась по домам.




20. Дни


J - момент инерци2 подвижной части. Q - угло-
вое ускорение. М1= - Da - возвращающий момент…
(Фрагмент лабы №3 "Определение ёмкости конденсатора бал2истическим методом".)


За окном кабинета Игоря Голованова виднелся полдень. "Вечные стран2ики" летели прочь от ветра, порой оставля2 место для взгляда Солнца. У огромной лужи тусовались мальчишки с ручными корабликами., да посторон2ий (дя)2-пастушок, на минуту сам ставший ребёнком.
- Ты его палкой не трогай, просто дунь в парус - так он и поплывёт, - такие советы выдавал он будущим морякам.
Ещё за окном появился апрель. И шёл шестой год Перестройки. По мнению старух, цельными днями пребывающих в гастрономе, все товарные беды произоли по вине Горбачёва. Некоторые утверждали, что здесь не обошлось без рук мафи2. Но были и те, кто обвинял в исчезновени2 товаров первой необходимости ком2унистов.
А на улице шёл апрель, и природа встречала первое неожидан2ое повышение цен. Накануне Игорь получил, как и все труженики, как бы компенсацию от государства. И теперь сидел он напротив окна и думал: спустить её в унитаз или подождать. Дело в том, что сум2а компенсаци2 смеялась нагло и упрямо зам. диру в лицо и радостно забавлялась:
- Ну всё, Игорёк! Ты конечно будешь не первый, но тоже изрядно пострадаешь. Да здравствует наша великая Партия!
С началом "новой эпохи" возникли неведомые ране2 тормоза. Во многих московских институтах компенсацию выдавать во2бще не собирались. Кто знает, может посчитали, что истребление людей нужно начинать имен2о со студентов? Дабы ничего страшного: будет народу поменьше - так и дышать легче станет…
Но больше всего пострадали бомжи. Их количество и их мор увеличились. Добрая кошка Найда, воспитан2ица молодого солдата Валентина, стала страдать острым недостатком питательных веществ, так как рыба из магазинов уплыла в "закрома". Проведя по дохлой кошачьей спине, можно было с лёгкостью пересчитать все её рёбра. А на морде остались лишь удивлён2ые глаза. Спустя какое-то время кошка эмигрировала из квартиры в лес, где и пропала без вести. Напрасно Светка выходила на балкон и охрипшим от недоедания голосом звала свою любимицу. Всюду был бесполезняк.
Иоан2 с горя уломал Сашу Ермолаева и Грос2а съездить в Питер. Просто так. Взяли на каждого в среднем по 13 рублей. И как-то умудрились уехать в такую даль в пятницу, а в понедельник вернуться. Привезли кучу воспоминаний. Побывали на концерте, ночевали в бомжатнике на Московском вокзале, сумели слегка получить милицейской дубинкой по башке. И, хотя измучен2ые, всё же живые - вернулись домой.
В целом по республике количество товаров резко уменьшилось. Увеличились: кражи, угоны автомобилей, убийства, количества болезней и дорожно-транспорнтых аварий. Увеличилось число просящих милостыню, а также штыряющих музыкантов в метро, переходах, на вокзалах.
Выступление одного из подобных кол2ективов наблюдал Зелёный, когда возвращался из института домой. Саксофонист и ак2ордеонист играли в переходе на Новослободке. Слушателей практически не было. Андрей заслушался и встал невдалеке, держа перед собой большую сумку с учебниками. Играли действительно неплохо. С другой стороны перехода подошёл старик и принял Зелёного за такого же музыканта. Он достал пятачок и бросил Андрею на сумку, чмокнув губами:
- Хорошо играете. Творчество надо чтить!
Зелёный долго смотрел ему вслед и потом, со2бразив в чём дело, отдал пятачок саксофонисту и ушёл.
Так, в принципе, и проходили дни…


21. Акустика


Мы, одетые в плащ только побед, приступаем
 к постройке молодого союза с парусом около
оси времени, предупреждая заране2, что
наш размер больше Хеопса, а задача храбра,
величествен2а и сурова.

(Велемир Хлебников. "Труба марсиан".)


Они опять гуляли по Новослободской. Положение в понедельник выглядело редким. У Иоан2а и Саши Ермолаева рано закончилась "война", и теперь до вечера они были свободны. Сзади петлял Стас, о чём то думая, и что-то считая на пальцах. Машины резали резиновыми губами лужи, и брызги долетали до тротуара. В пельмен2ой, в которой раньше можно было нажраться за рубль, тусовалась очередь. Друзья зашли и присоединились к народу.
- Подносы кончились, - ехидно со2бщила бабка-посудомойщица. Она знала, что на каждое слово посетителя у неё в словарном запасе найдётся десяток матерных слов.
- Вот и салатики подорожали, - Боян взял мелкое блюдо и понюхал торчащий лист грязной капусты. Пельмени были недоварены, а по цене не позво(ли)2 ребятам, как прежде, взять двойную порцию. И над всем этим возвышался "напиток гранатовый" за 60 копе2к, который имел вяло-коричневый цвет и вонял уксусом и соей.
Зелёный Андрей обнаружил свободный стол и занял его. Между трапезой он говорил о ярком своём сне, несущем музыку:
- Оно так просто всё шло! Бас, бонги и тарелки долбили трешёвый саунд, а партию гитары играли трубы!
- А когда проснулся, ты не догадался её на ноты переписать? - спросил Иоан2.
- Какой там! Она сразу из головы вылетела. А второй раз эта штука, наверно, не повторится.
Пельмеши были быстро съедены, и ребята, выйдя на улицу, воспользовались обществен2ым транспортом и поехали в общагу на Студенческую.
Там сидел Грос2. Одной рукой он терзал свою голову, а другой - калькулятор. Задача продвигалась со скрежетом. Снова и снова решающий попадал в тупики. И когда в проёме двери показалось личико Иоан2а, Грос2 позвал его на помощь. Иоан2 заглянул в тетрадь и сразу задумался:
- У тебя тут и тут ошибка. А здесь ты переборщил.
Их диалог был сугубо языком специалистов.
- Ох уж эти математики, - вздохнул Ермолаев, - ну неужели я должен себя мучить какими-то расчётами, когда и так не хватает времени для нормального дела?!
И он взял гитару. Тихо для себя запел. А Сохатый Боян взглянул на Грос2а и поник:
- Ты чё, подстригся?
- Понятное дело. "Война" достала.
- И ничего нельзя было?..
- Пытался. Но с "войной" лучше не связываться.
И в этот момент песня Саши Ермолаева звучала запоминающе, со2бщая о повадках "кавалерийской женщины".
- Беда у нас, - со2бщил Грос2, - чуваки, что там внизу играют, врубили наконец второй замок. Теперь мы там не репетируем.
- Как же так, - ещё мрачне2 стал Боян, - а как же акустика?
- Вот только на акустику и надежда.
Всё, что можно было с собой взять - две гитары, бубен, тубусы (для имитаци2 бонго) захватили с собой. Грос2 повернулся и сказал, что придёт позже, когда там что-то важное дорешает. И вышли друзья почти на чердак. Сквозная комната-коридор с фанерной дверью и открытыми настежь окнами. Акустика тут строилась по принципу обычного "отражёметра". Что вылетало из резонатора гитары или из бубна, то и отражалось от некрашен2ых стен.
Конечно можно было бы повторить ту прекрасную композицию про негра и его убитую жену, что исполнил как-то раз Музкружок в ДК "Прогрес2". Но в этот раз Иоан2, Боян и Зелёный, не сговариваясь, заиграли иную музыку. Не было в ней ни аранжа, ни привычного саунда; но были кляцанья вконец раздолбан2ого пианино, голос Иоан2а и батарейные звуки виолончелиста Зелёного. Явившийся Грос2 уже что-то шарил по верхним струнам гитары. Всё крутилось. Казалось, что звуки сами находятся в недоумени2: куда пойти, что сотворить. Слушающий Стас выдвинул забавный тезис:
- Мужики, чё-то у вас сегодня музон невкусный!
В Москву спустился вечер. Окна частично потеряли своё назначение. И друзья покинули полуакустический чердак. Станкиновцы продолжили свою учёбу, а Стас и Боян нашли себе приют на старом знак(ом)2 панковском коврике…
Когда наступило утро, на молодой траве заблестела роса. Витал воздух недавно рожден2ого дня. А день был стремительный, чистый и безгрешный. Хотя в Москве все дни одинаковы. Это с утра солнечный свет среды кажется молодым ребёнком с открытой душой и внешностью; к полудню он весь в движени2, работает, суетится, вырывается из множества тупиков и "подстав"; и только к вечеру мы замечаем, что этот же день здорово сменил своё лицо. Теперь он дряхлый старик. Спина кишит болезнями, в носоглотке страшная пыль, а глаза залиты солнечной кровью, проступающей через брови-тучи. Отражается кровь в стёклах домов. Дебилы! Блеск их не вечен! Пыль засирает их прозрачность. Будут близорукими. И только ночь успокоит его-старика, когда примется постепен2о смыкать веки, и сердце само собой остановится. Вот - его жизнь…
Станкиновцы уехали учиться быстро и незаметно. Стас и Боян что-то наблюдали во сне. Лишь Иоан2 расшевелил Бояна и тихо спросил:
- На сколько домой поедешь?
- На двухчасовой, - сказал Сохатый.
- Нормально. Я тоже. Встречаемся в пятом вагоне.
  И вышел, готовый в любой момент загрызть настоящий гранит науки.
Стас на улице закурил. А по лужам бродили голуби и пели песни. Колыхалось метро. Шумно и тошно на переходах. А на Савёловском вокзале видели урлу. Повседневные гопники маялись от нечего делать. Электрички… а что электрички? Они как всегда.
- Вася, залезай, - кричала женщина не то мужу, не то своей собаке.
- Мы по вагонам пройдём, - кричал мужик.
- Фанты хочу, - доносилось слева.
Пас2ажиры наполнили состав. Боян оглядел содержимое пятого вагона. Нет, Иоан2а, затерявшегося в толпе не было видно. И только в Запрудне, в стремительной посадке в автобус, проявились все знакомые лица. Часы на руке жутковатой тёти, которая держалась за Бояновское плечо, прошагали 15 минут. Имен2о столько понадобилось автобусу, чтобы добраться с толпой народа от платформы до конечной.
- Ну, давай!
- Вечерком на тусовку вылезайте, - крикнул Иоан2 , заходя в свой дом. Остальные разошлись по своим.
Было пол-пятого. Скрывая свою наготу заводским свинцовым дымом, Запрудня умело маскировалась. Завод был большим и находился в центре. Его продукция - цветные и чёрно-белые кинескопы - уходила на всю страну и за её пределы. Кроме того, часть просто покидала предприятие через дыры в заборе.
Вечером крыльцо парикмахерской стало наполняться народом. Студенты были не все. Сёся наверно готовился к зачётам, поэтому без его сексуальных анекдотов казалось тихо. Не было Перчика, Вовы, Монюха, звуко2ператора Макса. Видать, сес2ия - дело не шуточное. Зато Стас, Орёл и Зелёный привычно сидели на своих местах, кусая спички и выкуривая одну за одной сигареты. Редкий гость Костя Ша вертелся возле тусовки на велосипеде. Не то за пазухой, не то в штанах, у него находилась флейта. Ша нарочно её не доставал, чтобы не создавать вокруг инструмента ажиотаж.
В напрвлени2 от завода двигался пьяный мужик, сжимая в руках небольшой серебристый предмет.
- Это же кинескоп, - удивился Стас. Он работал в испытательном цеху, поэтому, как никто другой, разбирался в этих штуках, - 32-я трубка, "Флора" со второго участка.
Пьяный мужик услышал:
- Парень, скажи вот, куда такие идут?
Стас подошёл ближе, разглядывая кинескоп:
- Ну во2бще-то на экспорт. В мониторы, телевизоры.
Мужик повертел его со всех сторон, удивился. А Стас заметил весёлую деталь:
- Ты, видать, его прямо с конвейера снял?
- Ага.
- Я и вижу - тут ни аквадага, ни графитки, ни бандажа нету. Он же совсем не готовый. И взорваться может.
- Ну и пусть взрывается, - решил пьяный похититель, - всё равно я не знаю, что с ним делать.
Они разошлись, и Стас, вернувшись на крыльцо, заметил:
- Ништяк! Зачем стащил, сам не знает!
Костя Ша, зафиксировавшись на велосипеде, добавил:
- Во, свинья. Нажрался и ходит. Таких бы ваще…
Пьяных Константин не любил. Это чувство он воспитал в себе давно, когда сам, будучи нетрезвым, пытался сыграть на флейте. Тогда он понял, как страшно, когда пальцы не попадают в дырочки.
На тусовку пришёл Иоан2, как всегда, поздно. Зато в новой куртке. Музкружок нашёл себе тему для разговора. Не хватало лишь Бояна, куда-то пропавшего.
Внутри парикмахерской выключились последние лампочки, дверь открылась, и вышла тётенька-парикмахерша. Она раз десять проверила, как хорошо ли закрыта дверь, и собралась уходить:
- Ой, наплевали то!
- Да ладно уж, - ответил Орёл.
- Чего "ладно"? Плюёте, как старики.
- Мы больше не будем, по2бещали тусовщики.
И тогда уже настоящий вечер приблизился к улице Ленина. С комариным писком, стонами кошек, с гроханием мотоциклов. Порой чубарики с горящими головами отрывались высоко от асфальта и падали на сырую землю, где постепен2о затухали. Когда ребята почти собрались расходиться, в стороне затрещали кусты, и от2уда приполз Боян. Он выглядел ужасно: весь шатался, рубаха перепачкана, и откровен2о тянуло перегаром. Друзья переглянулись. Костя Ша, увидев своего пианиста в таком виде, попрощался и уехал домой.
"Ты чё это, друган? - хотел было крикнуть Иоан2, - один где-то нажрался, и теперь к нам пришёл?" Но Стас опередил его, потому что догадался, в чём дело:
- Не орите, мужики, Бояна Ленка бросила.
- Серьёзно? - все сразу замолчали.
- Да, я недавно видел её с одним хмырём. Просто думал, ошибся…
Боян подошёл к тусовке и, сглотнув сухую слюну, выдал убогий звук:
- Дайте закурить, а.
И когда просьбу наконец выполнили, пошёл дальше по улице Ленина, не разбираясь с кустами, деревьями, скамейками. Теря2 и находя сознание, он издавал отдельные слова, постигшие его ране2:
- Два рельса, и тысячи-тысячи шпал… Так же, как и мы…
Его догнал Орёл в надежде успокоить:
- Кончай! С кем не бывает? Всех нас когда нибудь бросают.
- …так же, как и мы… - ответил Боян.
- Перестань. Ничего страшного.
- Да!? - обернулся Боян с ужасным чёрным лицом, - Ты это точно знаешь, да!?
И он, не сумев крикнуть громче, свалился в колючий куст.





22. Электричка тронулась

Чистый кристал2 - это лёд, отвер-
девший за долгие годы.

(Марбод Рен2ский. XII в.)


Как ветер, пользуясь случаем, тормошил зелёные листья тополей-баобабов, так и Саша Ермолаев стоял на платформе Окружная. Он знал, что в ветре всё объяснимо. Обязательно нагонит большую тучу, и пойдёт дождь.
Подошла электричка.
- "Икша", - прочитал Ермолаев да и зашёл в тамбур. Времени было много, поэтому легко и интересно было смотреть в окно, за которым и в шутку и всерьёз летели нависшие мосты, санитарные машины, такси. Люди гуляли и жили по-своему. А иногда на остановках замолкнувший стук колёс позволял слвшать звуки, издаваемые собаками. Электричка шла по всем… Саша сидел у раскрытого окна, облокотившись на вагон2ый корпус, а волосы свои не трогал. А зачем? Время ему представлялось огромной машиной с ощутимым вечным двигателем. Каждый винтик в ней предупреждал заглянувшего: не мешай - отвлечёшь! Недавно Ермолаев написал картину "9 часов вечера". Так в ней ваще! Ну и что, что вышел простой кусочек времени? Кажется это сам человек маневрирует между "хорошо" и "плохо".
Поезд, опомнившись от достаточно хорошего разгона, вышел на тупиковый путь станци2 Икша и остановился. По просьбе машиниста все покинули электричку, и Саша вместе с пас2ажирами очутился на неизвестнойй платформе.
Туча всё-таки догнала путешествен2ика. Где-то в левой стороне загремел гром. И начался дождь."Ладно, - прикинул в уме Ермолаев, - электричку подожду и поеду обратно". И встал под пешеходный мост.
Электричка подошла. Но совсем не в сторону Москвы. Люди, суетящиеся в дверях, искали различные вещи, которыми можно было бы укрыться от дождя. А потом стало совсем пустын2о. Платформа свободно простиралась в оба её конца. Небесная слякоть выливалась на асфальт. Санёк огляделся по сторонам. Только одна девушка стояла чуть сзади, прислонившись к подпорке моста.
- Ты на Москву ждёшь? - спросила она.
Александр кивнул.
- Она нескоро будет.
Потупив взор на край своего ботинка, Ермолаев подумал, что "нескоро" - это тоже понятие относительное. Появилось желание хотя бы вечером быть в общаге. Девушка тоже смотрела куда-то вниз сквозь собствен2ые тёмные волосы, раскидан2ые над глазами. Её звали Аро.
- Ты наверно есть хочешь?
Саша повернул голову. Незнакомка дала ему булку. Обыкновен2ую советскую булку. Но почему-то вдруг стало веселе2. И они вдвоём, кусая хлебную пищу, уже без морской боязни продолжали наблюдать над за непогодой.
Аро думала о своём, изредка потирая ладони.
- Тебе холодно? - ласково спросил Ермолаев и увидел её голову, которой она слегка качнула. "Не холодно", - догадался он. Дождь стихал, но так постепен2о, что это было едва заметно. Дождь является спонсором сырости и ветра. Мороз должен рисовать по стеклу, останавливать воду и хорошо хранить бруснику. Чем холодней, тем чище. Там даже хлюпкий зверёк полосат, спрятавшись в конуре, ждёт потепления, а не бежит, как обычно к родильному дому… Да, это новая сашкина картина "9 часов вечера". И жаль, что девушка о ней ничего не знала.
И вдруг они вдвоём увидели, как из-под платформы вылезла кошка. Большая, мокрая и лохматая, она залезла на один из рельсов, не оборачиваясь по сторонам, и пошла в сторону Москвы.
- (Ка)2я прелесть, - сказал Саша, имея в виду эту кошку.
- Нормально, - согласилась Аро.
Они долго с какой-то завистью смотрели ей вслед, а кошка так и не сходила с рельса. Потом она скрылась где-то за выходным светофором. "Нужно быть крайне осторожным, - подумал Санёк, - если так идти до Москвы, можно загреметь под поезд".
Через четверть часа за спиной послышалось дыхание. Это подошла электричка. Ермолаев заскочил в тамбур и оглянулся:
- Как, разве ты не едешь?
- Нет, - ответила Аро, - я просто так стояла, чтобы тебе не было грустно. А в Москве я буду позже.
Между слов Саша успел рас2лышать что-то ещё от стран2ой девушки. Но вот двери закрылись, и электричка тронулась.


23. Шульц


Шульц сидел. На какой-то батаре2 возле ступенек своего института. В руках держал гитару. Но его чуткое ухо было направлено к ближайшему высотному дому, откуда упорядочен2о (ли)2сь звуки синтезатора, электробарабана и сладкого голоса.
- Попса вонючая! - громко выругался Шульц. Он нахмурил брови в ту сторону и потрогал гигантскую царапину на правой щеке.
Рядом прошли трое студентов. Увидели сидящего Шульца, показали ему издали два растопырен2ых "по-хэвински" пальца. Шульц тоже показал им "хэви". И больше они не стали тревожить друг друга. На улице было жарко. У студентов шла сес2ия. Перед входом в столовку вся площадка была засыпана "шпорами" и прочими бумажками.
И тогда Шульц оставил в покое царапину и вспомнил о гитаре. Шлепками вышли первые несколько ак2ордов, а потом музыка непринуждён2о полилась сама собой. Невдалеке очутилась Аро. Услышав гитарный перебор, она задумалась: "Струны - синтетика. Звук - прекрасный". И подошла ближе.
Шульц редко играл по памяти, почти никогда не повторял заучен2ых песен. Разве только по просьбе друзей. Но тогда исполнение получалось не столь выразительным. И напротив, редчайшей гармони2 он достигал в импровизаци2, когда вёл мотив не по знакомой тропе, а строил её сам. И никто не мог объяснить, почему так получалось.
Молодые бабы встали над душой:
- Спой, Шульц.
Гитарист не ответил. Просто играл и ни о чём не думал. Одна из тёлок поставила своё лицо на один уровень с лицом Шульца и зашипела ему:
- Сыграй мне знаешь какую! Которую тогда на дискотеке…
- Слушай, иди отсюда, - ответил Шульц, на секунду оторвав руки от инструмента, - по-хорошему говорю.
- Пойдёмте, девчонки. Он всегда злой. Пидор!
Они поднялись по ступенькам и пошли зубрить.
Не убрав нахмурен2ых бровей, Шульц с царапиной положил левую руку на гитарный гриф, а правой снова заставил струны звучать, и продолжил композицию. Словно лёгкое дуновение ветерка в такую духоту, музыкант ушёл в себя. Был серьёзно увлечён, относился к поющей гитаре как к самому дорогому. Блюз кружил возле деки, замирал на случайных паузах, и, будто сын или внук Эха, отзывался в районе флажолета. Гитара дышала.
Аро считала самым большим грехом прерывать музыканта на полуслове. Поэтому лишь после заключительной тоники спросила:
- Как называется?
- Ну, может быть, "Блюз асфальта".
- Здорово. Такие идеи с неразрешением, септы, доминанты…
- Только повторить это я всё равно уже не смогу, - сказал Шульц, рас2лабившись. Теперь можно было вернуться к своей царапине на щеке.
- Ты учился где-нибудь этому? - попыталась угадать и опровергнуть эту мысль Аро.
- Мы в школе когда-то лабали джаз, снимали британских мастеров, что-то сочиняли… Нет, я не учился.
И не успела Аро поблагодарить гитариста за прекрасную музыку, как в девятиэтажке, словно издеваясь, вновь загремела попса.
- Ах, суки! - отозвался Шульц, быстро зачехлил гитару и направился прочь. Облака возникли над институтом и изъявили желание пролиться на людей. Только Аро видела небо голубым.


 
24. Ли-ла-ла!

Ребёнок опускает ноги в таз (ведро) с водой
температуры +38. Затем туда добавляют
горячую воду и температуру воды доводят
до +40.

(А. Сафонов. Особен2ости ухода за больными детьми).


Они открыли знакомую дверь и глянули свежим взглядом на внутрен2ость каморки. Там царил бардак. Горсти серого вещества из (пе)2льницы вперемешку с бычками, холодные осколки разбитой банки.
- Лупато! - поздравил сам себя Сохатый Боян, - оказывается, мы вчера крутыми были. Орёл выплеснул остатки гнилого пива на донышке в урну.
- Уберёмся, - сказал Иоан2, снимая тужурку. Голова перестала болеть, что облегчило стремление к творчеству. Музкружок готовился к вербилковскому рок-параду. Завтра, завтра предстояло ещё раз попытаться не уронить себя перед толпой. Парал2ельно с музыкантами собиралась ехать вся тусовка быть зрителями, чтобы под2ержать друзей в трудную минуту и освистать лажовщиков, если таковы будут.
А Иоан2 уже отвернул микрофон, вставил в него батарейку и запел, вос2танавливая голос:
Чёрные ночи, красные дни.
Жизнь феодалов очень трудна.
Герцоги, графы родимой земли -
Жизнь их - любовь и только война.

- Клас2ика! - обрадовался Зелёный, - вот её бы завтра сыграть хорошо.
Косте Ша страшно хотелось жрать. Но он достал флейту, сделал ряд пробежек пальцами и уставился на остальных:
- Ну, всё. Погнали. Я готов.
И товарищи заиграли. Виолончель, фортепиано, ксилофон, флейта и высокий голос Иоан2а наконец-то с(ли)2сь во что-то определён2ое и принялись обкатывать отборный материал. Это должно было завтра работать "на забой"! Камерные звуки дошли до Игоря Голованова, котрорый этажом выше оторвался от писанины, вернулся к земным мыслям и подошёл к окну. Он любил смотреть в окно. "Играют, - подумалось заместителю директора ДК "Прогрес2", - надо начинать работать над новым фильмом".
Когда все вещи были сыграны, Костя Ша оторвался от музыкального строя:
- Забыл вам сказать. Я тут на работу устроился.
- С чего это вдруг? - спросил Боян.
- Да пора. Надоело висеть на ше2 предков. Возраст не тот, чтобы в игрушки играть.
- И куда?
- На родной завод. В СКБ.
Все в принципе не придали этому значения. Но Боян сотворил пятиминутную паузу, после чего взгрустнул:
- И нас бросишь?
Костя зажёг спичку, помог прикурить Иоан2у. Инструменты были поставлены подальше, дабы слегка зап(ер)2ывить.
- Пока будет свободное время, не брошу.
- Я думал, ты серьёзно с нами…
- Серьёзно, - сделался совсем нейтральным флейтист, - только вот этим, - он указал на флейту, - ничего не заработаешь.
- А ты думаешь, как в магазине, ты сразу зарабатывать начнёшь, - вмешался Орёл.
- Какой может быть тут спор, - пытался успокоить собрание Зелёный Андрей, - игаем и будем играть, пока играется.
Только Иоан2 не стал вносить свой голос в дискус2ию. Он просто добавил громкости в свой микрофон2ый усилитель и запел-закричал:
- Ли-ла-ла! Ли-ла-ла!
Друзья поняли всю панковость этого манёвра и договорились вернуться к разговору в боле2 подходяще2 время. И ещё кто-то сказал, что без бутылки тут не разобраться. Иоан2 надел свою тужурку, поиграл на нервах выключателем и воз2вал:
- Пойдём домой. И чтоб завтра на концерте - не балаганить!



25. Кода Музкружка


Настало завтра. I собравшiся на остановке запрудской, Музкружокъ залезъ въ авто. Тамъ онъ вою князя Колпакова встретiлъ. А направiлся транспортъ сей въ iзвестный посёлокъ Вербiлкi. Много до этого концертовъ iгралъ кол2ектiвъ в Вербiлкахъ. Вотъ i сейчасъ всё шло по плану.
Въ туалетъ возле местного клуба зашлi. А какъ ко сцене прiблiзiлiсъ - глядь, воя Колпакова уже строiтся. Людi ходятъ, шнуры перебiраютъ, пультiще выставiлi, мiкрофоны тестiруютъ: разъ, разъ.
Селi хлопцы по2даль, Орла съ некiмi тусовщiкамi за бухломъ послалi для смелостi. Да заскучалi. Не даётъ iмъ воя настроiться - самiмъ временi мало, говорятъ. А кончiлi онi, такъ откуда-то свалiлся театръ кукольный: "Наше время, - говорятъ, - пошло". I сталi для детiшекъ куколъ-плясуновъ казатi. Темъ временемъ Орёлъ со товарiщi вернулiся. Трi пазыря краснiны раздобылi. Веселей чуть стало. А Костя Ша сказалъ:
- Не буду я пiтi.
I не сталъ пiтi. Народъ въ зале отъ нетерпенiя загромыхалъ шузамi по полу. Но вышла воя князя Колпакова, i завертелся празднiкъ песнямi. Два мужiка пьяныхъ вылезлi было на сцену, гiтару отнять хотелi, можетъ. А тутъ i ментъ появiлся, успокоiлъ, заставiлъ iхъ на место сесть. Хорошо въ Вербiлкахъ мiлiцiя работаетъ!
Смотрiтъ Боянъ на светотехнiка фузовой воi i радуется: мiгаютъ фонарiкi весело. I, подойдя, спросiлъ: а намъ такъ же бойко помiгаешь? "Конечно", - отвечаетъ тотъ.
Андрей Зелёный за это время вырядiлся умело: чубъ себе подкрасiлъ, бровi i ногтi чёрнымъ подвёлъ. Пора на сцену. Только не настроiлiся, жалко.
Но вотъ отыграла воя метал2iческая, такъ зрiтелi долго во следъ iмъ хлопалi. I вышелъ Музкружокъ. Сохатый Боянъ за рояль селъ, а Костя съ флейтой къ мiкрофону подскочiлъ - такъ по сценарiю выдумано было. Заiгралi фантазiю Соль-мажор. Давiтъ на клавiшi Боянъ, а сам на светотехнiка поглядываетъ. Смотрiтъ - а его i нетъ! Вiдать, бухатi ушёлъ. Грустно стало. Костя Ша какъ ни вертелъ флейту - всё одно, не строiтъ. Вдругъ, совсемъ печаль - светъ погасъ. Понялъ Боянъ, что промахiвается по нотамъ, i флейтiст промахiвается. Въ зале свiстъ поднялся: i музыкi нету, i iзображенiе пропало. Шо за концертъ?!
Потомъ светъ включiлi. По плану должны былi вступiть Зелёный съ вiолончелью, да Орёлъ съ ксiлофонтомъ. А Iоан2 ротъ открылъ, чтобы запеть голосомъ. Но Костя Ша нi съ того, нi съ сего оборвалъ музыку на самомъ вiдномъ месте i сказалъ въ мiкрофонъ:
- Музкружокъ не будетъ больше iгратi. Спасiбо за внiманiе.
I отсоедiнiвъ концы кабельныя, быстро вышелъ за кулiсы. Въ зале зрiтельномъ закрiчалi да засмеялiсь. Музыканты переглянулись, развелi рукамi. Нiчего не поделаешь - безъ флейты не сыгратi музыкi. I, покрасневъ отъ злостi, ушлi вследъ за Костей Ша. Концертъ закончiлся.
За кулiсамi чуть дело до махача не дошло. Все бурно обсуждалi, верно лi Ша поступiлъ, что сорвалъ сейшнъ. I сторон2iкi собралiся i протiвнiкi. На шумъ князь Колпаковъ прiбёгъ i спросiлъ тожа, почему такъ? А Костя твёрдо стоялъ на своёмъ, говорiлъ, дескать нечего людямъ лажу показыватi. А Зелёный обiделся, что не далi ему нi едiной ноты взять на сцене, i сказалъ: "Не буду я больше съ такiмъ флейтiстомъ iгратi". Долго спорiлi.
Вечеромъ вышлi музыканты на улiцу, чтобы домой поехатi, а во дворе клуба девчонкi местныя стоялi. I засмеялiся онi въ лицо:
- Ну что, обломiлся, Музкружокъ? Такъ вамъ!
Ехiдно такъ рас2меялiсь, до болi ехiдно…
I распался Музкружокъ.





26. Танки в августе.


Перестройка-гласность-демократия-
революция сознания-обновление
 социализма-новый этап-стремление…

(Политические выражовывания).


Пыль, летающая над городом Москва, погибать не собиралась. Прошла капризная весна, убивающая занятость людей. Прошло скоизкое лето с душным шарфом. Время сремительно набирало вес, порой исключив из своего рациона качество.
Аро училась шить. Её длин2ая чёрная игла прокалывала пальцы, а кровь подкрашивала бесцветную жутковатую нить в цвета рос2ийского флага. Этот август страдал болезнью.
Аро любила ездить на трамвае. Да и кому неприятно это живое движение, стук колёс и скрежет колодок. А за окном пролетающие декораци2 и актёры. Этот август принял активное участие в постановке большого спектакля под названием "Путч". Смысл либрет2о заключается в следующем. Один человек поехал отдыхать на юг. А другие люди договорились между собой и захотели его "опустить". Народу сначала это понравилось, а потом не понравилось, потому что другой человек сказал, что это плохо. Тогда те, которые хотели его "опустить", позвали солдат и приказали им стрелять в тех, которые не хотели никого "опускать", а в первую очередь поймать того, кто сказал, что это плохо. Солдаты сперва постреляли, а потом перешли на сторону народа. И в конце концов тот человек вернулся с юга, объединился с тем, который сказал, что это плохо, и они вместе поймали тех, которые хотели "опустить" того, первого. Поймали их и посадили в тюрьму. И народ стал радоваться, веселиться,друг друга красивыми словами называть и звания себе придумывать.
А, между прочим, среди охраняющих от танков Белый дом были совсем разные товарищи. Одни выстроили "живую цепь" и искрен2е старались остановить бронемашины, другие примкнули к пирожкам - халявной гуманитарной помощи москвичей. Одни скрывали свои имена перед камерами репортёров, полагая, что так поступил бы каждый воспитан2ый человек, другие - организовали продажу значков и удостоверений "защитник Белого дома". Одни поставили ап2аратуру на бар2икады и сделали героический сейшн, другие помчались в своих авто поближе к границе или по Союзу с концертами, чтобы получить больше бабок.
Из запрудненской тусовки у Белого дома были Андрей Зелёный, Стас и Иоан2. За целую ночь они участвовали в шестви2, держали "живое кольцо", были на Манежке и в некоторых других местах Москвы, где проходили танки. Зелёный по этому поводу написал статью и опубликовал её в новой запрудненской газете "Доверие". Публикация содержала такое же настроение и стиль, как и рукопись, но самые крутые места конечно же не решились напечатать.
Прошло две недели, и жизнь продолжила свой бег по старой коле2.



27. Феликс, или Жертва педагогики

Маша умна. Даша умна. А Шура?

(Букварь. 11 издание, М. "Просвещение")



На сыром паласе валялись ак2уратно разбросан2ые игрушки: паровозики, обезьянки-лесбиянки, книжки-мартышки. Это постарался Феликс, младший брат Зелёного Андрея. Ему исполнилось шесть лет, и теперь он попадал в школу. Стоя на четвереньках, возился с игрушечным пароходиком его приятель Славка. Он возил игрушку по паласу и громко озвучивал рёв мотора и гудок, поворачивая своё туловище разными ракурсами.
Феликс стоял неспроста. Он выбирал момент, чтобы с великим удовольствием прописать Славке первый за сегодняшний день поджопник. А глаза сделал такие добрые-добрые.
- Р-р-р, ж-ж-ж! - говорил Славка, двигая пароход к причалу. "О! - со2бразил Феликс, - вот это момент!" и сделал некислый размах ногой, благо приятель как раз подставил зад.
- Эй, ковбой! - прозвучало за дверью. Вошёл Зелёный и посмотрел на брата, - Ну ты чё, ещё не одет?
- Ща, мы тока доиграем, - отетил грустный Феликс. Его лишили удовольствия.
- Без "ща". Одевайся и живо!
Пришлось бросить игру и напялить на себя тесный школьный пиджак. Выйдя на улицу, Зелёный собствен2оручно проводил его до жёлтого "храма науки", что на улице Ленина. А там находилось много таких же, подобных Феликсу, в пиджаках и белыых руб(ах)2. Но больше всего было цветов. Учительши с натянутыми улыбками вежливо приглашали юнцов в клас2ы. И начиналась совсем другая жизнь.
Первые недели Феликс показывал себя прилежным учеником. Матом не ругался, ручкой на стенах не писал, не курил и баб за волосы особо не дёргал.
Один раз он вернулся домой после занятий, а Андрей врубил на всю громкость "Скорпов", лёг на диван и стал ловить кайф. Ак2уратно по2бедав, братишка заглянул к Зелёному и серьёзно предупредил:
- Знаешь что, Андрюша, сделай потише, а то мне уроки решать надо.
- Да ты чё, - чуть было не свалился с дивана Андрей, - кто тебя научил?
- Нам в школе сказали выполнить задание.
- Серьёзно?
Феликс кивнул головой и добавил:
- А ещё нам учитеьница сказала, что люди, которые слушают громкую музыку, в частности - рок, всегда становятся хулиганами и наркоманами.
- Подумать только, (ка)2я связь! - воскликнул Андрей и стал прикидывать насчёт педагогической логики.
Со следующего дня Зелёный стал приобщать брата к серьёзному искус2тву. Делалось это не вдруг. Сначала Феликс привыкал к "Наутилусу", "Чёрному кофе", "Алисе". Затем к Ингви Мальмстину, "Ю-ту", "Плэнет Пи". Потом уж до "Скорпов" дошло, "Секс Пистолз", "Нирвана". И всю эту информация Феликс глотал добровольно, серьёзно интересуясь и развиваясь.
В школе со временем учителя обнаружили у Феликса заметные отклонения в образе жизни. Глупые шутки его уже не устраивали. Визитной карточкой его стал серьёзный плоский юмор. В тетрадке писал не так как все, а "кверху ногами". Нарисовал в клас2ном журнале цветок и раскрасил его тушью. Все свои счётные палочки засунул в розетки. Сочинения и контрольные у него получались в сугубо своём стиле.
Но больше всего школьный персонал удивился, когда Феликс вытащил из портфеля и положил на парту вот это учебное пособие. Где достал - неизвестно.


Далее следует Букварь Юного Панка (см. CD Мэо-сайт).
Далее - сочинение Феликса на тему "Как я провёл летние каникулы".

28. Big sаbaнтуй

Новый человек тусовки - Роман Тихомиров зашёл за Иоан2ом. Тот открыл дверь, убил пальцем таракана, двигающегося к звонку, и сон2о спросил:
- Уже?
- Да пойдём. Пора.
Через десять минут и пять секунд Иоан2 с большой лубковой книжкой "Алиса в Зазеркалье" выскочил на улицу. Было тепло. Декабрь-шутник потерял все звёзды и бросил в пять вечера на землю такую темноту, что ваще... Однако, обильного снега не было, и в ближайшие дни не ожидалось.
- Короче, давай, ты зайдёшь за Зелёным и за Стасом, а я - за Бояном, - сказал Иоан2, после чего их корпуса разошлись в противоположных направлениях.
Роман Тихомиров небольшого роста, но с чётко сформирован2ыми усами на юном лице, забежал в ближайший подъезд и стукнул в квартиру Зелёного:
- Андрюха, ты идёшь?
- А, ну конечно! Сегодня же у Орла день рождения. Щас иду.
- Давай. Там уже все ждут.
И Зелёный, поклав в карман подарочную кас2ету, присоединился к шествию Ромы и Стаса, за которым случайно отпала надобность заходить.
У Орла ничего стран2ого в адресе не было: пятый дом по улице Маркса. Напротив большой новой школы. Вот в тот дом друзья и направились.
Все собрались в маленькой комнате и, поскольку народу было немного, каждому хватило места за столом. Боян уже налил какой-то жёлтой фигни. Достали "толкача".
- Скажите, господа, - Иоан2 встал и оглядел присутствующих, - чем отличается обычная пьянка от Дня рождения? Подарками! Конечно, подарками!
Он сам ответил на свой вопрос и протянул Орлу лубковую книжку "Алиса в Зазеркалье". И Зелёный Андрей вытащил новенькую кас2ету, от которой Костик совсем зафанател:
- О, "Sex Pistols" - это как раз то, чего мне сейчас не хватает!
И тогда выпили. Жалко, что первый тост Боян сказал невыразительно, вероятно, не подготовился:
- Да здравствует большой сабантуй!
- Sex Pistols? Да, панки - хой!!!
- Хой-хой-хой, - играла музыка в магнитофоне.
Весёлые нетребовательные выкрики. Салатики и маленькая колбаска скоро кончились. Да ведь приличные стаканы Орёл наливал доверху. "Лимон2ая водовка" быстро увлекала друзей в её мир.
- А я ни фига не пьян, - подумал и сказал Роман Тихомиров, - только торможу слегка. Ну ладно, сейчас за перекуром чего-нибудь им скажу.
В коридоре все стали ш(ат)2ься и искать сигареты.
- Друзья-музкружковцы, послушайте меня, - обратился Ромик и Иоан2у.
- Давай, говори, - сделали серьёзные рожи, скучковавшись на лестнице, ещё недавние фанаты камерной музыки.
- Я хочу свой сольник записать.
- Сольник? - от Ромки этого не ожидали.
- Да. Ну, ведь вы мне поможете?
- Роман, - приблизился Иоан2, - ты только скажи… мы - как только, так сразу…
- А что нужно? - спросил Боян.
- Пару гитар, бас, какие-нибудь бонги и микрофон. Песен - штук восемь. И матом есть.
- О, - закричал Орёл, - матом - это Sex Pistols!
- Хой-хой-хой! - запел магнитофон, снова включившись.
Винище кончилось. Утомлён2ые друзья собрались одеваться. Боян по поручению Константина запихнул в карман последню2 бутылку, чтобы выпить её на улице, в другой карман положил хлебных крошек - закусить. Иоан2, облокотившись на Зелёного, рявкнул:
- Поедем куда-нибудь на автобусе!
Роман сказал, что это идея; и этого было достаточно, чтобы всех направить на автобусную остановку. Вот тут и стало ясно, кто как держится на ногах. Относительно спокойно держался Стас, но возле гастронома его перехватила (ка)2я-то девка и увела с собой. Чуть страшне2 выглядел виновник торжества Орёл, которого вели Роман Тихомиров и Боян. Вся эта троица пела украинскую народную песню типа "Роспрягайте, хлопци, коней…" А вот с Иоан2ом дело обстояло посложней, так как, если порой Зелёный выпускал его из рук, так тот вытворял такие "крутасы"! Интересно, что после каждого падения Иоан2 сам смеялся над нелепостью движений:
- Поднимите меня! Я бухой!
Скоро они были на автостоянке, абсолютно пустой. Только вдали шумели окна ДК "Прогрес2". Там играла дискотека.
- Ну чё, будем ждать, - сказал Роман, случайно потеряв Орла. Подошёл автобус, выпустил пас2ажиров и забился в дальний угол стоянки, зажав двери.
Костик обнаружился в десяти метрах. Он стоял радостный, шатаясь рядом с неизвестным человеком в фуражке. "Ой!" - подумал Боян и пошёл на выручку.
- А звание у тебя какое? - обращался Орёл к неизвестному.
- Младший лейтенант.
- Ой, лейтенант. Давай, выпей с нами. У меня сегодня день родждения. Боян, налей!
- Давай, - ответил Боян, - вы к скамейке подойдите, тогда налью.
Он открыл бутылку, слегка расплескав содержимое. А Орёл, находясь в своей любимой стади2, никак не мог прекратить балаган, не познакомившись с человеком поконкретней.
- Слушай, а чё это у тебя погоны красные? Ты чё, пожарник?
- Пожарник - это жук. А я - пожарный.
Тихомиров выпил стопарик, и вместо закуски рас2казал пожарному причину Большого сабантуя. Тот вытащил из дипломата бутылку пива и скромно предложил:
- Вот, это чтобы запить.
Друзья ещё больше обрадовались, поэтому гранёный стакан совершил ещё один круг.
Наконец автобус завёлся, включил свет, открыл двери; и пожарный, тронутый вниманием пьяных чуваков, попрощался. Ему нужно было спешить в Вербилки.
Сколько ни пытался Роман разбудить Иоан2а и затолкнуть всех в автобус - не получалось. Иоан2 ругался и хотел спать прямо на скамейке. В Доме культуры закончилась дискотека, и народ океанической толпой зашагал домой. Тусовщиков обступило несколько знакомых. Кстати, Соломатину после пива стало легче, и он стал узнавать своих и чужих.
В такой толпе было принято решение. Зелёный остался на скамейке и по2бещал, что окажет помощь Иоан2у в транспортировке до дома. А троица в составе: Орёл, Боян и Роман Тихомиров вышла на центральную дорогу и пропала с пьяного поля зрения.
Через минуту послышалось их удаляюще2ся пение. Зелёный переложил упавшую голову Иоан2а и подумал: "Во гуляют чуваки! Жаль, что я не с ними".





29. Ночь, тишина, и все спят


- (Сейчас)2, подожди, Орёл, - губасто говорил Боян, - потерпи вон до того жёлтого фонаря, там и жахнем.
У Орла, видать, после километровой ходьбы пересохло в горле. А весёлый Роман подбирал новые песни:
- А, други, мы ещё "Казаки едут в гору" не пели.
- Так об чём разговор?
И вплоть до жёлтого фонаря, сильно выделяющегося на фоне других голубоватых, на улице звучала песня.
Бояну ничего не стоило, зная основной мотив, вести партию второго голоса. Поэтому он постоян2о импровизировал, даже в народных песнях, бегал голосом от тонической терци2 до низкого баса. Костя Соломатин его не слушал и пел во всю глотку, не боясь порвать связки. Ну а Роман Тихомиров, никогда не блиставший музыкальным слухом, выводил мелодию как обычный запрудненский мужик.
Последний куплет они допели у жёлтого фонаря. С прилично мутными глазами Боян раскупорил бутылку и жахнул в подставлен2ый стакан несколько "булей". Тихомиров машинально выпил и вдруг отскочил на два метра.
- А-а-дл-е-е-р-р-р!!! - с таким звуком содержимое пищевода и частично желудка вырвалось на волю и попало на асфальт.
- На, занюхивай быстрей, - сказал Орёл, подставля2 Роману свои волосы. Тот упал носом в густую шевелюру, после чего совершил нарукавно-плечевой вид сморкания и огляделся по сторонам:
- Ой, тут такая ночь, тишина. И все спят кругом! А мы шум всякий создаём. Пошли быстрей.
И вскоре втроём они подошли к платформе. В организме Орла появилось определён2ое желание вернуться.
- Ну и что мы будем тут делать? - не понимал он.
- Сейчас подойдёт электричка, и мы поедем, - равнодушно сказал Роман. Ему стало лучше, поэтому он терпеливо выжидал паузу, чтобы ещё жахнуть.
- Смотрите, вон, она уже идёт!
- Я не поеду, мужики, - категорично сказал Орёл.
- Костик, не трави душу, поедем!
- Да чё там делать-то. Лучше здесь спать буду.
- В вагоне поспишь. И курить стрельнём заодно.
Электропоезд подошёл. И когда Боян с Ромиком закочили в тамбур, Орёл тоже сломался и последовал их примеру, наверняка подумав, что одному на платформе хуже.
Друзья прошлись к головному вагону, инстинктивно открывая перед собой многочислен2ые двери. В поезде не было никого. Абсолютно. Значит, и сигарет стрельнуть было не у кого. Зато Боян вот радовался:
- Представляете, вся электричка - наша!!!
И на следующей станци2 Соревнование они вышли. Мелкий снег падал на голову.
- Сколько там осталось? - спросил Орёл, глядя Бояна, что доставал бутылку.
- На две, надеюсь, растянем.
Тут заметили, что закусона больше нет. Конечно, до большой проблемы это не доросло. Так что спокойно по порядку все выпили по глотку и занюхали волосами соседа.
Был уже час ночи. Станция Соревнование имела тогда четыре парал2ельных пути, три частных домика, кучи сложен2ых шпал и небольшой вокзал, покрытый извёсткой. Вокруг стоял лес, совершен2о тихий и скрывающий огни недалёкой улицы. В принципе, до центра Запрудни отсюда можно было дойти за час. И дорога была живописной. Особен2о ночью. Особен2о с фонарём.
Медлен2о водя глазами по стоонам, Боян показал рукой:
- Интересно, что там светится?
- У! Это же тепловоз стоит! - ответил Роман, - а может, мы у машинистов курить стрельнём?
Они слезли с платформы и направились к локомотиву. Когда подошли, Роман по ступенькам поднялся в кабину и через минуту вернулся с двумя сигаретами.
- Там два мужика сидят, - рас2казал после Тихомиров, - они на Большую Волгу едут. Я попросил до Запрудни подкинуть, а они говорят: "Вы все пьяные, и пожар нам устроете". Вон, у них в составе одни цистерны.
- Ну ладно. Последня2 электричка ещё будет, на ней и уедем.
Ребята вернулись к вокзалу, и потом ещё наблюдали, как на тихой заброшен2ой станци2 открыли выходной светофор, и состав с цистернами проследовал на Большую Волгу.
Раздавили последние грам2ы самогонки. Роман Тихомиров, пьющий последним, с кайфом на довольном лице занюхал волосами Орла, и изо всех сил разбил стакан о бордюр платформы.
- Зря ты это сделел, - заметил Боян, - лучше бы тут стакан припрятал. Чай не последний раз бухаем.
Затем они, изучив расписание, узнали, что электричка придёт через пятнадцать минут, да проникли в зал ожидания. Внутри было очень темно. Прекрасная акустика. Костян Соломатин протяжно запел. Его подхватил Боян, зачиная правильные ходы парти2 второго голоса. Роман сел напротив и стал слушать их вокальный концерт.
Боян с Орлом почти чисто и без грубых ошибок исполнили несколько фрагментов програм2ы Музкружка, немного народной и клас2ической музыки. Эх, если бы снова Музкружок мог бы собраться! Воспоминания всегда выполняют свою функцию - наводят тоску. Становится жаль прошлого… Если бы можно было бы вернуться в то время…
  И только грохот приехавшей электрички, скрип её тормозов и шипение дверей, как-то отодвинули их грусть на задний план.



30. Тридцатая глава


Вечерело. Летал ктырь…
(Влад Пажуков).


Итак, Санёк Ермолаев залез в пас2ажирский трамвай номера 50. И поехал нужно было слетать до универмага "Московский" и посмотреть на цены. Но самое главное, что в этом трамвае он совершен2о случайно встретил Аро. Она, протиснувшись сквозь людей с несправедливыми замечаниями, продвинулась к Александру и высказала убойный привет.
- Ух ты! Вот как бывает! - сказал Саша, - Неождан2ость (ка)2я!
- Я же тогда говорила, что буду в Москве позже.
- А я тут недалеко учусь, в СТАНКИНе, - показал он рукой в трудно сказать какое направление.
Трамвай петлял, совершал крутые повороты и частые остановки на Олимпийском и Проспекте Мира. А Ермолаев уже пять минут рас2казывал об учёбе и тусовке. Тысячи-тысячи людей создавали в городе условия час-пика. И тогда на площади трёх вокзалов Аро и Санёк вышли.
По сути дела весь универмаг "Московский" стал с недавнего времени большим "комком". Яркие витрины - это видеокас2еты, тачанки, видаки, пле2ра, шмотки, 7-рублёвые жвачки. Кругом одни ком2ерческие отделы, составляющие наглядную характеристику нашего времени.
- Хочу вон тот микрофон, - пошутил Саша, разглядывая цен2ик с тремя нулями. Аро сде(ла)2 вид, будто всё происходяще2 её экзотирует. На лицо прыгнула горькая улыбка.
А потом, когда на выходе Ермолаев до боли в животе затянулся папироской, Аро пригласила его домой:
- Я тут недалеко живу, возле Курского.
И Санёк, размышля2 над смыслом жизни, согласился. Дел у него сегодня больше вроде как и не было.
К пяти часам (время англицкого файв-о-клока) они перебежали по подземному переходу Садовое кольцо. Желтый дом сталинских времён с облетевшей штукатуркой ничем не отличался от остальных в этом переулке - так же плотно примыкал плечами к своим собратьям. Внутри, посреди квадратных лестничных проёмов, торчала сетка неработающего лифта.
- Где ты живёшь? - спросил Александр. Ему здесь понравилось.
- Между третьим и четвёртым, - ответила Аро, - почти пришли.
В стороне пробежала ком2унальная кошка. Она немного была похожа на ту, которая некогда гуляла по рельсам станци2 Икша. Поднимаясь по ступеням, Ермолаев увидел между третьим и четвёртым этажами какую-то дверь, всю в заплатах и ржавчине.
Аро открыла дверь. Саша спокойно зашёл внутрь и поглядел по сторонам.
- Да, крутой у тебя флэт. Почти как у нас в общаге.
Больше всего ему понравилась картина, висящая на самом виду. На здоровом куске ватмана была нарисована голова мужика в профиль синей и красной гуашью. Причём, нарисовано было достаточно небрежно, что хотелось верить, что Аро его выполнила не кистью, а пальцем может быть даже левой руки.
- Авангард! - поразился гость.
- Нравится?
- Ваще, таски!!!
- Если хочешь, бери! - сказала Аро. И Санёк представил, что будет, если он потащит этого "пикас2о" в метро. Ещё и остановят, небось…
- Не, не могу я взять… Ты его наверно долго рисовала.
- Да нет, - ответила Аро, - где-то секунд пятнадцать. Я себе ещё нарисую.
"Не удивительно, - подумал Саша, - я бы так и за пять секунд мог бы".
На одиноком столе уже появился стакан с горячим чаем. Ермолаев отхлебнул глоток и по2бещал, что когда-нибудь покажет свою новую картину "9 часов вечера".
А потом он ушёл, вспомнив, что нужно сделать тысячи-тысячи дел, например встретить на Киевском Грос2а и Поручика. Они как раз возвращались из нового путешествия, почти не имея денег. Это стало каким-то модным хоб2и: взять 20 рублей и махнуть куда-нибудь в Киев или Брянск.
Итак, Санёк Ермолаев забрался в метро и поехал в самый конец "синенькой" лини2. Там его развезло, и захотелось спать. Он вышел на платформу, посмотрел, как поезд ушёл в тупик, и закемарил на тёмной скамейке. Но долго спать ему не пришлось.
От стука в плечо Александр проснулся. Перед ним стоял мент (с кокардой и резиновой палкой). Он засверкал своими ментовскими глазами и сказал:
- Бай бай! Дома спать будем…
- Мне бы ещё минутку поспать бы, - попытался объяснить Ермолаев, что он не пьян, - а потом я уйду. Мне товарища встетить нужно.
- Дома выспишься, - отрубил мент, - Иди, я не хочу, чтоб тебя здесь обули…

далее следует страница приколов (разворот) "корки-корки-корки-корки…" - 14 маленьких прикольных историй, забитых по-диагонали наискосок справа налево и слева направо:

*
Берег Кундевки. Подготовка к школьному турслёту.
ОРЁЛ: Мужики! Вон там в темноте что-то шевелится!
ЗЕЛЁНЫЙ: Где?
ОРЁЛ: Вон там, за ёлкой. А, я знаю, это инопланетяне приехали.
ЗЕЛЁНЫЙ: Оставь их.
ОРЁЛ: Пойдём к ним. Может, они нам денег дадут.
ЗЕЛЁНЫЙ: Какие деньги? В стране инфляция. Им деньги самим нужны.
ОРЁЛ: Им-то зачем? Они чё, бухают, типа нас?
ЗЕЛЁНЫЙ: Конечно бухают. Чё, инопланетяне - не люди, что ли?


*

Там же, спустя 2 часа. Ночь. Храп в палатках. Люди у костра держат стаканы.
ТИХОМИРОВ: Потише посудой звените, а то чуваков разбудите.
СТАС: Давай, наливай.
ОРЁЛ (выползая из темноты): Мужики, а чё это у вас "краснина" такая красная?


*

Тусовка. Вечер.
СВЕТКА: Так смотреть будешь - глаза сломаешь.
ЖОРА: Я, может, и не на тебя смотрю. Я просто на пол смотрю.
ЗЕЛЁНЫЙ: Ну и какой пол, мужской, или женский?


*

ДК "Прогрес2". Репетиция Музкружка.
ЗЕЛЁНЫЙ: Вы знаете, что Колпаков нас "бригадирами" называет?
БОЯН: Ну и что? А мы его "Колпаком" называем.


*

СТАС: Нефиг, чуваки. Не правильно играете, нужно на 2 мажора выше.



*

Московское море. Полуостров Коровино. Очередная пьянка. Пущен слух, что на соседнем острове Липня находятся отдыхающие женщины…
ОРЁЛ: Стас, ты моторку водить уме2шь?
СТАС: Умею.
ОРЁЛ: Ванёк, а ты фарватер знаешь?
ИОАН2: Знаю.
ВСЕ ВМЕСТЕ: На Липни! На Липни! На Липни!


*

Трое бегущих опаздывают на автобус. Костя Ша с большой сумкой.
ВАСЁК: Ты, Мишка, заскакивай и двери держи.
МИШКА: Догоняйте быстрей.
Костя Ша падает, затем, отряхиваясь, встаёт и смотрит на руки, покрытые грязью:
ША: Я весь в крови!
ВАСЁК (ритмично): Это не кровь!


*

Тусовка. Сумерки. Мимо проходят две герлы. Стас, думая, что это его знакомые, вскакивает и радостно бежит к ним. Но, увидев, что обознался, останавливается, плюёт и печально возвращается на тусовку.
ЗЕЛЁНЫЙ: Стас, ты чё, сплюнуть ходил?


*

Концерт Музкружка и груп2ы Саши Ермолаева в ДК посёлка Вербилки. Конферансье Вячеслав Колпаков за кулисами собирается объявить новую груп2у.
КОЛПАКОВ: Как твоя команда называется?
ЕРМОЛАЕВ: "Пандора".
КОЛПАКОВ: А чё это такое?
ЕРМОЛАЕВ: Грешно не знать. Богиня древнегреческая.
КОЛПАКОВ (вышел на сцену): А теперь встречаем груп2у "Пандора". Для тех, кто не знает: это богиня такая была…


*

Тусовка. Мимо проходит Роман Тихомиров с герлой, которая когда-то гуляла со Стасом. Здоровается и, не заходя на тусовку, проходит мимо. Непрерывно болтающие до этого Светка, Ирка и Монюх вдруг замолчали. Все уставились на Стаса.
СТАС: Схожу, посмотрю, Зелёный из кино идёт или нет. (Выходит на дорогу и долго смотрит в сторону Тихомирова).



*

Костя Ша, легко одетый, выходит на улицу. Там его ждут участники Музкружка.
КОСТЯ ША: Обещали потепление до минус двух. Ну и где же? Не видно…


*

На тусовке полная тиштна. Вдруг ни с того ни с сего закричал Борис. Чуствуется, что ему плохо.
БОРИС: Орёл, быстрей, быстрей, дай какую-нибудь тряпку!
Орёл, думая помочь товарищу, суёт ему носовой платок. Борис сморкается в него и отдаёт платок хозяину.


*

Вечер. Тусовка. Стас с выражением рас2казывает историю. Зелёный и Иоан2 напротив. Слушают. Приходят Борис, Тихомиров и девки. Стас начинает рас2казывать вновь.
ЗЕЛЁНЫЙ: Стас, ты конечно клас2ный чувак, но ты эту бадью уже в четвёртый раз говоришь!


*

Как-то раз Орлу нужно было ехать в Москву в общагу СТАНКИНа на репетицию груп2ы "Пандора". Орёл приехал в Москву, зашёл в метро. Тут он забыл, как "Киевская" называется. И проехал два круга по кольцевой, пока не вспомнил.



31. Пионербол

* У Агафона язык синий - готовь тулуп зимний.
* Учёные запускают стратостаты - твоего сына заберут в солдаты.
* Рыбачишь с генеральским сынком - будешь командовать полком.
* В гостях откалываешь трюки - в подворотне снимут брюки.
(Тарасъ Косоротовъ. Народные приметы).


Под ступенями парикмахерской мяукал котёнок, и Бояну было его жалко. Может, просто пасмурная погода заставляла плакать это животное. Лужи блестели. Где-то за детским садом кричала птица. Она, наверно, вила себе гнездо - поэтому и кричала. Птицу звали обыкновен2о грачом.
Боян помнил запах воздуха год назад, а также помнил его качество двухлетней давности. Сегодняшня2 весна запаха не имела. И это казалось неразрешимым.
Пришли Зелёный, Стас и Светка и сели напротив. У Стаса горела сигарета, и все смотрели на неё.
- Ой, кто там пищит? - удивилась Светка, заглядывая под крыльцо.
- Кот, - сказал Боян, представив тем своего невидимого друга, - хочет мяса.
Костя Ша в этот день почуствовал себя утомлён2ым и тоже приехал на тусовку путём вращения педалей своего велосипеда "Салют-6". Флейты с ним не было.
- Ха! - коротко сказал Стас.
- Чё ты? - толкнула его Светка.
- Да так, корку вспомнил…
Котёнок незаметно выбрался из-под крыльца и показал себя уже не отдельными фрагментами.
- Ну и рожа у тебя, Шарапов, - обратился к нему Боян.
- Слушай, Светк, - спросил Костя Ша, резко изменив тему, - а тебе Валька хоть пишет?
- Давно не писал. Всё там же служит. В Германи2. Не любит он писать. Картинку нарисует во весь лист, и пол-страницы текста. Всё нормально, мол. А как служит - неизвестно.
Прошло пятнадцать минут.
- Вон, прищурился Костя Ша, - кажется, Иоан2 идёт.
Точно. Из-за угла размашистым шагом вышел Иоан2.
- Привет, - исполнил он, думая, что вот оно как…
- Ну вот и клас2но, теперь будет с кем в пионербол поиграть, - обрадовался Боян.
- У тебя чё, мячик есть? - спросил Иоан2.
- У Орла есть. Можно к нему сходить.
- Не придумывай, - остановила его Светка, - чё, ребёнок что ли?
- Да ничего вы не понимаете, - Боян сделал задумчивый образ, - весну нужно чем-то отметить!
- Весну отметить просто, - дал совет Зелёный, - тащи пАзырь, и мы скажем, что с ним делать.
- Ладно, чуваки, я поехал, - проговорил Костя Ша и дёрнул правой ногой по педали.
- Стой, подожди, - Боян подскочил к нему ближе, - я бы хотел завтра собраться, - зашептал он тихо, чтобы на тусовке было не особо слышно, - понимаешь, давно к инструменту не прикасался. Играть хочется - аж руки сводит.
Константин виновато помолчал, потом произнёс:
- У меня работа теперь.
- Ну, подожди, ты же не целыми сутками работаешь. Можно ведь договориться.
- А Зелёный? - слукавил Ша.
- Причём тут Зелёный?
- Он не хочет со мной играть.
- Я действительно не хочу с ним играть, - крикнул Зелёный с тусовки. Он услышал разговор. И Боян был вынужден почесать за ухом.
И в этот момент все тусовщики посмотрели в сторону и напряглись. По улице Ленина весело к ним подходили Саша Ермолаев со товарищи.
- А-а-а-а! - больше всех обрадовался Иоан2, - кореша из Москвы приехали!
- Здорово, здорово! - улыбнулся Ермолаев, - ну Грос2а и Поручика вы знаете. А вот её зовут Аро.
Все посмотрели на девушку. Каждый назвал своё имя. Аро вряд ли кого запомнила, но по правилам этикета сказала "очень приятно".
- Смотри, Андрей, - обратился Боян к Зелёному, - неужели ты не хочешь завтра порепетировать и сыграть для таких гостей?
- Да, мужики, мы, может, только ради этого и приехали! Организуйте что-нибудь, - подыграл Ермолаев.
- Ладно, - ответил Зелёный, - если мне Ша напишет объяснительную, почему сорвал вербилковский концерт и не дал мне взять ни одной ноты, и извинится, тогда я буду с ним играть.
- Хорошо, - усмехнулся Костя, - что-нибудь сочиню.
- Договорились. Поздно уже, - сказал Иоан2, - пойдём по домам. А кто у кого ночевать будет - по дороге решим.
Тусовка разбрелась, оставив пение птицы и детские крики. За железным забором дети гоняли мяч. Круглый оранжевый, он прыгал через натянутую сетку под дружные возгласы. (Туда-сюда)2.
Дети играли в пионербол.



32. Звуки из рояля


В таком огромном мире всё страшно мышке
серой и без2ащитной! Маленькая мышка и
 огромный рояль, способный грянуть всеми
струнами и оглушить. Рояль этот был
 господином дома…
(Мих. Осоргин. "Сивцев вражек".)


Стран2ое иногда происходит с человеком. Вчера он был обыден2ым. Так же курил и скучал, как все остальные. Потом слушал надоедливые корки, потом уходил с тусовки, как и все. Но вот пришла ночь, а с нею тот неповторимый сон, что приснился Бояну. Продолжительность его была небольшой, но сам сюжет не имел ничего реального, а держалося на непонятных знаках различной силы, величины, времени и цвета. Кроме того, он слышал звуки. Яркие и величествен2ые, хотя кроме одного периода ритмического рисунка ничего не запомнил. И вместе с пробуждением в голове осталось что-то, что сам проснувшийся не мог понять. Нависли желания и чувства, из которых вытекало: я так мал и несоверш(ен)2… Это можно было сравнить с моментом, когда весь оркестр внезапно замолкает, и остаётся звучать лишь одна скрипка, партия которой движется «по инерци2».
Боян встал, и, умываясь, заметил, что всё прошло. В зеркале виднелась та же морда юноши, что и вчера. Холодная вода была мокрой.
Через час за окном посвистели. По2бещав, что скоро выйдет, друг залез в рубашку и приготовился к ступенчатому сходу на улицу. Бояну и раньше снились подобные сны, и он всегда делился ими с кол2егами по Музкружку. Но в этот раз почему-то захотелось помолчать, чтобы сон остался в тайне.
На улице собрались: Музкружок, чуваки из СТАНКИНа и Аро. Зелёный немного радовался, выпрямля2 спину, на которой так давно не таскали виолончелей. Ему никто не помогал, разве что иногда, в виде исключения. В Музкружке так повелось: каждый тащит то, на чём играет. В этом плане повезло только голосовику Иоан2у (микрофон-то и в карман можно положить), да Бояну, к которому переноску рояля было принято считать необязательной.
- Орёл, вот тебе ключ, - сказал Иоан2, - идите, а я зайду за Костей Ша.
И когда на горизонте уже появился силуэт ДК «Прогрес2», Зелёный, Орёл и Боян незаметно отозвали Ермолаева и шепнули ему на ухо:
- Слышь, а как её по-настоящему зовут? Чё такое Аро?
- Не знаю. У неё вроде дру(го)2 имени и нету, - стал оправдываться Санёк.
- Кто хоть она такая?
- Да я то чё? Сами возьмите и познакомьтесь. Она – нормальный человек. очень интересный даже.
- Стран2ая всё равно, - вывел Орёл, - молчит и на всех смотрит…
А Зелёный сказал «ну-ну».
Пустые студенческие сумки висели на плечах Поручика и Грос2а. Вот бы их наполнить бутылочками жигулёвского пива! То – простая сермяжная детская философия.
- Аро, а ты учишься, или как? – спросил Костя.
- Учусь.
На этом разговор и кончился. Друзья переглянулись. И Поручик стран2ым образом, видя страдания Зелёного, взял у него виолончель и дотащил до конца. «Рыцарь», типа. У Андрюхи даже спина заболела от неожидан2ости.
В ДК никого не было. Единая вахтёрша, узнав знакомые лица, открыла им дверь. Между тем она пожаловалась музыкантам на свою работу:
- Вот видите, ребята, я тут одна сижу и стены сторожу. Воскресенье – а никого нету. Построили такую громадину, а народ культурой не интересуется. И почему не могут бильярда сделать, кружков всяких, шахмат? Бар открыли бы…
Чуваки покивали головами, молча посочувствовали. А за дверью своей каморки Боян сказал СТАНКИНовцам:
- Это нормальная вахтёрша. А то есть тут такая сука: большая, рыжая. Та ваще никого не пускает.
Скоро пришли Иоан2 и Костя Ша. Последнему уже за то можно было бы дать рубль, что флейту не забыл. Как бы зная об этом, Костя вежливо поздоровался с гостями. И сразу же, не притрагиваясь к сигарете, занялся своей флейтой. Видимо, соскучился.
- Давненько нас тут не было, - увядший Орёл обнаружил пыль на брусочках своего ксилофона.
- Да. Наверно, год прошёл, ответил Иоан2 и затем обратился к гостям, - видите, как играть в таких условиях?
- Ничего-ничего, - махнул рукою Грос2, - мы же не просим от вас шедевров. Хоть старое сыграйте.
И тогда Костя Соломатин поставил палочки крест-накрест и отстучал четыре раза перед собой. Остальные вступили. «А, это таким образом он задал темп и обозначил размер четыре четверти», - возникла смутная догадка у Аро…

Мы закрылись простынкой атласной.
Без свечи темнота, как в корыте.
Это чувство тепло и прекрасно.
Ни о чём больше нас не просите.

Иоан2 пел незатейливую песню, чтобы дать себе знать, как изменилось звучание с тех пор. Сначала игра была довольно чёткой, руки двигались «на автомате». Но вот дело дошло до боле2 сложного места. Сыграли неровно. А Костя Ша во2бще напрочь забыл свою старую партию и сыграл что-то определён2о другое.
- Это их старая вещь, - объяснил Саша Ермолаев Грос2у.
- А у них всё в таком стиле? – спросила Аро.
- Ну что ты? Есть композухи и посерьёзней. Волнуются чуваки. И сыгран2ость потеряна.
Песня завершилась. Иоан2 символично потёрся подбородком о микрофон. Дескать, ну чё, может, хватит?
- «Страшил2у» сыграйте, - попросил Ермолаев.
- У-у-у, - протянул Зелёный, - если долго вспоминать, то попробовать можно.
«Страшил2о» получился только со второго раза. Хотя всё равно, эта, в общем-то, красивая штука не имела в дан2ый момент своего истин2ого исполнения. Музыканты стали сердиться друг на друга.
- Ну что вы хотите? – загоаорил Костя Ша, отодвинув флейту ото рта, - Давайте просто так что-нибудь слабаем.
- Точно, – согласился Иоан2, – пусть Ермолаев гитару возьмёт. Поручик с Грос2ом тоже. Там вон, в ящике, полно всяких погремушек.
Гитара Ермолаеву досталась Ростов-Донского производства. Кривая и без колка. Он провёл пальцами по струнам, зажимая ак2орд, и из неё вылетело что-то средне2 между криком Кинг-Конга и шумом сливного бачка. Грос2 нашёл метал2ический треугольник, дающий «дзи-и-нь», а Поручик – маракасы. Ритм-секция, блин!
Грянули. В суматохе виолончель Зелёного заглушили. Костя Ша делал пробежки и трели по всему флейтовому диапазону. Орёл совсем не смотрел на ксилофон, а голову повернул к гостям, с трудом различая сильные и слабые доли. Глядя на всех со стула, Боян открыл крышку пианино, да подверг звучанию два-три ак2орда. Затем сделал кислую мину, подошёл к столу, закурил из лежащей пачки и вышел из каморки в коридор.
Уши словно опустились на дно бас2ейна. В коридоре отдавали лёгкой мягкостью длин2ые ковры. Музыкальный шум остался за стеной. Сохатый Боян опустился по лестнице на первый этаж, сел на подокон2ик рядом с урной. На улице шла сухая погода. Через окно были видны проезжающие грузовики. Парил серый дым над заводским сотым корпусом. Грустно не было. Просто душе хотелось что-то ещё. Боян снова вспомнил про сон.
Бросив докурен2ую сигарету в урну, он оторвался от подокон2ика и, не спеша, добрался до сцены. Там, в закулисном покое, где не трещал сегодня даже сверчок, находился большой красный рояль. Свет падал от одной лишь контрольной лампочки под самым потолком, и сила его падения матово была приглушена декорациями, занавесами, тросами.
Тишина нарушилась. Боян опустил руки на клавиши, послушные каждому малому прикосновению. Звуки прекрасного происхождения кинулись в зал, отскакивая от матовых стен. Небольшая музыка набирала обороты. Чувствовалось, что самому играющему она приносила вдохновение. И он был поражён чис(то)2й и нежностью инструмента.
Минут пять продолжалась импровизирован2ая пьеса. А конец вышел коротким и неожидан2ым. Просто Боян открыл глаза и испугался. Перед ним стояла Аро, подкравшаяся совсем без2вучно.
- (Ка)2я жалость, - слегка рас2троилась девушка, - я тебе всю музыку испортила. Испугался?
- Да нет, - ответил пианист, – просто ты как-то неожидан2о возникла.
Аро обошла инструмент с другой стороны:
- Сыграй ещё. Так здорово!
Боян занёс кисть над клавишами, и вдруг замялся:
- Может быть, в четыре руки?
- Во2бще-то я боюсь не попасть, промахнуться. Но, давай, попробуем.
- Я начну с чего-нибудь основательного, задам риф2, а ты – добавь в верхнем регистре для окраски.
И Боян проиграл медлен2ое арпеджио, а затем после чувствен2ой паузы нащупал нужный строй. Аро сотворила правой рукой синкопу и на больше2 не решилась:
- Нет, у меня так не получится.
И отошла от клавиатуры, хотя было видно, что ей хочется внести в музыку свою долю. А Бояну пришлось одному доводить новое произведение до «товарного вида».
- Смотри, я делаю лёгкое piano, а с правой руки сейчас начинаю просыпать шестнадцатые.
- Действительно. Это настоящая рос2ыпь. – согласилась Аро. Она облокотилась на крышку рояля. И теперь чувствовала всем телом каждую ноту.
- А теперь, - продолжил Сохатый, - попытаюсь уйти на модуляцию через доминанту.
И Аро, не совсем понимая предстоящие действия, улыбнулась от маленького счастья. Счастье было внутри.
- Поразительные звуки, - вслух сказала она, - здесь такая акустика. Что можно рас2лышать тысячи-тысячи от2енков и столько же характеров.
Боян мыслен2о остановился, механически продолжая играть уже шизовую чепуху. «Стран2о, - мелькнуло в его сознани2, - «тысячи-тысчи» – это же моё фирмовое выражение. Откуда она его знает?»
И сразу, как заметил свою исполнительскую нелепость, опомнился и закончил двумя разрешающими ак2ордами. В конце ещё нажал педаль. И звук продержался долго, прежде чем исчезнуть.
- А что-нибудь из клас2ики можешь изобразить? – спросила Аро, ещё витая в облаках.
- А ты любишь клас2ику?
- Да. Конечно.
- А многие не понимают, - сказал Боян, – некоторые смеются, что у меня дома четыре кас2еты с музыкой Баха, и одна – Дагомыжского.
- Да, сейчас у нас такой менталитет. Редко встретишь человека, у которого клас2ика на кас2етах, а не на виниле.
- Вот имен2о, редкое явление. Даже Зелёный, который вроде как прекрасно разбирается в рок-н-рол2е, и то мне говорит: не тратил бы ты кас2еты на всякую мелочь. А я просто фанат. А чтобы диски вертеть, у меня нет винилового вертака.
Увидев добрые и чего-то ожидающие глаза Аро, Боян почесал за ухом:
- Ну, во2бще-то, я недавно по нотам разбирал Чайковского. Это Сентиментальный вальс. Только ребятам не говори. Мне хотелось бы им типа сюрприз сделать.
И он заиграл вальс. Правда, полностью исполнить не успел. После первых 12 тактов в стороне заговорили знакомые голоса:
- Вот вы где!
- А что это вы там делаете?
Весь сегодняшний творческий кол2ектив спустился со второго этажа на сцену. И правильно. С начала репетици2 прошло уже три часа. Тусовка расходилась по домам.
- Вы там наверху ничего не оставили? – спросил Иоан2, - а то мы уже дверь закрыли.
- Нет, не оставили. А чем закончилась репетиция?
- Да ничем, - ответил Зелёный Андрей, - но играть вместе нам теперь точно не светит.
Зато Санёк Ермолаев выходил весёлым:
- Спасибо, чуваки, дали мне оторваться! Хоть струны подёргал – на душе легче стало. Аро, пойдём быстрей, у нас скоро автобус до платформы.
На улице Сохатый Боян спросил Ермолаева:
- А где ты всё-таки с ней познакомился?
- Случайно. – ответил Саша, глядя на Аро, идущую вдалеке, – а что?
- Да нет, - засмеялся Боян, - я так, просто.

 



33. Выпивка


Ля-ля-ля, жу-жу-жу!
Я сегодня торможу.

(Прибаутка).


Встретiлъ князь Колпаковъ тусовщиковъ, iдя iзъ банi, да клiкнулъ iздалi:
- Эй, мужiкi, у меня къ вамъ дело.
- Како-тако дело? Давай, рас2казывай.
- А вотъ съ дiректоромъ ДК «Прогрес2» мы посовещалiся, да решiлi всеобщiй концертъ для себя сделатi. Будутъ все кол2ектiвы ДК. А вы вроде тоже тамъ тусовалiся, такъ что подключайтеся. Кажный готовiтъ свою програм2у. А зрiтелi – все своi.
- Где?
- Въ дiскотешномъ зале. Сцена есть, столы для выпiвкi поставiмъ. Посiдiмъ, отдохнёмъ, другъ на друга поглядiмъ. Только 15 рублёвъ въ кас2у сдать надобно, а остальное – профсоюзъ заплатiтъ. Да не забудьте свою закуску.
- Да мы же больше вроде какъ i не iграемъ, - сказалъ Iоан2, - вотъ Костю Ша, напрiмеръ, днёмъ съ огнёмъ не сыскатi.
- Ну, решаётеся. – сказалъ напоследокъ Колпаковъ, - дело тутъ добровольное.
Къ вечеру собралiся друзья на тусовке, сталi гадать, какъ iмъ поступiтi.
- Надо бы бухнутi, - высказалъ Орёлъ.
- Ой, надо бы! – I согласiлiся.
Настало чiсло долгождан2ое. Всехъ заране2 об2ежалi чувакi. Даже Костю Ша сумелi сагiтiровать. Онъ I флейту не забылъ – iшъ какъ выпiть захотелось! Прiшлi во Дворецъ культуровый, а тамъ Iгорь Головановъ своiмъ замдiректорскiмъ гласомъ вопрошаетъ:
- Что, музкружковцы, подготовiлi ль програм2у весёлую?
- Да что-нiбудь попробуемъ, сыграемъ, - ответствуютъ. Пробралiсь на второй этажъ, за столы селi. Водовка есть, вiнiще есть. А закусона-то нетъ!!! I тогда досталъ Iоан2 iзъ курткi солёный огурецъ. А Орёлъ, оказывается, прiпасъ кусочекъ омлета. Вотъ Зелёный взялъ пять вiлокъ i воткнулъ в сие. Экiбана вышла.
Ну на сцене въ это время началось. Песнi поютъ, ламбаду танцуютъ. Кол2ектiвы творческия, самодеятельныя. Самъ Iгорь Головановъ, бабой прiодетый, прыгаетъ-пляшетъ. Затемъ воя князя Колпакова вышла на сцену, заударяла въ железо. Наверно полчаса звенела. Все постепен2о пьянымi i сталi. Боянъ почуялъ, что другi i огурецъ, i омлетъ съелi. Тогда отправiлся въ туалетъ – хлебъ icкатi.
 А тутъ Костя Ша говорiтъ:
- Стой, насъ на сцену зовутъ.
Пока музыканты готовiлiсь, пока Ша ноты iскалъ, пьяный конферансье забыл, кого представлять долженъ: « Я iмъ слово, а онi – дрiнь, я iмъ слово, а онi дрiнь-дрiнь…» Бредъ какой-то. Въ конце-концов Iоан2 самъ представiлъ Музкружокъ, а конферансье далi ещё выпiть, успокоiлi.
Вжарiлi участнiкi Музкружка свою музыку. Сыгралi несколько проiзведенiй. Ну а получiлось лi что нiбудь – судiть прiшлось зрiтелямъ, трезвыхъ средi которыхъ, окромя тёткi-уборщiцы, не оказалось.
Къ полуночi въ этомъ зале во2бще насталъ беспределъ: на сцену лезлi всякiе людi, боролiся между собой:
- Дай, я сыграю!
- Нетъ, я…
А Музкружокъ уедiнiлся въ углу, досталъ ащо пазырей, хлеба пособiралъ въ столовой, да завёлъ красiвыя разговоры про машiны, женщiн i Костю Ша.




34. Одна история


А ещё хмель этой выпивки заставил ребят вспомнить невзрачную историю, произошедшую Москве.
Тогда целый день Иоан2, Боян и Орёл провели в общаге СТАНКИНа. Слегка пили пиво. И, включив маленький магнитофон, записали для себя концерт-сейшн. И Санёк Ермолаев свои песни спел, под гитару и чертёжные тубусы.
Но когда время заскочило за 9 вечера, у запрудненцев появилось желание поехать домой. Кто-то сказал, что они могут успеть на последню2 электричку. Тогда Иоан2, Орёл и Боян собрались и отправились на Савёловский вокзал. От Студенческой до Савёловского можно добраться различными способами. Чуваки не особо спешили и не глядели на часы.
И опоздали.
Последний поезд ушёл пять минут назад. И единствен2ое, что оставалось, это спуститься в метро и ехать назад в общагу. Возле турникетов они стрельнули денег на проезд у прохожих. И на эскалаторном спуске случайно встретили пьяного солдата-дембеля. Тому очень понравился внешний прикид Орла – рваные джинсы, кожанка, бандана на голове.
- О, братки, - радостно подошёл солдат, - хеви метал! Я до арми2 тоже такой был. «Кор2озия» - это клас2! «Кор2озию» знаете?
- Ясен пень, - ответил Иоан2, а Орёл, не будь дураком, взял и запел куплет из «Кор2ози2». Что тут случилось! Дембель полез к Орлу обниматься:
- Брат, клас2но!
Две бабки, проезжающие на встречном эскалаторе, завыли, как сирены:
- Что вы делаете? Куда милиция смотрит?!
Но скоро пьяный успокоился и забыл, куда ему было нужно. Тогда ребята втащили его в первый попавшийся поезд, типа вручили на поруки другим пас2ажирам. И для сущего понта сказали на прощание:
- На Чеховской сойдёшь.
А сами сели на следующий поезд и поехали на Студенческую.



35. Боян снял шапку


- Входите!
Струя теплого воздуха. Но дело не
только в тепле. Совершен2о необычное
 зрелище… Комната – вся затянутая шёлком,
с глубоким креслом и диваном. Запах,
 напоминающий ладан. На диване против
входных дверей лежит кто-то, кого
можно принять за статуэтку. Неужели
это женщина, а не восковая фигура?

(Жорж Сименон. «Узник Ланьи»).


- Здрасьте, а Андрея можно?
- Заходи. Андрюш, тебя!
Сохатый Боян вошёл в квартиру и прижался к стене. Из комнаты возник Зелёный Андрей, протягивая руку:
- Привет. Ну, чё там у тебя?
- Как дела?
- Нормально. Сейчас вот должен звуко2ператор Макс из Химок приехать. Вот жду.
Боян снял шапку:
- Я поговорить хотел.
- Ну, зайди. Время ещё есть, - сказал Зелёный и врубил магнитофон. В динамиках отразилось что-то оригинально-фузовое. Окон2ый сквозняк шевелил разбросан2ые по комнате радиодетали. Хозяин как раз заканчивал паять новую цветомузыкальную штучку. Судя по интерьеру, работа была кропотливая. Боян сел на диван и начал разговор:
- Я что спросить-то хотел. Мы играть будем или нет? Лично мне просто необходим Музкружок. Мне нужно играть и серьёзно играть – это жизнен2ая необходимость, типа сна или жратвы.
Зелёный перевернул в магнитофоне кас2ету и предложил:
- Пойдём на балкон, покураем.
На балконе у него жили бройлерные куры. Целых четыре птицы. Там стояли ящики-клетки, поилки и лампы для освещения. В это тяжёлое время куры на балконе – один из выходов из голодного положения.
- Зачем ты меня спрашиваешь насчёт Музкружка? Я ничего кроме своего личного мнения не могу тебе со2бщить, - ответил Андрей, проверя2 целостность куриной поилки, - сейчас вот, видишь, дел много.
- Так мне и нужно твоё личное мнение.
- Моё мнение таково. Для тебя и, может быть, для Иоан2а музыка – самое важное в жизни. Для нас с Орлом – мене2. И моё времяпровождение в Музкружке в дальнейшем полностью зависит от занятости боле2 важными делами.
- Мне непонятно одно, - сказал Сохатый, - раньше мы были единым добрым кол2ективом, и у нас были общие цели. Теперь вдруг какой-то раскол. «Ты – с Иоан2ом, я – с Орлом»? Почему мы стали какими-то чужими, ещё не создав практически ничего?
- Ну, я не знаю, почему это произошло, - лаконично ответил Андрей и выбросил чубарик.
Через минуту приехал звуко2ператор Макс. Привёз новые диски. На тему этого разговора у Макса нашлась своя идея:
- Почему, чуваки, у вас продолжаются ненужные гнилые базары? Боян, работать нужно. Сам знаешь. На последнем концерте, да и раньше, у вас ни звука, ни исполнения не было.
- А ты?
- А что я? Не могу же я на пульте все ваши ошибки исправить. Вам исполнение нужно ставить, работать нужно. Тогда вас народ и будет слушать.
- Точно, - горько согласился Боян. – работать нужно.
Он надел шапку, попрощался и ушёл.
В прозрачном небе было много птиц и звуков. Было жарко и сухо. Асфальт крупицами собирал пыль. И, получив у природы цен2ые указания, Боян зашёл к Косте Соломатину. Тишина его дома с едва открытыми шторами никого не пугала.
- Я-то ничего, - зевнул Орёл, продув папиросину, - почему бы нам дальше не играть? Концерты вроде нормально проходили. Только водовки мало.
- А ваще без водовки никак? – спросил Боян голосом трезвен2ика.
- Ну, это для кого как. Тебе, наверно, лучше натрезвяк выступать. А мне – воды не давай, а сто грам2ов налей, и тогда я ещё лучше играть начну.
- Тогда ты темп держать не будешь.
- Да ну, ладно. Буду…
Разговор долго продолжаться не стал. Орёл, будто опаздывая на самолёт, накинул кофту и распрощался:
- Мы тут с одним паханом идём на сабантуй, видак смотреть. Пока! Вечером на тусовке появляйся.
Сохатый не знал, что делать с шапкой. В конце концов снял её, сунул в карман и похлопал глазами.
Оставалось пойти в гости к Косте Ша.



36. Инженерное дело


- А ну-ка зайдите ко мне, - добавил
он, - отведайте винца, его только что
привезли.

(Д.Р.Р.Толкин «Хоб2ит»)


- О, вот тебя не ожидал увидеть, - сказал Костя Ша, открывая дверь. В комнате играл «Пинк Флойд», - залетай, сейчас чайничек поставим.
Боян вошёл в комнату и опустился на диван. Как старому другу, помнится, он подарил Косте свою акварельную работу «Петя Мамонов в школе и дома». В отличие от некоторых «ценителей» искус2тва, Константин сберёг картину, приделал к ней рамку и повесил на видное место в своей комнате.
- А где флейта? – спросил гость.
- Флейты нету, продал, - крикнул Костя Ша и брякнул заварочным чайником. Интересно, с чего это вдруг у него всё валилось из рук? Сохатый даже не стал спрашивать, за сколько продал. Только, когда они сели на кухне пить чай, ностальгически улыбнулся:
- Значит, всё-таки, ты решил завязать с музыкой?
- Так получилось, - развёл руками Константин, - теперь я весь в работе. Вон, видишь?
Он показал руками на письмен2ый стол, забитый чертежами, графиками и циркулями. Фиг ли – инженерное дело.
- И что, много зарабатываешь? - вопросил Сохатый.
- Пока немного. Но всё обещают повысить.
- Тебе интересно на заводе?
- Да не особо интересно. Разве что командировки… Но зато я перестал висеть на ше2 родителей. Это самое главное.
Прощаясь с Костей Ша, Боян пожелал ему успехов в работе. Кто-то действительно должен быть инженером. Каждому человеку за себя решать и выбирать.
Улица была полна прохожими. Все маршировали по своим делам. Тёмные сумерки возникали в рабочем посёлке. В воздухе летали (пе)2л и ртуть – завод работал на полную мощь. И всё было так закручено, так необъяснимо для художника, потерявшего кисть и олифу.
Интересно, что бы по этому поводу сказал Иоан2?




37. Медовый месяц


Человек и кошка по ночам летают,
Только сон не вещий – крыльев не даёт…

(Фёдор Чистяков. Груп2а «Ноль»,1991)


 
Цены поднялись ещё. Новая, неимоверно тяжёлая волна инфляци2, не дав опомниться, захлестнула новый учебный год. Деньги – это бумага. Но, чтобы прожить в обществе, нужно было где-то доставать эту бумагу. Негодяи все!!!
 Кто бы знал, что Иоан2 первого сентября съездил в СТАНКИН. Весь институт в этот день заполнил только первый курс. Встретив редких однокурсников, Иоан2 решил впредь так рано не начинать учебные года.
Когда возвращался обратно, Москва вышла из берегов из-за безобразий. Наверно никогда ещё в столице не было такого количества пьяных рыл. В том-то и дело, что в Рос2и2 сложилась плохая традиция. Бухают те люди, которым это противопоказано – всякие хроны, зеки и прочие убийцы. А должны бухать дворяне, деятели науки и искус2тва и студенты, т. е. люди, которым мерное потребление спиртного помогает познавать мир и использовать получен2ое на практике.
Так что Иоан2 забрался в дубненскую электричку, успел-таки сесть у окна, открыл журнал «Вокруг света» и стал вчитываться, хотя думал о другом: «Хорошо бы чуваков сагитировать на Московское море. На природу. Там ведь можно и медовый месяц справить». Он посмотрел на своё обручальное кольцо и добавил к прежней мысли: « Нужно договориться с Орлом самогону достать. На островах без самогону фигово».
А электричка тронулась, проверила тормоза, да и помчалась к дому. 92-й год спокойно провожал её, скрывшись за серые здания и контактные столбы. Билет до Запрудни стоил уже четвертачок, как и бутылка пива. Так что и мысли о приобретени2 билета у студента не возникало. На счастье, контролёры уже давно что-то не напоминали о своём существовани2.
- На платформе Запрудня из первых двух вагонов выхода не будет! – сказал машинист. Это означало, что в той точке платформа разобрана. Но двери, естествен2о, открылись по всему составу, так что для некоторых выходящих высадка превратилась в полосу препятствий.
И снова эта борьба за жизнь в стремительной посадке в автобус, и снова знакомые голоса земляков, зажатых и озабочен2ых, и запах кариеса и водки в закупорен2ом герметичном салоне…
На тусовке сидели Стас и Орёл.
- Братки, сказал Иоан2, видя, что у чуваков уже не болит голова, - я предлагаю одну феньку: съездить на Московское море.
- Я работаю, - ответил Орёл.
- А мы на суб2оту-воскресенье съездим.
- В принципе, погода тёплая. Можно поехать, - сказал Стас и быстро нашёл чубарик под ступенькой.
- Ты как насчёт бухла, - обратился Иоан2 к Соломатину.
- Никак! Бабки давай - достану.
И друзья договорились растрезвонить всю Запрудню, чтобы со2бщить всем посетителям тусовки го предстоящем путешестви2. И какие-то ближайшие до суб2оты дни пролетели незаметно.
Отдыхать поехало много народу и даже женский, в какой-то мере уязвимый, пол. В него входили Аня по прозвищу Монюх, Светка, Ирка и супруга Иоан2а. Не поленились и такие товарищи как Сёся, Перчик, Вова, звуко2ператор Макс. Отдельно встретили друзей-СТАНКИНовцев – Ермолаева, Грос2а и Поручика.
Весь этот кол2ектив, набитый сумками со жратвой, палатками, полиэтиленом, топорами и различными видами «сугревательных» напитков, доехал на электричке до Большой Волги и вышел на набережную, где когда-то, по свидетельству очевидцев, стоял огромный монумент Сталину.
Пристань Большая Волга – очень живописное место. Здесь и начало Канала, и русло самой Волги, а за плотиной – Московское море, или, как оно числится в картах, Иваньковское водохранилище. Последне2 – результат затопления тер2итори2 и возведения дубненской плотины тем же товарищем Сталиным в далёкие чёрные тридцатые годы. Кругом движутся баржи, белые пас2ажирские теплоходы, «Метеоры», яхты и прочие моторные лодки.
Нашёлся человек, который взялся отвезти тусовщиков на остров. (Ка)2я-то необъяснимая доброжелательность заставила его сгонять на «казанке» туда-обратно два раза, ибо за один рейс все не поместились бы.
В первом заплыве оказались девушки, Иоан2 и Вова. Хозяин лодки, назвавшийся Михасем, спросил:
- Вы, я смотрю, отдыхать собрались. На какой остров хотите?
- На Липни, - ответил Вова, - я там уже был.
- Думаешь? – встревожился Иоан2, - А как там?
- Отлично. Там народу мало. Весь остров – наш.
- А пошто вам в такую даль-то, - перебил Михась, явно подумав о рациональной трате бензина, - я предлагаю в Коровино вас отвезти. Место там чистое. И столики стоят. И кухня цел2офановая от москвичей осталась. Не пожале2те. Только он – полуостров. Но это даже лучше. Мало ли что… Связь с «большой землёй» будет.
- Ну чё, тогда давай в Коровино, - согласились все.
Михась совершил плавный манёвр, объезжая бакен, и моторка направилась к полуострову.
- А вечерком и наши ребята, может, к вам заскочут. Рыбы привезут. Они в Коровино частенько тусуются. Все свои, - добавил Михась. «Типичный дубненский рыбак», - подумал Иоан2.
Переброска в Коровино в два захода была успешно завершена. Чуваки на(ли)2 Михасю 200 грам2ов, и он уехал по своим делам, обещав к вечеру вернуться. Неженатый, видать.
Стали устраивать лагерь. Только вот с Перчиком получилась маленькая оказия. При высадке из «казанки» он попал в какую-то трясину и измазюкал свои чёрные штаны. Тут же Ирка взяла его за руку и тихо сказала:
- Пойдём. Я научу тебя стирать.
Они для понта взяли ложки и стаканы, якобы вымыть, и отправились вдоль по берегу. Московское море демонстрировало штиль. Редкие чайки даже не надрывали воздух своими криками, только изредка пикировали на воду поймать рыбу.
- Если я что-то в чём-то понимаю, то сперва нужно замочить, - сказал Перчик и, вяло стесня2сь, снял штаны.
- Точно, вот тебе мыло, - чему-то обрадовалась Ирка. Он не смотрел ей в глаза, боясь засмеяться истерическим смехом. Да и во2бще, такое душевное лёгкое чувство было впервые.
- Стирай. Я отвернусь.
Она достала ложки и стаканы и стала их споласкивать по2даль.
В принципе, близился вечер.
На сухом бугорке поставили две большие и одну двухместную палатки. Развели костёр, а из цел2офана со2рудили нечто типа тента. Сёся распаковал свой рюкзак и неожидан2о рас2меялся:
- Чуваки, я такой анекдот вспомнил!
- Рас2казывай, - махнул Грос2.
Анекдот оказался смешным и таким пошлым, что девушки сморщились. А Светка, которая резала лук, ваще так зарыдала, что все ближайшие к ней предметы стали мокрыми.
Когда вернулись Перчик и Ирка, все уселись за стол. Кружки зазвенели. Из глубины стола Боян издал в басовом регистре:
- Друзья, мы собрались на славном полуострове Коровино, чтобы ещё раз выпить за здоровье наших молодых, - и он кивнул на Иоан2а с супругой.
- Стойте, - перебил Орёл, - самое главное – забыли налить.
- Да, забыли налить, - подтвердил Зелёный, выпил полный стакан и подставил Орлу, чтобы тот налил. Звуко2ператор Макс это заметил и неодобрительно покачал коленом. Закусоном вроде бы все были довольны: колбаса, салаты, даже шпроты мелькнули.
- Плохо первая пошла, - загорелось у Бояна.
Ванькина супруга порылась в вещах и поставила на стол трёхлитровую банку:
- Молока кто-нибудь желает? Это не магазин2ое. Парное.
- Вот сюда, please, - протянул Сохатый свой стакан и только после заметил, что в него ещё и самогон налит.
В костёр добавили дров, и в округе стало светле2. Орёл предложил «устроить «танцы-шпанцы» с оргией, из горла и до упаду». К счастью, этого делать не стали. Хмель здорово дёргал за волосы и долбил по носу.
А потом друзья-рыбаки прибыли на двух моторах. В резиновых одеждах они затащили свои плавсредства на песок, да радостно присоединились к компани2.
- Мы ненадолго, - по2бещал Михась, как стемне2т совсем, домой нужно.
Разуме2тся, с таким выводом он явно погорячился. Сабантуй длился почти всю ночь.
Когда на небе неповторимой чис(то)2й загорелись звёзды, Перчик незаметно отодвинулся от стола и приблизился к деревьям по еле заметной тропинке. Его слегка тошнило. Метеоры или болиды то и дело проносились далеко-далеко. Их движения нарушали мнимую бездыхан2ость неба. Надоевшие облака уходили с этой местности за горизонт, чтобы показать романтикам тысячи-тысячи звёздных шариков. Перчик прислонился к берёзе и застыл. Через минуту в стороне от костра зашуршали ветки, и вылезла Ирка, как наощупь.
- Это ты? А почему шуршишь?
В ответ Ирка приблизилась почти до интимной дистанци2 и произнесла:
- О-о-о!
- А, понятно, - успокоился Перчик, - алкоголь!
Голоса своих слышались в стороне. Там же горел и периодически гаснул костёр. Слышались звуки гитары – это запел Сашок Ермолаев. Прослушав первый куплет, Перчик повёл Ирку неизвестно куда. «Спокойно, - думал он, - если голоса станут громче, значит идём ближе к костру, если наоборот – значит наоборот». Но голоса не становились ни тише, ни громче. «Значит, идём по окружности», - предположил Перчик.
Неожидан2о они наткнулись на Монюха и Светку.
- Ой, - заулыбалась Ирка, - а что вы тут делаете?
- Вам скажешь, самим захочется, - пошутила Светка, и потом добавила, - лучше скажите, как отсюда выбраться. А то голова чё-то кружится.
- За мной, - мужествен2о сказал Перчик, делая первый и последний шаг в лужу.
- Светится, смотрите, светится!
Действительно рядом с Перчиком горел огонёк бледно-фосфорного цвета.
- Наверно пень, - высказала Монюх, - такое на кладбищах иногда бывает.
Перчик протянул руку, и огонёк оказался у него в руке.
- Это гриб.
- Дай мне, - попросила Ирка и запела попсовую строчку.
- Что хоть вы пили-то? – обращаясь к остальным девчонкам, спросил Перчик.
- Перцовку.
- Да. А водовку мы не любим.
И невзначай совсем рядом промчался большой Вова. Сучки перед ним с хрустом ломались, а сзади хлюпала вода. Видать, и он забрался в болото.
- Володя, - закричала Светка, - стой! Помоги нам выбраться.
- Не могу, - на ходу, ускоря2сь, ответил он, - я спать пошёл.
Через минуту ему удалось выбраться из трясины в лагерь. Вова сразу обратил внимание на двухместную палатку, раскрыл её до предела и влез, прогнав находящегося там звуко2ператора Макса.
А за столом продолжалась дискус2ия. Иоан2 доставал новую бутыль. Макс подложил в костёр сырую головешку, поворошил углями и присоединился к друзьям.
- Думаешь, мне не хочется творить музыку? – говорил бывший вокалист Музкружка, - ты не думай, - обратился он к Бояну, - что если я теперь женат, то вечно скован… И во2бще, это ты виноват в расколе. Почему с некоторых пор ты стал уходить в момент разбора новых песен?
- Потому, что мне фигово становится от вашей лажи.
Иоан2 возмущён2о продолжал:
- Ага, можно подумать, мы все такие дауны, а ты один профи. И никогда не ошибаешься.
- Я такого не говорил. Просто когда в Музкружке начинается не музыка, а спонтан2ое звукоизвлечение, я ухожу на сцену. Там тихо и мне хорошо. Там рояль. Я сажусь и начинаю отрабатывать свои парти2.
- Над этим нужно вместе работать.
- Я не могу, когда у всех балаган на душе.
- Но ты играешь не сольные концерты, и должен отвечать за кол2ектив. Это как в футболе. Один лажанул – а виноваты все.
- З-з-сказочные мы все музыканты, ха-ха! – вмешался Орёл. Он, как всегда, был в своей любимой стади2 после принятия.
- Тогда пусть и кол2ектив за меня отвечает, - продолжил Боян, словно не замечая Орла. И получилось так, что этой фразой он ничего не сказал.
- Давайте выпьем за рок-н-рол2, - сказал звуко2ператор Макс и опрокинул внутрь полный стакан самогону. Все повторили почти то же самое и закусили крошками хлеба.
- Я по-твоему тоже балаганю на репетициях? – спросил Иоан2 после этого.
- Ну, ты, может, не балаганишь. Но зато… Вспомни, сколько левого народу у нас всегда присутствовало. Музыкантов пятеро. А эти зрители… Сначала просто сидят, потом советы дают, потом, блин, играть «помогают». И заканчивается всё очередной пьянкой. Если бы хоть ответствен2ость была…
- А чё ты это всё мне говоришь? Мне это больше всех надо? – у Иоан2а уже заплетался язык, и он уже был не в силах налить в стакан. Орёл тоже съехал под стол.
- Тогда, может, просто дуэтом останемся? – домогался Боян, - пианино и вокал. Что ещё нужно?
Макс засмеялся:
- Да, ещё раз подтверждается. Я всегда говорил, что Музкружок – чуханутая организация по жизни. Ни собраться, ни расколоться по нормальному не может. Всегда что-то «между».
- Не знаю, к чему все эти споры, - перешёл на шёпот Боинька, - музыка – она или есть, или её нет. Всё равно истины не выдавишь.
Друзья тюкнулись на горизонталь стола и рас2лабились. У оставшегося стоять Бояна перед глазами маячили чёрные треугольнички. Кажется, их было тысячи-тысячи.
Он старался не шататься. Медлен2о подошёл к самому берегу, к двум моторным лодкам. Ласково простиралось Московское море. «Разговоры, глагольство! Лажа всё это, - говорил внутрен2ий голос, - любовь – вот что самое цен2ое». Он почему-то вспомнил Ленку, их отношения, это чувство светлой страсти. Доброе и приятное. И сердце только чуть-чуть грызла тоска из-за того, что, может быть, женщины порой что-то недопонимают, что ли. Почему они бросают самых верных людей? И Ленка вот тоже…
А потом вспомнил Аро. Стран2ую девчонку с каким-то «не нашим» миропониманием. Ведь что-то он хотел ей тогда сказать. Там, у рояля. Видимо, не было момента. Хотелось поглубже понять свою природу, представить её не просто бытовым ощущением жизни.
Так, глядя на дно одной из лодок, Боян стоял и размышлял о сокровен2ом. Вдруг, очнувшись, он заметил, как из шланга вытекает (ка)2я-то жидкость. А шланг выходит из бачка. Юноша нагнулся, понюхал и закричал в сторону лагеря:
- Э-э-й! Михась! Миха-ась!
В палатке заворчали. Сон2ый и пьяный Михась обул сапоги и выглянул головой на улицу.
- Михась, - крикнул Боян, неуклюже подбегая к палатке, - там у тебя в лодке, вроде, что-то из бачка течёт!
- Пущай течёт, - ответил рыбак и вдруг встрепенулся, - а во2бще-то надо проверить.
Заглянув в лодку, Михась охнул:
- Уй, блин! Так это же бензин! Ещё хорошо, что мало вытекло.
Он закрыл вентиль и вытащил бачок на берег:
- Спасибо, парень. Если б ты не сказал, я бы завтра домой не доехал.
Сохатый Боян смахнул с рукава каплю бензина и отправился спать.





38. Скучное



А где же Шульц?
А Шульц выбрал себе наигрязнейший подокон2ик на втором этаже своего института и уселся на нём по-турецки. Учиться в начале учебного года никому не хотелось, но Шульц, вопреки здравым законам третьекурсников, решил сходить на одну лекцию, даже если в помещени2 никого не будет. И теперь ждал, как говориться, звонка.
Мимо прошёл декан, а навстречу ему ботанша с дру(го)2 курса. Декан был угрюмый и разговаривал сам с собой. А ботанша вскинулась и сде(ла)2 реверанс, правда так, чтобы никто не заметил.
- Шульц! – закричали в конце коридора, - иди сюда.
- Хэви метал2, - ответил Шульц, не собираясь двигаться с места. И вроде бы глаза его были уставлены в потолок, он смог увидеть трёх весёлых баб, что подошли к «мыслителю».
- Пойдём к нам в общагу, - позвали они.
- Не могу. Я сегодня учиться хочу.
- Да, хорош ты страдать! Пойдём, у Наташки сегодня бёздник. Бухнём!
- Нафиг-нафиг, - нехотя ответил Шульц, - я на лекцию схожу. А потом, может быть, и приду к вам.
- Только приходи. Без тебя не начнём.
И студентки, улыбаясь в пред2вери2 дискотешных радостей, уда(ли)2сь.
Шульца многие называли панком. Возможно, за его внешний вид, резкие выпады на жизнь, за мечту совершить акт испражнения у подъезда Ал2ы Пугачёвой, или «супер-смешного» Петросяна, или какого-нибудь звёздного сладкого певца, типа… Хотя Шульц считал, что обращаться с людьми нужно так, чтобы они почувствовали прикол в последню2 очередь. И сам он не виноват, что все вокруг одни козлы.
С лицом пофигиста сидящий на подокон2ике встал и направился к аудитори2. Заходя в помещение, ему совершен2о неожидан2о вдруг захотелось водки. Просто принять стакан и всё…
Молодой доцент снял очки, занял место на трибуне и спросил:
- Из третьего курса только Вы один?
- Да, - ответил Шульц.
- Для одного человека я читать лекцию не буду.
Шульц встал и медлен2о вышел вон.
В общаге, куда его пригласили однокурсницы, пахло табаком и шоколадом «Сникерс». До треска в динамике играла попса. Ряженые бабы смеялись и клали на стол закуску. Тут и кавалеры местные были – пара стрижен2ых парней с дубовыми головами.
- Шульц, заходи. Здрасьте! – сказала одна герла.
- П…у покрасьте, - ответил Шульц и снял ботинки.
Веселье шло активно. А магнитофон крутил совковые кас2еты, ускоря2 процес2 опьянения.
- А теперь, - сказала та же (ба)2, - Шульц для нас что-нибудь споёт. – И сунула ему гитару с ржавыми струнами, о которые можно было порезаться.
- Сыграй, ты же можешь, - подхватили подружки.
И, повторив виляние задом этой зануды, Шульц вскинул гитару, и с серьёзной физиономией закричал:
- Ля-ля-ля, жу-жу-жу! Я поймал на жопе вшу.
- Отлично, - завизжали девки от восторга, - а ещё!
- Жёлтую, вонючую! Щас её замучаю!
- Во, здорово! Шульц, ты сам сочинил? – офигела от кайфа именин2ица, - видите, - обратилась она к мальчикам с физ-воса, еле заметно подставля2 под предстоящую «работу» своё влагалище, - вот какие у нас однокурсники! И на гитаре могут, и песни пишут.
Когда стало темно, и, выключив основной свет, пожелали продолжить дискотеку, Шульц незаметно покинул веселящихся и прихватил с собой гитару. Он прошёл в конец коридора и стал смотреть в окно сквозь мелкие капли дождя.
И я не знаю, что ему посоветовать. Может, сыграть блюз?..



39. Исход последнего рывка


Но солдатики в трубы, песни пели,
 носками сапогов играли, пыль на
улицах столбом поднимали, и всё
проходили, и всё проходили.
- Валом валит солдат, - говорили глуповцы,
и казалось им, что это люди какие-то
особен2ые, что они самой природой
 созданы для того, чтобы ходить без
конца, ходить по всем направлениям.
Что они спускаются с одной плоской
 возвышен2ости для того, чтобы
лезть на другую плоскую возвышен2ость,
 переходят через один мост для того,
чтобы перейти вслед за тем через
 другой мост. И ещё мост, и ещё
плоская возвышен2ость. И ещё, и ещё…

(М. Е. Салтыков-Щедрин «История одного города»).

Это был цвет хаки. Безо всякого сомнения. Над ним шевелилась голова с чёрными волосами. Голова смотрела по сторонам и читала таблички и вывески. Солдату в одежде хаки никто не говорил «подвинься, свинья», и не толкали со словами «куда лезешь, урод». В метро на него посмотрели, как на «афганца» и пропустили бесплатно.
Валентин ехал с Киевского вокзала домой. Хотя, конечно, не совсем просто в Киевского. За спиной были два года безумной службы в рядах во2ружён2ых сил. За это время он успел (по)2лзать на брюхе и на Урале, и в Молдове, и в Германи2. Стрелял в людей, находясь в горячих точках. Служил и выполнял свой долг там, куда посылали. Похоронил несколько друзей-сослуживцев. Сломал пять рёбер, получил сотрясение мозга и контузию. Видел, что не каждому было дано увидеть. И возвращаясь домой, он почему-то не испытывал здоровой радости. Суровой войной была подорвана психика. Вчитываясь в названия станций на схеме метрополитена, Валентин задумывался над каждой буквой, и не понимал, куда ему нужно.
А на Савёловском вокзале всё с одной стороны казалось знакомым, а с другой – непонятным. Само здание вокзале отстроили, и теперь оно стало выше на пару этажей. Новенькая салатовая краска покрывала стены. Валентин прошёлся по всем этажам, заглянул в воинскую кас2у и той бабе в окошке не сказал ни слова. Больше всего ему понравилась большая схема савёловского направления на третьем этаже. Изготовлен2ая «под бронзу», она красиво расположилась под потолком в лучах светильника. «Мне бы такую» – с лёгкой иронией подумал Валентин.
Объявили дубненскую электричку. Солдат залез в вагон пригородки, дошёл до середины состава и сел у окна, наблюдая за прохожими.
Самое неприятное ощущение было от2ого, что Валентин не догадывался о том, что его голова «не очень варит». Электричка, вроде бы, ехала по знакомой дороге, но Валька почти на каждой станци2 высовывал голову в окно и жадно читал название пункта, боясь проехать свою остановку.
В Запрудне при выходе из вагона его заметили два знакомых человека и поспрошали:
- Привет, Валька. Уже вернулся из арми2?
- Уже, да, - просто ответил он и ничего не мог больше сказать.
И после пятиминутной поездки на автобусе до конечной Валентин подошёл к дому. При каждом шаге сердце стучало всё сильней и быстрей. Возникло опасение – как бы не увеличилась амплитуда волнения до неизбежного. И уже двигаясь по ступеням своего подъезда, Валентин несколько раз останавливался. Чтобы утихомирить мандраж и вос2тановить дыхание.
Долгий звонок сделал так, что в квартире всё зашевелилось. Щёлкнул замок, и в дверях показалась Светка – безоблачная сеструха Валентина. Она на секунду оторопела и сразу же завизжала что было мочи:
- А-а-а! Ма-а, ма-ма-а! Валька вернулся!
Из кухни выбежала женщина не то с чайником не то с кастрюлей, и все повисли друг на друге в слезах и счасти2.
- Я вернулся, вернулся, - несколько раз прошипел Валентин. После чего, совершен2о ничего не слыша, с великим рвением скинул с себя всю одежду, до последней тряпки, и залез в свою любимую ван2у.

40. Продолжение дня

- Ясен пень!
(Просторечное выражение, свойствен2ое
современ2ой литературной речи).


Шквал объятий стоял на тусовке. Пьяный Орёл от радости долбил ногою деревян2ую часть крыльца парикмахерской. Осталось немного, чтобы доски треснули.
- Ой, ну какие же клас2ные у нас дембеля, - кричал Соломатин. Из гигантской бутылки наливал Жора. Валентин и Зелёный спорили, наклонясь за упавшими окурками.
- А вот опять как-то, - обратился Боян к Иоан2у, - Смотри, (ка)2я философия.
- Чё же? Им и нужно радоваться, - ответил Иоан2, - Сашок, будь другом, налей стаканчик.
А всего в тот день вблизи парикмахерской и вокруг неё было 17 человек. А ведь блистал полдень. Вот, не везло людям, идущим на стрижку.
- А ты всё такой же угрюмый, - толкнул Валентин Бояна, - совсем не изменился.
- А ты почему не писал?
- Какое там… Знаешь, чего я насмотрелся!
И чтобы не дать товарищу пересказать в пятый раз дембельскую историю, Боян сменил пластинку:
- Давай выпьем!
- А, это мы сейчас, организуем. Эй, кто там с бутылкой? Жора, браток, налей нам.
Дембелю Жоре было трудновато. Он, как разведчик, боролся с алкоголем, бутыль держал крепко. И всё же, после того, как налил, он опрокинул ёмкость и чуть не подскользнулся.
Из арми2 вернулись, вроде бы, все. Только Борис ещё не пришёл. Судя по письмам, служба его проходила на далёкой Чукотке. Ну, всё равно, к новому 1993 году он обязательно должен был вернуться. Поэтому девка Монюх просто стояла на тусовке среди прочих баб и слушала их, а не борькины песни на английском языке.
- Всё, братки, бутылка кончилась, - проскандировал Валентин, - пойдёмте ко мне. Возьмём ещё и выпьем.
Дикция у него села уже давно.
Пустую бутылку, конечно, разбили. И в этом тоже была «местная философия», как заметил Боян, взлетающий у всех на виду по лини2 эстетики.
- Что ты всё критикуешь, - поспешил его успокоить товарищ Иоан2, - дембель раз в жизни бывает.
- Это урла!
- Да ни фига. Пусть веселятся, как хотят. И ты веселись.
Перед подъездом к Боиньке вновь подскочил Валентин:
- Друг, ты не представляешь, как я рад. Что ты не был там, где я.
Боян по честному улыбнулся и вытянул у Вальки из кармана сигарету.
- На, бери ещё. Не жалко, - и хозяин вытащил всю пачку на свет.
Затем он не стал особо трудиться и просто позвонил в свою квартиру. Чтобы открыли. Курящие затушили чубарики. И вся тусовка постепен2о заползла к Валентину домой, где её ожидал открытый стол.


41. Как живут «авиаторы»


Вскоре стало совсем холодать. (Пур)2ные ребята вежливо покинули Валькину квартиру. Только Сашок, не отвыкнув от своего «это-это-это», оказался чмо. Перепив, он остался с Валентином, чтобы послушать в очередной раз солдатские истори2 и рас2казать свои. Двенадцатый час отсчитывали стрелки на новых жориных часах.
- Давайте, - предложил он, - пройдёмся по центру мимо тусовки, и домой.
- Да ну, в облом.
И каждый двинул перемещение корпуса в свою сторону. Бояну и Сёсе было по пути. Рас2казав новый анекдот (кажется, про голую бабу), Сёся попрощался и свернул от развилки направо.
Не успел Боян сделать десятка шагов. Как встретил Перчика.
- О, это ты, - обрадовался тот, - как же давно я не встречал своих бывших одноклас2ников.
- И я не встречал.
- Ты откуда?
- От Валентина. Он из арми2 вернулся.
- Да?
Остановившись под светом фонаря, они разговорились. У Перчика оказалась одна сигарета. И пока они курили на двоих, Перчик рас2казал много чего интересного. Оказывается, он совсем недавно вернулся из Кемеровской области, где вкалывал в стройотряде. И работа была такая романтическая. Но связан2ая с риском. На одной верёвке, без особой страховки, ползал по стенам высотных домов и герметизировал швы и трещины. К высоте, мол, теперь отношусь пофигистически.
- Что ты ко мне не заезжаешь? Я тебе всё подробно рас2кажу.
- Ну, давай, как-нибудь заеду, - промямлил Боян Сохатый.
Тогда Перчик подробно рас2казал, как добраться до их общаги ФизТеха. Оказывается, она находится в городе Жуковском. А ещё бывшие одноклас2ники договорились встретиться на определён2ой электричке. Чтоб в гостях было как в гостях. И без проблем.
Вот прошла неделя.
И поехал Боян в Жуковский.
Чувства, охватившие его в дороге, были свежими. Хотелось постоян2о смотреть в окно. И хотя народу в электричке было немного, Боян ехал в тамбуре, принимал воздушный поток на лицо через разбитое стекло и часто вертел во все стороны головой, чтобы ещё издали увидеть контролёра, если таковой окажется, и вовремя смотаться.
Перчик его встретил на платформе Отдых. И, показывая дорогу до своей общаги, сказал:
- Ты у нас гость, поэтому ни от чего не отказывайся. Я и накормлю, и культурную програм2у сделаю. Как ты думаешь, что лучше взять: вина или водки?
- Да ладно, не стоит. Ничего не надо, - определился Боян.
- По-моему, лучше вина, - словно не рас2лышал хозяин.
Он подошёл к ком2ерческому киоску и принялся высматривать, какую бы взять бутылку. В то время, нарушая местную тишину, совсем низко пролетел самолёт.
- Перчик, скажи мне, как авиатор, что это за машина?
- Ты чё, с ума сошёл? Я совсем самолёты ненавижу.
- Как ненавидишь? – оторопел Боян, - вас же здесь этому вроде как учат.
- Может, и учат. Не знаю. Я – лоботряс.
- Быть не может. Ты в школе отличником был. Какой у тебя факультет?
В ответ Перчик сказал такое сложное сочетание, из которого Боян понял только то, что это как-то связано с двигателями.
- Ну, - продолжил Боян, - значит, ты можешь что-нибудь про двигатель рас2казать.
- Я даже не знаю, как он устроен, - ответил «авиатор». И протянул две бутылки вина, - на, засунь в карман.
- Жаль, я вот самолёты люблю. Думал ты что-нибудь новое мне рас2кажешь, - они двинулись к общаге, - у меня к ним чисто мальчишеский интерес.
- Ничем тебе тут не помогу. Я действительно стал лоботрясом. И самолёты ненавижу.
Вскоре они зашли в общежитие с вылитой подпольной стороны. Стран2ое здание с выбитыми дверями и погнутыми перилами. Разуме2тся, вахтёра в помине не было. В комнате на железных кроватях лежали два человека.
- Мужики, вставайте, - радостно сказал Перчик, - помните, я вам про Бояна рас2казывал? Так вот. Он приехал.
Эти студенты-авиаторы оказались юморными чуваками. И, кстати, знали почти все запрудненские сплетни. Перчик, видать постарался. Они его здесь очень уважали.
- Сегодня можно попраздновать. Отметим знакомство.
Хозяин открыл окно и достал из висящего там картон2гого ящика-холодильника всё, что там было – 100 грам2ов ливерной колбасы. И порезал на четыре кусочка.
- Давай, доставай бутылку.
Все четверо сели напротив друг друга и минут пять молча глядели на колбасу и бутылку.
- Если я что-то в чём-то понимаю, то сперва нужно налить, - сказал Перчик. После этого все стали знакомиться.
Оказалось, что у Владимира – одного из перчиковских однокурсников, в комнате на нижнем этаже есть синтезатор «Yamaha».
- Да нет, я сам не играю. Просто она у меня осталась. Это долгая история, - ответил Владимир на естествен2ый вопрос.
- И что, разве мы к тебе не сходим? – встал Сохатый Боян.
- Да хоть щас. Пошли.
Друзья допили эту бутылку и перебрались в другую комнату общаги.
Боян никогда ещё близко не видел столь сложный инструмент. Руки его слегка тряслись. А Володька включил в сеть усилитель и нажал на кнопку на передней панели «Ямахи».
- Теперь ты можешь что-нибудь поэкспериментировать.
Через пять минут знакомства с японской техникой Боян понял, что её возможности практически неограниченны. А клавиши такие лёгкие, блестящие и динамичные. Что играть было одно удовольствие. Когда «маэстро» принялся бегать импровизацией по клавишам с использованием разных регистров. Улыбка с его фэйса и не собиралась уходить.
- Сыграй что-нибудь такое, что все знают, - попросил Перчик.
- Хорошо. Я сыграю фрагмент «Щелкунчика».
Но получилось далеко не идеально и очень забавно, от2ого, что Боян нервничал с непривычки и после каждой сыгран2ой фразы переключал кнопки, в корне меня2 тембровую окраску.
- Это – машина!!! Вот это я понимаю!
Восторгу не было предела. Через час Боян сделал предложение:
- А может, вторую бутылку на улице выпьем?
- На улице?
- Ну. Тут же поблизости аэродром есть. Быково. Пойдём, сходим на посадочную полосу.
- Пойдём, - сказал Владимир, - это недалеко. Километра два отсюда.
Когда они втроём вышли из общаги, Перчик сбегал через дорогу и посмотрел, что есть в ночном киоске. Вернулся только с пачкой «Аэрофлота»:
- Я хотел ещё винища взять, а там – одни ликёры.
Шос2ейная дорога свернула в сторону. И перед ребятами открылось ровное поле. Вдали горели белые, синие и красные огни – сигналы взлётно-посадочной полосы.
- Мне всё хочется вблизи посмотреть, как самолёты садятся, - говорил Боян.
Под ногами не было никакой тропинки. Поэтому сзади на непрочном насте оставались три пары глубоких следов. Вот впереди выдался бетон2ый забор. Он был достаточно невысок, и Володька первый без особого труда уселся на него.
- Слушайте. А нас тут никто не поймает? – спросил Боян, глядя на прожекторы и какие-то будки.
- А что такого? Здесь давно уже всё рас2екречено.
- А может мы дальше не и пойдём, - добавил Перчик, - на заборе пить, по-моему, удобне2. А посадочную полосу и так хорошо видно.
Да, полоса хорошо просматривалась сохатый Боян уселся на забор и теперь ждал только, чтобы пролетел самолёт. Но, как ни стран2о, днём эти крылатые твари приземлялись каждые пять минут, а сейчас даже рокота поблизости не присутствовало. И чуваки тихо раскупорили пузырь.
- Знаешь, - обратился Боян к Владимиру, когда в его руках оказался стакан, - можно я как-нибудь ещё к тебе приеду, чтобы на «Ямахе» поиграть? До сих пор чувствую пальцами, какие клавиши наощупь.
Вова утвердительно кивнул, и озабочен2о посмотрел по сторонам горизонта:
- Стран2о, что-то не летят. По закону подлости. Днём летали. А сейчас спать легли!
Перчик последним принял стакан и стал рас2казывать, как он работал верхолазом в Кемерове. А фонари на полосе горели ровно и загадочно. Казалось, что они тоже не понимали в чём дело – где самолёты? Почему-то у Бояна вновь возникло такое чувство, что он что-то важное не успел сказать Аро. «Мне нужно её найти и сказать», - возникла неясная мысль. Но это чувство было так туман2о и хрупко, что голос Перчика быстро вернул Бояна в бытовой мир:
- Пойдём назад, что-то спать хочется.
- Жаль, что самолёты нас сегодня огорчили, - сказал Володька, - ну ладно. Завтра днём полетят. Это точно.
Они спрыгнули с забора. И чтобы выйти на дорогу, стали искать свои следы.



42. Альбом

Дядюшка Выхожусь, когда ты придёшь?

(Р. Тихомиров. «Милицейский сержант»).


А Роман Тихомиров задумал такую феньку. Как наступило восьмое марта, он завалил к Зелёному с гитарой, и сказал:
- Всё, Андрюх, время пришло. Насочинял я. Давай мой сольник писать.
Зелёный конечно был занят приготовлением к празднеству, но почему-то решил пойти навстречу творческой личности, и полез за шкаф искать микрофоны.
- Ты не думай, что нас мало, и мы не сможем хороший саунд сделать, - сказал Тихомиров, - сейчас ещё Соломатин придёт, я его предупредил.
Пока Зелёный ставил на магнитофон бобину с лентой, Роман разложил вокруг себя бумажки с текстом и тронул гитару за струну:
- Вот, эту попробуем первую записать.
И запел, пробуя совместить слова с ак2ордами:

Шёл человек, да в сапогах.
Видел небо, клочок земли.
Жрал траву, клевал свинец,
И не раз получал …дюлей.
Справедливость дал нам он –
Ленинградский почтальон…

- Тебе на виолончели слегка помочь? – спросил Андр.
- Ясен пень! Больше драйва будет.
Потом загремел звонок. Дверь открыли. Пришёл Костян Соломатин, которого всегда можно было просто величать Орлом. Он принёс гитару и одну барабан2ую палочку.
- Вторую по дороге в собачку запустил, - жалобно ответил он, затем рас2тегнул на себе панковскую куртку, вошёл в комнату и там уже подключился к процес2у записи альбома.
- Я назову этот сольник «Милицейский сержант», - заговорил Тихомиров под самый микрофон. А гитару он дал Орлу и сказал, чтобы тот играл всё, что вздумается. Оно так – коли текст панковский, так и музыка не должна от него шибко отличаться. После второй записан2ой песни решено было вставить стихотворение, которое на песню никак не тянуло из-за своей краткости:

О, майский праздник, день чудесный!
Хотя не праздник, так – подколка.
Но раз уж выходной есть лишний,
Он честно праздником зовётся.

И они записали его. Старая кас2ета немного пищала. Этот звук очень понравился Тихомирову, правда неясно, за что. Довольно часто после каждого крика на индикаторе магнитофона мигала лампа перегрузки, но это было неизбежно. Если уменьшить уровень записи – исчезнет атмосфера анархи2.
И катушку и кас2ету со «смикширован2ой» записью Зелёный перемотал на начало. Перед прослушиванием «готового продукта» хотелось перекурить. Чуваки вышли на балкон.
- Знаешь, - сказал невзначай Зелёный Андрей Орлу, - я и не знал, что на виолончели может быть столько пыли. Уж год, наверно, я её не трогал. А благодаря Тихомирову, хоть вспомнил, как звук извлекается. Роман, ты хоть не обижаешься, что я тебе всякую лажу играл?
- Ты чё, прикалываешься? – довольно ответил Тихомиров, - всё отлично получилось. Мне особо крутая музыка и не нужна. Это же панкуха!
Тут Орёл сотворил нечто:
- Разве это панкуха? Вот панкуха!!!
С этими словами он достал из-за пазухи бутылку с пивом и вылил себе на голову.
Мальчики засмеялись.


43. Перед тем, как приехать гостем

(Во)2чка: Наступила весна. Тает лёд. Волки трахаются.
Учительница: Вова, ты что? Неудобно ведь?
(Во)2чка: Конечно неудобно – лапы скользят.
(Из анекдота).


Перед тем, как приехать гостем в общагу СТАНКИНа, Боян ходил, озабочен2ый одной иде2й: хорошо бы в такое время куда-нибудь автостопом съездить. Эта мысль привела его к Валентину.
- Слушай, Вальк, давай куда-нибудь по-хип2овски смотаемся. Знаешь, сколько мест есть на Земле, где мы ещё не были.
Валентин удивился, но сначала ничего не сказал.
- Я бы взял, конечно, с собой кого-нибудь ещё из тусовки. Но ты знаешь, какие они все домоседы.
- Понимаю, - ответил Валентин жгучими глазами, - друг мой Боян, я бы с удовольствием. Самому после войны хочется немного поездить. Но мне нельзя. Я же сейчас лечусь, - он показал (ми)2кой душевнобольного, - вот когда стану нормальным, тогда мы с тобой обязательно похип2уем.
Сохатый Боян помолчал и после паузы произнёс:
- Тогда в таком случае не откажи в одном простом деле. Дай свой рюкзачок.
Валентин сходил в чулан и вместе с бильярдным шаром вынес старый рюкзак, тот самый, с которым два года назад ходил по лесным дорогам Талдомского района.
И только после этого Боян поехал гостем в общагу СТАНКИНа.
Буквально на днях у студентов начиналась сес2ия. Станкиновцы, мягко говоря. Ботанели. Их изобретениям не было предела. Например, чтобы скопировать чертёж с одного ватмана на другой, вынималась окон2ая рама со стеклом, и под неё подсовывался осветительный прибор. Бумага становилась прозрачной, и чертёж легко переводился.
- Иоан2, кажется, я приехал, – поздоровался Сохатый, потихоньку открывая 523 комнату.
- Привет, я знал, что ты приедешь.
Спокойный и по-математически рас2удительный Иоан2 как раз занимался только что описан2ым делом. По окон2ой раме каталась рейсшина.
- Что ты принёс в рюкзаке? – спросил студент.
- Рюкзак пуст. Я просто наверно путешествовать буду.
На верхней койке спал Зелёный. А ведь ему тоже, как и всем, полагалось в это время учить и считать. Видимо настолько устал, что уже не было сил бороться со сном.
«Где же остальные?» - подумал гость и снял куртку, повесив её на гвоздь. Тут пришёл Грос2:
- Ванёк, тут у меня вопрос не на шутку, - сказал он, пожимая Бояну руку, - по поводу штампа. Вот эта матрица крепится к плите штифтом, или как?
Они оба склонились над чертежом. И Боян заглянул. После чего ему чуть не стало дурно от СТАНКИНовских финтифлюшек. На ватмане было слишком много линий.
- При штамповке заготовка торчит между пуансоном и матрицей, - говорил Иоан2.
Боян сел, потрогал гитару и спросил:
- А где Ермолаев?
- Он сес2ию сдал, - послышалось в ответ, - досрочно. Спускайся на первый этаж, в музыкалку. Они там с Тихомировым бухают.
И, оставив Грос2а с Иоан2ом за расчётами, а также свою куртку на гвоздике, гость попрыгал простыми шагами вниз по лестнице. Перед дверью музыкальной комнаты сказал так:
- Стук номер раз! – и постучал. В ответ – пауза.
- Стук номер два. Открывайте!
И, сильней надавив плечом, сам открыл, обнажив «светское общество» в момент разлива.
- Ха-ха, Боинька, - воскликнул Ермолаев, - вот ты и приехал! Не отвечай ничего. Бери вот эту штрафную и пей.
- Чуваки, я не хочу.
- Ай. Какое неуважение, - по-южному оскалился Саша.
- Правда, мне не охота.
- Ермолаев, – толкнул его пьяный Тихомиров, - чё ты к нему пристаёшь? В конце концов, не хочет человек - не надо. Давай, сам пей.
Боян сел на кресло ударника и прислонился спиной к стене. Он слегка устал. Когда Роман закусил куском белой булки, Санёк только опрокидывал в рот стакан. Ромик ему и прогудел под руку:
- Вечно ты какой-то дёрган2ый, Ермолаев. И песни у тебя такие.
К чему сказал – сам не понял. И сделал задумчивое лицо. Саша подавился, сдержал кашель, и чуть не разбил стакан, грохнув им о стол:
- Тихомиров, какого ты мне в душу срёшь? Песни у меня правдивые. Мне по фигу, умею я играть или нет.
- Да ты…
- Нет, не перебивай. Мне до фени, кто со мной играет. Но в песнях своих я пою только правду. И я всегда с «Пандорой» буду петь правду!
Комната звенела алкоголем. «Вот, - подумал Боян, - так шибко напился. Ну ничего. Завтра протрезве2т, и я попробую у него спросить про Аро»…


44. «Пандора», или небольшое отступление

Выпал снег. Белые крыши,
Но всё равно чёрные дома.
Я вышел, посмотрел: истоптали всё, чёрт!
Но всё равно кружится моя голова…

А.Ермолаев, гр. «Пандора»(1990)


Хорошо это, или плохо – неизвестно. Но мы порой забываем о существовани2 времени. А ведь от влияния его никуда не деться. Вот не пришёл ещё Борис из арми2. Если б не третий год со дня присяги, то на тусовке об этом и не вспомнили бы. Но время идет. А он ещё не вернулся. И как-то вечером Зелёный протрубил тревогу: «Мужики, нужно, типа, к предкам его сходить, может они, что знают».
Потом ещё такая штука. В стране инфляция уже всех заколебала. Вот цены на июль 1993-го:
Водка – от 900 рублей и выше,
Колбаса – от 2000,
Хлеб (чёрный) – 40 р., в августе 98,
Б(ан)2ы – 1500,
Пиво (разлив) – 100-200 за литр,
Пиво (бутылка) – 180-250,
Пиво (банка) – лучше не думать,
Ликёры – от 2000,
Сходить в кинотеатр – 150,
Гарнир в студенческой столовой (рис) – 36,
Малый барабан «Амати» - 100 000,
Стипендия – около 7000,
Веник хозяйствен2ый – 400,
Жувачка (Бубль-гум) – 80,
Метро – червонец,
Топографическая карта Подмосковья – 1400,
Туалет на Савёловском – 10,
Мотоцикл «Хонда» – просто ужас,
«Беломорканал» – 90 за пачку,
Проезд от Москвы до Запрудни в электричке – 50 (в августе – 200).
То же самое и с «Пандорой». Я помню, какими они были три года назад, когда на барабанах у них был Стас, а на гитаре – Грос2. И как изменился с тех пор стиль и состав.
В историю груп2ы «Пандора» постоян2о вклинивались неудачи. То не было базы для репетиций – нередко отбирали ключ от «музыкалки», чтоб не шумели на всю общагу. То напряги: достать хорошую гитару, примочку. То приехала одна тётка из Якутска и пригласила в Саха-республику на рок-фестиваль. Там вы всем понравитесь, типа. Собрались было ребята. И тут новая беда – у басиста украли паспорт. Ничего не вышло. 28 июля играли концерт в престижном тогда в студенческих кругах клубе «Секстон». Опять неудача – посреди второй песни сломалась педаль бочки. Ребят, конечно, морально опустили.
Не было у «Пандоры» никогда ни спонсора, ни администратора. (Впрочем, как и у Музкружка). Как следствие – история совсем не похожа на историю «профес2иональных ансамблев».
Разве что: Саня Ермолаев, в текстах которого горькая доля правды и любви. Это не жалкие песни про прелюдию полового акта. Это несколько выше.
Разве что: Андрей Борисов – гитарист-самородок, который впервые взяв гитару, изобрёл свой собствен2ый настрой, благодаря которому его парти2 сложно повторить.
Разве что: Андрей Зелёный, басовые парти2 которого хлещут оригинально найден2ыми глис2ами.
А барабанщиков «Пандора» почему-то меняла боле2 чем часто – от Стаса и Орла до каких-то людей из Гнесинки.
Вот что такое «Пандора».


45. Лев и собачка

Поймал лев собачку и съел.



46. Кто не боится импровизаций


Получив устное со2бщение о местонахождени2 одного института из уст Ермолаева, Боян проснулся как можно раньше и собрался на поиски. И Студенческая и Киевская улицы показывали своё утрен2е2 нутро. Скоро по рельсам понеслись синие вагоны. В одном из них укатило к центру столицы туловище, снабжён2ое головой Бояна. Пас2ажиры не догадывались, как зовут молодого человека с пустым рюкзаком, исполнен2ого очей. И Боян не знал, как зовут пас2ажиров.
В центре он купил у бабки мороженое. Белое и скользкое, как вазелин. Дошёл до института и сел у входа. Студенты мерно проходили, толпились, иногда кричали. Кричали и с другой стороны. Перегнувшись через непонятно что, Боян заметил в институте ещё один вход. Там народу было столько же. Тогда он понял, что человека, которого он желает встретить, можно заметить таким образом «пятьдесят на пятьдесят».
Боян запрокинул голову, облокотился на мраморную колон2у и представил себя в своём небольшом мире. На лугу. Среди родного запаха жухлой травы. Когда-то он мечтал, находясь на середине огромного поля детства. Там не было денег, бухла и политики. Там были хвостатые головастики, которых они с другом Вовчиком ловили, а потом отпускали. Боян вспомнил, как была велика рама первого велосипеда. Как они запускали летающую тарелку, а после дразнили чёрную собаку, живущую в соседнем дворе…
Только звук гитарной струны с трудом оторвал Бояна от полёта по своим мыслям.
- До, ми, си-бемоль, ре, фа, фа… - пела гитара. Решив послушать гитариста поближе, Боян спрыгнул с парапета и направился в фойе. Музыкант сидел в дальнем углу полупустой раздевалки. Наклонившись над достаточно дорогим инструментом, он оставил свои зрачки в покое – они уткнулись в камен2ый пол. По божествен2ым звукам, манерам и внешнему виду угадывался никто иной, как Шульц. Сохатому Бояну понравился этот неожидан2ый живой блюз в начале учебного дня. Такое послушаешь не каждый день и не везде. Боян прошёл мимо гитариста. А потом развернулся и прошёл ещё раз мимо. После третьего раза Шульц оторвался от инструмента и уставился на слушателя:
- Брат, у тебя папироски не найдётся?
- Есть, - ответил Боян. По счастью, у него действительно оказалась в кармане пачка «Казбека». Он вынул две бумажные трубочки и присел рядом. Шульц дал прикурить от высокого огня зажигалки и услышал вопрос:
- А у вас тут и курить можно?
- Можно. Не институт, а свиноферма. Просто проректора сегодня нет.
Боян оглядел собеседника и описал его внешний вид. Губы у Шульца были тонкие, щёки шершавые, голос низкий. А под левым глазом красовался фингал. Боян посмотрел на него с десяти сантиметров и спросил:
- Что это?
- Так себе, - ответил Шульц, - гопники обули, - и тут же представился, - Э, э, я – Шулькц!
Сохатый тоже назвал своё имя и протянул руку. Папиросы уже прогорели и упали на пол.
- Хорошо, что у тебя такая кликуха, - сказал Шульц, – видать, ты на баяне играешь.
- Нет, - последовало несогласие, – я – немножко клавишник.
После паузы обдумывания Шульц вдруг хлопнул собеседника по плечу, но не рукой, а предложением:
- Так у нас в спортзале пианино есть. Пойдём, чё-нибудь сыграем. Ты блюзы любишь?
- Да-да, - заикнулся Боян, и, не успев собраться с мыслями, покинул раздевалку и двинул вслед за гитаристом.
По дороге, в матовом свете коридора им встретились две девахи. Их губы по краям были измазаны чёрной помадой. И, когда они говорили, то смеялись и визжали.
- Ой, Шулекцъ, - подкатили они вплотную, - ты опять гитару на семинар тащишь! А сыграй нам вот эту песню. Там слова ещё такие есть: «Всё равно мы будем вместе навсегда-а-а!»
- Мочалки, делом займитесь. Да? – ответил Шульц, чем совершен2о не смутил модных дам.
За лестницей и маленьким порогом открылся спортивный зал. Открытый, пустой и светлый. Даже батут присутствовал. Шульц раскидал гимнастические маты, и взору предстал инструмент, в простонароде именуемый фортепьяной. Крышка на нём была сломана, и были видны пыльные струны на чёрной раме.
- Ну, сначала давай подстроим гитару, - возникла удачная идея, и в квадрате спортзала прозвучала темперирован2ая «ми». Шульц ответил щипком струны. Быстро завертел пальцами колки, словно всей душой ненавидел консонансы. Откуда-то вылез Мотив. Улыбнулся добросовестной улыбкой и вылетел в форточку.
- Теперь давай что-нибудь хороше2 попробуем изобразить.
Шульц объёмисто взял доминантсептак2орд. Боян повертелся на трезвучиях и вышел на общую тональность. Они заиграли так хорошо и просто, что любой проходящий студент мог забыть про учёбу хотя бы на миг. Это было очень стран2о. Сильная музыка всегда рождается великим трудом. Но в этот день какой-то неведомой силой спортзал института наполнился красотой и радостью.
Шульц с непонятным удивлением лица дрожал от2ого, что не представлял, куда подевались ошибки. Иногда он довольно громко дышал через нос, брал ак2орды в сложных позициях, а про Бояна думал: «Во, даёт человек! Неужели мне удастся с кем поиграть так, как с ним?»
Боян думал несколько иначе. Вместе со свободными перекатами клавиш он уже ясно представлял Аро. Он знал, что она где-то совсем рядом. В этом институте. Быть может, даже слушает эту Музыку. И она помогает Бояну делать эту Музыку, возможно, сама об этом не догадываясь. Лишь два слова кружили в этот миг над фортепиано. Непонятное никому сочетание «тысячи-тысячи» не давало покоя. Только эти слова могли полностью олицетворить всё происходяще2 в этом мире. Имен2о поэтому Боян позволил себе в одном музыкальном моменте левой рукой сыграть басовую основу тихо-тихо. И не отрывая руки от диезов, мыслен2о спросил у Шульца:
- А Аро с вами учится?
- С нами, - тоже мыслен2о ответил Шульц.
- А как её найти?
Шульц что-то ответил, конечно, в своих мыслях. Но Боян не успел этого рас2лышать, ибо в этот момент в музыке выросло «крещендо», сыграть которое необходимо было гладко и красиво. И звуки обоих инструментов перекрыли мыслен2ый ответ гитариста.
Спустя какое-то время они оба вернулись на землю. В большом удовлетворени2 проиграли коду. Она рас2ыпалась на космические осколки.
- Что же ты, Боян, не предупредил…
- Как, не предупредил?
- Да ведь ты… играешь! – Шульц здорово замялся и после какого-то заикания произнёс:
- Спасибо. Клас2но было.
Сохатый в ответ поклонился и тоже поблагодарил гитариста. Фортепиано зачех(ли)2, чтобы не было видно, что инструментом только что пользовались. Теперь все предметы стали просто предметами.
- И куда ты теперь, на ночь глядя? – спросил Шульц.
- На ночь? – Боян посмотрел на верхне2 окно. В нём синеватый закат уже строил рожи. Сколько же по времени они играли? Как так могло пролететь время?
- Не знаю, - удивлён2о ответил Боян, - поеду в общагу СТАНКИНа.
- Если хочешь, можешь остаться в нашей общаге, - предложил Шульц, выходя из зала в фойе.
А на улице заурчал пустой желудок. Находясь в дрейфе и невед(ом)2 гонени2, автоматически заходя в чужую общагу, Боян вдруг нашёл в себе извилину, которая ему брякнула: «Каждый должен искать свою Аро». И хорошо, что эта мысль осталась сугубо личной и не вылетела наружу.
Там, тёмной ночью, на пустых общажных коридорах, задевая дверные косяки, безграничная природа великого студенчества решила исполнить свою симфонию №1.



47. По следам беременских музыкантов


Этотъ вечеръ, да эта ночь прошла не безъ прiключенiй i для Орла. Набухавшiсь съ Ермолаевымъ, он покiнул общагу СТАНКIНа i направiлся къ Савёловскому вокзалу, шобы тамъ встретiть свояго кореша какога-то.
Корешъ прiехалъ. I Орёлъ его встретiлъ, чiн2о, какъ подобаетъ. I сразу жа пошлi в ларёчекъ. Блiзлeжайшiй. Тамъ взялi бутылочку маленькога спiрта Royal, разбавiлi въ ko2nератiвномъ туалете водою – да ну давай квасiть! Опосля третьега глотка корешъ сознался, шо прiехалъ онъ для того, чтобы позвонiть по междугороднему телефону.
- Тогда iдi i звонi, - сказалъ Орёлъ, - i я потомъ позвоню.
Когда сталi проходiть мiмо Метрополiтена iменi Владiмира Iльiча Ульянова-Ленiна, который сделалъ Велiкую Октябрьскую Соцiалiстiческую Революцiю въ одна тысяча девятьсотъ семнадцатомъ году нашей эры, то увiделi улiчныхъ музыкантовъ, которые стоялi у входа въ Метрополiтенъ iменi Владiмира Iльiча Ульянова-Ленiна, i iгралi «Прощанiе Славянкi».
Орёлъ ещё немного отхлебнулъ iзъ бутылкi, да пошёлъ с барабанщiкомъ знакомiться. Корешъ его удержатi не сумелъ. Подошёлъ Орёлъ и говорiтъ ударнiку:
- Дай мне постучать за тебя. А ты отдохнi.
- Уйдi отсюдова. Не дамъ, - отвечаетъ тотъ.
- Ну дай, жалко что лi?
- Жалко. Уходi. Не дамъ.
- Ну я тебя какъ музыкантъ музыканта прошу.
И смiрiлся барабанщiкъ. Далъ ему палочкi.
- Только потiше стучi, - говорiтъ.
Орёлъ всталъ за iнструментъ и говорiтъ трубачамъ:
- Начiнайте, я подъ васъ подстроюсь.
Ну, главный трубачъ, думая, шо парень шуткуетъ, скомандовалъ:
- Давайте, робяты, что-нiбудь попроще. Напрiмеръ вотъ эту:
(ноты мелодии «Каравана» П.Дезмонда)
- Давай, колi онъ такъ хочетъ, - ответiлi музыканты и заiгралi. Орёлъ тутъ какъ началъ стучатi! Сiльно, круто, да складно! Главный трубачъ посмотрелъ на такога барабанщiка, и глазiщi растопырiлъ. Оказалось, не шуткуетъ перень – iшъ какiе верхи даётъ, рiтмъ держiтъ и сбiвкi сiнкопiруетъ. А в конце чуть лi не до того дошёлъ, что солiруетъ на барабане. Народъ собралсi, денегъ кiдаютъ. Настоящий iхний барабанщiкъ не выдержалъ:
- Всё, хватiтъ! Ты, конечно, клас2но iграешь, да больно шiбко. Iнструмент мне порвёшь. Хватiтъ, говорю.
Орёлъ отдалъ палочкi, да пошёлъ кореша своего iскатi. Ансамбль сталъ ему уже неiнтересенъ. А корешъ поблiзости былъ. Говорiтъ пьяно:
- Oтлiчно сыгралъ. Но пойдёмъ, надобно звонiтi.
Нашлi онi телефонъ-автоматъ. Выпiлi передъ началомъ. Орёлъ снялъ трубку, сталъ слушать, какъ гудiтъ. А корешъ бросiлъ монетку въ отверстiе, такъ монетка и проскочiла. Выругался громко, да смачно.
- Куды хоть тебе звонiть-то, - спрашiваетъ Орёлъ.
- Кажется в Тулу, точно не помню.
Дальше время прошло какъ-то непонятно. И будка телефон2ая оказалась не междугородной. Чувакi а ещё а выпiлi. А закусiтi не удалось. Чтобы совсемъ не уснутi, Орёлъ друга свояго а вытащiлъ iзъ будкi да повёлъ а в сторону вокзала.
Короче, корешь этотъ себя обнаружiлъ утромъ въ Савёлове. Вылезъ iзъ электрiчкi – нiчего не понiмаетъ. Зашёлъ на вокзалъ. Въ дежурке у ментовъ побазарiлъ. У распiсанiя пошлялся. А какъ совсемъ светло стало, понялъ, что нужно въ Запрудню. А для этого надобно до Вербiлокъ доехать, а тамъ ужъ пересесть на дубненскую. Селъ в первую утрен2ю2 электрiчку – и опять проспалъ. Такъ i катался. Не скоро попалъ по назначенiю.
А нашъ знаменiтый Орёлъ обнаружiлъ себя с утра в Дмiтрове на запасномъ путi. Тоже съ больной головою походiлъ вокругъ вокзала. Ужаснулся. Прiшлось опять возвращаться въ Москву, шобы тамъ в общаге СТАНКIНа опохмелiтiся.



48. Три весёлых друга


Приходит Ганс к Гретель.
- Добрый день, Гретель!
- Добрый день, Ганс. Что принёс
ты хорошего?
- Ничего не принёс, получить
бы хотел…

(Братья Грим2 «Смышлёный Ганс).


Ночь прошла. День пробежал. Боян простился с Шульцем. Шульц проводил Бояна. Электрический транспорт не схалтурил. Температура воздуха не изменилась. Война не началась. Общага не сгорела. Сохатый зашёл в общагу, поднялся на пятый этаж, открыл дверь. А там…
Ребята страдали. Небольшой Иоан2 курил в раскрытое окно, а Зелёный читал журнал «Столица». Грос2 лежал и смотрел в потолок. А Орёл спал. А Ермолаев ушёл на шестой этаж.
И, как это часто бывает по суб2отам, очень хотелось секса.
- Я поехал домой, - сказал Зелёный, взял пустую сумку, накинул куртку и, смело попрощавшись, вышел из комнаты. Никто не придал большого значения. Боян попытался найти на столе что-нибудь съедобное. Нашёл шкурку от колбасы и маленький чёрный сухарик.
- Можно это съесть? – спросил Сохатый.
- Можно, - ответил Грос2, что-то рисуя в своём блокноте.
- Оставь, - сквозь сон пробурчал Орёл, - это мой сухарь.
- Ой, я думал, ты спишь.
- Сплю. А когда проснусь, тогда и съем.
Сердиться Боян не стал. Достал из-под общей тетради маленький чубарик. Решил прикурить, но спичек не нашёл. И положил чубарик на прежне2 место.
Грос2 тем временем нарисовал у себя в блокноте что-то типа такого рисунка:
(утка, лапы которой растут из хвоста)
- Это хто? – спросил Боян.
- Это шедевр, - ответил Грос2, - всё гениальное просто.
И стал кнопкой прикалывать рисунок на стену.
- Ты гений, Грос2, - изрёк Иоан и тотчас принялся собирать вещи. Видать, очень ему хотелось куда-то, - на работу я, - как бы ответил на вопрос товарищ, выпучив глаза.
- А где ты работаешь?
- В ларёчке. В близлежайшем, - сознался Ванёк, - приезжай в Черёмушки. Как-нибудь бухнём.
- Обязательно приеду, - по2бещал Боян. Дверь хлопнула. Осталось страдающих – трое.
Только в московских общагах бывает так. Смотришь в окно – и забываешься. Захотел поесть что-нибудь, (тьфу)3, вышел на кухню - а там никого. Смотришь на огоньки грязных газовых горелок, и открывается тебе сермяжная философия. Или заходишь в туалет, получаешь по носу резким запахом хлора трёхвалентного – и снова забываешься. Забылся Боян. Стал совсем Сохатым. Лицо в камень превратилось. Грос2 терпел такую скукотищу, да вдруг как оживился:
- Мужики, а поехали в Питер.
- Поехали, - равнодушно ответил Боян, - вон, одного друга разбудить нужно. Орёл, вставай.
Грос2 надел куртку. Достал из-под тумбочки сумку. Застегнул молнию.
- Подождите, я схожу к Поручику, может, денег у него настреляю. А вы пока одевайтесь и ждите меня на лестнице, - и Грос2 убежал.
- Вставай. Орёл, - крикнул Боян, тормоша костино плечо.
- Чего тебе? Отстань, нафик!
- Вставай, поехали в Питер.
- Какой Питер? Иди ты знаешь куда…
- Ну, мы, короче, поехали, - сказал Сохатый Боян, направля2сь к двери. Навстречу прилетел Грос2 с небольшой улыбкой:
- Ништяк! Кол2егу встретил. Он 20 кусков дал. На дорогу хватит. А это … сейчас раздавим. Орёл, иди, на посошок!
С такими словами он вытащил бутылку коньяка с заполнен2ой четвертью и поставил на стол. Услышав знакомые звуки, Орёл вскочил, как гусёк-скакунок. Приблизился к столу.
- Вот тебе. Пей.
Жидкость оказалась не коньяком, а естествен2о самогонкой. Соломатин кашлянул и вытер губы своей майкой с надписью «Дин Рид». А потом спросил:
- Вы чё, серьёзно в Питер собрались?
- А ты думал! Безо всяких приколов, - ответил Сохатый, но тут же, склонившись над ухом, прошептал, - не волнуйся, до вокзала доедем. А там у Грос2а дурь пройдёт – и вернёмся.
- Ну ладно, тогда я тоже с вами поеду.
На лестнице им повстречался Санёк Ермолаев, настраивающий гитару. Он особо не удивился:
- В Питер – это хорошо. Значок местный мне привезите, если деньги будут.
Взамен на обещание он разрешил стрельнуть у себя пачку сигарет. Дорога предстояла длин2ая, это ощущал каждый.
На ленинградском вокзале друзья встали в очередь у одной из билетных кас2. «Ну всё, сейчас посмотрим, сколько билет стоит, и со спокойной душой вернёмся обратно в общагу», - подумал Боян.
Оказалось – 1250 рублей. На каждого. Грос2 решил, что это вполне сносно, и взял. Глянули – купе! Да ещё поезд фирмовый, «Берёзка». Выжидая два часа до отправления, походили вокруг торговок. Купили 0,7 «Столичной», хлеба и одну консерву с килькой. И за это заплатили больше тыщи. Потом Костя пивка ещё пару бутылочек взял за свой счёт (у него, оказывается, мелочь (ка)2я-то осталась).
Поезд подали под посадку строго по расписанию. Восемнадцатый вагон был хвостовым, так что бежать на самый дальний край платформы не пришлось. Сразу загрузились. Боян закинул рюкзак на верхню2 полку и сразу стал откупоривать бутылку.
- Пойду с проводником знакомиться, - со2бщил Орёл.
Вернулся он в купе уже с новой бутылкой:
- Чуваки, проводника Дима зовут. Я у него ащо пазырь купил.
- Сколько отдал? – в один голос крикнули Боян и Грос2.
- Нормально, по дешёвке – два куска.
- Ты с ума сошёл! А на что мы в Питере гулять будем?
- Да вы посмотрите, что за водовку он мне продал!
Грос2 покрутил в руках ёмкость с красивой этикеткой:
- «Кристал2овская, экспортная».
Смирились. Сперва на(ли)2 в пластиковый и стеклян2ый стаканчики. Потом ещё на(ли)2.
Поезд тронулся. Громыхая тяжёлыми ботинками, в купе в2алился четвёртый сосед. Вежливо поздоровался, положил билет на стол, разделся и залез на верхню2 полку. Это был азербайджанец. Боян с Грос2ом немного ещё поспорили на счёт его национальности. Потом Грос2 поговорил с соседом, узнал, что тот из Баку. И сразу же разговор пошёл на тему межнациональных конфликтов.
- Да вы выпейте с нами, чё уж там, - по-доброму предложил Орёл.
- Нет, я не пью.
Но потом спустился к ребятам, выпил пару стопочек и достал на закусь плавлен2ый сырок «Дружба». Слегка захмелевая, друзья поговорили насчёт Питера. А Костян Соломатин с гордостью со2бщил, что он впервые едет в город Ленина (Владимира Ильича, который сделал Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию в одна тысяча девятьсот семнадцатом году нашей эры). Азербайджанец не очень охотно рас2казывал о цели своей поездки, ровно так же, как и о своей семье, месте рождения, груп2е крови и содержани2 сахара в моче. Он ограничился фразой о том, что Санкт-Петербург – красивый и большой город, а затем залез на свою полку и начал спать.
Пришёл проводник, принёс бельё, а заодно посмотрел билеты.
- Вот, знакомьтесь, - заорал Орёл, - это мой знакомый проводник и ваще лучший друг Дима.
- Да, мы с ним уже познакомились, - подтвердил хозяин вагона.
- Налейте Димасу, - попросил Соломатин. Хотя всем было уже известно, что человек будет отказываться.
- Не, на работе непью.
Но всё-таки, потом, сделав свои проводниковские дела, зашёл к трём весёлым друзьям и спящему кавказцу в купе, да угостился двумя-тремя стопочками. Поговорили и на тему железнодорожного транспорта. По просьбе Бояна повеселевший Дима пригласил их в своё купе показывать, как «буксы звенят». Орлу понравилось, и он несколько раз нажал на красную кнопочку. Проводник что-то рас2казывал о приборах и оборудовани2 вагона, а сам невольно мандражировал: «Как бы чуваки до стоп-крана не добрались».
Глядь – и чисто машинально Орёл засунул в рот сигарету и зажёг спичку. Правильный Грос2 тут же схватил его за руку и сказал:
- Стой. Здесь нельзя курить. Иди в тамбур.
В тамбуре было хорошо прохладно. Сохатый тоже курил и смотрел в окошко. Вдоль железнодорожного полотна тянулся маленький заборчик, мимо пролетали деревья, домики, столбы. Колёса изредка стучали, разрывая блок-участки «бархатного пути». Уже проехали Химки, Клин. Поезд по всем приметам давал больше «сотки». Боян очень любил такую скорость. «Вот как бывает, - думал он, - завтра проснёмся – и будем в краю белых ночей!» Глядя на мелькающие и убегающие огоньки, внимание рас2еивалось. Ностальгически вспомнились прошлые походы, ещё молодая и неопытная тусовка. Вспомнилась первая любовь с её красивым именем. Вспомнилась Аро… За последне2 время он во2бще часто её вспоминал…
А в купе ещё не заснули Орёл и Грос2. Дима-проводник по доброте своей притащил ещё бутылку водки, а сам ушёл к проводницам в другой вагон.
Орёл выпил очередной стакан, закусывая чёрным хлебом, налил Грос2у:
- На, пей. Этого Бояна вечно не дождёшься.
Грос2 посмотрел мутными глазами на стакан. Выпить уже было трудно. Сначала понюхал, затем сморщился. Снова понюхал. И тут резко выдохнул и отправил содержимое стаканчика в свой небольшой рот. Но дотянуться до хлеба не успел. Сохатый Боян стал свидетелем того, как Грос2 мерно и зычно рыгал на пол в купе. А Соломатин пытался ногою убрать подальше красивый коврик.
- Сказка ты, Гросэз, - прошептал Боян.
- Щас я ему в морду суну, - сказал Орёл, - как же теперь ехать-то свежо будет!
- Не, не тормози, - принялся их разнимать Сохатый, - ложитесь спать.
- Нет, пускай в морду сунет, - крикнул Грос2, прекратив своё внезапное свинство. От крика чуть было не проснулся сосед на верхней полке. Но вот Боян толкнул Константина на постель, прикрыл ковриком блевотину и залез к себе на полку. Немного посидев, и не в силах справиться с тяжёлыми веками, Грос2 тоже упал на подушку своими волосами и захрапел. Проезжая где-то в районе Вышнего Волочка, и уже погребаясь туман2ым сном, Боян успел подумать, что эти ребята завтра проснутся и не вспомнят о том, как ехали и бухали. И будут просить его рас2казать.
Эту ночь три весёлых друга спали счастливо и спокойно, забыв обо всём, даже о существовани2 простыни и одежды.



49. Игры в белую ночь


Нет ничего лучше Невского
проспекта, по крайней мере
в Петербурге; для него он
составляет всё. Чём не блестит
эта улица…
… Он лжёт во всякое время,
этот Невский проспект, но боле2
всего тогда, ночь сгущен2ою
мас2ою наляжет на него и
отметит белые и палевые стены
домов, когда весь город превратится
в гром и блеск…

(Н.В.(Го)2ль. «Невский проспект»).


Утром кто-то упрямо толкал в плечо. Слышался голос Димы-проводника:
- Пас2ажиры, вставайте. Конечная!
Боян медлен2о, играя бицепсами, открыл веки. Больная голова заметила на столике большую кружку с пивом. Ах! Это только туман. Жестокий отходняк протёр ему глаза, и стало видно, что столик пуст. «Так и знал, - вспомнил Боян о законе подлости, - померещилось».
- Пас2ажиры, вставайте, уже в пятый раз крикнул проводник. Сохатый спрыгнул с верхней полки и принялся будить Соломатина:
- Орёл, проснись. Да проснитесь же вы!
Работа была тяжёлой. Только через минуту ничего не понимающие чуваки приподнялись с постелей.
- Во, смотрите. А четвёртый наш сосед уже смотался, - сказал Боян, показывая на пустую полку, - хитрый!
- Чё такое, - Грос2 посмотрел в окно, - куда хоть приехали?
- А это кто наблевал? – спросил Орёл.
- Я вас всех поздравляю с прибытием в Питер, - со2бщило лицо того, что первым проснулся. Уже серьёзно захотелось настоящего пива.
- Мужики, вылезайте скорей, - крикнул проводник в конце коридора, - уже тепловоз прицепили, сейчас в парк уедем. Вы одни остались.
Три грустных друга, шатаясь и держась за пересохшие горловины, направились к выходу. И как только первый из них ступил на платформу, состав медлен2о тронулся и поехал вспять. Минут пять Орёл и Грос2 стояли на платформе, ни во что не врубаясь. А Боян, глядя на их шатания, думал: «Ха! А Дима, наверно, ещё не знает, что у него под ковриком в купе грязно».
Грос2 оживился:
- За мной, мужики. Я тут на Невском одно молочное кафе знаю. Опохмелимся.
Медлен2о стал приходить к радости Орёл:
- Блин! Во, здорово, до сих пор не верится, что я в Питере.
Посмотрели на часы под крышей Московского вокзала. Семь утра. В одном ларёчке увидели плакат Егора Летова. Соломатин так прямо взвыл, что хочет на его фоне сфотографироваться. Но и грос2овский и сохатовский желудки просили идти дальше.
Разные здания отражались в лужах. Асфальт. Автомобили. Вдоль тротуара выстроились окна и двери с вывесками. Может это было совсем не то кафе, о котором говорил Грос2, но всё-таки зашли.
Заведение только что открылось. Небольшая продавщица на витрину выставляла цен2ики.
- Во, тут булки какие-то есть!
- Берите, ребята, дешёвые!
- А я, представляете, - крикнул Орёл, - в этом городе первый раз!
Цены действительно были на порядок ниже, чем в Москве. Друзья взяли несколько булок и сгруп2ировались возле столика. Рядом в урне валялась пустая полуторалитровая бутылка из-под «Пепси». Боян взял её, да потом ещё нашёл к ней пробочку:
- Пригодится. Может, пиво разливное найдём.
После завтрака путь лежал к небольшой речушке под малоизвестным названием Нева. То и дело Орёл пугал прохожих:
- О! Товарищи, а что это такое?
И ему отвечали:
- Казанский собор, молодой человек.
- Во, ништяк! Неужели это правда Питер?
Потом повернули направо и вошли в арку. Тут с Орлом случилось что-то страшное. Мучаясь в судорогах, он прыгал на двух ногах, и показывал на всё дли2ыми руками:
- А-а-а! Смотрите! Я эту фишку по телевизору видел!
- Блин, Костян, - пытался его успокоить Грос2, - эта «фишка» - Эрмитаж.
Все трое находились в восхищени2. Свежий ветер с Невы трепетал их открытые головы. А свежие краски дворцов Санкт-Петербурга впивались в глаза. Было прекрасно от солнечной погоды. Изрядно попрыгав на Дворцовой площади, Грос2 затащил путешествен2иков в конец длин2ой очереди:
- Сперва сходим внутрь. На картины глянем.
- Да ну, может пойдёмте пиво искать? – вякнул Орёл.
- Нет, - в один голос пропели Сохатый и Грос2, - в центре пива много, а Эрмитаж не всегда открыт бывает.
Билет стоил 200 рублей. Эти расходы с благородным сердцем принял на себя Грос2. Друзья с восхищением принялись бродить по залам Зимнего дворца, смотреть предметы феодальной утвари и произведения искус2тва. Какие чувства охватывали друзей? Как реагировали они на вновь и вновь открывающиеся экспонаты? Описывать это долго.
Грос2а серьёзно заинтересовал Ван Гог. Бояна пришлось отрывать от полотен Пикас2о. А Костик больше прикалывался над иностранцами, хотя в конце нашёлся зал, где в современ2ой графике он нашёл себе кумиров.
Часа через два все устали шевелить ногами. Когда вышли на улицу, снова вспомнилось о похмеляторе. Вернулась головная боль. Принимая на себя балтийский ветер, Грос2 посмотрел на тот берег:
- Вон, видите Петропавловскую крепость? Нам туда.
- Для этого нудно перейти вон по тому мосту. Ты уверен, Грос2, - вяло спросил Орёл, запихивая в рот тяжёлую сигарету, - там пиво есть?
Друзья направились. На мосту Боян сказал:
- И во2бще, я замечаю, что питерцы пиво не очень-то любят. Уже километр прошли, а на пиво – никакого намёка нет.
На Заячьем острове они узрели неожидан2ое явление. На поводке вели медведя. Восторгу не было предела! Медвежонок был ещё маленький, но отчаян2о пытался вырваться и рычал. Орёл, который в подобных случаях обычно лепит всякие корки, только крикнул вслед товарищам-дрес2ировщикам:
- С праздником!
Второе зрелище тоже оказалось не хуже. Возле стен Петропавловки стоял вертолёт. Ребята вроде как ринулись к нему прокатиться, но в одно мгновение вертолёт с грохотом поднялся в небо, и полетел над городом.
- А давайте искупаемся, - предложил Костян Соломатин, - когда ещё такое будет?
Они шли по песчаному пляжу. Справа была Нева, а слева – высокая стена крепости.
- Дело-то, в принципе, нужное, - отозвался Грос2.
Орёл снял с себя майку с незабываемой надписью «Дин Рид», и принялся снимать ремень с брюками.
- Ну, ваще-то не охота. Холодно, - заупрямился Боян.
- Да ладно, давай.
- Нет. Лучше завтра искупаемся в Финском заливе. Завтра тепле2 будет.
- А мы чё и туда поедем?
- Понятное дело. Лучше завтра в Петродворец съездить. Там и народу поменьше. И всё-таки море.
- Ладно, - застегнулся Соломатин, - но смотри, чтоб завтра точно.
Обойдя крепость, уставшие набрели на летне2 кафе, в котором присутствовал лишь один человек. Это – достаточно симпатичная девушка, видимо, хозяйка самого заведения. А отсутствие посетителей указывало на крутизну дан2ого места. Приблизив голову к раздаточному окошку, Грос2 спросил:
- А пиво есть?
- Есть, - ответила девушка, - бельгийское. Пять сортов.
- А-а-а, ну всё, - хором произнесли ребята, - пойдём отсюдова.
- Не любим мы бельгийское, - добавил Грос2 с тяжёлой иронией.
И ноги сами затопали прочь. Перешли через маленький мостик. Жажда прибавилась.
- Ещё немного, - сказал Орёл, - и я умру в этом городе, где пиво только для буржуев.
Глаза у него были красные и наполовину прикрытые веками.
- К ларькам мы не пойдём, - сказал Грос2, - там пива точно нет, - он присел на бордюр, закрыв голову руками от безнадёжности, - хоть бы магазин был поблизости. Эх!
- А вон, что это за «Балтика»? – спросил Боян, показав на последний ларёк, - название красивое.
- Ну, иди, посмотри. А мы никуда больше не пойдём.
Сохатый медлен2о подошёл к ларьку. Долго читал надпись на бумажке: «Пиво «Балтика». 100 рублей за литр».
- Мужики, - радостно заорал он наконец, - нашли! Разливуха!
Грос2 и Орёл прибежали бегом. Один из них сунул продавщице три сотки и выдохнул:
- Нам на все!
Это было действительно счастьем. Каждый взял по две большие кружки. Да ещё на(ли)2 в бояновскую пластиковую бутыль – всё-таки пригодилась! Друзья спокойно сели на газончик, и на душе стало хорошо.
С благодатными вздохами глаза Костика превратились из красных в розовые, и наметилась тенденция к белизне. И зрачок округлился. «Какой же клас2ный город, - думал каждый, - и как хорошо, что мы сюда приехали!» А вдоволь насытившись благородным напитком, они встали с травки, отряхнулись – и словно вновь родились.
- Спасибо, тётенька, - сказал Орёл, - если бы Вы знали, как нас спасли!
- Ну, господа, дальше. В путь, - воз2вал Грос2.
- Нас ждут великие дела, - добавил Боян и, держа полную бутылку на вытянутой руке, повёл их по улице.
Не прошло и пяти минут, как юным взорам открылся рекламный щит: «Посетите наш музей восковых фигур!» Ну как тут можно было пройти мимо?
Отхлебнув глоточек пива и спрятав ёмкость за пазуху, Грос2 как истин2ый финансист культурной програм2ы склонился над кас2ой:
- Нам три студенческих на ближайший сеанс.
Ребятам рекомендовали надеть тапки и в(ел)2и ожидать начала. Собралось много народу. Это незначительное время пролетело в мелких шутках по поводу тапочек – слишком уж они были панковскими.
- Товарищи, проходите на выставку, - позвали за кадром. Мраморные ступеньки вывели наверх. А потом наши путешествен2ики вместе с толпой вошли в подсвечен2ую специальными лампами комнату. При виде восковых фигур Боян и Грос2 прикрыли лицо Костяна. Они синхрон2о догадались, что если этого не сделать, то Орёл своим диким смехом в лучшем случае добьётся вызова милици2.
- Друзья, наша выставка тематизирована двумя политическими течениями – тер2ор и демократия, - сказал экскурсовод, демонстрируя высокий профес2ионализм своей работы. В первом зале располагались фигуры Льва Толстого, Энгельса, (Го)2ля, академика Сахарова и некоторые другие.
- Так что подойдём к этим вопросам с исторической стороны. Экскурсия будет достаточно серьёзной.
Тут Орёл громко заржал.
- Я конечно рад, что кому-то весело, - продолжил экскурсовод, - обычно у наших посетителей это бывает редко.
- А как же не смеяться, – сказал Соломатин, - они такие прикольные! Можно их потрогать? Неужели всё из воска?
- Нет, товарищи. Вот этого делать категорически нельзя. Каждая фигура стоит больше двух мил2ионов. А изготовлены они из разных материалов. И лишь лица и открытые поверхности рук изготовлены из воска с добавками.
Экскурсия продолжалась около часа. Было ещё два зала, в которых находились скульптуры деятелей в хроникальном порядке. Ленин, Сталин, батька Махно, Горбачёв с Ельциным, Николай с царевичем и тому подобные. Во втором зале Грос2 чуть не столкнулся с Фан2и Каплан и, приняв её за музейную тётку, извинился. Только потом дошло, что это восковая фигура.
Во2бщем, понравилось. В конце все поблагодарили экскурсовода и купили по брошюрке на память.
И вновь свежий воздух улицы. Глоток пива. Дальше путешествен2ики немного прошли и очутились у «Авроры». Знаменитый крейсер, как всегда, стоял на приколе, да так и манил. Забежали на большую палубу, попутно ещё отхлебнув пивка. Приятно было полазить по судну, посетить самые дальние его кулуары. Примкнули к какой-то франкоязычной туристской груп2е, и с ней проникли в капитанскую рубку. Всякие рычаги и штурвалы разрешалось подёргать только французам. Но, разуме2тся, и наши герои не упустили возможность подёргать и повертеть. Боян ещё хотел разрядить пушку, но затвор не под2авался. Не смотря ни на какие усилия.
- Интересно, а как работает паровая машина на дан2ой барже? – спросил Грос2. В детстве он увлекался физикой.
- Элементарно, - ответил Боян, - паровоз бежит, дым-труба валит, так и плывёт.
И тут начались споры насчёт давления в паровом котле. Один лишь Костя Соломатин воздержался от дискус2и2 и потихоньку допил пиво.
На часах уже долбануло пять вечера. Почуяв какой-то голод, чуваки зашли в случайную столовую. Взяли гарнира и бутылку водовки. Последню2 не открыли, а оставили про запас.
На одном из переулков Боян посетил книжный магазин и купил там добротную топографическую карту Ленинградской области пятикилометрового масштаба. Потом через час они побывали у Медного всадника, обошли Иса2киевский собор, покатались на метро. И к вечеру поднялись на поверхность в районе Финляндского вокзала. Началась «конференция» по поводу, где заночевать.
Было много предложений. Но остановились на бояновском – поехать за город. Сохатый внимательно изучил карту и изрёк:
- Вот, самое лучше2 место. Ленинский Разлив.
- Далеко слишком, - остыл Грос2.
- Нет, не далеко. И как раз мы находимся у того вокзала, откуда можно доехать. Часок на электричке – и мы в Сестрорецке. Наверняка там клас2ная, в смысле, красивая, природа. Посмотрите на карту. Нужно доехать до станци2 Тарховка.
Ребята подумали десять минут. Да и пошли на пер2он, по дороге купив ещё пазырь водовки в дорогу.
Народу в электричке было совсем мало. А Грос2 дураком не был - сразу просёк фишку, куда нужно садиться. К одинокой девушке, что читала книжку на английском языке. Орёл откупорил зубами бутылку и отпил глоточек.
- Чё-то мне за вас стыдно, - сказал Боян и, отвернувшись к окну, стал наблюдать за местностью, сверя2 её с картой. И пить отказался. Двое остальных сами «попили».
Как и следовало ожидать, Грос2 начал такими словами:
- Леди! Ду ю спик инглиш?
Девушка подняла ресницы и засмущалась:
- Нет, я ещё только начинаю изучать.
- Давайте поговорим. Мы – тоже не очень.
- Не могу. Я мно(го)2 ещё не понимаю.
«Я бы на твоём месте вышел бы на следующей остановке, - подумал о попутчице Сохатый, - ведь чуваки-то пьяные».
- Только вчера на курсы устроилась.
- Платные? – спросил Соломатин.
- Да.
- А ты сама-то откуда? - неожидан2о перешёл «на ты» Орёл.
- Из Сестрорецка. Домой еду.
Костян снова достал водку, задрал голову и «попил». Следом то же самое повторил Грос2. Только Боинька промолчал, заметив у девушки обручальное кольцо.
- А мы тут, в вашем Питере, первый раз, - очередной раз сказал Орёл противным для женского уха голосом, - и теперь не знаем, чё делать.
Боян продолжил:
- Скажите, что сейчас находится в Разливе. Где, помнится, Ильич писал «Апрельские тезисы»?
- В Разливе? Ну, там мемориал.
- А там можно, например, переночевать? Народу много?
- Да вряд ли. Какой-нибудь сторож, и всё.
- Отлично. А далеко до него?
- Не очень. Сойдёте в Тарховке, и там километров семь пешком.
- Нормально, - успокоился Боян, - у нас карта есть. Не пропадём.
В этом милом разговоре быстро пролетело время. На прощание попутчики обменялись любезностями и пожелали друг другу счастливого пути. Часы показали один2адцать. В Тарховке сквозь шум удаляющейся электрички начиналась белая ночь. Друзья отыскали нужную дорожку, которая блестела от вымытых обочин и белой краски сплошной ограничительной. Видать, работали на интуриста. И памятник на перекрёстке –Ленин, склонившийся над письмом. Грос2 залез на пьедестал и посмотрел, что там пишет Ильич. Оказалось – ничего. Наверно, только начинает
Слева нежно шуршали волны Сестрорецкого Разлива.
- (Ка)2я тут красота! – воспел Сохатый, пописав на куст, - Теперь я понимаю «старика Крупского». Жить в такой прелести и не быть поэтом – трудно.
- Ладно, заколебал, - возразил Соломатин, - на, допивай.
На донышке бутылки ещё был один глоток. Завершая его…

…Я немного прерываю действие романа, чтобы со2бщить, что вернулся из арми2 Борис (см. начало 44-й главы). Три года его не было на родине. И тому была причина. Нелегка армейская служба, особен2о в условиях крайнего Севера. Зато теперь тусовка вос2тановила состав…

…так вот, завершая его (глоток), Боян подумал: «Как же хорошо быть в далёком краю, и не знать, что будет завтра. Интересно, а что сейчас дома? Чистая романтика». Но какой-то задней мыслью расчётливо прикинул: «У чуваков осталось три тыщи и семьсот рублей от тех денег, что дал в Москве Поручик. Чтобы хватило на обратный билет, нужно завтра отказаться от еды. Иначе придётся автостопом».
- Грос2, сколько времени?
- Без пятнадцати полночь.
Не было никакого намёка на потемнение неба. Вот она – белая ночь. «Да ну, нафиг, все эти расчёты! Панки мы или нет?» - подумал Сохатый и полностью успокоился. От водки было хороше2 бодрое настроение.
Когда тропинка подошла близко к берегу, друзья обнаружили двух мальчишек-рыбаков. У них горел костёр, и были закинуты удочки (или сети).
- Ребята, вы местные?
- Мы из Сестрорецка. С того берега.
- А скажите, - поинтересовался Орёл, - темнеть ваще не будет?
- Потемне2т. а потом часа через два опять рас2ветёт.
У рыбаков затем спросили, правильно ли движение к мемориалу. И как он там…
- Правильно, - ответили, - раньше, кроме камен2ого ещё и настоящий шалаш был. А недавно его кто-то поджёг.
Ещё пару километров путешествен2ики прошли молча. Изредка восхищаясь природой и разговаривая. Пока не вышли на грандиозную пустын2ую автостоянку с какой-то стеклян2ой фигнёй. Подошли ближе. Стали заметны надписи на пяти языках. Грос2 нашёл среди них финский. А на рус2ком все без труда прочли, что находятся они возле Ленинского мемориала, что, принципе, и ежу было понятно.
- О-ла-ла, - воскликнул Орёл, - тут на интуристах такие бабки заколачивали, когда социализм был!
- Точно. Видишь, стекло тонирован2ое.
- Круто!
Дальше вела «священ2ая» тропинка. А вела она через лесок. Когда за поворотом обнаружилась маленькая полянка. Соломатин всех обрадовал:
- О, теперь я знаю, где мы будем ночевать.
Посреди поляны стоял камен2ый постамент, на котором камен2ый шалаш с надписью «Ленину» устремился острым углом крыши в небосвод.
- О-ла-ла, - снова сказал Орёл и без комплексов полез на самую вершину. Грос2 последовал за ним, но с другой стороны. Наверху они встретились.
- Эй, Боян, залезай к нам!
- Да у вас там места мало.
- Грос2, наливай, - сказал Костик вполголоса и вытащил последню2 бутылку. Сохатый молча наблюдал снизу. Вроде, всё было нормально, только комары зажрали. Покусывали.
И вот для полного кайфа, подобно призраку, с неведомой стороны подошло новое лицо. В чёрной одежде и с бородой к ребятам приблизился сторож:
- Что вы там делаете, а?
- Чё, делаем, водовку отобедываем!
- Слезайте, - сказал он уже почему-то дрожащим голосом, - там нет ничего интересного.
И так же, подобно призраку, растворился в слабой темноте. Никто из троих даже не запомнил, в какой стороне. Лишь спустя минуту, совершая глоток, Грос2 встрепенулся:
- Ой, а куда он исчез? Он ведь нам нужен.
- Спускайтесь вниз, - сказал Боян, - пойдём его искать. А то меня уже тут комары отобедывают.
Недалеко от памятника-шалаша обнаружилось ещё нечто. Серые стены в обрамлени2 роскошного непрозрачного стекла. Судя по всему, здание-музей.
- Мужик, ты где? – крикнули по2черёдно ребята, обходя непонятное со2ружение без окон и дверей. Сторож словно сквозь землю провалился.

Читатель, отдохни от буковок и посмотри узоръ:

(Симметричный узор)

Только, обойдя кругом, Грос2 увидел в стене еле заметную щель.
- О, чуваки, это же дверь потайная.
- Так значит он там и скрылся.
- Ништяк. Как в приключенческом фильме!
Стали кричать и барабанить в дверь:
- Эй, сторож, открой!
Долго было молчание. Но потом по ту сторону со2ружения послышался сдавлен2ый голос:
- Чего вам?
Орёл принялся жалобно просить:
- Дядь, открой, а? Дай нам у тебя переночевать.
- Нет, ребята, ступайте отсюда. Не открою.
- Ну пусти, дядь. Мы тебе водки нальём!
- Не могу, ребята, не положено. А водку я не пью.
Путешествен2ики молча пригорюнились. Делать было нечего. Комары продолжали покусывать. Ночь уже стала тёмной. Было решено выйти на берег Разлива, благо шипение его волн было хорошо слышно у самого мемориала. С большим трудом Грос2 и Орёл открыли консервную банку методом втачивания бочины об асфальт. Килька в томате на редкость хорошо пошла в качестве закусона.
- Ну чё? Как всегда, за женщин, из горла и без закуски! – сыграл старую шутку Соломатин. А Сохатый догадался, что после этого тоста разговор пойдёт о любви.
И они поговорили на эту тему. Поспорили, у кого больше сиськи: у Ленки, или у Светки. Поде(ли)2сь своими впечатлениями от различных встреч с противоположным полом. Потом пришли к выводу, что ваще все бабы – дуры, потому что не понимают, с кем дружить, а с кем нет. Любят всяких мудаков с дорогими прибамбасами, а настоящие романтики страдают и вкладывают свои чувства в какие-то необъяснимые поступки. А водка быстро кончалась. И холодный бриз заставлял ёжиться и как-то прижиматься друг к другу. Спать сначала попробовали в ложбинке между кустов. Оказалось холодно. Тогда решили спать друг на друге. Но в этом случае хорошо было только Орлу, которого снизу обогревал Боян, а сверху – Грос2. Соломатин даже немного вздремнул. Но двое остальных не выдержали сквозняка и скинули центрального. Потом полчаса просто стояли и дрожали.
- У меня есть три жвачки, - виновато пролепетал Сохатый, - давайте две сейчас съедим, а третью завтра подарим каким-нибудь девчонкам.
- Это точно, - ответил Орёл, – завтра целая куча девчонок будет за нами бежать и знакомится!
- Через час мы будем айсбергами, - подал трагичный голос Грос2.
И вдруг совсем близко затрещал мотоцикл. Друзья, как по команде, прилипли к земле и (по)2лзли на ощупь по-пластунски в сторону леса. Когда тщательно замаскировались в темноте, прислушались. Мотоцикл заглох возле пристани.
- Интересно, кто это?
- Одно из двух. Или рыбаки, или бандиты.
- Тихо, - прошипел Боян, - раз, два… Если верить голосам, то три человека. Может рыбаки, может и…
- Пойдёмте к ним, – как всегда долбанул предложением Костя Соломатин, - может у них водка есть.
- Иди, друг, иди. А если у них ствол?.. Что потом с твоим трупом делать?
Близкое соседство с неизвестно кем могло в такой ночи привести к чему угодно. Хотя чего-то похожего на передёргивание затвора не наблюдалось.
- Ну вот, - оценил ситуацию Грос2, - теперь мы играем в «Партизанов подпольной Луны».
Ещё немного, и «враги» завели мотоцикл, на котором и уехали. А ребята с облегчением вздохнули и стали продвигаться к старому месту.
- Кстати, я немного согрелся, - сказал Грос2. Видно было, что ночь – это уже не ночь. Глянули на часы. Половина четвёртого.
- А что мы всё тут торчим? А пойдёмте обратно. До Тарховки дойдём – там на вокзале отоспимся.
По2черёдно зевнув (Орёл два раза), други пошли назад по знакомой уже тропинке.
Был там, на дороге один нюанс. Сохатый Боян шёл, даже песню пел. И вдруг остановился:
- Мужики, там в траве что-то горит!
- Осторожно, - предупредил Грос2, - может тут сплошная радиация!
- Я помню, в Коровино, на Московском море тоже так фигачило. Но там это грибы были.
- Орёл, зажги спичку.
При свете от страха перед «радиацией» ничего не осталось.
- Светлячки. Я думаю, они не кусаются, - улыбнулся Боян. Несколько насекомых он засунул в спичечный коробок. Правда, через два часа после этого на вокзале в Тарховке они превратились в обыкновен2ых неинтересных червяков. И их пришлось выпустить.
Утро не давало поднять голову и прижимало ещё сильней к деревян2ым лавкам вокзала. Сон был похож на бред. Крайним ухом Сохатый слышал, как объявили самую первую утрен2ю2 электричку на Питер. Минут через тридцать объявили вторую. Чуваки и не думали на это как-то реагировать. Был слышен умерен2ый саундовый храп.
Наконец Боян вскочил и сильными движениями подошёл к кас2е. Посмотрел расписание.
- Вставайте, - сказал он и стал тормошить товарищей – в частности бить по щекам Грос2а, - встать! Быстро встать!
Грос2 встал на ноги и тут же устремился упасть. У него просто не получалось проснуться.
- Ехать пора! – кричал Боян. Потом они вдвоём принялись во все стороны шевелить Соломатина. Орёл открыл глаза и, услышав грохот приближающейся электрички, побрёл на платформу, спотыкаясь о пороги.
Дорога до Санкт-Петербурга прошла незаметно. Ребята сладко дремали меж других пас2ажиров. Миновав свод Финляндского вокзала, путешествен2ики автоматически спустились в метро. Нашли свободные сидения в синем вагоне и отправились до конечной. Там пересели – и в обратную сторону до конечной. Таким образом удалось поспать ещё полтора часа. Жаль, что в Питере нет кольцевой ветки – тогда не пришлось бы прерывать сон.
- Друзья. Поступило предложение, - громко сказал Грос2, - на часах в студи2 уже один2адцать. Давайте вылезем из этой «ком2уникейшн тьюб», да продолжим экскурсию по городу.
Вылезли.
- Ну, куда мы сегодня хотели съездить? – спросил он уже наверху, - Знаете, что это? Это – Балтийский вокзал.
- Чё, в Петродворец, значит?
- А мы ещё в Кронштадт хотели, - съязвил Костик.
- Без мазы. Если мы уж тут, то в Петродворец.
Боян быстро купил билеты до самой ближайшей остановки, посмотрел расписание очередных электричек. Оказалось, что всё в порядке. Транспорт не лукавил. Имен2о поэтому через два часа уставшие и не отдохнувшие ото сна путешествен2ики были вынесены толпой пас2ажиров на станци2 Новый Петергоф.
Закапал мелкий дождик. Вокруг вспыхнули куполами и брызгами тысячи-тысячи зонтов. Ориентироваться в этом городе было крайне просто. Нужно было всего лишь не отделяться от толпы, которая на 70 процентов состояла из туристов.
- Вон, Боян, смотри, там булки продают, - сказал Орёл возле автобусной остановки, - давай, купи нам. Сохатый мыслен2о пересчитал, сколько у него (а значит, у всех) осталось денег, и уверен2о ответил:
- Друзья, сегодня мы есть не будем.
До драки не дошло. Видимо, поняли, что это не по-путешественски. В переполнен2ом автобусе было душно и жарко от дождя, который барабанил по крыше и влетал в открытый аварийный люк. Наконец все люди стали покидать «колесницу». Друзья тоже вышли. Бесплатно доехали с толпой!
И практически сразу увидели Дворец. К нему вела ал2ея, состоящая из прекрасных цветов, декоративных изваяний и оранжерей. Минуту назад сон2ый Грос2 преобразился:
- Уау! Не знал, что здесь так чётко!
- И зекинско! – добавил Сохатый.
При входе стояла очередь длиною в полчаса. Пока стояли, любовались фасадом (хотя трудно сказать, где там фасад. Дворец выглядит пышным со всех сторон). Наблюдали за прейскурантом цен.
- Да, - сказал Грос2, - не хотел бы я быть в Рос2и2 иностранцем, - для них тут, видите, всё в пять раз дороже. А нам, как со2течествен2икам, да ещё студентам – 200 рублей. Боян, ты уж выдели нам 200 рябчиков. Дворец посмотрим.
Сохатый вздохнул:
- Что уж с вами делать.
Товарищи получили в кас2е билет, пристроились к экскурсион2ой груп2е. Вышла (ба)2 с указкой и позвала за собой, дескать начнём осмотр со второго этажа. Занимая самые удобные для осмотра положения, можно было восхищаться залами, расположен2ыми по принципу «один лучше дру(го)2» и смотреть в глаза экскурсоводихи, проще сказать, гидихе, которая оказалась совсем не плохой бабой. Наши друзья на экскурси2 вели себя как паиньки. О впечатлениях нужно говорить отдельно.
- Кстати, в подобных дворцах очень легко заблудиться, - сказал Грос2.
И они заблудились. Вышли на улицу совсем в другие ворота. И очутились в потрясающем парке с деревьями, каналами, беседками и фонтанами. Впереди пешеходной дорожки виднелось море. Финский залив. И хотя дождь не унимался, и вёл свою песнь, настроение не опускалось.
Дальше ребята подошли к пристани. Долго наблюдали, как дерутся большие чайки из-за куска мяса. Боян потрогал воду и попробовал на язык:
- Стран2о. Пресная, или почти пресная. Неудивительно – рядом такая мощная Нева впадает.
- Но всё равно красиво.
- Вспомнил, - радостно и живо заговорил Грос2, - в каком-то путеводителе я вычитал, что здесь есть какие-то особые фонтаны, которые всех обливают!
- Шутейные, что ли? – спросил проходящий мимо матрос, - Это прямо и потом налево.
- Мы как раз хотели искупаться, - сказал Орёл.
- Я вот и не хочу. Достаточно дождя, - сказал Боян.
- Пойдём к фонтанам, - сказал Грос2.
- Они наверно прикольные, - сказал Орёл.
- Пойдём, посмотрим, - сказал Боян.
Больше никто ничего не сказал. Постоян2о справля2сь у прохожих, путешествен2ики принялись искать вышеуказан2ые шутейные фонтаны.
По дороге они повстречали трио музыкантов, исполняющих романсы: гитарист, скрипач и певица. Звук был чистый, слегка притембоирован2ый шумом дождя. Перед каждым музыкантом стоял пюпитр, а сами они находились в беседке и были недосягаемы для падающих капелек. Грос2, Боян и Орёл послушали, переглядываясь, улыбаясь и тонко оценивая. Они удивлялись и радовались всему, что встречали на своём пути.
- Слышите визги? – указал Сохатый, - мне чудится, что это там.
Действительно, со стороны весело визжали. А по мере приближения стали различимы люди, дети и виновники этого шума – фонтаны, ехидно обливающие всех подряд. Первый имел форму дерева. Струйки холодной воды стреляли в людей из веток, и из-под скаме2к, сим2етрично стоявших возле. А второй был – гриб. Вода лилась из-под шляпки, когда к ножке кто-то приближался с целью посидеть на скамейке.
Орёл больше всех обрадовался. Принялся с(ка)2ть под дождём, подставлять голову под весёлые струи, ругаться матом, типа в шутку.
А вот глупые дети, суетящиеся рядом, всё время пытались разобраться в механике обливания. Они топали по гладким булыжникам, желая догадаться, под которыми из них «спрятан рычаг». Но Грос2 и Боян быстро поняли, в чём секрет. В кустах была замаскирована будка с окошком. А в ней сидел мужик, который крутил вентили, как только кто-нибудь проходил мимо или подставлял голову.
- Интересно, сколько ему за это платят? – всё интересовался Боян, - Ведь работа ужасно скучная.
Ребята подразнили мужика. Подставились – пускай обливает. И как только пошли первые брызги, скорёхонько постарались ретироваться. Пусть мужик разно2бразится.
Неожидан2о к Орлу подошла худая пожилая иностранка. Вся мокрая и весёлая. Ломая губы в акценте, похожем на английский, спросила:
- ТУТ У ВАС ТОЖЕ ФОНТЬЯНЫ С ПОДВОШКАМЫ?
Орёл, как только это услышал, словно сорвался с цепи. Он начал прыгать, вертеться, падать головой в фонтан и дико ржать. Сохатый и Грос2 тоже не выдержали и стали (хо)2тать над иностранкой и над реакцией Костика.
Эту фразу ребята повторяли наверно раз пятьдесят за весь день. И когда возвращались на станцию:
БОЯН: Вон, смотрите, автобус-то с подвошками! Ха-ха-ха!
И когда ехали в электричке:
ГРОС2: Какие-то пас2ажиры вокруг с подвошками! Ха-ха-ха!
И много раз потом, когда добрались до центра Ленинградской области.
Сразу приехали к Московскому вокзалу. Одновремен2о встали в три очереди за билетами, потому что народу было жутко много, а кас2ы непредсказуемо закрывались одна за другой. Ещё какой-то мужик предложил свои услуги:
- Давайте, я вам билет до Москвы покупаю. Достану какой хотите, на любой поезд, в любой вагон. А вы мне за это «штуку» сверху даёте.
Боян вроде бы сначала согласился, но вовремя передумал. Не было лишних денег, чтобы так рисковать. А билет всё-таки взять удалось. Самый дешёвый. В общий вагон. И после часового нахождения в душной очереди. Поезд отправлялся в час ночи. До этого времени путешествен2ики отгуляли почти весь Невский проспект. Зашли в магазин и на последние гроши умудрились купить какого-то подозрительного самтрестовского вина и банку морской капусты. Ещё на капусту, кстати, не хватило двух рублей, но продавщица простила.
Потом долго смотрели телевизор в зале ожидания. Когда стали закрываться глаза от тяжёлой усталости, и дремота стала опускать голову, объявили посадку.
А после того, как поезд отправился, друзья раскупорили бутылку, чтобы закусить её морской капустой. Настало время последней шутки. Очень долго вспоминали слово, которым можно было бы охарактеризовать произошедше2 путешествие. А потом во время перекура в тамбуре вспомнили:
- Путешествие было с подвошками!
Вот оно и закончилось.
Проснувшись утром безо всякого похмелья, они обнаружили себя в Москве.




50. Занавес открывается


С тех пор, как произошло июльское затмение Солнца, прошло ни много, ни мало – четыре года. Такой же срок жизни запрудненской тусовки описан в этом романе. По большому счёту всё это не особо кому нужно. Я просто иногда об этом думаю. В смысле я – это тот самый, чьё имя указано на титульном. Что заставило меня совместить бытовые сценки с философскими мыслями о великом – не знаю. Может быть сама жизнь, хроникально проходящая в это время.
Наша тусовка возникла спонтан2о из бывших учащихся двух запрудненских школ. Обычных, каких в Подмосковье сколько угодно. Определён2ого стержня вроде, как и не имела. Люди по своему социуму приходили и покидали. Я в основном пытался описать не образы героев, а их времяпровождение. Для памяти, видимо. Чтобы легче было ностальжировать на пенси2. И если представляет всё это какой интерес, то наверно исключительно для местных обитателей, да для нас, поколения 1972 – 1977 гг. Просуществовав около пяти лет, тусовка постепен2о рас2ыпалась. А крыльцо парикмахерской в посёлке Запрудня досталось следующему поколению. А затем и вовсе перестало представлять собой культовое место встреч. Эволюция всюду и везде. Остались ещё какие-то осколки, в которых пока ещё теплится то непонятное чувство дружбы и юношества. Чувствую, что начал говорить стариковско-ветеранским языком, хотя страшно не хочу этого.
Как клас2но всё начиналось! Как интересно (и тогда и сейчас) проследить за изм(ен)2ием тусовкинского слэнга, физиологическим изм(ен)2ием восприятия спиртных напитков, изм(ен)2ием приколов, мечтаний, отношений к личной жизни. Или хотя бы того, как из правописания двойных согласных постепен2о вышла наша новая форма правописания двойных букв: нн=н2; ии=и2. А потом и со слогами то же: куку=(ку)2; пурпур=(пур)2. И так дале2. В исключительных случаях, как в слове «длинношеее», разуме2тся - «е3». Я оставляю сие правила для себя на всю жизнь, как в память о своей тусовке.
Для кого-то её развал прошёл незаметно, кого-то задел сильне2. Однако, тут волей-неволей принимается аксиома о том, что всему когда-то приходит конец. А тогда зачем искать причина распада? Люди повзрослели. Цели стали другими. Это следствие времени. И не нам его судить. Разуме2тся, не всё так исчезло на корню. Постоян2о встречаясь с бывшими участниками тусовки, мы изредка вспоминаем те или иные приколы. Иногда по доброй традици2 видимся на праздниках и днях рождениях…
Но водка пьётся уже не так. И в разговорах уже меньше полёта фантази2. И факт остаётся фактом.
Мне остаётся лишь перечислить всех моих героев и намекнуть на их реальные пр(от)2ипы. Вот так и сделаю. Сперва назову героев, а уж в скобочках – тех личностей, которые их навеяли.
1. Иоан2 (то бишь Иван Алексе2в),
2. Костя Ша (Константин Шатнов),
3. Зелёный (Андрей Кораблин),
4. Орел, Костя Соломатин (в жизни так же),
5. Боян Сохатый (тут посложней. Один из пр(от)2ипов Андрей Борисов),
6. Звуко2ператор Макс (Максим Поздняков) – это всё участники Музкружка (в жизни – груп2а «Отдел Иванова»). Так, поехали дальше.
7. Стас (Стас Савин),
8. Валентин (пр(от)2ипов очень много),
9. Вова (Владимир Корьёвкин),
10. Монюх (Аня Матюнина),
11. Ирка (Ира Баландина),
12. Светка (одна из пр(от)2ипов одноклас2ница, другая просто Светка. Но ни одна из них не является безоблачной сеструхой Валентина, который выдуман),
13. Борис (Борис Сугак),
14. Перчик (Сергей Кузьмин. У него ещё кликуха – Дед),
15. Роман Тихомиров (без изм(ен)2ий),
16. Жора (Алексей Капкин),
17. Малыш (Сергей Буканов),
18. Мишка (Михаил Чибисов),
19. Сёся (Сергей Морозов),
20. Васёк (их два: Антонов и Катков),
21. Сашок (Сашка Бросевич). Кроме основной тусовки на крыльце парикмахерской появлялись и другие личности:
22. Зам директора ДК Игорь Голованов (без изм(ен)2ий),
23. Ленка (пр(от)2ипов аж пять),
24. Миловидов и Рудецкий (это всё вымышлено). Теперь друзья-СТАНКИНовцы:
25. Грос2 (Сергей Суворин),
26. Саша Ермолаев (и в жизни Саша Ермолаев),
27. Поручик (этого человека не знаю, как по-настоящему). Ну, ещё в романе упоминаются эпизодически:
28. Феликс, брат Зелёного (в жизни он Саша),
29. Князь Колпаковъ и его «Железная воя» (Слава Колпаков и груп2а «Маски»),
30. Приятель Славка (вымышлен),
31. Вожатая Ксюха (вымышлена),
32. Алик и Рома – пионеры (тоже),
33. Апофелиус (на самом деле птичку звали Гаркуша),
34. Кошка Найда (вымышлена),
35. Шульц (не вымышлен, но настоящего его имени не знаю),
36. Михась со товарищи (это были какие-то мужики на островах Московского моря),
37. Владимир из Жуковского (в жизни – Виталий),
38. Дима-проводник (без изм(ен)2ий),
39. Остальные эпизоды – это всё, что встречается рядом и подле основных героев: пас2ажиры, пионеры, зрители, менты, студенты, тётеньки из парикмахерской, вахтёры, преподы, животные, растения и прочие элементы биосферы. И, в конце концов, остаётся отметить:
40. Аро (образ, внешность и душевный склад навеяны четырьмя существующими девушками из разных городов. Их имена ни о чём не скажут. Остальное этого образа не пишется буквами, и не ложится на бумагу). А во2бще, я сам не знаю, как Аро попала в этот роман. Она, всё-таки, совсем из другой оперы. Прочтите мою «Безымян2ую Повесть» - она там живёт.
Ну и если вдруг будут спрашивать: «А чё ты себя-то откровен2о туда не вставил?», то у меня и на это найдётся ответ:
- Делать мне больше нечего, как про себя писать!
Просто и сердито.
Хотя ведь правда то, что в этом непостоян2ом и несерьёзном мире есть много личностей, которых я, вероятно, зря не упомянул. Достойны вхождения в историю Запрудни: и Борисыч, и гитарист Сухов, и Пятак – первый запрудненский панк, и Бертова с Людкой Серболиной, и Настя Борисова, и Рома по прозвищу Б(ан)2, и Вовка Голубев, и Колька Сучков, и Кореш, и Оранжевая, и Костян Карасёв, и Маха Мокина, и Джон Бурков, и Санёк Кондрашов, и Гуров, и Феликс Барздо, и Пахан, и Бадей… и т.п. Да мало ли достойных людей? А если ко всему этому добавить выдающихся личностей из СТАНКИНа, МПУ, МИИТа, МИСИ, МАИ, и жителей различных общаг. Если всех их запихнуть в один роман, то что же это будет за произведение? Сколько в нём будет страниц, сюжетных линий, диалогов, фактов, вздохов и прочей ерунды? Ответ, видимо, придётся искать в самом названи2.
И во2бще, пора закругляться. Не вечно заниматься ностальгией. Пора перейти к боле2 важным делам.
А ещё для завершения имен2о этого романа появилась довольно веская причина…
Вот и финиш. Совсем не скандальный. Когда что-то большое и неоправдан2ое завершается, оно не ставит в конце точку. Оно распадается на тысячи-тысячи осколков. Это произошло с Музкружком, с тусовкой. А теперь пришёл черёд этих фраз. Так пускай же они разлетятся!

Конец романа (официальный).

23 июля 1990 – 20 сентября 1994.



Осколки:

…осколки девичьих сердец
хрустят у меня под ногами.
 (Л. Фёдоров «Это конец»).

 
…и жизнь порою, кажется,
черне2, чем попало…
(С. Мэо «Тысячи-тысячи»).


51.
Цены на конец октября 1994-го. Можно сравнить с ценами в главе 44.
Проезд в метро – 250 рублей,
Штраф в городском автобусе – 10 000,
Штраф в электричке – 2 000+стоимость проезда,
Хлеб – 600 – 900,
«Сникерс» – 1300,
Водка – от 3 000,
Пиво (разлив) за 1 литр:
На «Бауманке» – 600,
В Мытищах – 700,
В Одинцово – 800,
Бутылка – 900-1700,
Баварское разливное (в Дубне) – 2000,
Баночное – 1700-3800,
Бульон2ый кубик «Галина Бланка» – 400,
Чебурек – 700,
Аудиокас2ета «Sony», чистая – 3 200,
Стипендия – 6 000-29 000,
Клей «Момент» – 4 000,
Велосипед горный – 600 000,
Барабан2ые палочки «Pro-mark» - $12,
Б(ан)2ы (кг) – 3 000,
Магнитофон студийный «Таскам» – 8 000 000,
Отношение бакса к рублю: 1/3040.
Что там говорить, инфляция едет полным ходом.
(26. 10.1994)

69.

Грос2 погиб летом 2003-го. При неизвестных обстоятельствах. Был найден на асфальте под балконами гостиницы в городе Владимире. Как это произошло, так никто и не установил.
(3.09.2004)


70.

На дне рождения Зелёного (верне2 на втором его дне) присутствовало четыре человека из тусовки. Пили вискарь «Белая лошадь» и водку «Рус2кий размер». И хоть каждый из нас был безумно рад встрече после долгой разлуки, всё-таки добрых разговоров, как раньше, уже не было. Все стали другими.
(21.10.2004)