Бабочки в волосах

 Я вышел из дома в полночь, в час, когда каждый путник стремится обрести ночлег. Аккуратно запер за собой дверь, бесшумно ступая по садовой тропинке, выбрался за пределы моего маленького летнего мирка. И даже старая калитка безропотно выпустила меня, не скрипнув на прощание, словно и ей было всё равно, вернусь я или нет.

 Я вышел в ночь и она тут же с радостью приняла меня в свои цепкие объятия вечной вдовьей печали. Дорога, казалось, уходила прямо к недосягаемой и в то же время такой близкой линии горизонта. Дорога в никуда. Дорога без конца. Дорога к ней. Так или иначе, каждая тропа в моей жизни рано или поздно приводила именно к ней.

 Пройдя половину пути, я обернулся, чтобы посмотреть на дом, но взгляду моему открылась лишь бесконечная дорога да бескрайнее серое поле по обе стороны от неё. Я шёл неторопливо, слушая свои шаги, внимая песни ночи. Я безумно желал её увидеть, но всё же не спешил. Странно, но мне не хотелось, чтобы она думала, что мне надо её видеть, что без этого я не я. Это означало бы поражение. А я не привык проигрывать.

 Я считал шаги. Шестьсот тринадцать. Потом я сбился. Остановился я из этого, или по какой-то иной причине, сказать трудно. Но внезапно я просто замер на месте. Ощущение чьего-то пристального взгляда преследовало меня с самого выхода из дома, но, списав всё на врождённую паранойю, я старался не обращать на это внимания. Теперь же это чувство достигло своего пика, и я резко обернулся, желая поймать, уличить, обнаружить…

 Пустоту. Именно её я и заключил в объятия. Невесомую, прозрачную, сотканную из миллиарда ничто. Я улыбнулся и покорно опустил глаза. И замер. Глупая улыбка так и не успела покинуть моё лицо, взгляд был по-прежнему прикован к земле. Вернее к тому, что лежало на ней. В пыли на заброшенной дороге лежала золотая бабочка. Я бережно поднял её. Бабочки в волосах.

 Вот она в моей ладони, маленькая, беспомощная и такая хрупкая. Она не взлетит. Крылышко было сломано. Она сломала крыло золотой бабочки и не порхать ей больше в вышине. Она сломала. Всё.

 Металл был тонким и хрупким, а крылья, украшенные камешками и бусинками, такими тяжёлыми. Я говорил ей: «Смотри, золотая бабочка прилетела поиграть в твоих золотистых волосах». И она смеялась.

 Я сжал бабочку в ладони, я будто прикоснулся к ней.

 Через полчаса я был на месте. У деревянного домика, внутри которого весело журчал родник. Я позвал её по имени, но ответом была лишь тишина, громкая и тревожная. В недоумении я сел на землю и взглянул на небо, затянутое тучами, так что ни одна звёздочка не могла пробиться. Я не верил, что увижу её. Я не так представлял это. Но увидеть её сейчас – было моим единственным желанием. Увидеть – а потом всё равно. Всё равно мы будем вместе. Увидеть, как бабочки танцуют в её волосах.

 Я зажмурился, разжал кулак и только потом тихонечко приоткрыл сначала один глаз, потом другой. Бабочка не улетела. Сердце радостно забилось в груди, готовое выскочить в любую секунду. Она не улетела. И она вернётся.

 Я вспомнил, как впервые увидел её ещё совсем мальчишкой. Я гулял с младшим братом на детской площадке, помогал строить ему фигурки из песка, лепил куличики. Она была его сверстницей и в тот вечер забыла дома все игрушки. Я предложил ей присоединиться к нам. Она согласилась. Она с завидным упорством создавала шедевры, аккуратные фигурки. Братишке, наконец, надоело, что она берёт самые лучшие формочки для куличиков – звёздочки, сердечки, бабочки – и он дёрнул её за косынку. И тут пролился золотой дождь.

 Её дивные волосы в тот же миг привлекли внимание всей площадки. Детвора по очереди подходила потрогать их своими грязными руками. Я наблюдал за этим в сторонке и каждый раз вздрагивал, когда очередной чумазый мальчишка касался этого сокровища чёрными от песка и земли пальцами. Наконец я не выдержал, подошёл к ней, схватил за руку и потащил в тень к скамейкам. Но тут на неё набросились все эти многочисленные бабушки и нянечки. Я не мог больше вынести этого. Все они смотрят, обсуждают и трогают её волосы. Они не имеют на это права! Я принёс ей её косынку и заставил надеть. Она смотрела на меня своими огромными глазами цвета ясного неба и молчала. В тот вечер мы гуляли с ней дотемна, пока не вышла её мама и не увела её от меня силой. Я сказал ей на прощание, что она должна играть только со мной и никому не показывать свои волосы. Она дала своё молчаливое согласие.

 Это лето было лучшим в моей жизни. Она всегда была рядом. Мы были вместе и она показывала свои золотые локоны только мне.

 А потом всё закончилось. Мы переехали в соседний город, а она как раз пошла в мою бывшую школу для одарённых детей.

 Мы не виделись лет пять, но встреча была назначена и я знал, что рано или поздно она произойдёт. Мы попали в один летний лагерь. Я был почти взрослым парнем, она – чудным подростком. Я узнал её по волосам. Всё время мы гуляли вместе, как в детстве. Когда кто-то пытался увести её от меня, я просто сходил с ума. После лагеря я стал приезжать к ней несколько раз в месяц. На тринадцатилетие я подарил ей набор для волос из трёх золотых бабочек. Я взял с неё слово, что она никогда не снимет их. Но через год уехали они. За границу. Но встреча должна состояться, сказал я ей на прощание, и она кивнула.

 Когда ей было семнадцать, она вернулась. Сбежала от родителей и поселилась у бабушки. Она уже месяц жила здесь, но не приходила ко мне. Я видел её. Я видел, как бабочки сидят на её волосах. Потом я увидел её с другим.

 В тот вечер она опять шла с ним по аллеи ночного парка. Я вышел из тени и молча заключил её в объятия. Казалось, она меня с трудом помнит. Пробормотала что-то невнятное. Я взял её за руку и попытался увезти, но она со всей силы, какая только может быть у маленькой хрупкой девушки, оттолкнула меня. Впервые в жизни. Тогда я напомнил ей, как нам хорошо было вместе и как бабочки порхали в её золотых волосах. Я сказал ей, что она должна быть только со мной. В ответ она стала что-то кричать. Что это было давно, детские глупости. Её ухажёр стоял в стороне и посматривал на часы через каждые полминуты.

 - Зачем тебе это? - спросил я её, показывая на парня. Он даже не пошевелился. - Я подарил тебе золотые бабочки. Золотые бабочки для золота твоих волос! – сказал я ей. - А теперь я дарю тебе своё сердце…

 - Но мне не надо, - ответила она мне. И сняла с волос одну бабочку, и сжала её в своей крошечной аккуратной ладони.

 Она сломала её крылышко, а потом выкинула в кусты. Я сказал ей, что она делает ошибку, но она попросила оставить её. Я сказал ей, что мы ещё встретимся.

 Я писал ей стихи, заказывал её портреты, я каждый день отсылал ей весточку. А она молчала. Как-то наблюдая за её домом, я увидел, как бабушка выносит мусорный пакет, а из него выглядывает плюшевый медведь, которого я послал ей накануне. Я перерыл весь мешок и нашёл в нём своё письмо, в котором я ей ещё раз говорил, что она должна быть моей. Оно было даже не распечатанным.

 Я не останавливался. Через полгода я получил конверт. От неё. Я был счастлив. Весь день я проходил, боясь его распечатать. Ночью, запершись у себя в комнате, я всё же сделал это. Там было крыло бабочки. И больше ничего. Она убила вторую бабочку.

 Я спрыгнул с пятиэтажки той же ночью. Первое что я увидел, придя в себя, это одинокую бабочку, присевшую на золото её волос. Она спала у моей постели. Я был счастлив. Мы стали вновь общаться. Она как обычно была молчалива и задумчива. Она проводила со мной всё своё время. Я посвятил ей поэму, я так и назвал её – Бабочки в твоих волосах. Она тогда первый раз мне улыбнулась за долгие годы.

 Через два месяца я уже мог ходить без посторонней помощи.

 Ещё через два я узнал, что она погибает.

 Ещё через два она отправилась за границу на операцию и лечение. Она обещала мне встречу через полгода.

 Полгода истекают сегодня.

 Она уезжала такая худенькая и бледная. В огромных глазах – тоска. В волосах – бабочка.

 Она обещала мне встречу.

 - Я сдержала своё слово.

 Я поднял глаза и увидел. Её голос, но она ли это. Что-то чужое, грубое, неестественное. Во взгляде – злость и нетерпение, в жестах – резкость.

 Она пришла из ниоткуда. Нелепая короткая стрижка. Отвратительные чёрные волосы.

 - Ты нашёл?

 Я не знал, что ответить. Я не хотел её видеть, я просто не мог. Пусть она замолчит. Её чистый ангельский голосок и то, что она с собой сделала. Она убила золотых бабочек, она уничтожила свои золотые волосы, она наступила на моё переполненное любовью сердце острым каблуком и пошла дальше, даже не оглянувшись посмотреть, как оно плачет кровавыми слезами.

 Она сказала, что рада мне и ещё пять минут несла какую-то чушь.

 Я не мог выдавить из себя не звука. Мне становилось противно и тошно на неё смотреть. Впервые в жизни слёзы застыли у уголков глаз, готовые пролиться, скажи она ещё хоть слово.

 - Ты не могла так измениться.

 - Я всегда была другая, просто ты не замечал. Мне пора, твоя очередь назначать встречу.

 А я внезапно, в одно мгновение осознал, что больше не хочу…

 - Не надо встреч, - вдруг услышал я свой голос.

 - Я свободна, - казалось, что я ощутил дуновения от того вздоха облегчения, который сопровождал её слова.

 Она исчезла также бесшумно и незаметно, будто растворилась в воздухе.

 Я шёл домой как в бреду. Разжимал ладонь, бросал взгляд на бабочку и с силой сжимал её вновь. Я успел до рассвета и моего исчезновения никто так и не заметил. Едва я собрался перенестись хотя бы на пару часов в страну грёз, как заметил на столе какой-то свёрток, адресованный мне.

 Дрожащими от волнения руками я раскрыл его. На мгновение взглянув на содержимое я выронил его. Там было золото. Золото её волос. Я достал из кармана бабочку и только сейчас заметил, какой ужасный вид она имеет. Почти все камешки выпали, краска сошла, краешек отломан. Она была такой грязной, что, казалось, пролежала на земле не мало времени.

 Внимание моё привлёк маленький листок бумаги, зарытый в волосах. Письмо. Пришло издалека, из за границы. И шло так долго. Но почерк был не её. В груди похолодело.

 Теперь ты свободна. Моя бабочка. Вырвалась из золотой паутины и паришь где-то в поднебесье…