два инея

Вот чем Вы порой отличительны, - так это надрывом, вихрем Души, когда целиком ринетесь, отчаянно и незабвенно, что является свидетельством (все-таки) вашей Живинки.
(с) зубной техник
_______

- ...иногда мне очень хочется четкого опроверженья моих схемок...
- Чёткого? Давайте… Вы позволите мне рассмотреть наш диалог как попытку препарировать хождение по Зоне тех, троих (говорим то мы о такой чистой траве, у которой и корней не видно и аналогии с Зоной хоть мало-малькси всё ж уместны)? Тогда извините, но без цитирования никак НЕ МОГУ (хочется верить - Вы не посчитаете время, потраченное на прочтение цитат попусту потраченным).

Эпизод 1.

ПРОФЕССОР. Нам туда?
СТАЛКЕР. Да, подняться, войти и... сразу налево. Только мы здесь не
пойдем. Мы пойдем кругом.
ПИСАТЕЛЬ. Это еще зачем?
СТАЛКЕР. Здесь не ходят. В Зоне вообще прямой путь не самый...
короткий. Чем дальше, тем меньше риска.
ПИСАТЕЛЬ. Ну, а если напрямик - это что, смертельно?
ПРОФЕССОР. Ведь вам же сказали, что это опасно.
ПИСАТЕЛЬ. А в обход не очень?
СТАЛКЕР. Тоже опасно, конечно, но я же говорю: здесь не ходят.

Эпизод 2.

СТАЛКЕР. Зона - это... очень сложная система... ловушек, что ли, и все они
смертельны. Не знаю, что здесь происходит в отсутствие человека, но стоит
тут появиться людям, как все здесь приходит в движение. Бывшие ловушки
исчезают, появляются новые. Безопасные места становятся непроходимыми, и
путь делается то простым и легким, то запутывается до невозможности. Это -
Зона. Может даже показаться, что она капризна, но в каждый момент она
такова, какой мы ее сами сделали... своим состоянием. Не скрою, были
случаи, когда людям приходилось возвращаться с полдороги, не солоно
хлебавши. Были и такие, которые... гибли у самого порога Комнаты. Но все,
что здесь происходит, зависит не от Зоны, а от нас!

Эпизод 3.

ПРОФЕССОР. А далеко до этой Комнаты?
СТАЛКЕР. По прямой - метров двести, да только здесь не бывает прямых,
вот в чем беда... Идемте.


Эпизод 4.

ПИСАТЕЛЬ. Профессор пропал!
СТАЛКЕР. Профессор! Эй, Профессор! Ну что же вы! Он же за вами шел
все время!
ПИСАТЕЛЬ. Отцепился, видимо, и заблудился.
СТАЛКЕР. Да не заблудился он! Он за рюкзаком, наверное, вернулся!
Теперь он не выберется!
Внезапно темнеет.
ПИСАТЕЛЬ. Может, подождем?
СТАЛКЕР. Да нельзя здесь ждать! Здесь каждую минуту все меняется.
Придется вдвоем!..


Грохот воды стихает, становится светло. На экране битый кафельный
пол, прямо у воды тлеют угли. Слышны голоса.
ПИСАТЕЛЬ. Смотрите, что это? Откуда?
СТАЛКЕР. Я же вам объяснял!
ПИСАТЕЛЬ. Что "объяснял"?
СТАЛКЕР. Это Зона, понимаете? Зона! Идемте скорее, здесь... Идемте!..
Пол залит водой, на нем шприцы, бумага.
Писатель и Сталкер выходят из тоннеля и видят Профессора; он сидит у
костра и пьет кофе.
ПИСАТЕЛЬ. Вот и он!
ПРОФЕССОР. Я, разумеется, весьма признателен вам, что вы... Только...
СТАЛКЕР. Как вы сюда попали?
ПРОФЕССОР. Большую часть пути я... прополз на четвереньках.
СТАЛКЕР. Невероятно. Но как вам удалось обогнать нас?
ПРОФЕССОР. Как "обогнать нас"? Я вернулся сюда за рюкзаком.
СТАЛКЕР. За рюк...
ПИСАТЕЛЬ. А откуда здесь наша гайка?
СТАЛКЕР (говорит, задыхаясь). Боже мой, это... это же ловушка! Здесь
же Дикобраз специально гайку повесил. Как же Зона нас пропустила? Господи…


Эпизод 5.

ПИСАТЕЛЬ. Вот еще... эксперимент. Эксперименты, факты, истина в
последней инстанции. Да фактов вообще не бывает, а уж здесь и подавно.
Здесь все кем-то выдумано. Все это чья-то идиотская выдумка. Неужели вы не
чувствуете?.. А вам, конечно, до зарезу нужно знать, чья. Да почему? Что
толку от ваших знаний? Чья совесть от них заболит? Моя? У меня нет
совести. У меня есть только нервы. Обругает какая-нибудь сволочь - рана.
Другая сволочь похвалит - еще рана. Душу вложишь, сердце свое вложишь -
сожрут и душу, и сердце. Мерзость вынешь из души - жрут мерзость. Они же
все поголовно грамотные, у них у всех сенсорное голодание. И все они
клубятся вокруг - журналисты, редакторы, критики, бабы какие-то
непрерывные. И все требуют: "Давай! Давай!.." Какой из меня, к черту,
писатель, если я ненавижу писать. Если для меня это мука, болезненное,
постыдное занятие, что-то вроде выдавливания геморроя. Ведь я раньше
думал, что от моих книг кто-то становится лучше. Да не нужен я никому! Я
сдохну, а через два дня меня забудут и начнут жрать кого-нибудь другого.
Ведь я думал переделать их, а переделали-то меня! По своему образу и
подобию. Раньше будущее было только продолжением настоящего, а все
перемены маячили где-то там, за горизонтами. А теперь будущее слилось с
настоящим. Разве они готовы к этому? Они ничего не желают знать! Они
только жр-р-ут!


Эпизод 6.

СТАЛКЕР. Это н-неправда! Неправда! Вы... Вы ошибаетесь! (Стоит на
коленях а воде, смывает слезы и кровь с лица, плачет.) Сталкеру нельзя
входить в Комнату! Сталкеру... вообще нельзя входить в Зону с корыстной
целью! Нельзя; вспомните Дикобраза! Да, вы правы, я - гнида, я ничего не
сделал в этом мире и ничего не могу здесь сделать... Я и жене не смог
ничего дать! И друзей у меня нет и быть не может, но моего вы у меня не
отнимайте! У меня и так уж все отняли - там, за колючей проволокой. Все
мое - здесь. Понимаете! Здесь! В Зоне! Счастье мое, свобода моя,
достоинство - все здесь! Я ведь привожу сюда таких же, как я, несчастных,
замученных. Им... Им не на что больше надеяться! А я могу! Понимаете, я
могу им помочь! Никто им помочь не может, а я - гнида (кричит), я, гнида,
- могу! Я от счастья плакать готов, что могу им помочь. Вот и все! И
ничего не хочу больше. (Плачет.)


Эпизод 7.

СТАЛКЕР (вздыхает). Если б вы только знали, как я устал! Одному Богу
известно! И еще называют себя интеллигентами. Эти писатели! Ученые!
ЖЕНА. Успокойся!
СТАЛКЕР. Они же не верят ни во чтоб У них же... орган этот, которым
верят, атрофировался!
ЖЕНА. Успокойся!
СТАЛКЕР. За ненадобностью!..
ЖЕНА. Перестань, перестань. Пойдем. Ты ляг. Не надо... Ты ляг, ляг...
Тебе здесь сыро... Тебе здесь нельзя...
СТАЛКЕР. Ум-м (кряхтит).
ЖЕНА. Сними...
Сталкер тяжело дышит, вздыхает. Жена помогает ему встать, ведет к
постели. Помогает раздеться, укладывает в постель и садится рядом.
СТАЛКЕР. Боже мой, что за люди...
ЖЕНА. Успокойся... Успокойся... Они же не виноваты... Их пожалеть
надо, а ты сердишься.
СТАЛКЕР. Ты же видела их, у них глаза пустые.
Жена дает ему лекарство, гладит его, обтирает лицо платком. Он
плачет, отворачивается.
СТАЛКЕР. Они ведь каждую минуту думают о том, чтобы не продешевить,
чтобы продать себя подороже! Чтоб им все оплатили, каждое душевное
движение! Они знают, что "не зря родились"! Что они "призваны"! Они ведь
живут "только раз"! Разве такие могут во что-нибудь верить?
ЖЕНА. Успокойся, не надо... Постарайся уснуть, а?.. Усни...
СТАЛКЕР. И никто не верит. Не только эти двое. Никто! Кого же мне
водить туда? О, Господи... А самое страшное... что не нужно это никому. И
никому не нужна эта Комната. И все мои усилия ни к чему!
ЖЕНА. Ну, зачем ты так. Не надо. (Обтирает ему лицо.)
СТАЛКЕР. Не пойду я туда больше ни с кем.
ЖЕНА (жалостливо.) Ну... Ну хочешь, я пойду с тобой? Туда? Хочешь?
СТАЛКЕР. Куда?
ЖЕНА. Думаешь, мне не о чем будет попросить?
СТАЛКЕР. Нет... Это нельзя...
ЖЕНА. Почему?
СТАЛКЕР. Нет-нет... А вдруг у тебя тоже ничего... не выйдет.
Жена отходит от него, садится на стул, достает сигареты. Потом идет к
окну, присаживается на подоконник, закуривает и говорит, обращаясь к
зрителю.
ЖЕНА. Вы знаете, мама была очень против. Вы ведь, наверное, уже
поняли, он же блаженный. Над ним вся округа смеялась. А он растяпа был,
жалкий такой... А мама говорила: он же сталкер, ом же с-смертник, он же
вечный арестант! И дети. Вспомни, какие дети бывают у сталкеров... А я...
Я даже... Я даже и не спорила... Я и сама про все это знала: и что
смертник, и что вечный арестант, и про детей... А только что я могла
сделать? Я уверена была, что с ним мне будет хорошо. Я знала, что и горя
будет много, но только уж лучше горькое счастье, чем... серая унылая
жизнь. (Всхлипывает, улыбается.) А может быть, я все это потом придумала.
А тогда он просто подошел ко мне и сказал: "Пойдем со мной", и я пошла. -
И никогда потом не жалела. Никогда. И горя было много, и страшно было, и
стыдно было. Но я никогда не жалела и никогда никому не завидовала. Просто
такая судьба, такая жизнь, такие мы. А если б не было в нашей жизни горя,
то лучше б не было, хуже было бы. Потому что тогда и... счастья бы тоже не
было, и не было бы надежды. Вот.
_____

Ваша цитата:
«Почему при ближнем соприкосновеньи вы предпочитаете крайние понятья? Почему вы отказываетесь найти область пересечений? Почему вы отрицаете альтернативу? И... Почему, наконец, вы исключаете синтез? (вот о том я и толковала... о поиске и малоподвижности...)»


Вы сможете мне указать – ГДЕ, С КЕМ, В КАКОЙ ОБЛАСТИ пересёкся Сталкер? С кем (чем) синтезировался он? Альтернатива? – да, выбор у него присутствует. Но укажите мне, пусть не границу, но хоть более менее «чёткое опроверженье» чего либо позицией его выбора? Поставьте передо мной деревянную модель любого принципиально отстаиваемого Вами важнейшего для Вас принципа в любом масштабе, чтобы я мог сказать – вот это совершенно недопустимо, а вот с этим нельзя не согласиться. Можете?... Ни вы, ни я не наработаем никогда нужных для этого плотницких навыков. И у Сталкера их не было, иначе бы не имел он «ходки» на 5 лет, и не обматывал бы он шею грязным бинтом, и дочка у него была бы благополучной выпускницей престижного колледжа и обладательницей излишнего веса. Приближаться к богу столь же опасно, как входить в пещеру спящего тигра. И всё вокруг устроено именно так, чтобы не видеть в этом выгоды и смысла. Ментальное ещё можно как то размыто указать. Для субментального существует только носитель его. И без права сношения с Внешним методами Внешнего. Вот что я имею, когда говорю «всё именно так и устроено». Это вовсе не трусость и не неимение позиции.
Я вовсе не пытаюсь прыгнуть к Сталкеру с Тарковским под одеяло – мол, вот они мы какие – я и мой друг грузовик, хрен ты нас раскрошишь острым да тяжёлым. Мол, вы все полудурки, а я многогранен.

У Вас наверняка есть любимая песня, которая (вполне может оказаться) мне или непонятна или не симпатична. Сядьте рядом со мной… р а с с к а ж И т е, попробуйте, мне Вашу любимую песню, а?

Вот такая вот у меня беспозиционная позиция.
Если это «не убедительно»

Извините, ещё займу Ваше время по поводу "крайних понятий".
Да. Я их люблю, хоть это часто и больно и противно мне самому.
НО.
Полутонами очень лего увлечься и скатиться из белого в чёрное. Глаза, знаете, привыкают сначала к серенькому, потом чуть потемнее... а потом - на светлом - глаза слезятся и устают очень.

я называю плохое дерьмом
а хорошее - красотой (с)шевчук

Да и лозунг - "кто не с нами, тот против нас" - библейский, если вы в курсе. Вся эта книжица именно радикализмом и дышит.
Если бы мне чаще говорили, что я гавно, я бы стал либо самым прогрессивным говном, либо добротной буханкой тёплого хлеба, не для 5-ти, пусть, тысяч, но хоть для одного, беззубого и в дырявых варежках...
Есть только "да" и "нет", что бы все кругом ни говорили - остальное лишь оправдание собственного ****ства (и моего, и Вашего, и - как бы не претило окружающим - их тоже)

"один раз не пидарас"? - пожалуй...не совсем...

Ах! эта дивная, игра полутонов!...
_____

Спасибо Вам.
Нет - правда - спасибо Вам, Милый Враг, за новые трещины по незажившим старым в моём роговом отсеке. Белая вата станет красной, а потом я выздоровею. Вы правы потому, что я прав. Я прав потому, что Вы правы. Вы меня понимаете? Подойдите к зеркалу - ведь в нём не копия, а отражение. И всё в нём также, как в оригинале. Всё на месте - голова, ноги, руки... да-да, и руки - правая и левая. Но только правая ЗДЕСЬ левая ТАМ.

Да не сменит осаду досада!
Ёрик не умер до тех пор, пока Принц Датский может точно указать на обветренном его черепе точное местоположение былых шепчущих и смеющихся губ!
Я рад, хотя и грустно.