И я хочу свободы...

 Я бы вылил стакан крови,
 Но не станет больше истины.
 Где найти той глоток боли,
 Что позволит мне стать свободным...

- Джон, ты слышал о Мери?
- Мери?
- Да брось, все знают, что у вас был роман, так помнишь её?
- Ну, допустим. Это было давно.
- Представь себе, она стала управляющим по контрактам компании All Trade...
- Рад за неё.
- Нет, ты не понял, в её руках теперь миллиарды, ты слышишь? Миллиарды, миллиарды...ты должен позвонить, поздравь там её, вспомните прошлое...ну ты понял..
- Нет.
- Но это шанс, Джон, так и будешь всю жизнь ковыряться в бумагах? Заработаешь аллергию на бумажную пыль, будешь валяться один в квартире и смотреть долбанный телек – тебе такая жизнь по душе? А теперь представь – яхта, солнце, море, коктейли...
- Заткнись, Майк. Хочешь, сам звони ей.
- Ну нет, ты же помнишь, на выпускном я пытался её пригласить. Она лишь посмеялась. Но тебя, она ведь тебя ждала. Так что у вас с ней случилось? Ты так и не рассказал.
- И не расскажу. Сейчас должен подойти Бобби, отдай ему документы, я пойду выпью кофе.
- А ты всё же подумай насчёт неё, я бы многое отдал, чтобы быть на твоём месте.
- Закрыли тему.

Этот чёртов мир. Все помешаны на деньгах. Деньги, ещё деньги, ещё больше денег, бесконечно много денег...нет, ведь это же искусственное счастье. Искусственное. Искусственное ли? Счастье. Счастье ли? Инструмент. Да, инструмент. Но почему инструмент стал частью нас. И я, почему я? Да, он стал и частью меня, я теперь не могу не думать об этом, я думаю об этом. Эта мысль, что они дадут мне свободу, свободу от всех. Но если они придут? Они почти пришли. Я не смогу быть собой. Не смогу быть свободным. Меня не отпустят. Не отпустят ни люди ни деньги. Я буду им нужен. Это будет взаимная нужда. Если человек становится рабом идеи, то он погубит и идею и себя. Великий мыслитель и писатель. Великий писатель. Великий. К чему это. Деньги будут моими рабами. И я буду. Я уже раб того себя, который владеет ими. Почему? Потому что невозможно пройти это испытание. Кто смог? Чтобы пройти, надо попробовать. Я смогу? Я попробую. Кажется, я знаю, как стать свободным. Уничтожить суть денег. Уничтожить для себя их суть. Это спасение. Нужно лишь...но почему я иду на это? Я сейчас свободен, мне всё дано, дана свобода мысли. Не это ли свобода? Но почему я хочу ещё чего-то? Чего? Того, что могут дать...они. Если я этого хочу, хоть малость, и если я думаю об этом, значит я не свободен. Это значит, что я всего - лишь не свободен. Всего - лишь. Это смешно. Они владеют, потому - что их нет. Если будут...я смогу владеть...или мной будут владеть...но...эта мысль...чёртов кофе...

- Джон, привет, так и думал, что застану тебя здесь. Всегда оставляешь бумаги на Майка, а сам пьёшь свой кофе. Ты ведь это специально делаешь, чтобы меня не видеть? Ха, да не обижайся, это ведь шутка. Мы друзья, не так ли? Забудем обиды.
- Нет никаких обид, Бобби, я лишь вышел выпить кофе.
- Да ладно тебе, ты уже звонил Мери?
- С каких пор...а впрочем...Нет, я не буду звонить.
- Джон, но ведь все понимают, какое это выгодное предприятие. Да и Мери...она ведь прекрасна...даже если б у неё ничего не было...
- Лучше бы не было...
- Не подавляй своих чувств, я ведь вижу тебя насквозь, цепляй рыбку и ныряй вместе с ней в сладкую жизнь...и мы тебе поможем. Подумай...вариант лишь один...и он выигрышный...Да, ступай сейчас домой, сегодня хороший день и теперь у тебя начинается новая жизнь, парень...мы верим в тебя.

Вышел на улицу. Как низок человек. Как низок я. Поклонничество. Они уже хотят быть моими рабами. И я уже почти раб.
Нажал кнопку лифта. Теперь всё постепенно становится другим. Постепенно. Или, может, это произошло мгновенно? Раньше было бренно, теперь перерождаюсь, готовлюсь стать властью. Впрочем, это отдаёт пошлостью. Но она вселяет в них раболепство. Гнусные твари.

- О, Джон, что так рано, праздник, да? – вечно пьяный сосед, никогда не здоровался, вдруг заговорил, неужели он тоже знает, теперь всё так...
Нащупал в кармане ручку. Перьевая ручка, видимо, на работе вертел её в руках и не заметил, как положил в карман. Как теперь я рад, что она оказалась в кармане. Потрогал большим пальцем острие пера. Остренькая...
Несколько минут...на лестничной площадке лежало тело соседа с проткнутой шеей. С проткнутой левой ладонью. Вместо левого глаза было месиво, он был истыкан и изверчен. Джон сидел рядом и гнул кровяную перьевую ручку о пол. Теперь свобода. Теперь не деньги владеют. Суть подавлена. Для него. На какое-то время. Может, навсегда.