Китайский отшельник

 Однажды (мне было тогда чуть за двадцать) пятеро давних походных товарищей и я замыслили пройти на байдарках по великой китайской реке Хуанхэ. И ранней осенью следующего года уже были в этой огромной и загадочной стране, населенной древним и удивительным народом, сумевшим взрастить и возвести в культуру полное слияние с природой и огромную любовь к ее чудесам…

 Одним из незабываемых впечатлений той поездки осталась у нашей компании встреча праздника рождения Конфуция – 23 сентября. В ночь на эту дату сотни плоскодонных лодочек усыпали речную гладь, словно водя на ней хороводы: они действительно составляли идеально ровные круги, перетекающие один в другой. На носу каждой лодочки восседал человек с фонариком, тихо и таинственно качавшимся в такт осторожным движениям весел. На корме же помещался другой, с каким-нибудь музыкальным инструментом, причем в каждом кольце было по пять-шесть различных музыкальных предметов. Когда одни инструменты умолкали, им на смену вступали другие, так что всякий круг непрерывно звучал, то радостно, то печально, то отрешенно-блаженно, как сама великая река. Иногда в одном из колец начинали читать наставления Учителя, а хор удивительно чистых голосов сменял их песнями на стихи современных и древних поэтов. Казалось, сама Хуанхэ помогала певцам, вливая в мелодии свою извечную силу и унося их в даль, где в черные косы ночи уже мягко вплетались молочные ленты рассвета…

Колышется тумана пелена
Над речки спящей темным аметистом,
И медленно спускается луна,
Как пилигрим, дорогой серебристой
С вершины, где таится тишина.

Мелодия растаявших веков
Струится между белыми ветвями,
И облако вишневых лепестков
Приносит ветер, словно бы друзьями
Письмо для сердца послано. Без слов.

 Из месяца, отпущенного нам на путешествие, половину мы прожили на берегу, вблизи древнего храма еще доконфуцианской эпохи, наполненного множеством чудесных манускриптов и священных предметов разных стран и столетий. Но главным чудом этого места был его Хранитель – удивительно бодрый и подвижный человек, на вид лет сорока (мы изумились, узнав, что ему около ста лет!), знавший и умевший в гармонии с природой столь много, что наша команда считала его чародеем. Всегда на восходе он выходил с корзинкой из небольшой своей комнатки в сад, полный персиковых и вишневых деревьев, умывшись из колодца, подходил к одному из них и, приложив руку к стволу, начинал шептать что-то про себя, бросая изредка взгляды в разные стороны. Внезапно, если даже совершенно не было ветра, с ветвей начинали падать плоды, затем так же вдруг древесная плоть замирала. И каждый раз собирал Хранитель точно одинаковое количество плодов – мы даже пересчитывали их…

 Другим поразившим нас чудом явилось то, что подвластны ему были рыбы в реке – он мог призвать их столько и тех пород, сколько мы желали (в разумных, конечно, пределах): просто входил по колено в реку и, положив ладони на кромку воды, снова шептал про себя молитвы. И собравшиеся на зов его создания радовались ему, приникая к распахнутым навстречу рукам!

 Общаясь на ломаном английском, а чаще – просто без слов, старались мы впитать насколько возможно мудрость и простоту, исходившие от этого человека, а он даже не учил нас – просто жил, иногда разговаривая как бы сам с собой, по-детски радуясь происходящему, и его действия всегда были созвучны вопросам, рождавшимся в наших душах. Он показывал, как улавливать природные ритмы и подстраиваться под них, чтобы экономить силы. Как заваривать чай, благодарить и просить помощи у Вселенной, за сколько глотков выпивать чашу в зависимости от того, чего просишь. Как научить себя внутренней улыбке. Как правильно дышать. И многому другому, что просто не хватало времени уловить и усвоить (мы даже не запомнили его имени). Но все же в каждой минуте существования в этом чудесном месте ощущалась покойная радость и живой смысл бытия, который не нужно было искать.

 Перед нашим отплытием Хранитель научил нас жесту, сотворив который, мы всегда могли представить как наяву его лицо, фигуру, ощутить присутствие и даже задать вопрос, на который почти сразу получали – не ответ, скорее, подсказку, по которой сами находили искомое. Он как бы стал нашим общим талисманом, что помогал и в других плаваниях, но сердце каждого из участников того похода и поныне стремится в старый персиковый сад, освещенный тихой улыбкой солнечного отшельника.

И этот день незримая рука
Прибавит скоро к ожерелью года.
Как будто маленькие облака,
Спустились лебеди в живую воду
Пруда. И слышен шорох тростника.

А старый храм глядит издалека
На солнце, восходящее над лесом,
На утреннюю легкость ветерка,
И купола горят огнем небесным –
И тишины лишь жаль ему слегка…