Мы сделаем это через 10 лет

- Мы сделаем это через 10 лет…
Другой ответил: «Да». Но решение было понятно и раньше - ответ читался в его темно-синих глазах, просто выкрикивающих согласие…
Уже в свои семнадцать лет они жили под тенью смерти. Уже в свои семнадцать лет они решили убить окружающий мир, не принимавший их такими, какие они есть. Убить своих друзей, эхо которых превращалось во врагов. Убить своих родителей, направлявших на путь за благом, когда как их дети стояли на пути к истине.
Убить самих себя…

От десятилетних воспоминаний его отвлекла жена, нежно обняв и поцеловав в щёку. Её голос… Всегда понимающие глаза, такая редкая улыбка, которая появляется на её лице в самые искренние моменты их семейной жизни… В момент рождения сына. Сейчас все это казалось для него самым дорогим, самым большим, самым единственным счастьем его жизни.
- Ну, как. Ты успеешь вернуться к ужину?
- Конечно, милая.
- Твои родители звонили. Они придут сегодня, чтобы поздравить тебя с повышением. Похоже, они рады этому больше тебя.
Вот, опять эта её улыбка. Он закрывал глаза и видел её…
- Пап? А, правда, что когда дедушка умер, он стал ангелом?
- Конечно, малыш. Он поменялся с ним местами, и теперь где-то издалека дедушка заботиться о тебе так же, как это было раньше.
Малыш носился вокруг родителей с жужжанием и гудением. В руках его то падал, то, вновь набирая высоту, пикировал игрушечный биплан.
Он взъерошил малышу волосы, нежно поцеловал жену и вышел за дверь.

Падал снег. Старенькая волга никак не хотела двигаться с места. Он же гнал от себя те, утренние мысли. Но эти темно-синие глаза… Он видел их в зеркале заднего вида.
Зима выдалась снежной, но волга с какой-то сверхъестественной легкостью катилась по дороге, словно зная, куда ей нужно ехать.
Он дышал глубоко, по-прежнему отгоняя тяжелые воспоминания. Переминаясь с ноги на ногу, он старался смотреть в пол веранды… Это место нисколько не изменилось, а прошло столько времени. На стенах всё те же заборные надписи, вот только краска, наверное, чуть пооблупилась.
Он услышал звук подъезжающей машины, но не поднял глаз. Он услышал звук приближающихся шагов, но, отвернувшись, стал смотреть в сторону леса, ёлки которого были густо покрыты снегом – картина десятилетней давности.
Шаги прекратились. Они стояли друг против друга, и каждый отводил глаза. Глаза, наполненные слезами из прошлого, но которым не перекрыть настоящего.
Он молчал.
- Я...я рад тебя видеть.
Он хотел ответить да, но вместо этого получилось непонятно-извиняющееся хрипение, а чуть помедля, добавил:
- Прошло столько лет.
А дальше молчание. Оба, выезжая этим вечером, надеялись, что другой не приедет, что он забудет, что не будет помнить, того решения, которое сегодняшним настоящим казалось нелепой ошибкой. И каждый жаждал её исправить.
Другой трясущейся рукой протянул свой бумажник.
- Вот…моя жена… ждет ребенка.
- Красивая.. уже придумали имя?
И тут они взглянули друг на друга. Боль, наверное, уже давно умершей надежды, выступила в каждой части их лиц. Глаза выражали что-то новое, пытающееся доказать, что только сейчас они правы, но аксиомы все равно не получилось.
- У меня… самолет в семь в город N, я сказал, что вернусь сегодня. Жену сейчас нельзя оставлять одну.
Они снова не смотрели в глаза друг другу, не хотя видеть в них предательства. Ведь они понимали, что сейчас развернуться и каждый пройдет своей дорогой, начало которой, быть может, было положено десять лет назад, принятым ими решением.
- Да, конечно. Меня тоже ждут к ужину.

Он сидел в кожаном кресле перед телевизором. В новостях сообщили, что полчаса назад самолет с двенадцатью пассажирами на борту, вылетевший в семь часов в город N, потерпел крушение при посадке. Выживших нет. Причина катастрофы – отказ двигателя. А потом, словно переключив канал, экран показал выразительную девушку, рекламирующую новый, открывающийся бутик.
Он смотрел и не видел её. Он присутствовал в комнате, отсутствуя в ней. Его слезы, стекающие Ниагарским водопадом по щеке, затуманили настоящее, превратив его в хрупкое богемское стекло, сквозь которое он увидел веранду, белый снег и темно-синие глаза. «Мы сделаем это через десять лет»…. Они в те семнадцать лет были наполнены страстью, яростью к этому миру, не видя в нём себя. Но, не сумев лишить себя жизни десять лет назад, они изменили свое будущее, сами не подозревая об этом до последнего настоящего. Но оно в эту минуту говорило о другом…. Его богемское счастье раскололось на мелкие кусочки, которые, раня, оставляли глубокие рубцы, не сходившие до последнего дня его продолжившейся жизни.
- Пап, ты чего плачешь? Дедушка заботится о нас!
А с кухни слышался голос жены, звонко грозящей остывающим ужином….

Конец.

2003-2004 г.