Апельсиновое счастье

АПЕЛЬСИНОВОЕ СЧАСТЬЕ


Вы делили апельсин…
Много вас, а он один…
Лучше съешьте мандарин…
Потому что у него кожура лучше отслаивается…

Стены скрыты под толстым слоем побелки, отчего кажется, что комната, да и всё в ней, нарисована Пикассо. Я, конечно, не знаком с его творчеством, но его имя идеально подходит для этой обстановки. Можно написать его жирно голубой краской на сероватом листе, оформить простенькой рамкой, и повесить напротив, предварительно вбив в стену небольшой гвоздь…
Я сижу в старом, сплетённом из лозы кресле, таком старом, что оно колет сквозь одежду торчащими отслойками, и сидеть неудобно; кожа уже начинает зудеть…
В дверном проёме тощим призраком возникла Мари-Мария, накрахмаленный фартук похож на пробивной доспех; она катит сервированный пластмассовый столик, взглядом буравит пол, выискивает мельчайшие пылинки…
МАРИ-МАРИЯ ЛЮБИТ ПОДДЕРЖИВАТЬ В ДОМЕ ИДЕАЛЬНУЮ ЧИСТОТУ…
Столик накрыт тщательно разглаженной белой скатертью, мне показалось, что с неё сыпется крахмал, словно перхоть; может, это была перхоть Мари-Марии…
На скатерти, в белом фарфоровом блюдце с малиновой каёмкой, жарким солнцем лежит АПЕЛЬСИН, настоящий, сочный АПЕЛЬСИН, вытертый насухо (белым) махровым полотенцем…
Я, было, кинулся на него с кровожадностью изголодавшегося кролика, но под строгим взглядом Мари-Марии смутился, и, похоже, лицом стал поярче лежащего предо мною плода…
КРЕСЛО, ДУМАЮ, МЕНЯ НЕНАВИДИТ…
Мари-Мария тяжко вздохнула и возникшим из пустоты платочком вытерла вспотевший от сильного напряжения лоб; вдруг что-то увидела за моей спиной, исчезла, раздался шлепок и тихое (испанское) ругательство…
Появившись в поле моего зрения (с виноватым, как мне показалось, видом) принялась поспешно разделывать АПЕЛЬСИН…
ОНА РЕЗАЛА КОЖУРУ ДРОЖАЩИМИ РУКАМИ…
Раскрыв плод цветом лотоса, Мари-Мария осторожно отделила одну дольку от другой; при этом пятая (по часовой стрелке) долька чуть надорвалась, выплюнув на блюдце каплю оранжевого сока…
МАРИ-МАРИЯ ГУСТО ПОКРАСНЕЛА…
Она никак не могла взять себя в руки из-за происшедшего (за моей спиной), и видно было, с каким облегчением она закончила препарирование фрукта, и неслышно исчезла в проёме…
Я ВПИЛСЯ ЗУБАМИ В СОЧНУЮ МЯКОТЬ…
Скрепляющие меня и кресло ремни сильно ограничивали телодвижения, поэтому приходилось потеть и иногда переводить дыхание…
ИЗ-ЗА СТЕНЫ ДОНОСИЛСЯ БЕЗУМНЫЙ СМЕХ МАРИ-МАРИИ…
ИСТЕРИЯ…
Оторвавшись наконец от (пустого) блюдца, я откинулся назад, стараясь не смотреть на разбухший от апельсинового сока желудок, и чувствуя, как мозг поглощает огромная волна эйфории, такой прекрасной, такой!..
ВОТ ОНО, СЧАСТЬЕ…
Сквозь сочную поволоку на глазах я увидел Мари-Марию, увозящую (обратно) столик, на фоне нарисованных Пикассо стен…

Вы делили апельсин…
Много вас, а он один…
Лучше съешьте мандарин…
Клином вышибают клин…

© Сергей Планоядов 2005