Защита Каро-Кан 5 часть повести

              ЗАЩИТА КАРО – КАН


                На чужом пиру
                Новоиндийская защита

    Шахматные партии № 49 - 60.




  На улице вокруг нас с Виолетой просто жители города. Некоторые так удачны, что являются маленькими шедеврами. И они, неосторожно самовлюблнно, ежедневно даже пишут свои дневники... Впрочем, они каждый день плотно и сытно кушают - чего еще им пожелать себе в старости. "Зачем вам мои жены, женщины - востока", - искренно удивлялся им в кино отрицательный персонаж фильма Черный Абдулла.


                Защита Каро – Кан

1. "Засвеченная фотопленка"
2. "Кафе "Морская водоросль"
3. "Святочный рассказ"
4. "Бусы" (четыре миниатюры)
5. "Рощица"
6. Весы и яблоки
7. "Фарфоровые фигурки"
8. "Вида Бено"
9. "Птица с моря прилетит"
10. "Река течет и моет берега"


                Реконструкция теплицы
                Защита Каро – Кан


  "Выигрывающий ход. Изучающий шахматы должен проштудировать ход за ходом последовавший конец" (Капабланка "Моя шахматная карьера).



                Партия № 61

  Красивая, со сложной, и редкой для Капы, конфигурацией, богатая маневрами партия. На первый взгляд, тяжелые маневры, но какая-то в них особая внутренняя красота. Мне понравилась игра кубинского шахматиста. "Партия получила один из призов за лучшие партии турнира" (Панов).
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ №61
  Защита Нимцовича.
  Капабланка-Рагозин
  Турнир в Москве, 1935 г.
  31. a4!  …  "Теперь вокруг черного короля сжимается кольцо блокады, и черные постепенно задыхаются от недостатка пространства. Поучительный пример!" (Панов).



                Засвеченная фотопленка
                Рассказ



                Партия № 62

  Опять Капа инженер от шахмат; машинная точность в его игре, ее театральность. "Тонкими маневрами Капабланка поставил противника в такое положение, что тот вынужден ограничиваться пассивными, выжидательными ходами" (Панов).
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 62
  Ферзевый гамбит.
  Капабланка-Кан
  Турнир в Москве, 1935 г.
  14. Фd3!  …  "Я долго думал над этим ходом, - писал Капабланка, - так как именно теперь надо решать: играть ли чисто позиционно или создавать атаку". В.Н. Панов оценил решительность кубинского шахматиста: "Капабланка ведет атаку в стиле своей молодости: ни одного лишнего хода!"



                Кафе "Морская водоросль"
                Рассказ

Морская водоросль
Александр Неклюдов
Экспромт.
5 минут видео.
Зададим тему.
Тема: "Морская водоросль"
В стиле - "Городских кварталов"

  Глянцевая? Волнистая. Потекла пупырышками. Суть? Откуда мне знать?! Вгрызаюсь в дебри, хочу добраться. Лоск, лоск, поверхность непроницаемая… Окаменелость, силиконовая накипь? Как же, прорвешься, жди - карман пошире. Природа выпукла. И что же? Ничего, раздумывай, ищи ходы. Электронная дурь прет во все дыры, не заткнешь, трудно спрятаться, так и хлещет, хлещет. Стертые до незабываемой неузнаваемости "пятаки". Где-то есть зацепка, я это точно знаю. …Где, думай? Полинялые конфетные обертки… Варится одеколон? Нет, то есть... Или составлена одеколонная композиция? Ты уже и отвлекся! Концентрируй мысль, внимание. Коснуться? Мизинчиком… Так, не таку, не такую. Просто? Срывай, срывай с нее маску-лифчики! Поторопись, не то улизнет. Горячие линии - вот что это такое. Похоже, не похоже. Кадриль…
  Зашли в тупик, начнем сначала. Водоросль. Точно, морская водоросль. Железные обвалы (или обманы?) вкапываются в телеса. Полет концентрированной мысли - отбитая дробь на выходе. Какой метод? Задержки. Возница выпил последнюю каплю кагора… Ниточки растительные. Сквозь плоть. Музыку звучащая. Материя воспринимает звук суровый. Вглядись в тавро. Послание, полет, вибрация - что это? Бывают ли у слов дни рождения? Как празднуются они?

Ред.: 07.03.2007 г.
ред. 21.03.2008 г.



                Партия № 63

  Капабланке в этой партии нужна была победа, и он прагматично, играя миттельшпиль с четкостью машины-автомата, добился победы на 26-ом ходу. Выиграть?.. Исполнено! Красиво, уверенно, в сжатые сроки, по кратчайшему пути - атакой на королевском фланге. Капабланка применяет "новинку", быстро нащупывает слабость позиции черных пункт h7 и целеустремленно проводит "штудийную" атаку на короля черных.
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 63
  Ферзевый гамбит.
  Капабланка-Левенфиш
  Турнир в Москве, 1935 г.
  20. Kg4!  …  "Начало красивой матовой атаки!" (Панов).



                Святочный рассказ
                Рассказ




                Партия № 64

  "Капабланка крайне редко применял сицилианскую защиту - обычно лишь в тех случаях, когда он стремился к выигрышу" (Панов).
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 64
  Сицилианская защита.
  Ласкер-Капабланка
  Турнир в Москве, 1936 г.
  14. … a5  "Черные перехватили инициативу и начинают пешечную атаку на ферзевом фланге" (Панов). 42. …  Фb1!  "Капабланка в своей стихии и этюдными ходами наращивает позиционное и материальное преимущество" (Панов).  54. … Крh7! Белые сдались.



                "БУСЫ"

  Часть третья миниатюр цикла "Городские кварталы" открывается этой изящной и чарующей миниатюрой - "Бусы". Эта миниатюрка - жемчужина, бусинка, буса. Она мне очень нравится... Приятна на ощупь. Все-таки, это разное - представлять мысленно, видеть глазом или дотронуться к ней. Миниатюрки, что звездочки: додумываешь между ними линию и тогда внезапно разумеешь, какому космическому созвездию они принадлежны. Я любуюсь, разглаживаю бумажный лист с отпечатанным текстом. Мне повезло: в эти мгновения я, конечно же, безгранично безмятежно доволен.
  Пока не написана, не создана миниатюрка - ее не потрогать! А когда сотворил, так она уже и перестала тебе только принадлежать. Самостоятельна, болтлива, непоседлива, такого ералаша вокруг себя нагородит. Иногда, что правда то правда, и о тебе все-таки вспомнит: тогда в дом радость приходит. Но больше, однако, она по делам, делам... своим, чужим - оглянуться, оглядеться ей некогда.
  ...Магия образа миниатюрки проникает в "реки" и куда-то уплывает с их водою.

  - Виктория, решайтесь! Выберите, наконец, себе подарок. Уже заходит солнце, уже слишком поздний вечер, скоро и эта антикварная лавка закроется. Поторопитесь! Смелее, дорогая Вика... Бусы из камней гранат... Бусы из янтарных солнечных кусочков... Ну, а эти бусы - обычные стекляшки. ...Наконец, бусы из жемчуга. Рекомендую, взгляните...
  Бусы есть украшение тонкой шейки. Они - каприз. Они - приз за очарование и чью-то красоту. Подношение. Праздничный подарок. В самом деле, ну не раскрашенный же под сказку домик настенных часов с кукушкой жалуете вы полюбившейся женщине?!. Но тогда отчего, странно, нынче, спросите вы, дар из антикварной лавки? Объяснимо! Это, любезные, только потому, что современные ювелиры очень пугливы, боятся сумерек, навешивают слишком рано замки на дверях своих "драгоценных" магазинов. А вещицу - ее нужно преподнести непременно сейчас, немедленно, пред всем тем, что должно и обязано произойти важного в этот - вот уж действительно! - сказочный вечер: когда мы, совершив покупку, затем отправимся бродить по темным поблекшим городским кварталам, пытаясь затеряться среди их душной после знойного дня глуши, спрятаться от всех назойливых и таких утомительных, крайне любопытных глаз людей.
  ...Бусы лежали так, будто ими еще недавно пользовались и лишь перед нашим приходом поспешно сняли и торопливо бросили под стекло на витрину.
  - Вика!!. - писк запоздалого предупреждения.
  - Да, да, я уже выбрала. Расплачивайтесь с антикваром, и мы уходим.
   Возражать в такой ситуации уже поздно и смешно!

  ...Записываю для памяти на "кафешной" салфетке нумерованный список миниатюр:
  22. "БУСЫ"
  23. "ГОРОДСКИЕ КВАРТАЛЫ"
  24. "ВЕСЫ И ЯБЛОКИ"
  25. "ЛОКОНЫ"
  26. "СПИРАЛИ"
  27. "СТРУЕНИЕ РЕКИ"
  28. "ДОЖДЬ" (расплата)
  29. "ПАРИКМАХЕРСКАЯ" (жертвоприношение)
  30. "МОКРЫЙ АСФАЛЬТ"
  Нет, нет, уважаемый читатель, не волнуйтесь, из следующих чистовых редакций этой миниатюры салфетка со списком будет выброшена. А пока, только для памяти, пусть она побудет здесь.

  сентябрь 2009 г.
  Ред.: 24 марта 2007 г.           /      Ред.: 23 апреля 2021 г.



                "Портретик Лены... Елен?"

  Четырех финиковых косточек достаточно, чтобы выложить овал лица. Взгляните, это очень просто...
  Четырех финиковых косточек хватит, чтобы "построить" прикрывающую голову человечку крышу волос.
  -Губы? Были губы... Но довольно ли четырех финиковых зерен, чтобы изобразить их? Линия вверх - зернышко, излом; и за изломом - линия вниз, еще зернышко: это верхняя изогнутая полоска губ. Ниже, другая линия, - как другой берег, как зеркальное иное, примкнувшее припухлой толщиной, - нижняя полоска короче и из положенных рядышком бочком двух зерен.
  Кроме губ были глаза: косточка и еще одна косточка, а над ними двумя оставшимися косточками тонкие распахнутые крыльями брови.
  "Крылья" носика поэтессы - взволнованно выдувающие воздух тонкие ноздри. На портретике это два зернышка, первое и второе, что соприкоснулись в "пиотическом" кончике; и из точки прикосновения взвилась линия становления формы - из зерен третьего и четвертого.

  июль 2006 г.
  Ред.: 07 марта 2007 г.            /      Ред.: 23 апреля 2021 г.



                "Литературное"

  Дактиль поэтический, путаясь в дырявые плащи из сети рыбака, пробитые ударными слогами, брел по строкам и роем рассуждений терзаем был...
  "-Движение синтаксиса осуществляется волнами. Сцепляется ли несцепляемое? Происходит ли соприкосновение периодов? Достигает ли значения певучий гласный? Когда находит глагол нужное ему существительное? И решится ли перебежать площадь листа словесный гонор?"

  июль 2006 г.
  Ред.: 05 марта 2007 г.       /      Ред.: 23 апреля 2021 г.



                "Игра"

  Заученные фразы бывают "на потом", а поначалу жизнь кипит, жизнь поначалу бьет ключом. Рассказы разметались по скатерти давно…
  Старинная забава. Игра. Мы вышли в поля искусства, ты надела высокие каблуки. К чему бы это?
  "От чего, - спросишь у меня, - у тебя такое, желание - каприз, вышло?" От воды это, милый, поверишь ли?! Не вина, воды в полях искусства пруд пруди, куда ни ступишь - сыро, слякоть. Осторожней, вот уже лужа попалась. На такой почве вмиг промокнут ноги!"
  Что ж, возможно, тебе помогут каблуки. День выдался для прогулки какой чудесный! Понадобится ли зонт? Хорошо, я не спорю, возьми с собою зонтик. Выходим? В путь устремимся.
  "Зачем вчера горели закаты жгуче? То были необычные игры света, - сказала ты задумчиво. - Вспоминайте, как полыхали красками крыши домов в городе расцвеченные сиянием падающего в горизонте солнца? Представление в вечор лучей - овладевающее зрелище. По заходам светила нам должно догадываться, каким по окончании ночи наступит утро".
  Заученные фразы бывают "на потом", а поначалу… поначалу жизнь кипит и бьет ключом!

  Ред.: 29 мая 2007 г.



                Партия № 65

  Звездный Ноттингем. У каждого драматурга есть свои секреты, некоторые из них трудно разгадать. Отчего В.Н. Панов включил в свою книгу всего одну партию Капабланки с успешного для него Московского турнира 1936 года и лишь две партии со звездного для кубинца турнира в Ноттингеме?
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 65
  Голландская защита.
  Капабланка - Алехин
  Турнир в Ноттингеме, 1936 г.
  1. d4  e6  2. Kf3  f5  "Уже выбор такой рискованной защиты, в наши дни редко применяемой в ответственных соревнованиях, показал, что Алехин избегал ничьей и решил играть "вовсю" (Панов). "Это была первая встреча двух гениальных соперников со времени их матча на мировое первенство 1927 г. Девять лет спустя! …Какую потерю понесло шахматное искусство оттого, что не был организован матч-реванш Алехин-Капабланка! В связи со всем этим данная партия вызывала особый интерес. К сожалению, Капабланка и Алехин тогда уже настолько враждебно относились друг к другу, что даже необходимые спортивные переговоры вели через третьих лиц. Такие отношения, конечно, нервировали обоих противников, они допускали ошибки в игре…" (Панов). 23. Kf3  … "Следовало играть 23. Фb3  … неточность Капабланки удивительным образом привела к ошибке Алехина" (Панов). 29. …  Фf6 "черные ищут спасения в эндшпиле, так как легкие фигуры белых при поддержке ферзя создавали опасную атаку. Но Капабланка уже в своей стихии и эндшпиль проводит безупречно!" (Панов).



                Рощица
                Рассказ - сценарий

                Посвящается Светлане Шляпниковой
                Рощица белая,
                Грудью раскошествуя,
                Томно склонилася
                Тишью березовой.

  ...Он свернул с дороги, перескочил прорытую в земле дождевыми водами высохшую канаву и по высокой густой траве напрямик, по-прежнему легким бегом, направился к вершине все более возвышающейся над местностью сопки. У подножья ее ютились две маленькие рощицы: ближняя покрупней, а дальняя крохотная абсолютно прозрачная. Зелень их березок и осинок манила свежестью, а глухой шелест листьев, катившийся с легким ветром поверху деревьев, был так завлекательно таинственен. Сразу за рощицами подъем на сопку становился резко крутым, а из земли до самой вершины незаметные в траве выступали острые, будто шипы на цветке, оконечности каменных пластов, складывавших тело сопки; ноги, обутые в спортивные тапочки с тонкой резиновой подошвой болезненно воспринимали каждый такой "шип". Добегая до подножия, он подумал, что один раз можно нарушить правила и привал для отдыха устроить не на вершине, а под деревьями. И ноги его, словно сами по себе, замедлили бег и, запутавшись в траве, споткнулись. Едва-едва удержавшись на ногах, он остановился, оглянулся на степную дорожку, которой он прибежал из-за тех вон покатых сопок "предгорья", и шагом, уткнув руки в бока, глубоко втягивая носом воздух, чтобы быстрее восстановить дыхание, повернул в сумрак первой, той что побольше, рощицы. "Жара заставила нас наконец войти в рощу", - вспомнил он в прежнее время в какой-то книге прочитанные им слова. Впрочем, до жары было далеко, солнце еще не поднялось, а небо на востоке лишь только слегка просветлело, и вверху над рощицами висел бледный лунный диск, перед утренним заходом своим...
.  ..И сидя посреди рощицы на стволе поваленной березы возле кострища, обложенного большими камнями, он принялся сочинять пьесу...


  Сцена 1. На сцене, т.е. посреди рощицы, появляются с веселым смехом три девушки.

  М.
  - Наконец–то, опять мы в рощице.

  Ц. (Склоняется над камнями камелька).
  - Скорее разожгем огонь костра и испечем картофелины. Я так проголодалась. Где спрятали мы в прошлый раз наши припасы?

  О.
  - Я сейчас помогу тебе, я помню где. ...Почему-то только две картофелины! Я отлично запомнила, их здесь оставалось три, по одной для каждой из нас. Одна картофелина исчезла... И, посмотрите, надломлена хлебная лепешка.

  Ц.
  - Возле поваленной берёзы в траве свежие хлебные крошки и крошки картофеля. Кто-то недавно завтракал здесь?!

  М.
  - А чья картофелина съедена? (Разочарованно). Твоя, Открытка. Ты, неизвестно почему, такая везучая.

  Ц.
  - Ты считаешь... Я поняла тебя! В таком случае, надо представиться зрителю. Где же автор пьесы? Автор, побыстрее, пожалуйста, представьте нас.

  Ц. украшает свою прическу сломленной березовой веточкой и на время принимает на себя роль автора: выходит на сцену в роли автора пьесы и представляет девушек.

  Автор:
  - Лицо первое!

  О. (Кланяется зрителю):
  - Подружки меня почему-то называют Открыткой.

  Автор:
  - Полилась навстречу улыбкою белозубо-восторженною. Заняла собою все мое внимание. Стала что-то рассказывать, то и дело смеясь, - непонятно о чем она говорит?! Что-то очень смешное произошло, и она в восхищении. Я хотел бы подарить ей маленького щеночка; решено, в ближайший выходной я съезжу на рынок, где продают рыбок, птиц и животных и, непременно, куплю для нее миленькую симпатичную собачонку. Кроме собачки на поводке, ей была бы к лицу ветка папоротника, прикрепленная к волосам где-нибудь над ухом. Но только растут ли здесь папоротники? Не помню, прежде здесь в этой рощице они не попадались мне?

  М.
  -  Лицо второе?! Меня в этой пьесе зовите Макушкой.

  Автор: (смутившись)
  - Да, да, Макушка. ...Половичок вытрясла, потом руки в бока и ну глядеть на Открыточку, глазками немигающими буровить.

  О.
  - Как же ты будешь представлять себя?

  Ц. (достает из кармана платья маленький томик, – книгу В.В. Вересаева "Без дороги", - и зачитывает, и, приседая в книксене, раскланивается):
  - "Стройная, худощавая блондинка..."

  М. (сконфуженно):
  - Какая точность. Лицо третье – Цветок.

  Автор пьесы отвешивает легкий поклон и поспешно уходит со сцены. Опускается занавес, но чтобы тут же и подняться вновь.


  Сцена 2. Занавес вновь поднимается. На сцене те же самые три девушки.

  О.
  - Но здесь же вокруг никого нет?!

  Ц.
  - Ты ошибаешься, приметы в рощице подсказывают, что где-то рядом с нами присутствует невидимый наблюдатель. Конечно, наблюдаем обычно мы, но - не нас. Но, быть может, миры смешались, и между ними произошел обмен местами и ролями. Надолго ли? Непонятно, неизвестно!

  М.
  - Потому подумай, для кого ты распустила волосы, и для кого развязался поясок на платье твоем.

  О.
  - Для кого?

  М.
  - Если бы я знала! Поверь, тогда я увела бы его показать рощицу.

  Ц.
  - Каждый раз ты об одном и том же. Ведь сама твердишь, что у нас может статься гость.

  О.
  - Да, да. Теперь мне тоже кажется, что мы не одни. Что же в таком случае нам надлежит делать?

  Ц.
  - То же, что и всегда: танцевать и петь. Посещение рощицы обязывает нас к строго определенному поведению. Кстати, начинать в этот раз твоя очередь.

  О.
  - Я очень волнуюсь. Кто же он?

  Ц.
  - Смелее. Возможно это сам автор. Мы будем помогать тебе.

  М.
  - Тебе опять несказанно повезло, глупая. Но я думаю, что это не автор съел твою картофелину, а, должно предположить, заплутавшийся и совсем случайно забредший в рощицу, к тому же очень проголодавшийся, начинающий поэт.

  О.
  - Тогда мы должны... Только минуточку, чтобы собраться с мыслями.

  М.
  - Хоть две. Но помни, на третьей минутке бездействия я перехвачу инициативу.


  Сцена 3. Все три девушки были одеты в одинаковые прозрачные серебристо-белые одежды, но с различными украшениями. Плавно, под звон "серебра" (лучей лунного света) и шелест листьев на деревьях, развертывался звездный танец трех девушек вокруг камелька – высокого пламени костра, со всех сторон обложенного большими камнями. Открытка первая выступила к камельку, за ней ступили, подняв округло руки, Макушка и Цветок.

  О.
  - Ты велика и, полнотелой луною пробираясь сквозь чащу ветвей, налагаешь лучей серебристых свет на траву под березками смирно и неприметно растущую. Чувство безмятежное неги стекает волною искрящейся по листьям с верхушек высоких деревьев. Развевается всплеск голубого огня, и одежды кружатся колоколом, сметая вокруг выпадающий иней - колючие иголки светового дождя. Потоками зыбких лучей, громкоголосым вихрем речей, переполняясь, пронзенная чувствами, роща лежит.

  М.
  - Знаешь ли ты, поэт, хранимую рощицей тайну? И восхищался ли ты когда-нибудь простым мятным ароматом кристально чистой девушки? Я покажу тебе рощицу. Усладит твои глаза пышный цвет молоденьких листочков, а их взбалмошный шелест, так напоминающий праздничное щебетанье веселых птичек, обворожит твой слух; вкус сорванных земляничных ягод густо напомнит былое; стебельки травинок, которые будут касаться щиколоток ног твоих, нежными прикосновениями поведают о настоящем.

  Ц.
  - Три цвета времени случайно пролились на землю, слились, не смешиваясь, растеклись привольно: то были радость, блеск, цвет.

  О.
  - Между летящими листьями на ветвях березок тонких, ветром буйным раскачиваемых, пробирается свет серебряно-бледной луны, кругом полным к небу прикованной. Среброликая, ключ твой горяч, холодными волнами овеваем, пылкою страстностью глубин извергаем вовне. Выше всходит луна, и горы серебра сыплются на рощицу; звенит плеск серебряного ливня с небес проливаемого, раскатываются блестящие монеты в траву оброненные.

  Ц.
  - Густые новые краски я накладываю на смытые полотнища: шероховатый язык облизывает алые губки, надкусывают тонкий стебелек травинки белые зубки. Среброокая, я смешиваю краски, чтобы получился твой цвет. Губки и глазки – это не весь еще луны портрет. Краски брызжут на холст и стекают по нему сообразно силам земных притяжений. Полный зыбких мгновений временных твой прекрасный лик.

  М.
  - Через симфонию запахов передать образ еще не собранного букета: травинка к травинке – ими "вышивается" редкой красоты полевой узор ковра. Стекает медовый запах с губ спящей женщины... Приятно пахнет травами луговыми, а запах подмышкой у женщины – то полынная степная горечь, а еще сладость мяты, вкус злаков. На теле женщины есть местечки пахнущие резко, но есть места, несущие пластично стелющиеся редкие запахи. Одни частицы женского тела (как трава!) "вкусны", другие же (как трава!) "безвкусны"; одни горьки, другие сладки; то нежны, то вызывающе грубы; выпуклы и вогнуты; или бессловесны, или безмолвны; всегда стозвучны, но постоянно тихи.

  Ц.
  - Дорога цветов отталкивается от небесного купола: лучистый вихорь импульсов электрических, рухнувших в небеса, обратно возвращается всеми красками оптико - электромагнитных всплесков, с вершин осыпающихся в подставленные ладони.

  М.
  - Взгляни, страна цветущих трав раскинулась перед нами, улеглась плотным и толстым, упругим и мягким ковром под ноги, зазывая и веля шагать по ее безбрежным волнуемым ветрами просторам. Однако не забудь, переменчива дикая степь, умеет она укрыть и накормить и коня, и антилопу, но и вечно преследующих их волка и волчицу с выводком волчат.

  О.
  - Линейкой зигзаговой дорожка из пятнышков лунных отражений по зеркальцам листочков рощицы выстроилась. Сливаются реки лучистых энергий в потоках вешних песенных всплесков, рощицу переполняющих. Движением быстрых стремительных ног бегунья колкою стрелою обратилась в погоне за ланью дикой, в рощицы глубь ускользающей.

  М.
  - Песня-ленточка, вьется и вьется посреди зарослей диких полевых цветов... Коснуться бывает непросто щеки полной, полоски распутных губ. Но... (как выстрел звучит!) капризный намек, и вот уже обняла, поцеловала! Еще один поцелуй - горячей; глаза темней; сама вся напряженно подрагивает, облизывает губы. Мокрыми губами вкушает, и слышны шершавые движенья языком, твердый подбородок прижат, густыми ресницами глаза прикрыты – вода глубокая... Колечко-колёсико, где покатится – тут и тропка. Слёзка на ресничке прилепилась, в ней искорки света в считалки играются. В медовом прянике знобко и изюм с косточкой встретятся.

  Ц.
  - Легка и красива порхает рука, размазывает краски на полотнище; картина цветами меняет полёт песни, срывающейся с полотна. Чашечки, венчики, пестики и тычинки – половинки скрепленные в растительное лоно. Физика многообразия пронизывает художество тихо расплесканное.

  О.
  - Сладок вкус перстов к поцелую поднесенных. Вкусом горек сок, стекающий по атласу коры пронзительной прозрачной каплей. Радостен утренний блеск полян разлитых цветов; вечерним мерцанием опечален воздух, красок, искрящимся покрывалом накинутых. Ярок луч, на плече неприкрытом - обнажен и горяч; бледен звезд редких взгляд – затушеванно-, жидкост-но-волни-стый.

  М.
  - Стильное колечко скатилось колесом, с теплого крылечка сбежало босиком. Примяты травы мяты, поисчертили круг, все поиском заняты: "Где ты, любезный друг?".

  Ц.
  - Дымкой морозной расплескались цвета, торжественными гимнами пролиты краски дальних метелей, пеной снежной переполнились кубки густого вина, а с горячих, в ожидании растрескавшихся губ готовы слететь песни.

  О.
  - Трубите трубача трубы, дыми костер почти угасший, вздувай искру, что тлится сокрыта под золой давно остывшей. Лишь только пламень пробежит по веткам хвороста сухого, веселой песней зазвучит вся рощица с желаньем-жаждою иного!


  Сцена 4. Костёр, потрескивая, догорал, и поэтому "наблюдатель" подобрал сухую ветку и, оставаясь невидимым для девушек, подойдя к камельку, положил ветку в огонь. Огонь ожил и взвился в высь.

  М.
  - Видишь! Гость с нами.

  О.
  - Кто он?

  Ц.
  - Ведь мы решили, что это поэт. По крайней мере, мне бы очень хотелось, чтобы это было так.

  М.
  - И непременно, чтобы он был начинающим поэтом!

  О.
  - Чем мы могли бы ему помочь?

  Ц.
  - А что если рассказать ему о стране Поэзии?

  О.
  - Что же мы о ней знаем? И кто будет рассказывать?

  Ц.
  - Само собой разумеется, ты. Сегодня твой черёд.

  М.
  - Нет, нет, здесь требуется значительные погружения в тонкости стройных логических понятий, их строгая обдуманная продиктовка. В этом тебе, Цветик, нет равных. Она не справится, должна ты.

  Ц.
  - Что ж, если вы настаиваете...

  О.
  - О, нет! Не выйдет, заправлять костром нынче черёд мой.


  Сцена 5.

  М.
  - Проникнуть в суть Поэзии и поэтического творчества – задача, надо признаться, сложная и достойная большого напряжения не только мышц ног, но и ума. С чего же ты, несмышлёныш, начнешь?

  О.
  - А вот... Поэзия – рисковый поворот. Покрытый мхом и лишайником камень!

  Ц.
  - Брысь беспутная! Не слушайте ее, поэт. Поэзия – искусство слова, поэтому к слову и необходимо обратиться.

  М.
  - Ха, ха, ха! Нет, нет. Поэзия это таинство вскармливанья грудью. Представь - мокрый от слюны сосок. Вскармливать! В его (соска!) фигурах и в линиях его фигур...

  Ц.
  - Прекрати! Не слушайте и ее. Берите ручку, начинающий поэт, записывайте. Итак... Поэзия – это нечто большее, нежели просто умело срифмованные строчки из слов.

  М.
  - Когда тебя любила б я, иной другой тогда бы ты не ждал из поля.

  Ц.
  - Какая несносная! Фурия! Пишите дальше... Эмоциональная емкость слова, образа...

  О.
  - Действительно, мы, поэт, должны (непременно вдвоем!) трепетно проникнуть в заросли молодого подгона рощицы. Не забывай, кроме тайн страны Поэзии свои не меньшие тайны есть у рощицы.

  М.
  - Браво!...

  Ц.
  - Сдаюсь. Я согласна, чтобы мы совместно выстроили линию рассказа о Поэзии... Оглянись наш гость! По этим местам можно ходить лишь любуясь и читать стихи. Страна поэтическая, страна – Поэзия – "Стоцвет". Взгляни, как поверху рощица переливается порывами воздушного дыхания ветерка, стекающего с макушки горки вниз к подножию и роще.


  Сцена 6.

  Ц.
  - Построить образ – непростое дело. Уж как бы хотелось при этом достигнуть совершенства, легкости, изящества, и воплотить в полноте в его фигурах законы гармонии и строгую меру при этом (при его создании) соблюсти. Увы, так часто не поддатлив образ! Проходят день за днем, но нет и нет верной дороги к нему (к его построению). Послушные пальцы руки поэта терпеливо сжимают автоматическую с непростым, но золотым пером ручку, наполненную лучшими отборными чернилами. Выходят кляксы, кляксы, описки, банальности, серенькие никому не интересные строчки. Какая тут поэзия?! Здесь прозы не сыщешь...

  М.
  - Мысль, создающая художественный образ, должна быть зачата, рождена и (главный труд!) вскормлена до момента совершенства своего. Терпеливо, шаг за шагом идет, происходит великое творенье мысли, должной лечь в фундамент образа, быть скрепою ему.

  О.
  - Создать кольцо для мысли, в круг ее ввести, - для такого дела уже требуется от творца недюжинный (необыкновенный!) талант.

  М.
  - Мило. Вот мы и подошли к понятию "кольца".

  О.
  - Да, да. Не ухмыляйся. Чтобы понимать движение солнца и луны необходимо читать мысли богов. А для вас, поэт, я станцую и продекламирую.

  М.
  - Мило. И очень не воображай из себя.

  О. (танцует и напевает):
  - Движенье неба вычертило круг, движенье вод круговорот свершает, струится ветр колесом, смыкается произрастание корений и стеблей в семени. Плоть плотью заклинанья пишет, складывает лестные узоры вешних танцев, волшебных песенных напевов музыку по роще разливает. Бушует сказка посреди дерев: и среди их беленьких стволов, и в густой темной кроне листьев, и в ногами примятой траве, скрывающей кореньев древственные лапы, по земле и в глубь ползущие.

  Ц.
  - Погодите, нужно составить план. Я только что прочла и изучила текст пьесы. Итак, слушайте... Часть первая – условно назовем ее "Усладой слуха", - эта композиция является вступлением к пьесе. Впрочем, ее мы уже только что исполнили. После вступления нам предстоит переход к сути самой истории, а здесь начальная сцена должна быть посвящена Времени. Но главное в нашей пьесе – это процесс рождения в Поэзии нового Поэта, а потому последующее (основное!) слово – конечно же о Поэзии. В завершительной части пьесы - восходит на небосвод Солнце.

  О.
  - Мы все-все поняли. Приступаем?


  Сцена 7. Танец, отличающийся от предыдущего танца обилием "фигур-кружений" и часто "противоходных" (встречных) движений девушек.

  О.
  - Время круг соразмерит, выжмет волосы пеной покрытые, одолеет пригорок и в долину сойдет, шаг свой нисколько не укорачивая. Расплескает веслом по поверхности вод, белых лилий бутонами покрытых. Время ждёт, время идёт, созидает.

  Ц.
  - Время цветными пятнами, словно стеклами мозаик, покрыто; разбивает время свет на цветовые пятна бусинок ожерелий.

  М.
  - Стыдно бесстыдницам время выпрашивать. Вон его сколько! Но осыпалось кристалликами инея оно: будто не было. А-у, время, где ты?

  О.
  - Берег, берег... Берег, берег прижмися, пологий, к колену реки, реки время несущей. Расплескайся вода, на прибрежный песок вынеси бутоны лилий сорванных кем-то.

  Ц.
  - Бусы из искристых иголок времени, на нитку нанизанных, порвались. Осыпаясь, упали они на полотнище и взыграло оно драгоценными красками, гамму наичистейших цветов нежно излучающих.

  М.
  - Время - всплеск весел челнока, поверхность вод взрезающего, - летит оно неумолимо вперед стрелою, так до сих пор никем в жестких логических понятиях не познанное и в интуициях непостижимое вполне никому доселе; поныне никто не знает куда ведет оно... Гляди, движенье выдвинуло локоток, - для исчисления, думать надо, это действие предпринято; поступок, признаться, впрямь диалектический, - во времени движенье локтем время измеряет. А локоток хорош, каков изгиб его нежнейший! Взгляни... Впрямь, измерять – занятие превеселое! "-Позвольте мою руку предложить вам. Прогуляемся? В каком направлении? Вы в нерешительности, тогда позвольте мне сделать выбор". Избрав направление, идем. Вначале разговор, признаться, вяжется не очень...

  О.
  - Время тянет нити судьбы, поворачивает круг от круга, сжигает колесо, насаженное на ось. Не жалейте огня... Время выпало в кон. Время выходит за рамки. Пробегает число. Сплетение строгих времен совершило круг, пролилось струею на землю.

  Ц.
  - Буйный ветер сметает былье, в пыльцу перезревших цветов превратившееся. Скошенных трав подвявший на солнце венец блеклой лентой времени повитый венок.

  М.
  - Тебе, поэт, дана возможность созерцать чистейшую реку времени, черпать из нее пригоршнями, испить шеломом. Надо лишь пробраться к источникам и расчистить их. Образ, создаваемый поэтом, является посредником между чистейшей процессуальностью и предметным миром.

  Ц.
  - Как выразить время, танцовщица юная, соблаговолить ты изволишь? Красками поэзии распишешь раскручиваемые хороводы? Стрелками часов, тиканьем ходиков его ты покажешь?

  М.
  - Сколько чисел упало, смешалось с пылью дорог. Горьким мёдом полынным чудный миг напоён, в поле чертит пустынном время путь ноготком.

  О.
  - Время круг обежало, исполнен черед. Кто протянет руку, чтобы поднять рассыпанные часовые колёсики? Разломаны круги, порушены связи, кажется, ничто не может быть собрано, печаль охватывает души. Мелочи жизни летят в тар-тара-ры. Но время великий труженик. Время рождает поэта. Время проходит черед чередой, постигая творенье.

  Ц.
  - Мелькают, легонько касаясь травы, ножки танцовщицы: танец воздушный, в вращающемся вихре быстрых прозрачных лучей. Время в кружениях радости расцветает живыми цветами. Вешние танцы – великие танцы!

  М.
  - Женщины приносят в жизнь красоту и любовь... Сквозь границы идешь ты, поэт, проходишь пространства и времен оголяешь края.

  О.
  - Отрадно слышать обновленное "дыханье" часов "механично" отбивающих, - маятниками поэзии, - сроки объявленных поэтом мгновений. Переплетаются голосами травные знаки растущих времен, доносятся до ушей веселым звучаньем весенних капелей, бунтующим грохотом грозных летних дождей, бессильным шелестом мороси туманов осенью, зимою торжественной бесшумностью медлительно опускающихся сверху вниз белых снежинок.


  Сцена 8. Закончив танец, Открытка подбежала к поваленной березе и, подобрав платье, села (не зная и не догадываясь о том) рядом с невидимым гостем - поэтом.

  О.
  - Уф, голова закружилась.

  Ц.
  - Тебе нужно пожевать веточку папоротника и головокружение пройдет.

  О.
  - А что это за растение?

  Ц.
  - Целебное и очень древнее.

  М.
  - А нельзя ли подыскать для неё веточку менее древнего растения, помоложе? Ведь только одного взгляда на ее юные свежие щечки... Кстати, что за травинка лежит рядом с тобой, Открытка, на стволе поваленной березы, на котором ты сидишь?

  Ц. (берет в руки травинку):
  - Странно... Это колосок кровохлебки – нездешнее растение. Произрастает на лугах рек.

  О. (отнимает у Ц. травинку):
  - Так, возможно, новый поэт пришел с реки?

  Ц.
  - Возможно... Очень может быть.

  М.
  - И, скорей всего, сидит рядышком с тобой на стволе поваленной березы.

  О.
  - Река, на которой он живет, должна быть непременно быстрой и...

  М.
  - И большой, многоводной.

  Ц.
  - Непременно. Но у тебя больше не кружится голова?

  О.
  - Все прошло, головокружение прекратилось.

  Ц.
  - Тогда от тебя мы ждем исполнения еще одного танца.

  О.
  - Да, да, помню. Я уже приготовилась. Начнем?.. Кстати, как может называться река поэта?

  Ц.
  - Не знаю. Впрочем, на лугах реки Иртыш видела я раздольные поляны травы кровохлебки.

  М.
  - Вот камешек спекшейся глины: нашла его я возле костра, кем-то оброненный и очень похожий на цветок кровохлебки. Держи и сохраняй.

  О.
  - Придумала! Цветок я прикреплю к своим волосам, а камешек буду баюкать.


  Сцена 9. Танец девушек.

  О.
  - Поэзия - страна незнаема. Поэзия - сполна плеснувшая струя через край островерхих в небо сопок. Батюшка, - Иртыш великий, - вспухший, пенной, взмученный водой после прошедших проливных дождей; поэзия - взлохмаченной телкой пытается переплыть реку. Она - поэзия, она - телка, жующая звездную траву на тучных космических пастбищах Вселенной. Она напитывает жирным своим молоком поэтов, прозрачным солнечным нектаром, из сочных цветочных стебельков ею добытым, вскармливает их; мёдово-молочных рек вкушать жаждущих вакханок ростит им в помощниц важных и значительных, в феерических танца движениях призванных услаждать пиитических упражнений творчески вдохновенных поэтов замыслений.

  М.
  - Шепчу, нашептываю тебе, милый, сказки про глазки, рученьки - коромыслица, а ножки… сами они, ножки, тебе домыслятся. Просторно помыслом витая в пространных плоскостях, пригодных разве что к размеренной дремучей выходке энергий темных, сбираешь ты, однако, мёд простой и разлитой, конечно же впопыхах, пробежавшими здесь ветренницами-плутовками. Шалуньи, опоённые напитком дурманящим и пенным, плещущим из кубка струей и брызгами искристыми, скрывают оные свой истинный восторг от сооружаемого ими происходящего. Влекут они желанья, чувственные восторги вперёд и вперёд, - в небытьё страстей, торопясь увлечь с собою доверчивых пастушков и пастушек, которые необходимостью заставлены привести принадлежащие им стада овечек и коровок, корму изыскивающие, на здешние холмы, густыми травами обильно поросшие.

  Ц.
  - Просто вздох, смех, легкое касание, невзначай молвленное слово – какими немногими знаками оформляется общение со стихиями. Стихии, вот они – рядом, колышатся и мощными гулкими колебаниями сообщают о своем постоянном незримом присутствии. Плеск волн, звуки льющейся воды, запах и ощущение кожей сырости. Поток неумолимый, находящийся в вечном движении: он несется, перемешивая воды, пространства, времена, вздымая – в периоды дующих ветров, - громадные валы волн, опадая в провалах ям. Через душу поэта он является: поднимается из глубин и выплескивается, бурлящий, в мир.

  О.
  - Поэзия крепка становится избыточной энергией, пролитой на земь некрепкою опьяненною рукою божественного существа, пирующего у себя в чертогах. Божествен и случаен дар поэтический; ветрена Муза, хоть и желалось бы иным удерживать силком легкое благорасположение ее. Она пришла… Но лишь надумает, тот час и упорхнет: она вольна, - ничем в руке не удержать дуновенья теплого ласкового дыханья. Свободою переполнены шелка ее платьев: началы рек здесь таинства любви двоих. Лишь муза и поэт в том месте, в стране Поэзии; и стих, пером начертанный, - плод любви их взаимной. Поэзия…

  Ц.
  - План поэтический... Хотя бы приблизительно наметить, что должно прозвучать здесь? Возьмем, впрочем, счеты и примемся считать. Для поэта, это решено, потребуется приобрести коровку: передвинем, чтобы не запамятовать, на счетах косточку! Что бы еще?.. Так и быть, об одной корове я соглашусь: но что же еще?.. Ах, вот находка на камне возле камелька: волосок. Так должно быть и в теме: начинающим поэтом на камне в рощице будет найден длинный, цвета соломенно-пшеничного волосок. Или, возможно, не волосок, а колосок, опять-же, пшеничный?! Что бы мог еще он, начинающий поэт, там отыскать? Впрочем, находки в рощице уведут повествование с третьего на второй план, а то (о, ужас!) и на первый план. А ведь на втором плане полно (в отличие от третьего) действующих вещей – это план природы, физики. Третий план – план поэтического "слова", новых слов, пытающееся соединиться с мыслью. ...Где же запропастилась Муза нашего поэта? Оставить юнца один на один с темою в неподходящий, в непредвиденный для него Историей час, в такой решительный момент. Задам уж, ей перцу!

  М.
  -...............................................
..................................................

  Ц.
  -..............................................
.................................................

  М.
  -..............................................
.................................................

  О.
  - Поэзия… Что знаю я о ней? Что о ней могу я сказать? Образ... - какова она? "-Шалун… Пиши… Бушует строками океан поэтических песнопений..." Разве можно сказать о Поэзии плохо? Тонкой тканью прикрыта. Стеариновые свечи пляшут пламенными огоньками на тонких фитильных нитках вровень повисших. Стоптанные туфли, сброшенные небрежно у порога, нежатся в дрёме хозяйской забывчатости. Стопудно вкатывается тяжесть на покрытые черной тушью веки, смыкаются длинные ресницы подвластные приятному сновидению. Разве можно сказать о Поэзии плохо? Легким движением воздуха овиваема. Платок со следами стертой с губ яркой помады кинут, - на прикроватном столике. На его столешницу высыпана белым сугробом пудра, - из пудреницы дамской: формами избранно изящной. Грёза разлита по молочно-чистым простыням, изящно смятым полем остро-нежных запахов. Разве кто-то осмелится сказать о Поэзии плохо?.. "Линия, лилия, Лидия, - пела флейта, перебираема пальчиками юной флейтистки. - Линия… Лидия… Лепесток". Ледниковый период для них завершился? Был ли здесь Океан? И вышла ли Поэзия на землю из океана? Льются по ветру распущенные косы-ветки березок и пронизывают их до самой глубины рощицы лучи всходящего над вершинами сопок солнца.


  Сцена 10. Заключительная сцена.

  О.
  - В самом деле, мы и не заметили, а солнце взошло. Нам нужно поторопиться.

  М.
  - Думаю, в этом нам поможет сегодняшний наш незримый гость. Предоставим ему возможность сказать слово о солнце. А сами займемся картошками, теми что наш поэт не успел пока что съесть; тем паче, сучья хвороста славно прогорели и, чтобы запечь картофель, в костре много теперь жарких углей.

  Ц.
  - Поэт, ступайте, ступайте из рощи! Взошло солнце и оно ждет вашего важного волшебного слова.

  О.
  - И, всё таки, не забывайте про нас и об этой уютненькой рощице.

  М.
  - Да, да. Выдастся минутка, забегите на огонек костра. Мы не всему еще вас, поэт, выучили.

  Ц.
  - Действительно, так много важного есть, что мы обязательно должны будем вам ещё рассказать и передать.

  Опускается занавес. Окончание пьесы.

  Сентябрь 2005 г. - май 2006 г.
  Ред.  24 декабря 2017 г.
  Ред.  01 мая 2021 г.



                Партия № 66

  Исключительное место в летописи шахматных битв занимает Ноттингемский турнир 1936 года. Он принадлежит к числу тех немногих турниров, которые собирали всех сильнейших шахматистов своего времени. На этом турнире Капабланка разделил 1-2 места с Михаилом Ботвинником.
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 66
  Принятый ферзевый гамбит.
  Капабланка-Решевский
  Турнир в Ноттингеме, 1936 г.
  12. 0-0  0-0  "Из-за неудачного восьмого хода белые не только не владеют инициативой, но и несколько отстали в развитии. Поэтому Капабланка играет осторожно, стремясь разменами упростить позицию" (Панов). 23. Фd4!  …  "Теперь шансы сторон полностью уравнялись" (Панов). 58. Крd4. Черные сдались



                Весы и яблоки
                Рассказ


  При некоторой общности "городских кварталов", третьей части цикла миниатюр, они, каждая из девяти, жутко индивидуальны. Итак, отправимся на поиски особенности "Весов и яблок".
  Весы и яблоки - предметы древней мифологии; глубины из многовековой дали открываются в начале этой миниатюры: из них и будем извлекать основу ее образа.

  Что было? Мы покупали яблоки.
  - За ваш мне подарок, бусы, получите сейчас и вы гостинчик, - сказала Вика.
  Мы вышли из двери антикварной лавки на крылечко: на ступеньках сидела старуха и торговала - в большом эмалированном ведре она продавала яблоки.
  Старуха возможно хитрила:
  - Деточка, где же я гирьки возьму? Весы есть, а гирьки дома забыла. Прости старую. Купите все яблоки?
  Вика стала сердиться:
  - Но нам нужен только один килограмм яблок!
  Нас выручила проходившая мимо добрая женщина, которая услышала о наших проблемах.
  - У меня в пакете ровно один килограмм яблок, - сказала она. - Мне завесили их, очень точно, только что в магазине.
  Женщина поставила на одну из тарелок весов в качестве килограммовой гирьки пластиковый пакет со своими фруктами; на другую тарелку, точно такой же вес, старуха выложила из ведра плоды для нас.
  Вика поблагодарила за дружескую выручку добросердечную женщину, достала из кошелька деньги и заплатила старухе.

  После мы шли по тротуару и закусывали с удовольствием гостинчиком. Сумочку Вики, в которую старуха ссыпала яблоки, до той поры пока мы их не съели, - до той поры мы вместе несли сумочку за ручку.
  - А что за яблоки были у душевной женщины, пришедшей к нам на выручку? - спросил я.
  Вика пожала плечами:
  - Крупные красивые, но какого они сорта - этого я не разглядела.
  Из прозрачных глубин чистой воды образ миниатюрки и, хочется верить, сам он также непорочен.

Ред.: 20.04.2007 г.
ред. 21.03.2008 г.



                Партия № 67

  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 67
  Ферзевый гамбит.
  Капабланка – Зноско-Боровский
  Турнир в Париже, 1938 г.
  29. Лd2  … "Редкая позиция! Ни одна из шести фигур черных не имеет полезных ходов, и черные вынуждены беспомощно ожидать решающего удара" (Панов). 31. Сe4. Черные сдались.



                "Фарфоровые фигурки"
                Рассказ


   Такое невезение – опять упал с лестницы.
   - Уй, бой! – вскакивают старики-казахи, сидевшие на завалинке у дома, пришедшие к деду мыться в бане; бегут поднимать его.
   Проснулся, еще ночь, в комнате темнота, потрогал лоб – уже нет даже шишки. Понял, приснилось. И опять заснул.
   - Фарфор вещь бьющаяся; нельзя швырять, малыш, игрушку-слоника на пол. И ослик не заслужил такого грубого с ним обращения. Давай посмотрим в окошко, какая к обеду разыгралась вьюга. Столько снега нанесло ветром во двор. Кто же теперь разбросает с дорожки сугробы? Осторожно, малыш, не повреди платьице кисейной барышне…
   Снова проснулся. В комнате все еще темно, но уже утро: в соседней комнате горит электрический свет и слышно мама говорит:
   - Не знаю, куда Сашу сегодня вести. Люда сказала, что вчера он с нею разругался. Сказал, что больше не придет к ней.
   Бабушку, с которой он дома прежде оставался, когда мама на работу уходила, несколько дней назад в больницу положили. Потрогал рукою коврик над кроватью: ничего в темноте не видно, но он знает – в этом месте на коврике озеро и белый лебедь по озеру плавает. Очень жалко, что не поведут его сегодня к фарфоровым игрушкам тети Люды. Вздохнул с огорчением, повернулся на бок и опять заснул.
   "Слоны тепло любят, они на солнышке греться любят". "Слоны под подушки прячутся. Ну, и пусть. Там им тепло?" "Кошечка Котофеич без сапог". "Что это?" "Это кошка-копилка. Сюда в это отверстие монеты бросают. Слышишь, гремят?" "Открой, покажи". "Монет там мало еще". "Почему?" "Редко бросали". "Почему?" "По качану. Потому что по качану". "Глупая". "Умник". "Ты выглядишь, как простофиля". "Глядите, где учился так ругаться?" "Сам учусь".
   - Ты где раньше жила?
   - Мы с моим мужем дядей Славой в Москве жили - в медицинском институте учились. Слушай сказку. Посадили когда-то в Подмосковье в имении Дедово математики и механики Ковалевские квадратно-гнездовым способом репку… Выросла у них на их грядке, окруженной белыми колокольчиками, сахарная свекла толстая и большая, пребольшая… Кто вытащит свеколку-репку? Почему большие слоны боятся маленьких мышей?
   - Мышка вытащит репку?! - удивился Саша сказке, которую ему рассказывала тетя Люда, жена дяди Славы.
   "Котик-коток, гипсовый крашенный лобок. Погреми монетами. Он, наш котик, вместо мышей монетки любит". "А наша кошка мышь принесла". "Когда?" "Вчера. Из кладовки выходит, а в зубах мышка. Уже была неживая". "Тихо, не толкайся". "Почему у тебя живот большой?" "Там ребеночек-семечка. А про семечку не спрашивай у меня. Спросишь у своей мамы, она доктор, все о людях знает". "Она же детский доктор". "Тем более, но давай сменим тему". "Как?" "Очень даже просто. Мы пойдем на кухню, нальем в банку воды и польем комнатный цветок. Фикус называется". "Он не цветок, а большое дерево". "Дерево не дерево, а называют его комнатным цветком". "Я сам спрыгну. Ты теперь слезай. Пойдем поводу". "Слезай? Слезла. Тише, тише. Не торопи меня. Стала я неуклюжей". "Из-за семечки?" "Уж, больно ты любознательный".
   …В этот день мама его с собою на свою работу взяла. Поехал он по городу с мамой на вызова к больным детям. Раньше тоже ездил. Другая машина в этот раз – легковая, внутри просторная, марки "Победа" - главного врача поликлиники Ольги Ивановны. Допытывался он у знакомого ему водителя, дяди Пети, а куда та первая машина, на которой раньше ездил, подевалась. Шофер дядя Петя любил пошутить: "Ее козел забодал". "Как это?" "Едем... Вышел он из ворот. Бородой трясет. Что-то не понравилась ему. Разбежался...". Объясняет дядя Петя. Жуть. Подъехали к дому больного ребенка, мать пошла в дом. Со двора на улицу из калитки, оставленной неприкрытой, козел вышел. "Нет, "Победу" не разобьет, - говорит дядя Петя. – Такая машина ему не по силе". Спокойнее стало. Все-таки стал он коленями на переднем пассажирском сиденье, лбом к стеклу приплюснулся и внимательно за поведением козла стал наблюдать. А тот прошелся вдоль забора туда и сюда и стал мирно травку щипать, но рога у него развесистые и сам он крупный.
   - Говорят, ты с женой нашего доктора Станислава Николаевича поссорился? – поинтересовался дядя Петя.
   - С тетей Людой?
   - С Людмилой Викторовной.
   Опять вспомнилась этажерка, уставленная перед книгами маленькими фарфоровыми фигурками. Вздохнув с сожалением, отвечал:
   - Та-а... Кошку не дала разбить. В ней монеты гремели.
   Водитель машины дядя Петя покачал с сомнением головою:
   - Ну, ты и фантазер. Не надо кошек обижать. А вон уже твоя мама из дому на крыльцо вышла. Сейчас дальше на следующий вызов поедем.

   27 декабря 2917 г.
   01 мая 2021 г.



                Партия № 68

  Добившийся в 1948 году титула чемпиона мира по шахматам Михаил Ботвинник делился своими впечатлениями от игры кубинского шахматиста, с которым ему довелось встречаться на нескольких турнирах: "Капабланка добивался поразительной гармонии в счете вариантов и позиционных тонкостей, тесного взаимодействия фигур. В его партиях обращало на себя внимание отсутствие отдельных ходов, для его игры было типично переплетение тонких планов игры с красивыми жертвенными комбинациями и точными маневрами. Так же, как и у гениального пианиста создается звуковая картина, а не слышны отдельные звуки, извлекаемые каждым ударом пальцев по клавишам…".
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 68
  Защита Нимцовича.
  Капабланка – Эйве
  Турнир в Голландии, 1938 г.
  14. …  Фc2? "Эйве надеялся задержать рокировку противника, но не предвидел довольно простого и изящного ответа" (Панов). 16. Сb5!  …  "Белые начинают атаку на ослабленный ферзевый фланг черных…" (Панов). 40. h6! Черные сдались.



                Вида Бено
                Рассказ


"Багровый клен, кивая вдаль,
С тоской отсюда рвется прочь…".
А. Белый "Ожидание" (1901 г.)


  Я сдал свое сочинение по литературе на школьном выпускном экзамене последним: в нашем 10А классе.
  Я подал учительнице листки сочинения.
  - Опять "Двенадцать", - сказала учительница, взглянув на тему моего сочинения, и устало вздохнула. - Все, теперь мы завершили письменный экзамен по литературе.
  И она положила их, листики моего творчества, в третью на учительском столе стопку и затем пересчитала.
    - Раз - двенадцать, два - двенадцать, три…
  Учеников в моем 10А классе было, наверно, тридцать шесть; парты в классной комнате были поставлены в три ряда; и на выпускном экзамене по литературе, на котором мы должны были написать сочинение, учеников вначале разделили на две равные группы, вторую увели в соседнюю классную комнату, а нас, оставшихся в своем классе, рассадили поровну на каждом ряду, за партой по одному ученику. После этого державшим выпускной экзамен школьникам выдали чистые бумажные листы - три двойных листка разлинованных в полоску для чистовика сочинения, столько же двойных листов в клеточку для черновика. Потом в присутствии двух завучей школы учителя литературы вскрыли конверт и извлекли документ, в который были вписаны темы сочинения для выпускного письменного экзамена по литературе. Одна из преподавательниц записала темы мелом большими буквами на классной доске.
  По настоящее время я удивляюсь своей поразительной беспечности, легкомысленной "дебютной" ошибке, при выборе темы для моего сочинения из трех, предложенных на выпускном экзамене. Я поначалу посчитал для себя самой легкой тему: "Партийность в романе Михаила Шолохова "Поднятая целина". За все время обучения в школе я писал сочинение по советской литературе лишь однажды: по роману Александра Фадеева "Разгром". Обычно, я предпочитал темы для сочинения по произведениям русской литературе XIX века. И ведь двойку получил я за тему "Разгрома". Посчитал, что это было случайностью. Но то, что это была закономерная "не случайность", я убедился по окончании учебы в десятом классе на государственном выпускном школьном экзамене, так и не справившись с раскрытием риторических секретов и потайных структурных механизмов партийной идеологии в шолоховской "Поднятой целине".
  Все советские газеты пестрели партийными лозунгами. Казалось, так легко: припоминай фразы с газетных передовиц и быстренько, скоренько лепи свое сочинение. Оказалось не так то просто сочинение из газетных лозунгов составлять. Было таки свое содержание у газетных лозунгов, и существовали правила их сопряжений.
  Хитростью видимости транспорантной простоты трескучие лозунги загнали меня в ловушку "партийной" фразы.
  Теперь, когда минуло столько лет, я уже и не вспомню, сколько времени длился тот самый мучительный для меня выпускной экзамен по литературе: то ли четыре, то ли три часа писали мы сочинение. Помню только, для меня этот экзамен показал двоякое свойство времени: с одной стороны время экзамена показалось мне ужасно долгим, и его замедленное течение казалось пыткой, а с другой стороны почти на всем его протяжении я с почти паническим ужасом ощущал, как стремительно ускользает от меня время. Однако, и первое и второе свойство времени подталкивали меня оставить беспомощные попытки написать свое сочинение и скорее покинуть класс.
  Накануне письменного экзамена по русскому языку и литературе родительский комитет нашего 10 "А" класса сумел уговорить руководящих преподавателей школы, чтобы во время трехчасового сочинения устроить на несколько минут перерыв и напоить учеников чаем. Когда минула половина времени, отведенного нам на экзаменационное сочинение, в класс вошли с чайниками и сумкой с посудою несколько родительниц моих одноклассников. Родительницы стали разливать на учительском столе по стаканам чай и быстро разносили его ученикам, сидящим за партами. В это время и возникла возможность пошептаться с соседом, сидевшим на парте передо мною.
  К тому времени листочек в клеточку черновика сочинения мною был исписан меньше чем наполовину (едва ли на треть, или даже только на четверть). Полуобернувшись в мою сторону, одноклассник терпеливо выслушал о возникших у меня проблемах и посоветовал сменить пока не поздно тему. Посоветовал выбрать для сочинения записанную мелом на доске посередке тему - номер 2: "Кто же были такие-сякие тургеневская девушка" (кажется, по повести И.С. Тургенева "Ася"). В этот момент подошла ко мне представительница родительского комитета, мама одноклассницы Ольги Никитиной, и поставила на край моей парты стакан чаю и подала мне в руку круглый, размером с блюдце коржик (или то был песочник - я до сих пор у этих изделий не знаю их различий, похожих на кулинарных близнецов) и беленькую бумажную салфеточку. С тоскою в душе и с коржиком в руке я глядел на классную доску. Третья записанная мелом на классной доске тема была по стихосложению поэмы "Двенадцать" Александра Блока. Сочинение по блоковской поэме предполагало подкреплять тезисы цитатами.
  Я надкусил коржик. Какие черты можно было начертить в моей задумчивости шариковой ручкой на парте: изобразил овал - голову "тургеневской барышни"; еще один побольше овал - ее туловище; четыре черточки - это ее две ручки и две ножки. Далее надо было надеть платье на барышню. Наконец, следовало поработать над лицом "тургеневской девушки"… Я оглянулся на одноклассниц: жуют, надув щеки, коржики, выделенные им родительским комитетом, запивают сладеньким чаем.
  Я пишущей ручкой ткнул в спину сидящего передо мною соседа: "Не могу я себе представить тургеневскую девушку!"
  - С тобою на уроках за партой студентка, будущая училка, сидела? - спросил меня одноклассник. - Если среди одноклассниц не нашел тургеневского идеала, вот ты и представь себе, что студенточка была чисто тургеневская…
  Школьный товарищ передал мне листок-шпаргалку с различными цитатами по теме ноиер два.
  - Выбери эпиграф подлиннее, - шепотом объяснял он мне. - Для тебя самое важное теперь - объем сочинения.
  - Мальчики, что у вас за недозволенные на экзамене разговоры происходят? - сделала очень строгим голосом замечание нам преподаватель литературы.
  Более трех месяцев за партой со мною студентка-практикантка третьего курса из педагогического института сидела. Уже не помню ее отчества, звали ее Вида Бено. В нашем классе она проходила практику в качестве классного руководителя и преподавателя литературы. Она присутствовала в классе на всех подряд уроках. Первые два дня Вида сидела за первой партой в первом ряду на месте отсутствовавшего в те дни ученика. С моего места я видел, как Вида Бено во время уроков математики и физики смотрит в окно. Скучала. Затем, когда отсутствовавший несколько дней ученик появился в классе, студентка Вида пересела за мою последнюю парту в третьем от окна ряду.
  На уроке литературы, когда мы в течении нескольких занятий проходили поэзию Александра Блока, вдруг Вида Бено персонально мне шепотом стала объяснять поэтику поэмы "Двенадцать". По специальности "Филология" она обучалась в институте на школьного преподавателя литературы старших классов. На следующий день она решила, что я не уяснил оглушительно гениального ритма и своеобразие размерности строфы "Двенадцати". Мы после окончания уроков сидели в классе и разбирались в строчках поэмы. Она многое рассказывала из биографии Александра Блока.
  Я лихорадочно припоминал, пытался понять и разгадать для меня головоломку, что у Виды Бено было от тургеневской девушки. Кто вообще придумал таких девушек? У студентки-практикантки было круглое личико, объемные щечки, но фигура у нее была компактной. За время практики она чаще всего приходила в школу в сиреневой кофточке и узкой юбке до колен, которая плотно облегала ее крупной формы бедра. Однажды утром на первом уроке, в начале первой недели с нею рядом, я услышал и отчетливо запомнил, как громко урчало у нее в животе. Вида оглядывалась на меня и краснела, как помидор. По-видимому, она в то утро перед занятиями в школе не успела позавтракать.
  Мой одноклассник, ладонью прикрывая губы, шепотом посоветовал уделить главное внимание объему моего сочинения. Что было еще объемного и округлого у студентки Виды?
  Я был в гостях у Виды Бено в ее комнате в студенческом общежитии возле трамвайных путей на улице 1-го Мая. Прикреплял на стену фотографию в рамке с портретом Виды. Потом она подала мне альбом со своими домашними и студенческими фотографиями и ушла на кухню сварить нам кофе. В альбоме, кроме студенческих, было много детских и школьных фотографий Виды. Родом она была из маленького городка в Латвии. Приехала она учиться так далеко в мой город потому, что здесь легче было поступить в институт.
  Вернувшись из кухни общежития, Вида налила в две большие чашки кофе и пригласила меня к столу.
  - Чем тебя отблагодарить за работу? - спросила она.
  - Расскажите, Вида, про Блока?
  Студентка мне рассказывала примерно так. Цветы вербены - множество их окраски и оттенков - кроме чисто желтого цвета и черного. Стон скрипки... Этюды в багровых тонах. Много было лилового. Говорили, говорили... Дорога соскальзывала к морю. Ручеек журчал. По ветру раскачивался пьяный клен в обнимку с фонарем, взамен чувственной березы.
  Решение пришло мгновенно. Я выбрал тему "Двенадцать". Запихал в стакан с недопитым чаем коржик, поспешно положил перед собою чистый лист в линейку. Я выбрал из шпаргалки, нисколько не задумываясь, строчки из стихотворения А. Белого эпиграфом к сочинению. Будь что будет. Но как сочинять без цитат, ведь поэму Блока наизусть я не помнил?
  - Поросенок, - услышал я над собою брезгливое замечание в мой адрес, слова от родительницы, мамы одноклассницы Оленьки Никитиной, собиравшей с парт посуду.
  Недоуменно взглянул я на важную родительницу, но смиренно промолчал: "Непонятно, что же мне надо писать сочинение с коржиком, зажатым пальцами в левой руке?" Когда закончится экзамен, она, мама Ольги Никитиной, в коридоре даст мне сумку со стаканами, из которых на перерыве во время экзамена школьники пили чай, чтобы я отнес использованную посуду в подвал в нашу школьную столовую. Никто больше из одноклассников кроме меня не получил от нее никаких поручений. Я безропотно аккуратно, стараясь не громыхать стеклом в тяжелой сумке, исполнил дело, порученное мне от родительского комитета нашего выпускного класса.
  Теперь я писал сочинение сразу набело; конечно, сильно рискуя наделать ошибок и помарок. Но предварительно поработать над текстом в черновике, уже не было у меня времени.
  Разговор зимою на улице у костра.
  - Мне надо сочинение написать: не придумал ни словечка, вот только бумажный листочек, на нем несколько стихотворных строк - беру их для сочинения эпиграфом.

                "Багряный клен, кивая вдаль,
                С тоской отсюда рвется прочь…".

  - Хорош эпигра!
  - Славен.
  - С таким эпиграфом выйдет легко сочинение.
  - Тогда о чем мне написать? Первую строку, она как заглавие сочинению важна. Но кто придумает?
  "Ты сам ее придумай". "Держи листики". "С того ли это клена?" "Того деревца уже давно не стало". "Так надо новый саженец вырастить". "Посадишь липу, вот росток". "Зачем? Мне надо про клен…" "Мы разрешим твои волнения". "Пиши, отставь винтарь…".
  Держали шаг, поскольку никогда не дремлет неугомонный враг. Идут гурьбой… Пожалуй, это все-таки составлен строй. Печатный шаг… литер типографских знаков на полосе бумаги отливает слово к слову. Торжественно звучит… Движенье строк, их вязь чудесна: куда ни глянешь - чисто. Отряд бойцов плечом к плечу - у винтовок штыки блестят суровой сталью. "Эй, буржуй! Погодь, гражданин, посторонись, на тротуаре стань и пропусти вперед бойцов, моих товарищей. Важному отряду красногвардейцев дано задание - нести патруль, охранять у всех людей покой". На тротуаре важный, толстомордый и в шубе енотовой буржуй стоит. Шинелка у солдата тонюсенка, мороз жгуч. Метель бросает снег в лицо, коварная поземка путается в ногах. "Не мерзнуть никому, товарищи, свой осваивайте шаг: чаще, чаще, чище и шире!"


     27 декабря 2017 г.
     Ред.: 05 феврадя 2023 г.




                Партия № 69

  Через много лет, в 1974 году уже будучи президентом шахматной федерации ФИДЕ Макс Эйве в беседе с корреспондентом скажет: "В Венгрии вышли две книги: "Капабланка выигрывает" и "Капабланка проигрывает". Первая представляет весьма объемистый том, вторая - тоненькую брошюру".
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 69
  Защита Нимцовича.
  Капабланка – Эйве
  Олимпиада ФИДЕ, Буэнос-Айрес, 1939 г.
  6. a3!  … "Последовательный план развития. Белые получают преимущество двух слонов, избегая сдвоения пешек "с" и обычной в этом сложном дебюте контригры черных на ферзевом фланге" (Панов). 26. Лf3. Черные сдались.



                Птица с моря прилетит
                Рассказ

  " - Кто она и откуда? Не из глубин ли веков?"
  Створка растворенного окна качнулась, и по залу пронесся порыв горячего воздуха с улицы.
  В библиотеке в зале искусств больше двух часов мы были вдвоем. Несколько раз за это время приходила удостовериться, что здесь "в искусствах" порядок, женщина - библиотекарь; она, по случаю лета (середина июня месяца - начало поры отпусков) и выходного дня на конце недели, работала одна сразу в двух залах: абонемента художественной литературы и литературы по искусству. Кроме этих двух помещений в библиотеке размещался еще большой читальный зал: там находилось довольно много посетителей, и поэтому работали два библиотекаря. В зале же искусств за все время, пока мы были в нем вдвоем, в это воскресенье никто больше ни из читателей, ни из работников библиотеки, кроме "нашей" женщины - библиотекаря, не появился.
  В зале искусств, кроме выдачи книг, была устроена также и небольшая "читальня": по центру вполне просторного помещения в два ряда была расставлена дюжина небольших столов, около длинной стены с широкими окнами расположено в ряд несколько глубоких кресел, а высокие шкафы с ценными книгами и дорогими художественными альбомами располагались вдоль другой той протяженной стены, что была противоположна окнам. Я читал редкую книгу по искусству портрета, сидел в одном из кресел возле окна; она, моя соседка, моя наперсница (я очень скоро так назвал ее) располагалась за последним столом дальнего от меня ряда лицом ко мне и просматривала кипу иллюстрированных журналов.
  Читая книгу, отпечатанную мелким шрифтом, время от времени я делал короткие перерывы, чтобы дать отдохнуть глазам; и тогда оглядывал стоящие вдоль стены шкафы с книгами и украдкой непродолжительно взглядывал на мою соседку. И за первый час нашего совместного пребывания "в искусствах" я достаточно разглядел ее. Моей наперсницей наших павлодарских "в искусствах" была девочка лет семнадцати - восемнадцати, что по моему разумению, совсем дите. Молодое курносое простенькое личико, недорогая по нынешним временам и не ахти какая по нарядности, но опрятная одежда - белая кружевная прозрачная кофточка (похоже не раз и не два уже постиранная) и отутюженные, но также не новые черные брючки.
  Девочка увлеченно листала журналы и, казалось, не обращала на меня никакого внимания. Однако вскоре я заметил, что, когда я взглядывал на нее, она, хотя и не поднимала от журналов головы, но как-то замечала мой взгляд, и то начинала поправлять волосы, а то, вдруг, из пальцев полусогнутой опирающейся на локоток ее руки падал на столешницу карандаш.
  Когда я пришел в библиотеку, наперсница была уже здесь, листала журналы. На ее столе стояла пластиковая бутылка, наполовину наполненная водой; можно было подумать, что девица давно пришла и по случаю жары уже выпила половину воды. Однако потом за все время, что мы пробыли вместе в зале искусств, она ни разу не пила воду. Возможно, что бутыль, ею принесенная, была изначально наполнена только наполовину?
  Книга по искусству, которую я читал, открывалась чеканной цитатой от философа Гегеля: "Прогресс живописи, начиная с ее несовершенных опытов заключается в том, чтобы доработаться до портрета". Много раз за те два часа "в искусствах" я перечитал эти слова, достойные дорого изукрашенной рамки. И искренне, сколь было способностей, пытался "доработаться до портрета".
  Читаемая мною книга по искусству портрета советовала пробовать учиться портретированию с набросков.

  Катит на земной берег волны космос; и нет им, волнам, ни конца, ни краю. Гудёт по особому прилетающий из глубин Вселенной шалый ветер, и движенью его тоже нет предела. Вселенная глубинна, вогнута, скошена; она похожа на цыганку, наряженную в множество юбок; под юбками неизвестность...
  -  Пролетая над пропастями Вселенной, мы окидываем взглядом ее разверзшиеся в пустоту бока и поражаемся: как высоко и стремительно проносится она, Вселенная, сквозь кружащееся вокруг нее Неведомое: словно бы таящееся, коварное...
  В темные глубины смотрим и ждем: не встретится ли на пути огонек, оставленный кем-нибудь зажженным в далеких веках; движемся и всматриваемся.
  В образах, в вибрирующих на грани бытия и инобытия образах, прозревается космос; в вибрациях образа происходит соприкосновение с глубинным космосом.
  …Вот наступил вечер.
  - Зажги свечу, бабушка, - просит по-взрослому серьезным голосом внук.
  - Сейчас, сейчас. Поставим на стол мы огонек.
  - А сказку? - строго напоминает внук.
  - Сказку? Будет и сказка.
  "...Платок на плечи кинут суженной твоей, пуховый полушалок из нежнейшей козьей шерстки. Платочек в дар любимой. Любимая поймет, простит, прижмет к груди и слово доброе промолвит: "Дорожной ниткой вьется речка, оглянешься и нет следа. Течет водица, бежит вода по глинам, по камням, пескам, журча, сверкая в солнечных лучах..."

  Вопросы портрета вставали один за другим; впрочем, читаемая мною книга по искусству портрета была переполнена мудрейшими мыслями, советами, правилами, наставлениями. Вслед за цитатой от Гегеля уже на следующей странице следовала подсказка, опять в виде цитаты, но теперь из "Пира" древнегреческого философа Платона: "...единственный верный способ построить похвальное слово кому бы то ни было - это разобрать какими свойствами обладает тот, о ком идет речь, и то причиной чего он является". Я открыл тетрадь и на чистой странице записал свойства, которые смог вспомнить: "Холодное и горячее, горькое и сладкое, влажное и сухое, скрытое и потаенное. Достойны наблюдения фигура, выражение лица, тела этой девочки-дитя. Прозреть сие неземное совершенство большое благо, честь мужу. О, жизнь, какое могучее переплетение корней, корневищ и узелков им присущих вызывает тебя, и порождает".

  Слышны голоса обсуждающих: "Голенастая, острокрылая, грудастая, щедрая, дарящая свет мрамора плеч, грудей, щек, пальцев. ...Умница, упитанная, сочная, спелая".
  - Что значит поцелуй, скажи?
  - Сей чистый воздух из уст моих коснулся губ твоих. Открыл им вход в мои уста, дос-тойные не многих прилежных юношей и мужа крепкого.
  - Твой взгляд, что в нем струится?
  - Воля, ветер, воздух, рожденные и посланные божественным огнем. Огонь певуч, дерзает встречи, действий.
  - Зачем же тогда века времен меж нами?
  - Они для встречи нашей препятствием не будут. Но будь по твоему, ты ныне задаешь желанья, действия, поступки.
  - Спеши тогда. Явись на крыльях, стань сейчас передо мною.
  - Твои слова я выполняю... Вот, гляди, я вся перед тобой.
  - Привет. Приветствую тебя, о незнакомая. Присядь, передохни после столь длинной, пройденной сейчас тобою дороги.
  - О, да, путь был не близкий, скользок от хрусталя измен и холода времен, но, хвала богам, здесь я теперь с тобою рядом.
  - Поведай что - либо, что сочтешь возможным, о себе.
  - Я принесла вдохновение. Как легкий трепетный поцелуй оно, но стоит только наступить торжественной минуте и превращается оно в горячий сочный поцелуй, когда же все силы необходимы в порыве будут вложены, вдохновение передастся тебе с моим поцелуем схожим с горячим обжигающим цветком...

  Я опять поднял глаза на шкафы и книги в шкафах. Какое множество книг, какая тьма и свет мыслей заключены в них. Шкафы, набухшие плотью мыслей, высящиеся темными массивами за хрупкой спиной моей наперсницы. Книги сжатые, стиснутые соседними книгами, расставленные в каком-то произвольном порядке по полкам. Но столь ли произволен этот порядок? Казалось, я слышу из шкафов чьи-то старческие шамкающие голоса: "Берите в дар плоть розовым кустом в саду цветущую. Почтительно внимайте заветам веками возносимые к потомкам". Книжка к книжечке прижаты на полках в шкафах. Тесно книгам. Кто в соседи попал? Гляди! Надо же было угораздить: плечом к плечу стоят они навытяжку и день, и ночь в ожидании, когда на них внимание обратит читатель.
  Взгляд мой вновь притек к столу и к девушке, сидевшей за ним. На фоне старых суровых шкафов, наполненных множеством мудрых книг, сидела похожая на школьницу юная дева с короткой стрижкой, милым курносым носиком. И было досадно, что нет у нее косы, и было жаль, что я не знаю и, верно, и не узнаю никогда ее имени.
  Девочка поправила волосы, вздохнула, прошелестела перевернутая страница журнала. Все в ее наряде скромно, но мило: от девочки словно дыхание исходит свежести и чистоты.

  "Холмики грудей ее под белыми кружевами кофточки казались прекрасными возвышенностями.
  Горька ягода, сладка ягода: образ какой ягоды являет девушка? Не распробовав, не скажешь наверно.
  Полынь горька, но губы девушки должны быть сладки.
  ...Куст полыни вырос высоко, по грудь взрослому человеку. Налетавший время от времени порывами ветер теребил ветки-листочки на полыни, словно хотел сдвинуть ее с места и увести неведомо в какие дали. Однако растение крепко держалось корешками за землю и никуда с места не двигалось.
  Так какие у нее губы: сладкие или полынные? Сладок мед, каплющий, стекающий, испитый".

  "Линия сбегающая, спадающая, текущая в млечных изгибах медового в сласти тела.
  Что я могу узнать о ней наверняка? Добраться, надо добиться этого знания. Душа, душенька, душица, душистая. Путь познания. Много затруднений и возможных ошибок. Определение живого существа.
  Холмики грудей - сосцы питающие; губы - сок березовый; пальцы руки - лепестки цветка; желание в глазах - пламя мирового костра; плечики подрагивающие - стеснение в груди; пиродный дар - неугомонность; причина ее явления - пожар мировой.
  Свойства её: нежирная, умела, чудно пахнущая, вальяжна, простодушна, робка в смелости, дерзновенна в языке, юнна - самая младшая из всех муз, расписывает пальцем узоры на полированном столе.
  Канонические правила, присущие только ей, только этой музе: 1) сочность, березовая сочность ее губ; 2) энергия - брызжущие молоком сосцы; 3) только она из муз любит до сих пор игру в куклы; 4) глубинные мысли о Вселенной, Космосе любит нашептывать она своему подопечному; 5) влюбчива в своего подопечного до неистовства тихого и могучего, глубинного.
  Тоненькая ниточка бровей, блестящие коротко остриженные каштановые волосы, слегка (совсем чуть) жирноватая талия, чтобы не путали с другой музой.
  Так и желалось бы писать: огонь в очах, по лицу прокатывают судороги страсти, а взмахи рук напоминают расшвыриваемые по сторонам молнии. Но нет, на вид скромна, тиха, юнна - совсем еще ребенок. Но какова! Присутствуя рядом не обманываешься внешним покоем , но чувствуешь излучаемую мощную волну страстного призыва: все рядом от нее и к ней. Только так, только утверждение.
  Движима и недвижима; линии движения - дробные, волнистые, легкие и стремительные: то птица летящая. Говорливые вздрагивающие пальцы руки, о чем-то пытающиеся сказать. Косая тонкая бровь. Двигающиеся пальцы, шевелящиеся губы, непослушные волосы, вздрагивающие плечи, склоненная над столом голова".

  "Любовь - она как пламень:
  Зажжешь, гасить не просто.
  - Прости, что долго я молчала, теперь готова стать перед тобой.
  Парус полнится ветром, шумит за бортом неспокойный океан..."

  Примерно через час соседка поднялась, собрала со стола журналы и отнесла их на стол библиотекаря, а после ушла в соседний зал. Я с огорчением подумал, что моя наперсница уходит, и теперь она пошла звать женщину - библиотекаря, чтобы сдать ей журналы. Однако, через несколько минут, девочка вернулась одна и с книжкой в руке. Сердито, я успел увидеть, посмотрела в мою сторону и прошла к своему столу, собрала свои вещи и перенесла их на первый в ряду стол и, теперь сев ко мне спиной, еще целый час она читала принесенную из соседнего зала книгу. Поступок ее, признаюсь, меня смутил и озадачил.

  "Мир треснул, переломился пополам и вздыбился, словно жеребец, распаленный, снедаемый вожделением, но которого, что есть силы, хлестнули плетью".

  "Первая девица. Высока, крутобедра, телом переливается с ноги на ногу при ходьбе; легка рукой, полна движением, выливается в голосе; весома видом, прочна станом, одаренная грудью; в берегах величавой музыкой плещется.
  Вторая девица. Горда и топает ногой; румянцем перезрело пышут щеки; волнистой лентой движутся в пространстве руки; прозрачны стальные взблески серых глаз; упрямы в гордости в прическу не укладывающиеся локоны.
  Третья девица. Рыженькие блестки волос, пухлые губы. Производит впечатление чего-то мягкого, теплого и очень влажного. Обрамление из рыжих волос, белой кожи и пухлых губ. Обволакивающее, укутывающее впечатление; как кочан капусты упрятывает свою сердцевину в букет из множества мягких сочных листочков. Рыжая медь волос блестит и отливает".

  Теперь, когда она сидела ко мне спиной, теперь уже ничто не мешало более пристально глядеть. Разглядеть плечо девочки под белой кофточкой; а поверху вязь кружев – ведь, возможно, это какие-то древние письмена, которые ныне никто и прочесть не сможет, не в силах. Белыми нитками вытканные письмена на... получается, на фоне тела тоже белого, по-человечески, в поте лесному тела. Письменные кружева. Берется нитка, тянется, сматывается в клубок. Клубок все больше, а письмена, наоборот, сжимаются, укладываются. Когда в клубок они смотаются, отдать этот клубок девице и что нового она свяжет? Итак, кофточка ее это некие письмена.
  Под просвечивающими кружевами кофточки на спине девочки были хорошо различимы брители и застежка розового лифчика, да такой уж старинной конструкции, что он мог достаться ей разве только по наследству. Должна же у нее быть старшая сестра? И чем далее, во мне крепла убежденность, что соседка моя очень необыкновенная девушка.

  "Пленительный полуизгиб тончайше сотворенного природой стана этой женщины, что обольстительно глядит, и на губах которой играет улыбка равная призыву. Обворожительно ее лицо, грудь высока, в волненьи вздрагивает и вздыбливается, она дышит глубоко. Смех из уст розовых, что сахарный ручей, поящий патокой, лишающий сомнений, сопротивленья, возникновения несложных, самых простых мыслей. Краса, зара, восточная зара... Нет, конечно же, заря; заря возжигаемая из духовых курений земель стран над которыми по уложению восходит солнца диск вначале.
  Стан красавицы тончайший, мерно колышащий над тугими бедрами: грудь щедрую; порхающие с места к месту руки, отягощенные серебряными кольцами и браслетами; плечи покатые и на них спадающий с головы поток волос блестящих смоляно черных".

  "Медь барабана пузо; обруч потребен, чтобы сковать его; меж тугих сальных соприкасающихся складок глубоко утонул пупок; словно бы чрева олицетворением тело созданное; будто точены из камня тугие полные мышцы бедер, икр, плеч и руки, которая дотронулась до косы, желая расплести ее".

  "Плоть розовая, восхитительная, наполненная соками жизни, вынесенных ручьями из лесу дремучего в степь ровную; колышется, сжимается и вновь расплывается; жарким теплом пышет; далекими очами глядит смиренно.
  Волосы густые на плечи и спину рассыпались колосьями тяжелыми, вплелись в колосья травы дикие.
  По каменным лестницам восходит.
  Вспыхивают щепки в печи, скоро в угли превращаясь".

  Я отложил ручку и перелистал тетрадь, перечел в ней написанное, наброски-блестки. Похоже было, как это и предвидел гениально Гегель, "...магия отблесков в конце концов может приобрести такое первенствующее значение, что рядом с ней перестает быть интересным содержание изображения...".
  Девочка пошевелилась на стуле, и старый ветеран в ответ на ее движение громко заскрипел. Несомненно, я знал, когда-то видел сестрицу девушки. Кружевная кофточка на девочке была короткой и потому теперь со спины, когда она склонилась над книгой, я видел широкую полосу оголенного тела в районе талии. Талия ее не была "осиной", кожа была бледной и, как мне показалось, что я вижу это, покрыта тончайшими прозрачными рыжими волосинками.
  Я еще раз перечитал записи в тетради: фон портрета, составленный из набросков-блесток, был, наверно, достаточно прорисован, теперь пора было приступать и к главному, к самому портрету. Ручка вновь заскользила по бумаге.

  "Июнь, первый шаг лета, рожь цветет. Поля душистых трав полны, происходит купание коня. Буйство красок, буйство линий: кобылица вскачь, кобылица власть. С заходом солнца сумерки пронзаются вспышками зарниц, напоминающих о близящихся временах летних ночных гроз, которые если зачинаются, то грозно полыхают ослепительными молниями на вполовину бескрайнего неба, от над головой и до горизонта..."

  "Ладо, ладо! Зарокотаху струны гуслей, бо червлены щиты попрежь руцям попристали, крылом всколыхиваются. Птица з морю синего прилите, встремянет, каплями водицы город окропит".

  Вскоре девочка заторопилась и покинула зал искусств. А в моей тетрадке остался недописанным чей-то портрет. Портрет - как вылепить, как лепится портрет женщины? Где его, портрета, где ее, женщины, "началы"? Впрочем, возможно ли в этом случае и говорить о начале или началах? Впрочем: "Муза, муза - легкий шелест шелков платья, - ты ли вновь посетила меня? О, давно, давно ты не заглядывала... Гнедые лошадки убежали в овсы, пасутся, гривами потряхивают шелковыми".

  Июнь - декабрь 2003 г.
  Ред.: 23 декабря 2017 г.
  Ред.: 01 мая 2021 г.



                Партия № 70

  "На протяжении более четверти века главное соперничество за звание сильнейшего шахматиста развернулось между Ласкером, Капабланкой и Алехиным. Именно эти три чемпиона стали и в дальнейшем эталоном гениальности в шахматном искусстве" (Линдер). В 1967 году на вопрос югославского журналиста: "Кто был величайшим шахматистом мира?" - Михаил Ботвинник, которому приходилось играть со всеми троими, ответил кратко: "Из чемпионов, с которыми мне приходилось лично встречаться, самое сильное впечатление на меня произвел Капабланка".
  ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 70
  Защита Каро-Канн.
  Капабланка - Черняк
  Олимпиада ФИДЕ, Буэнос-Айрес, 1939 г.
  1. е2-е4  ….  "После многолетнего перерыва Капабланка возвращается к увлечению молодости - ходу королевской пешкой!" (Панов). На тридцать шестом ходу черные сдались.
  Все чемпионы мира послевоенных лет в той или иной мере испытали на себе влияние Капабланки, его творческих идей. Капабланка дал миру образ высоких шахмат.



                Река течет и моет берега
                (Повесть)

                "На реку, на быструю;
                На воду - чистую".

  Громыхнут раскаты грома по речке, а дождик что есть духу припустит. Вода в речке от дождевых частых капель "кипит" - котелок с ухой на небесном "огне" варится.


                ПРЕДИСЛОВИЕ

                "Правда божья, а суд царев.
                Суд царев, а правда божья".
                Русская народная пословица

Найти скрытую силу в пейзаже. Река, излучина, остров; на том берегу деревья, вдали на лугах копешки сена.

Приоткрыть загадку, потом еще одну; так шаг за шагом сложится следующая книжка.

Как писалась эта повесть? А поглянь, видишь по бережку вдоль воды мелкие камешки полоской легли. Разные камешки, но отсобирай те, что больше нравятся и что тогда у тебя получится.

Камешки на реке набраны. Цветные гладкие отполированные текучей водой камешки. Лежат на ладони освещенные солнцем.

...Листик печальный, принесло его течением к нашему берегу. Зеленый здоровый лист, неизвестно как он в воду попал. Сорвал кто? Но вот приплыл он и на берег на песок волной речной вынесен.


                ГЛАВА ПЕРВАЯ ГЕКТОМБРИЙ

                - Пошто босая?
                - Так пришлось.
                - Отчего волосы не чесаны?
                - Гребешок сломался, а после атерялся.

Что слышу, то слышу. Что расслышу, то знаю.
Когда, некогда, но то ли было, то ли случилось, а вот поди... Динь - дон, динь - дон, тебе поклон!
Травинки кланяются, березки косы по ветру распустили, шепчутся.

Поступь ли мягкая, речь ли украдкая?

Славянка - оловянка на бережце у реченьки сидит; на бережку сидит, цветочки на воду бросает: "Вы плывите цветочки, плывите красивые. Чтобы видели люди вас, знали о той, что в поле их нашла и по реченьке прислала. Чтобы помнили обо мне, не забывали".

Корешок, корешок, зачем из под земли высунулся? Солнышко встанет, лучами горячими ссушит, тебя погубит. Корням под землей быти, свою задачку решать, чтоб наверху над землей деревце, не засыхая, к солнцу к свету тянулось.

Зыбонько, зыбонько! Полечу я птицей до лесу, обернусь пред лесом девицей, поклонюсь туровчатому в пояс. "Помоги, отче, людям, скрой под ветками, ободри, в ручьях лесных прозрачных выкупай, к жизни возверни".

Чистенько, чистенько, быстренько, быстренько...


                ГЛАВА ВТОРАЯ ГЕРБАРИЙ

                - Откуда песенка эта?
                - Камушек придумал, травка нашептала,
                ветер напел.

Травостой ныне редкий! Трава удалась ныне. Стоит, журчит подсушенная необычно жарким августовским солнцем: злаки в колос, лебеда да курай в семя, а полынь, конечно же, в горечь.

Утро. Люди сошли с трамвая и идут на работу. Высокая блондинка в черных чулках и слегка (несколько складок) помятом пальто.

Река степной травы течет в пространстве и во времени.

Легок перезвон линий, слагающих формы. Пунктир, изгиб, линия, завиток, прокатывающаяся поверху волна.


                ГЛАВА ТРЕТЬЯ ЯЗЬ, РЫБА - КНЯЗЬ

                Река текла и плавилась;
                То представала олова потоком,
                То вдруг обращалась в серебро,
                И чешуя ее сверкала отраженьем
                Тысяч солнц.

-Добрый челн, добрый.

Давно, давно много лет назад потекла по земле река. Рекой вздохов назвали ее люди, ибо кто ни оказывался на берегах той реки обязательно начинал вздыхать, жалиться и плакать по чем - нибудь. Иртыш - река иная, не любит он вздохов; у великой текущей к северу водной глади другой настрой, могучее звучание; здесь в этих подвижных водах смешались (и смешиваются!) Сибирь и Азия, плеск горных ручьев, шелест песков и ковылей степных.

Вот в поле ветер вышел: вдоль пройдется, поперек переметнет: до края добежит, да поворотит; да все норовит бочком, впритулочку; аль на чьих плечики вскочить да проехаться. Шустер ветер, веселехонек ветер; как закрутит волчком, пыль столбом к небу.

Движение речных вод многообразно, но загнанное в форму объемной многосоставной волны, оно тем не менее подчинено направляющему задающему ход закону.

-В некотором царстве - государстве жил - был король... Ай, нет, не король, а царь. Да и не царь вовсе он был, а мужик лохматый и бородатый... Вот где борода была! Ух, и бородище, бородушка, борода. Длинна, густа, окладиста - всем кто увидит в зависть.


                ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ГРЕМУЧЕЕ ОЗЕРО

                Камень каменный, огонь
                огненный, а брошь заморская.

Звезды глядят в озера на свои отражения.

Озерце. Блюдечко. В нем небо синее с облаками отражается. Небеса в том озерце, как в зеркальце на себя любуются, не наглядятся. Но глубь озер до дна в силах ли небесам углядеть?

Сидит дева подперев щеку рукой. Белые облака по небу проплывают.

Лицо доброе и ясное. Округло, сглажено. Ласково, молодо, трогательно. По - простому, по - хорошему глядит на вас.

Ладошки пухлые, а пальчики хоть и коротки, но тонки.

Глазки, глазки... Ротик улыбается, а губки сжимаются. Так и съест, или засмеется, захохочет?

Наша лодка отплыла от берега. Сразу же бегущая вода стала разворачивать лодку носом вниз по течению. Опустились в воду весла, путь наш лежал от острова к берегу. После нескольких взмахов весел лодка выправила свою нацеленность и начала медленно пересекать русло протоки наискосок к берегу с рощей из высоких тополей. И вот вновь поверхность воды блеснула серебристой чешуей, словно большого рыбьего тела: река, Иртыш, провожал нашу лодку.

Трава на острове стояла в рост человека, благоухала густыми медовыми разнотравными запахами; густо по-простому цвела белым ежевика.

В центре острова стояло множество "скелетов" погибших деревьев; и на живых тополях было множество серебристо серых засохших веток. Надсадно каркали на верхушках двух погибших деревьев две вороны. Словно какое-то жестокое без жалости сражение в недавнем времени прокатилось по полю острова. В этом году на этом поле выросла высокая трава и многого уже не видно, но безлюдье, какая-то предупреждающе звенящая тишина, вороны.

Внутреннему на острове озерцу сразу было дано название - "Гремучее". Вода в нем была мутна, тиха и настороженна, будто что-то скрывалось - совсем рядом с водной поверхностью.

Во поле трава - мурава росла.

Плат широкий до бровей на голову накинула.

-Больно хрупка ты, девица; аль с сахару или со льда тебя отец с матушкой вылепили. Да ладно, коль не получается. Тогда веник возьми, да к моему приходу избу вымети.

Добежала, донесла, в ноги кинула, опрокинула. День, день, день... День светлый, ясный, солнечный. Удачливый.
Печка истоплена, печь натоплена. Избушка об одной ножке. Стоит избенка об одной ножке. Старая изба о четырех стенах. Дверь у ней распашистая, оконца крашенные, труба дымовая на ветру стоит. А озерце то "Дворянскими тайнами" зовется.


                ГЛАВА ПЯТАЯ ТОПОЛИНАЯ РОЩА

                Что завещано? Что свещенно, то и завещано.

Стройные тополя? Да, были, были они стройными. Кажется, что и не так давно были. Но теперь ствол у них в два - три обхвата взрослого человека. А кора! Толстая, коростой...

То тополи у берега думу думают.

Горюч камень - горюн! Сколько времен под себя подмял, да на все времена силы маловато.

Морщит ветер волны степных ковылей. Летит над ними конь вороной, несет всадника - вестника. О чем весть? Торопится всадник, не спросишь на скаку его о том.

-Откуда ты?
-Из степей. Из дальних степей Азии.

Степное море выплескивало на берег волны...

Конь ли по степи идет?
Нет, то ветер лихой пыль поднял.
Коршун в небе свою добычу стережет?
Нет, то тучка на миг солнце заслонила.

Землица не водица: хошь прыгай, хошь ляжь.

Скоба железная.
Кованный гвоздь.

Каша варится на медленном костре.


                ПОСЛЕСЛОВИЕ

                Колдуй баба, колдуй дед...

Прибаутка, что утка: по земле с боку на бок ковыляет, а на воду попадет - не угонишься.

Вечер, вечерушка! Постлал крылья к земле, а голова уже ко сну клонится. Клонится, склоняется, на бок ложится.

Проточная вода, обнаженные берега степных речек - но то тема уже другая.

  Июнь 2002 г. - январь 2003 г.
  Ред. 21 марта 2008 г.



                Оглавление


              "Французская защита" (Французская партия)

  Шахматная партия №1. "Ничейные" загадки (Чернилами по белому)
  Шахматная партия № 2. Интуиция (Дебют ферзевой пешки)
  Шахматная партия № 3. Модерн
  Шахматная партия № 4. По ту сторону принципа удовольствия (На ферзевом фланге)
  Шахматная партия № 5. Желания
  Шахматная партия № 6. Секреты пустоты
  Шахматная партия № 7. Иллюзия впечатлений (Клетчатый передник)
  Шахматная партия № 8. Объект атаки


                Испанская партия

  Шахматная партия № 9. Влечение
  Шахматная партия № 10. "Эти фигуры и ветки без листьев"
  Шахматная партия № 11. Объемы спутники
  Шахматная партия № 12. Инженерия
  Шахматная партия № 13. Призраки и наваждения
  Шахматная партия № 14. Ясны и Явны (Театральный субъект)
  Шахматная партия № 15. Разменный вариант
  Шахматная партия № 16. Штурм королевской крепости
  Шахматная партия № 17. Классы в пространстве
  Шахматная партия № 18. План защиты
  Шахматная партия № 19. Фланговые маневры
  Шахматная партия № 20. Контратака Маршалла
  Шахматная партия № 21. Трудная позиция
  Шахматная партия № 22. "Система Капабланки"
  Шахматная партия № 23. Боевые полки
  Шахматная партия № 24. "Сдача Бреды"


                Ферзевый гамбит

  Шахматная партия № 25. Фатум
  Шахматная партия № 26. Лучшая партия
  Шахматная партия № 27. Веселая встреча
  Шахматная партия № 28. Зачем тебе стены, когда пал твой город?
  Шахматная партия № 29. "И" запрет (Русалка на берегах былой любви)
  Шахматная партия № 30. Человек и шахматная машина
  Шахматная партия № 31. Условия борьбы
  Шахматная партия № 32. В Новом Свете (Театр чемпиона)
  Шахматная партия № 33. Увлекательная прогулка
  Шахматная партия № 34. Горе побежденным
  Шахматная партия № 35. Вершина славы (Королевские почести)
  Шахматная партия № 36. Русский лес
  Шахматная партия № 37. В поисках удачи («Огниво – 2»)
  Шахматная партия № 38. Приятный гамбит
  Шахматная партия № 39. Русская борьба (Или роковое испытание?)
  Шахматная партия № 40. Ласкер, но другой - Эдуард
  Шахматная партия № 41. Типичный (тихий) пейзаж
  Шахматная партия № 42. "На холмах Грузии…"
  Шахматная партия № 43. Трансатлантическая система
  Шахматная партия № 44. Пригласительный билет
  Шахматная партия № 45. Чужая защита
  Шахматная партия № 46. Старая лодка
  Шахматная партия № 47. Трагическая ничья
  Шахматная партия № 48. Несущая


                Новоиндийская защита

  Шахматная партия № 49. Утешительная прогулка (Уплывающая дорога)
  Шахматная партия № 50. Вернуть не распечатав
  Шахматная партия № 51. Идиллическое сопряжение
  Шахматная партия № 52. Плакучий кедр
  Шахматная партия № 53. Теплыми ночами
  Шахматная партия № 54. Каменная стена
  Шахматная партия № 55. Сплетались они над тобой
  Шахматная партия № 56. В предрассветной тишине
  Шахматная партия № 57. Синь небес
  Шахматная партия № 58. В восхищении любовались
  Шахматная партия № 59. По бледному плечу
  Шахматная партия № 60. Две половинки консервированного персика


                Защита Каро – Кан

  Шахматная партия № 61. Рассказ "Засвеченная фотопленка".
  Шахматная партия № 62. Миниатюра "Кафе "Морская водоросль".
  Шахматная партия № 63. Рассказ "Святочный рассказ".
  Шахматная партия № 64. "Бусы" (четыре миниатюры).
  Шахматная партия № 65. Рассказ "Рощица".
  Шахматная партия № 66. Рассказ Весы и яблоки.
  Шахматная партия № 67. Рассказ "Фарфоровые фигурки".
  Шахматная партия № 68. Рассказ "Вида Бено".
  Шахматная партия № 69. Рассказ "Птица с моря прилетит".
  Шахматная партия № 70. Повесть "Река течет и моет берега".